Незваная невеста

Ольга Дмитриевна Иванова, 2021

Мою первую брачную ночь украл незнакомец из сна. Позже тест ДНК показал, что моя новорожденная дочь не от мужа. Но дальше – хуже: малышку похитили. Теперь я отправляюсь в другой мир, чтобы вернуть ее. И мне плевать, что ее настоящим отцом оказался правитель каких-то там огненных оханов. Ах, он еще и не помнит меня, и даже знать не хочет? Тоже плевать! Моя дочь будет снова со мной, чего бы мне это ни стоило!

Глава 5

Не знает он меня, как же… Вспыхнувшее было возмущение потухло под очередной волной страха. Если сейчас начну дерзить, становиться в позу, он может выдворить меня не только из этой комнаты, но и из дворца. Если вообще не прикажет казнить. Вдруг у них здесь это практикуется?

Я подхватилась с места и сообщила внезапно осипшим голосом:

— Я присматриваю за нириной-ган… Меня Вирга наняла…

— Давно? — ноэр-ган смерил меня взглядом.

— Вчера. Днем.

Дочка в этот момент проснулась, заерзала и захныкала.

— Т-ш-ш, — шепнула я ей и принялась легонько укачивать.

Ноэр-ган смерил меня непонятным, будто настороженным взглядом, затем спросил:

— Ее кормили?

— Да, немного, — тихо ответила я, не поднимая на него глаз.

«Только не спрашивай, кто кормил… Только не спрашивай… — мысленно призывала я стоящего перед собой мужчину. — Не знаю, смогу ли соврать…»

Однако ноэр-ган на это лишь кивнул и пошел прочь. Когда он покинул спальню, я обессиленно упала обратно в кресло. Вот и встретились.

И какого черта его принесло сюда? Вирга же говорила, что ноэр-ган сюда не заходит! Или это мое такое счастье? Надеюсь, эта встреча не повлечет за собой никаких последствий для меня… Я готова мириться со всем, только бы быть рядом со своей дочкой.

— Ну как вы тут? — спросила Тина, заглянувшая чуть позже.

— Ноэр-ган приходил, — призналась я.

— Да ты что? — на лице девушки отразился испуг. — И что сказал?

— Ничего. Просто спросил, кто я. Я ответила, что новая служанка.

— Правильно, правильно, — закивала Тина. — Ну ничего, скоро приедет кормилица, и все будет хорошо.

«Для кого хорошо?» — чуть не спросила я в отчаянии. Ну точно не для меня…

— А если нирина отвергнет и ее?

— Не хочу даже думать об этом! — махнула рукой Тина. — А ведь сегодня еще и праздник. Нирину-ган будут представлять народу… Ох, сколько же еще дел!

Та самая кормилица из благородных оханов прибыла во дворец через несколько часов — высокая, красивая брюнетка с надменным выражением лица. Вместе с ней прибыли несколько служанок и ее же ребенок, мальчик месяцев пяти. Крупный, толстощекий и на зависть спокойный: с момента, как они всей процессе вышли из экипажа, он даже ни пикнул и не проснулся. Сладко спал на руках у служанки с чем-то похожим на соску во рту. Меня тут же увели от дочки, и мне оставалось молить всех местных и неместных богов, чтобы Аня тоже не приняла эту женщину-демона…

Потянулись минуты тревожного ожидания, когда вернется Вирга или Тина и что-нибудь расскажут. Я все это время просидела в кухне, помогая девушкам-кухаркам с овощами, но мысли мои были в комнате Ани. Наконец появилась Вирга, с улыбкой на лице. Сердце кольнуло… Неужели?..

— Приняла! — торжественно огласила она. — Нирина-ган приняла новую кормилицу, ниру Лауру… Уж не знаю, что она сделала, но дитя перестало плакать и крепко спит… Хвала Галлею, сжалился над нами! Наслал на нас мир и покой…

Все слуги вокруг радостно закивали, зашумели, и только я не могла скрыть боли, пронзившей меня изнутри. Это что же получается, меня больше не пустят к дочери? Я только нашла ее, только смогла взять на руки…

— Вирга, — позвала я женщину.

— Чего тебе? — она продолжала улыбаться.

— Разреши мне прислуживать на том этаже, где покои нирины-ган… — порывисто попросила я.

Улыбка сразу сползла с лица Вирги. Она пристально посмотрела на меня, после произнесла:

— Я подумаю, — и ушла.

— Давай пошустрее, — одернула меня главная кухарка, — овощи скоро понадобятся…

Вскоре в кухню пришла Тина и сразу направилась ко мне.

— Ты как тут? — она тоже вся светилась, отчего настроение становилось только хуже.

— Нормально, — ответила я, дорезая последнюю морковку. — А у вас там как дела? Как нирина-ган?

— Хорошо! Сейчас ее переодевают к встрече с народом.

— Не плачет?

— Нет, хвала богам, — Тина воздела глаза к небу. — Спокойная и послушная… Кто бы мог подумать, что ей приглянется именно нира Лаура, — понизив голос, добавила она. — Мне самой она не очень нравится. Спесивая какая-то…

Наверное, я должна уже радоваться, что моей дочке сейчас хорошо, не грустно и не голодно, вот только сердце страдало и плакало в разлуке с ней.

— Сходим, посмотрим, как нирину ноэр-ган будет представлять народу? — предложила вдруг Тина. — Я знаю одно местечко, откуда все хорошо видно.

Упустить возможность увидеть снова дочку? Да ни за что! Пусть хотя бы и издалека.

— Конечно сходим, — согласилась я.

— Тогда заканчивай со своими овощами и идем. Скоро начнется…

Тина провела меня какими-то окольными путями, и мы оказались в парке, около пышных кустов, усыпанных крупными оранжевыми цветами. Отсюда открывалась вид на длинный балкон дворца, на котором уже собрались какие-то люди в ярких одеждах, по-видимому приближенные ноэр-гана. Балкон выходил на городскую площадь, которая так же была уже заполнена жителями столицы. Стоял возбужденный гул, временами раздавался смех и громкие восклицания. Но все в раз стихло, стоило на балконе показаться ноэр-гану. Сегодня он был одет в лазурную тунику, расшитую золотом, поверх — плащ на несколько тонов темнее. И все такой же суровый, цепкий взгляд.

Я собралась спросить у Тины, где же нирина-ган, но слова застряли в горле: на балкон вышел еще один… ноэр-ган. Только уже в красных одеждах.

— Это… — выдохнула я, пытаясь сформулировать мысль. — Их двое?

— Ну да, — хихикнула Тина, потешаясь над моим удивлением. — У ноэр-гана Сарана есть брат-близнец, ноэр-ран Геральд.

— И кто из них кто? — уточнила я.

— Я сама еще путаю, — Тина, смеясь, прикусила губу. — Но судя по одежде, то в красном — сам ноэр-ган, а в синем — его брат. На самом деле, их почти все путают. Чтобы не попасть впросак, при встрече смотри на перстень. У ноэр-гана он крупный, камень белый с красными прожилками, и форма такая… угловатая, — и она начертила в воздухе ромб. — Его он никогда не снимает. Этот перстень носят все правители Гортионы, его надевают при вступлении на престол. А ноэр-ран может носить любые другие украшения. Чаще всего с черными камнями или синими. Этому меня Вирга научила недавно, чтобы больше не позорилась перед ноэр-ганом, а то уже был случай… На днях.

Перстень? Перстень… Я попыталась вспомнить, было ли что-то на пальцах у ноэр-гана сегодня утром, когда он приходил в комнату к Ане, но память подводила. Видимо, сказались страх и волнение.

А дальше ноэр-ган начал приветственную речь, благо, она не заняла много времени, а следом та самая кормилица принесла Анюту. Дочка снова спала и даже не высказала возмущения, когда ее передали на руки ноэр-гану, а после раздались громкие овации со стороны народа на площади.

— Ох, Галлео, как же это чудесно, — Тина приложила ладони к щекам. — Такой волнительный момент. А нирина-ган так спокойно себя ведет, не плачет… Нира Лаура — просто удивительна.

— А где ее муж? Не приехал с ней? — спросила я, борясь с безумной ревностью и страдая, что не могу сама взять на руки своего ребенка.

— Нет. У ее мужа некая важная должность в Чаурии, он не мог ее оставить. Поэтому нира прибыла одна.

Церемония длилась недолго. Ноэр-ган произнес еще пару слов, затем призвал людей веселиться сегодня до ночи и покинул балкон в сопровождении брата. Анюту тоже унесли, и от этого на сердце стало совсем горько.

Тина звала меня вечером повеселиться, но я отказалась. Сейчас все мои мысли стремились только к дочке. И вообще, что-то я, дала слабину и впала в уныние, хотя раньше обещала себе, что этого не случится. Все происходило так быстро и точно на качелях: вверх-вниз, радость-боль, надежда-отчаяние…

И вот последнее толкнуло меня на следующий поступок: вопреки запрету я отправилась к Анюте. Дорогу я успела запомнить раньше, оставалось сделать так, чтобы не попасть кому-то на глаза. Меньше всего, конечно, снова хотелось увидеть ноэр-гана. При одном воспоминании о нем внутри все сжималось и начинали бурлить самые противоречивые чувства.

Было еще одно препятствие на моем пути к дочери: ее новая кормилица. Я не знала, находится ли она постоянно рядом с ней или же приходит лишь тогда, когда нужно покормить Анюту. Мне повезло заметить, как эта Лаура выходит из спальни дочки. Я успела спрятаться за колонну и подождать, когда та скроется в другой комнате. А еще услышала, как она сказала кому-то:

— Теперь проспит до утра, — и дверь закрылась.

Неужели она оставила Аню одну? Может, еще и на ночь? Сердце заколотилось от волнения и возмущения. Я подбежала к спальне дочки, приоткрыла дверь, заглядывая: действительно одна!

Аня спала, как и сказала за Лаура, а во рту у нее была такая же «соска», как и у сына кормилицы. Я осторожно погладила дочку, потрогала за пальчики, щечку. Не выдержала и взяла на руки. Она даже не пикнула. Возможно, сказывалось мое нервное напряжение, но такой глубокий безмятежный сон ребенка вызывал у меня неясную тревогу. Я знала, что рискую, но все же потянулась к этой чертовой соске, желая достать ее, проверить, что будет. Но в этот момент дверь распахнулась. Сердце ушло в пятки, я застыла, боясь шевельнуться.

— Что ты тут делаешь? — раздался тихий голос Вирги, и меня слегка отпустило. — Положи нирину-ган обратно.

— У меня грудь разрывается от молока, — прошептала я, чувствуя, как глаза наливаются слезами. Эти слова, совсем лишние в этой ситуации и моем положении, вырвались сами собой. — А еще ее оставили одну… Вдруг что случится? — добавила хрипло.

— Верни в колыбель нирину-ган и иди за мной, если не хочешь вылететь из дворца. Иначе забуду, что ты пришла от Агаты, — тон Вирги стал жестче.

Руки тряслись, а сердце рвало на части, когда я возвращала дочь в кроватку. На секунду все же задержалась, рассматривая личико.

— Идем! — одернула меня Вирга, и я вынуждена была последовать за ней.

Она привела меня в свою комнату, взглядом показала на стул:

— Садись.

Затем испытующе посмотрела на меня и задала вопрос, от которого сердце подскочило к самому горлу:

— Ты ее мать, да? Ты та самая виетта, которая родила нашу нирину-ган?

На глаза набежали слезы. Я закрыла лицо ладонями и кивнула.

— Теперь понятно… — вздохнула Вирга. — И то, что Агата попросила за тебя, и твоя почти сумасшедшая привязанность к нирине-ган… И то, как она успокоилась на твоих руках. Зря ты сюда пришла… Зря…

— Но я ее мать! — хрипло воскликнула я. — Какая мать может оставить своего ребенка? Жить без него?

— Ты не должна была ее помнить…

— Не должна, но помню. Не знаю почему, — ответила я. — Мы с Агатой решили, что это из-за того, что в момент похищения дочка была не со мной, а с моей подругой…

— Беда, если так, ой беда… Для тебя беда, понимаешь? — Вирга села напротив меня за стол, подперла щеку кулаком. — Представляешь, если ноэр-ган узнает, что мать нирины здесь?

— И что будет? — спросила я с вызовом. — Убьет меня? Четвертует?

— Да ладно тебе — убьет, — Вирга отмахнулась. — Не убьет. Отошлет в твой мир обратно, наверное… Но… Как знать? Еще никогда виетта не приходила за своим ребенком.

— Что ж ваш ноэр-ган такой жесткий и равнодушный? — в сердцах произнесла я. — Пытается оплодотворить десяток женщин за ночь, отнимает ребенка, а потом к нему даже не подходит, почти не интересуется… Только сегодня с балкона помахал как флагом и после обратно отдал слугам, словно эта дочь и не нужна ему. Зато готовится выбирать себе жену из оханов, которая и родит ему наследника…

— Тише ты, тише… — хмыкнула Вирга. — Разболталась тут… А ноэр-гана пожалеть надо, а не злиться на него.

— Жалеть? — я опешила от такого заявления, нервно улыбнулась. — За что мне его жалеть? За то, что не спрашивая, воспользовался моим телом? Лишил мужа, ребенка? Перевернул мою жизнь? За то, что теперь я не имею права даже взглянуть на собственную дочь?

— Он пожертвовал своей душой ради благополучия империи, — тихо проговорила Вирга.

— Как это понимать? — я посмотрела на женщину с недоверием.

— Проходя ритуал, ноэр-ган в каждой из виетт оставляет часть своей души, — ответила Вирга. — Это как подарок за то, что ими воспользовались против воли. Частичка его души дарует виеттам крепкое здоровье и удачу, понимаешь? А сам он остается пустым. Не способным любить и жалеть. Зато беспристрастным, готовым рассудить любой спор и выбрать справедливое наказание преступнику. Но нашему ноэр-гану еще повезло: у него осталась способность хоть иногда улыбаться и что-то чувствовать. Но, говорят, и это от него вскоре уйдет. Поэтому его будущей супруге придется нелегко. Иметь в мужьях того, от которого невозможно получить ни ласки, ни любви…

— Душа, разделенная на десять частей? — переспросила я.

— Да, такова плата за мир и благополучие нашей империи.

— Значит, и во мне есть часть его души? — я невольно прислушалась к себе. Ничего особенного не чувствую.

— Выходит, что так, — Вирга чуть улыбнулась.

— Все равно, это так странно… Непонятно… — прошептала я. — У нас ничего подобного нет…

Вирга развела руками:

— Такова особенность оханов. Поэтому не надо его ненавидеть, детка… Он и сам заложник своего положения.

— Сейчас меня волнует только моя дочь, — произнесла я. — И как сделать так, чтобы я могла ее видеть.

— Я разрешу тебе прибираться на том этаже, но с одним условием, — Вирга поднялась, подошла к навесному шкафчику, достала оттуда пузырек из матового стекла. Она поставила его передо мной: — Ты выпьешь вот это.

— Что это? — я не спешила брать пузырек в руки.

— Выпей, не спрашивая, — ответила Вирга, внимательно глядя на меня. — Если доверяешь мне. Этот отвар не навредит тебе, только поможет. Я специально сделала его сегодня для тебя.

— Как так можно? А если я потеряю память от него? Или усну, а вы меня отправите обратно в мой мир? — выразила я сомнение.

— Значит, не доверяешь, — Вирга забрала пузырек.

— Постойте! — воскликнула я. — Почему вы просто не скажете, что это?

— Потому что ты не выпьешь его, сглупишь…

— Сейчас вы разговариваете со мной как с дурочкой или несмышленым ребенком, — посетовала я. — Можно мне самой сделать выбор? А там посмотрим, глупо это будет или нет?

— Ладно, так уж и быть… Скажу, — Вирга вернулась ко мне. — Это средство избавит тебя от молока. Тебя все равно не подпустят кормить ребенка, а сама будешь страдать. Особенно, если окажешься с ней рядом. Оно пропадет и без того, но мучиться будешь дольше. А так на ночь выпьешь, и утром как ничего и не было.

Я сжала голову руками, стиснула зубы, пытаясь не заплакать.

— Решайся, — поторопила Вирга.

— Ладно, — проговорила я одними губами. — Давайте…

— Это разумно, — женщина успокаивающе похлопала меня по плечу. — Так ты получишь хотя бы свободу…

Слабое утешение, но… Я сделала глоток, поморщилась от горького вкуса.

— До дна пей, вот так… — подбодрила Вирга. — А утром можешь подниматься на этаж, где твоя дочь… Разрешу тебе там убирать.

— Спасибо, — шепнула я.

— Главное, держи себя в руках и веди себя незаметно.

— Хорошо…

— Ну вот, а теперь иди спать… Завтра рано вставать.

Я поднялась и направилось было к двери, но потом обернулась и спросила:

— Вирга, а откуда вы знаете Агату?

Женщина ответила не сразу, затем бросила через плечо:

— Помогла она мне как-то… Жизнь спасла. Теперь я у нее в долгу…