Тайна барона. Историческая проза

Ольга Дёмина

Княжна Елена Карамышева дебютирует в свете. На балу она знакомится с графом Петром Орловым. Граф влюблен в красавицу Елену, но отец отговаривает его жениться на молодой княжне.Дело в том, что Карамышевы разорены, отец нашел Петру другую невесту, богатую наследницу баронессу Шарлотту Штусс. Барон Андрей Вяземский также влюблен в княжну Елену, но он не может ей сделать предложение, так как женат…

Глава 2. ДЕБЮТАНТКА НА БАЛУ

Княжне Елене Карамышевой недавно исполнилось семнадцать лет. Она с замиранием сердца ожидала своего первого бала, к которому они с матушкой очень серьезно готовились. Уже были приготовлены дорогие платья, сшитые по последней парижской моде, подобраны в тон к платью атласные туфли, из фамильных драгоценностей выбраны самые лучшие украшения. Карамышевы были приглашены на рождественский бал во дворец Волконских. Балы во дворце Волконских были одними из самых пышных в Санкт-Петербурге. Здесь всегда было очень людно, на балу приглашенных собиралось до несколько тысяч человек. Ожидался даже визит монаршей особы.

Накануне бала Елена страшно нервничала, она бегала по дому, беспрестанно раздавая поручения своим горничным. Ей казалось, что они не успеют с приготовлениями, и тогда, о, ужас, они опоздают на бал. Маменька тихо посмеивалась, наблюдая за хлопотами дочери. И вот, наконец, все было готово, они выехали из дома. Бледная и взволнованная Елена ехала в карете, укутавшись в соболиный салоп на атласной подкладке, представляя, как она вот сейчас поднимется по парадной лестнице и войдет в бальную залу. Все просто ахнут, увидев ее, и среди присутствующих пробежит волна одобрения. А еще юная девушка мечтала о том, что сегодня непременно встретит своего суженого. Избранник ее, конечно же, будет самым красивым и самым лучшим кавалером на балу. И он обязательно ее пригласит на танец. О, как Елене хотелось танцевать! Она готова была танцевать до утра. Она была мастерицей танцевать, недаром учитель танцев потратил столько времени, изучая ее модным па. Елена закрыла глаза, представляя себе эту волнующую картину, но тут карета накренилась, и от резкого толчка барышня очнулась от своих грез. Она открыла глаза и спросила капризным голосом: «Матушка, что случилось? Почему мы не едем? Мы же опоздаем на бал!» — «А вот сейчас я узнаю», — ответила старая княгиня. Елизавета Петровна высунулась из окошка и спросила у кучера:

— Эй, голубчик, почему заминка?! Что случилось?

— Так это… того… барыня… колесо отвалилось, — сбивчиво ответил кучер, чувствуя свою вину, от досады и растерянности он мял шапку в руках.

— Так почини! Чего стоишь, как истукан! — приказала барыня. Она откинулась на подушки и грустно посмотрела на дочь:

— Надо же, какая оказия приключилась, колесо отвалилось.

— Маменька, так вы приказали, чтобы починили поскорей!

— Ну, конечно, моя дорогая.

— Неужели мы опоздаем? — тихо спросила девушка и посмотрела на мать совершенно растерянным видом. — Ведь починка кареты займет много времени. Мы приедем, а все уже будут разъезжаться по домам. Ах, какая досада! Ну почему так случилось, мама, именно со мной? В мой первый бал?..

Княгиня ласково посмотрела на дочь, погладила ее по голове и поправила непослушный локон, выбившийся из-под капора:

— Не волнуйся, Леночка, все наладится. Сейчас карету починят и мы скоро будем на месте.

— Матушка, как вы не понимаете, сейчас разберут всех кавалеров, а мне не с кем будет танцевать, и я весь вечер простою одна…

— Нет, милая, что ты! Ты никогда не будешь одна, ты у меня такая красавица, — успокаивала княгиня свою дочь, а сама подумала: «Надо же, какая неприятность приключилась. Дурная примета!»

Прошло полчаса, княгиня снова выглянула в окошко и поинтересовалась у кучера, когда будет готова карета. Голос у Елизаветы Петровны был строг и взволнован, когда она отчитывала за нерасторопность слугу. Кучер начал оправдываться, сетуя на то, что уж больно поломка серьезная, не только колесо отвалилось, но, кажется, и сломана ось. «Этого еще не хватало!» — в сердцах произнесла княгиня. В эту минуту мимо кареты проезжал экипаж, из него выпрыгнул мужчина и обратился к княгине:

— Что случилось, сударыня? У вас поломка?

— Да! Карета сломалась. Такая досада, мы с дочерью ехали на бал. Вот уже полчаса на морозе стоим, продрогли все. Кучер говорит серьезная поломка, ось, что ли, сломана, да колесо отвалилось.

— Давайте я вас подвезу в своем экипаже, — предложил незнакомец.

— Да уж, батюшка, сделайте одолжение, подвезите нас.

Когда Елена с матерью уже ехали в экипаже, незнакомец спросил:

— Куда вас подвезти, сударыни?

— Ко дворцу Волконских, там нынче бал дают, не слыхали… — сказала княгиня.

— Как же, слыхал, — ответил незнакомец.

— Вы также приглашены на бал? — поинтересовалась княгиня.

— Нет. Впрочем, я и не жалею об этом. Знаете, очень много дел.

— Очень жаль, — искренне произнесла Елизавета Петровна. — Всегда приятно на балу поговорить с интересным человеком…

— На бал ездят потанцевать, — иронично улыбнулся незнакомец. — А поговорить можно и в гостиных и в литературных салонах…

— Согласна с вами, батюшка, полностью согласна.

— К слову сказать, женщины очень любят балы и театры, а лучше бы домашним хозяйством занимались, например, рукоделием, — нравоучительным тоном заметил мужчина.

— Так а где же молодой барышне с женихом познакомиться, как не на балу или в театре? — спросила княгиня.

— Тут я с вами согласен, сударыня…

Елена не вступала в разговор, наблюдая со стороны за незнакомым мужчиной, вызвавшимся подвезти их во дворец. И хотя в темноте не видно было лица, он страшно не понравился Елене, и хотя она искренне была признательна незнакомцу, что он вызвался их подвезти, в душе она радовалась, что он не будет на балу, потому что показался девушке старым и угрюмым, всем недовольным брюзгой.

— Простите, я не представился, — сказал незнакомец. — Барон Андрей Вяземский! А вас как зовут, сударыни?

— Княгиня Елизавета Петровна Карамышева с дочерью Еленой.

— Очень приятно!

— Мне тоже, сударь!

Когда они подъехали ко дворцу, барон, не дожидаясь, пока подойдет дворцовый лакей, резво выпрыгнул из экипажа и помог дамам выйти из экипажа. На прощание он сильно сжал руку Елены.

— Мне приятно было с вами познакомиться, — сказал мужчина, пристально глядя на девушку. Елена смутилась от его пристального взгляда и тихонько произнесла, потупив взор:

— Мне тоже, сударь… приятно было познакомиться…

Поднимаясь по мраморной лестнице из вестибюля на второй этаж, Елена думала об этом странном случае, произошедшим с ней. Еще она думала о том, что барон не такой уже и старый, как почему-то ей показалось вначале. У него было приветливое лицо, живые карие глаза. Единственное, что придавало ему лет, была борода. Совсем не модная нынче борода. В начале ХIХ века мужчины предпочитали гладко выбритые лица, оставляя только бакенбарды.

Когда Елена с матерью вошли в парадный зал, перед их взором предстало блестящее общество. Дамы в дорогих платьях и изысканных прическах, кавалеры в парадных мундирах. Музыканты играли вальс, пары кружили по паркету. Княгиня повела дочь к своей подруге графине Екатерине Алексеевне Бельской, ее дочь Машенька также была дебютанткой на этом балу. Машенька кружилась в вихре танца с симпатичным кавалером в штатском, завидев подругу, она приветливо ей улыбнулась. Елена стояла возле матери в нервном ожидании. Вот к ней подошел военный в мундире уланского полка и пригласил на танец, и они закружили среди других танцующих пар. В эту минуту Елена не думала ни о чем, кроме танца. Она плавно скользила по паркету, движения ее были легки и грациозны, она приветливо улыбалась партнеру сквозь полуопущенные ресницы. Кавалер с восхищением смотрел на свою даму, бережно обнимая ее за талию. В белом муслиновом платье Елена была очень хороша. Изящная жемчужная фероньерка украшала ее высокую греческую прическу, кокетливо ниспадая на лоб. Елена пленяла взор мужчин своей юностью и редкой красотой. От отца унаследовав титул, от матери она унаследовала ангельское выражение лица, алебастровую белизну кожи, зеленые глаза и каскад золотых волос. Выйдя в свет она сразу же затмила многих красавиц. На первом же балу Елена произвела фурор своей красотой и грацией, манерами и умением танцевать, многие кавалеры и модники ухаживали за ней и приглашали на танец. Елена была признана королевой бала и отныне за ней закрепилось имя Елена Прекрасная. Мать княжны Елизавета Петровна Карамышева с некоторой опаской восприняла такой успех дочери в свете.

— Однако, ваша дочь, дорогая Елизавета Петровна, сегодня в фаворе! — заметила своей подруге с некоторой досадой в голосе графиня Бельская. Ее дочь Машенька не отличалась такой безупречной красотой, как Елена.

— Сама вижу, — ответила почему-то невесело Карамышева.

— Али вы не рады сему? Надо же, такой успех на первом балу у дебютантки. Многие барышни и замужние дамы просто мечтают блистать в свете. Теперь ваша Елена просто завидная невеста, многие захотят жениться на ней, у вас будет выбор. А моя Машенька сегодня слишком бледная, наверное, переволновалась перед балом.

— Что вы, милая Екатерина Алексеевна, ваша дочь сегодня прекрасно выглядит. Какое чудное платье на ней!

— Правда?! Вам понравилось? — оживилась графиня Бельская. Это платье шила лучшая модистка города, француженка, кажется. Мы с отцом денег не пожалели на наряд дочери. Ткань очень дорогая, не обычный муслин, а особенный какой-то, сделанный из шелковых нитей. И фасон наимоднейший, элегантно подчеркивает фигуру.

— Платье просто восхитительное, и прическа красивая. Машенька просто чудо, — сказала Карамышева, чтобы сделать приятное своей подруге.

— Но все-таки, знаете, я нынешнюю моду не одобряю, — сказала графиня Бельская. — Муслин — ткань очень тонкая, полупрозрачная. Опять же, плечи и руки оголены, а перчатки не согреют, а зимой во дворцах царят сквозняки, так, глядишь, можно простудиться. Вы слышали, Елизавета Петровна, что юная барышня Варя Баринова в прошлом году простудилась на балу, слегла и вскорости умерла от воспаления легких.

— Что вы говорите?! — ужаснулась Карамышева. — Надо же! Сколько же ей было лет?

— Шестнадцать только исполнилось. Матушка ее в горе. А модистка наша, француженка Софи, говорит, что у них во Франции тоже уже было несколько таких печальных случаев, мадемуазель Луиза простудилась на балу и умерла через неделю после бала в прошлом году, а в позапрошлом году слегла в постель с пневмонией мадемуазель Элен. Такой же случай приключился и с мадемуазель Жерменой, но, слава Богу, она вскорости поправилась. Но представьте себе, как переволновались ее родители!

— Я себе представляю! Но что же делать! Мода диктует свои условия. Нельзя же отставать от моды.

— Нельзя! Слава Богу, в моду вошли кашемировые шали, в них можно укутать свои плечи, чтобы не озябнуть.

— Правда?! Я не слышала об этом, — изумилась Карамышева. — Откуда вы знаете об этом, Екатерина Алексеевна?

— От своей подруги Веры Паниной, она живет в Париже, мы ведем переписку. Знаете, — улыбнулась графиня Бельская, — что удумали парижские модницы?

— Нет!

— Француженки перед балом слегка смачивают муслин, чтобы платье более подчеркивало фигуру. Вот так!

— Какая хитрость, надо же!

— Да! На что только женщина не пойдет, чтобы понравиться мужчине.

— И не говорите, Екатерина Алексеевна.

— А вы, голубушка Елизавета Петровна, где купили такую красивую жемчужную фероньерку, которая украшает прическу вашей дочери? — поинтересовалась Бельская.

— Это подарок к первому балу крестной Елены княгини Голицыной.

— О, княгиня Голицына знает толк в этих вещах! Говорят, у нее множество украшений с драгоценными камнями и жемчугами. Голицына очень богата, она может себе позволить все что угодно, и драгоценности, и картины великих мастеров, и севрский фарфор, и дорогие кареты, запряженные шестериком породистых лошадей.

— Да… Вот недавно вернулась из Европы, путешествовала по городам Италии. Говорит, там замечательная архитектура и скульптура. Сохранились даже памятники античного мира. Княгиня Голицына побывала даже на развалинах древних городов античного Рима.

— Знаете, я как-то к памятникам равнодушна, — сказала графиня Бельская. — И Европа меня не слишком манит. Путешествие — дело хлопотное, отнимает много времени, а хозяйством-то надо управлять, дом вести, за управляющими в имениях тоже глаз нужен. Того гляди, стащат что-нибудь, не досчитаешься потом.

— И не говорите, голубушка Екатерина Алексеевна.

Тут к женщинам подошел не молодой уже мужчина граф Григорий Иванович Сокольский, старый приятель княгини Карамышевой. Он вежливо поклонился дамам и поздоровался.

— Что же вы молчите, дорогая Елизавета Петровна, что с вами по дороге приключилась такая оказия? — спросил граф.

— О чем это вы, граф? — заинтересовалась Бельская.

— Знаете, графиня Екатерина Алексеевна, что Карамышевы сегодня приехали на бал в экипаже барона Вяземского.

— Правда?! — удивилась Бельская. — Говорят, Андрей Вяземский завидный жених, очень богат, имеет влияние в обществе, вхож при дворе, сам государь Александр дает ему поручения. Вот недавно барон вернулся с Урала, он полгода находился там с инспекционной поездкой, проверял работу рудников и металлургических заводов.

— Надо же! Я не знала об этом, — сказала Карамышева. — Одно могу сказать, что человек он обходительный и в высшей степени порядочный. Когда у нас сегодня сломалась карета, он вызвался нас с дочерью доставить во дворец.

— Очень благородно с его стороны! — сказал Сокольский.

— Да, это его характеризует с лучшей стороны. Но только знаете, дорогая Елизавета Петровна, я бы на вашем месте не стала бы так доверять барону.

— Отчего же?

— Вокруг него ходит дурная слава! Говорят, что он дурно поступил со своей первой женой, вот она и убежала от него.

— Так он женат? — отчего-то огорчилась Карамышева. Княгиня не прочь была иметь барона своим зятем, особенно теперь, когда она узнала, что он богат.

— Не знаю точно, развелся он или нет. Но его молодая жена сбежала от него и живет теперь в Европе. Значит, барон не так хорош, как кажется на первый взгляд, да и в свете ходят разные слухи на его счет. Говорят, он горяч, своенравен, может сказать в лицо собеседнику все, что думает… В свете просто так говорить не будут, значит, водятся за ним грешки…

— Глупости все это! — сказал Сокольский. — Андрей хороший человек, я знал его еще ребенком. Мы были дружны с его отцом.

— Не всегда дети наследуют характер своих родителей, — философски заметила Бельская. Иногда дурная натура дает о себе знать…

Граф замолчал, видя, что спорить с Бельской бесполезно. Он откланялся и направился в игровой зал, чтобы сыграть в вист.

Третий танец Елена танцевала с графом Петром Орловым. Он взирал на юную деву с обожанием, признавшись ей, что влюблен в нее с первого взгляда. Елена тоже чувствовала к Петру симпатию. Они о чем-то весело болтали, как все молодые люди не слишком придавая значения словам. Главное было сиюминутное настроение, а не философия жизни. Юная княжна была счастлива от того, что чувствует, что влюбляется в своего кавалера, весьма достойного претендента на ее руку и сердце. «Как жаль, что на балу нельзя танцевать с одним кавалером, — думала про себя Елена, — я бы весь вечер танцевала с Петром. Другого кавалера мне и не надо!» Словно догадываясь о ее мыслях, молодой граф трепетно обнимал ее за талию. В перерыве между танцами Елена с подругой Зинаидой Локтевой прогуливались по анфиладе залов и комнат.

— Знаешь, Элен, молодой граф весь вечер не сводит с тебя очей, — сказала Зинаида.

— О ком это ты говоришь, Зизи? — кокетливо спросила Елена, явно догадываясь, о ком говорит подруга.

— Я говорю о графе Петре Орлове, с которым ты танцевала. Скажи, Элен, он признался тебе в любви?

— Зизи, как можно?! — воскликнула Елена. — Мы же только познакомились. Правда, мы обменялись парой фраз… Но уверяю тебя, пока ничего серьезного, так пустячок…

— Элен, скажи, что он тебе говорил? — спросила заинтригованная подруга.

— Сказал, что я лучше всех на свете… Что я прекрасна… Что могла бы осчастливить его…

— Ах, вот это… — разочарованно произнесла Зинаида. — Но это известный набор фраз любого кавалера, чтобы обольстить понравившуюся даму.

— Не скажи, Зизи, — поспешила возразить Елена. — Не всякие комплименты воспринимаются как набор дежурных фраз…

— Значит, было еще что-то? Говори… Ну, говори же…

Елена заробела, не зная, стоит ли выдавать подруге все свои секреты. К тому же, здесь на балу было много желающих подслушать чужие разговоры. Потом, осмелившись, произнесла:

— Петр крепко сжимал мою руку во время танца и шептал, что влюблен… безумно влюблен…

— Ах! Как чудесно! — обрадованно произнесла подруга. Потом Зинаида слегка нахмурила свой лоб и произнесла разочарованно:

— А мне сегодня никто не произнес таких волнующих слов…

— Зизи, у тебя еще все будет, поверь мне, — сказала Елена. — Ведь впереди еще столько балов и встреч.

— Но не на каждом балу встретишь принца… А годы у девушек летят быстро, того и гляди, выдадут замуж за старика.

— Не говори так, Зизи. Ты очень красива, ты прекрасная рукодельница, ты из хорошей семьи, у тебя будет достойный претендент.

— Твои слова да Богу в уши. Добрая ты, Элен… — сказала Зинаида и слегка обомлела: — Смотри, граф Орлов идет к нам… Даже не знаю, может мне уйти, чтобы не мешать вам объясниться?

— Что ты, Зизи, не уходи, — попросила Елена подругу, — не уходи, останься. Мне как-то боязно оставаться с ним наедине, к тому же, люди могут потом судачить, что я любезничала на глазах у всех с кавалером.

— Хорошо, я останусь…

Любезно раскланявшись перед дамами, Петр не спеша повел светскую беседу. Он был красноречив, дамы все больше слушали его, иногда вставляя пару фраз. Говорили все больше о политике, погоде, моде и литературе. Петр также поведал барышням, что страстно мечтает уехать в Европу, чтобы повидать мир. Он восхищался просвещенной Европой, ее свободными нравами, наукой и искусством, и хулил все отечественное, говоря, что у нас все не так, все хуже, чем у европейцев. Невзирая на свою симпатию к Петру, Елена заметила, что и у нас в России есть прекрасная литература, развиваются науки и строятся большие заводы и фабрики. Петр лишь слегка улыбнулся и сказал, что Елена слишком умна, и что для жены вредно много знать и читать, иначе из книг можно почерпнуть много ненужных знаний. На это возразила даже Зинаида Локтева, она сказала, что Петр слишком категоричен в своих суждениях о дамах. Петр тут же с замечанием согласился, тут музыканты снова заиграли, антракт кончился, и все пошли в бальную залу…

— Однако она непростительна хороша, — сказал мужчина в летах.

— О ком это вы говорите, Иван Иванович? — оживились мужчины, стоящие рядом.

— Я говорю о молодой княжне Елене Карамышевой.

— Да, завидная невеста, — произнес сенатор Юрский.

— Хороша, ничего не скажешь, — согласился граф Иван Сергеевич Орлов.

— И, кажется, нашла себе пару, — продолжил мужчина в летах, потом иронично заметил: — Иван Сергеевич, ваш пострел везде успел. Гляжу, Петр весь вечер ухаживает за княжной, не замечая других дам.

— Ну что же, дело молодое, — сказал Орлов. — Мы тоже были в молодости повесами, и кадриль любили танцевать, и вальс, а нынче дело стариковское, все больше наблюдать, как танцуют и флиртуют молодые.

— Карамышевы очень знатная фамилия и влиятельная в обществе, — заметил Юрский.

— Была, а сейчас они почти разорены, — сказал директор ассигнационного банка Мятлев.

— Что вы говорите, Владимир Егорович?! — сказал Иван Иванович. — Как нынче переменчива фортуна!

— Как жаль! — с явным разочарованием в голосе произнес граф Орлов. — Княжна Карамышева была бы хорошей партией для моего сына.

— А вы слышали, что Карамышевы сегодня прибыли на бал в экипаже Вяземского? — сказал Иван Иванович.

— Что же произошло?! Ну, говорите, не тяните, Иван Иванович! — собравшиеся заинтригованно смотрели на говорившего.

— Дело в том, что по дороге на бал у них сломалась карета, а мимо проезжал барон Андрей Вяземский, он подвез княгину Карамышеву с дочерью ко дворцу.

— Экий он баловень судьбы, и тут ему подфартило! — высказал свое недовольство сенатор Юрский. — Выскочка и гордец, ненавижу таких людей.

— Нет, позвольте с вами не согласиться! — возразил Иван Иванович. — Вяземский поступил как дворянин, как настоящий мужчина, помог женщинам в беде.

— Это точно, что ж им на морозе что ли ждать, пока слуги соизволят починить карету, — сказал граф Орлов.

— Не знаю, но нечего лезть вперед всех остальных. Может быть нашлись и другие охочие, и немее влиятельные люди, чтобы подвезти Карамышевых, — не унимался Юрский. — А он, видите ли, разъезжает в экипаже с первой красавицей Петербурга.

— А если не нашлось никого рядом, — сказал Мятлев. К тому же, зря вы так об Андрее Вяземском. Он мой приятель, я знаю его неплохо, он человек хороший и на службе отличился. Сам государь его привечает, трудные дела поручает расследовать, не смотря на то, что Андрей еще молод…

— Вот то-то и оно, что молод! — гневливо сказал Юрский. — Вяземскому едва исполнилось тридцать лет, как он уже сделал блестящую карьеру, дослужился до чина тайного советника. Царь Александр окружил себя молодыми соратниками, создал Негласный комитет, куда входят Новосильцев, Чарторыжский, Сперанский, Кочубей, Вяземский… А куда прикажите, нам, старикам, деваться?! Наш опыт уже не в счет?! Хорошо еще что Аракчеев при власти держится…

— Что-то расходился сегодня наш сенатор Юрский, — тихо сказал Мятлев стоящему рядом графу Орлову.

— И не говорите, — сказал Орлов, — хотя, честно говоря, я сам Вяземского недолюбливаю. Он карьерист и страшный гордец. Мой сын не хуже, может просто ему пока не повезло… Да и молод он пока еще, ему только исполнилось двадцать три, а как войдет в лета, глядишь, сделает головокружительную карьеру.

— Это точно, — согласился Мятлев. — Ваш Петр весьма смышленый малый.