36 и 6, или Любовь по рецепту

Ольга Дмитриевна Иванова, 2019

Справки, рецепты, сезонные сопли – унылые будни участкового терапевта. Я, конечно, мечтала о более яркой жизни, но не таким же способом! Теперь я – личный врач парня с темным прошлым, а мои будни так же суровы и непредсказуемы, как и охранники, бдящие за моим загадочным пациентом.

Глава 2

Признаться, в то, что меня так просто отпустили, я поверила не сразу. Пока ехала в джипе с по-прежнему не разговорчивым водилой, думала, что он сейчас вывезет меня куда в лес и там прикончит. Конечно, Волк в кожанке взял с меня клятву, что я никому не расскажу, где была, пригрозив жесткой расправой, но мало ли… Вдруг они передумали в последний момент и решили убрать меня сразу? Перестраховаться, так сказать.

Но вот впереди показались огни города, мы выехали на кольцевую, вписались в общий поток машин, и страх скорой расправы стал немного меня отпускать.

— Какой ваш адрес? — наконец подал звук Терминатор. Голос его вполне соответствовал внешности: басовитый, хриплый. — Панфилова, 15?

— Откуда вы знаете? — внутри все похолодело. Я ведь его никому из них не назвала!

— Стрелок посмотрел в вашем паспорте.

То есть они еще и в сумке у меня беспардонно рылись, в паспорт заглядывали?! Вот же… Наверное, когда пинцет искали. Впрочем, чему удивляться? Небось еще и номер телефона себе «перебросили». Взяли меня на крючок, чтоб не рыпалась. На душе снова стало гадко, а на сердце — беспокойно.

— Остановите лучше у автобусной остановки, я хочу пройтись, — произнесла твердо.

Терминатор лишь с подозрением скосил на меня глаза, но ничего не сказал. Затормозил, где я просила. Не останавливал, не удерживал, не грозил. Вот только не уезжал, пока я не зашла за угол своего дома. Следил. Боится, что я побегу кому-нибудь рассказывать, а то и в полицию сразу? Были, конечно, такие мысли, но вдруг эти товарищи выполнят свою угрозу, еще и близкие мои пострадают? Сестра, например, с дочкой. Та же, как почувствовала, что я о ней вспоминаю: стоило мне зайти в подъезде, раздался телефонный звонок. Но, как всегда, позитивного я от сестры ничего не услышала. Лера снова рыдала в трубку, жалуясь на своего мужа-шведа, который всерьез решился отобрать у нее дочь при разводе. Ситуация была, конечно, удручающая, даже ужасная, тем более у мужа были хорошие адвокаты, которых Лера со своей стороны не могла позволить нанять. Вот и изводила она себя переживаниями и слезами день ото дня и жила в страхе перед судом, который был назначен на первые числа апреля.

Но в этот раз я сестру почти не слушала, сейчас бы саму себя привести в чувство от пережитого шока. Пожелала ей лишь крепиться и отключилась. Наверное, Лера на меня обиделась, но я просто ни физически, ни морально не могла сегодня исполнять роль жилетки. Завтра позвоню. Отойду от всего и позвоню.

Но в покое меня оставлять не хотели. Следующей, с разницей едва ли ни в минуту, позвонила Танька.

— Ты где? Дома уже?

— Да, — ответила я, пытаясь ключом попасть в замочную скважину: руки до сих пор мелко потрясывались.

— Я иду к тебе, — сообщила Танька и отключилась.

Часы на телефоне показывали без пятнадцати десять. Надо же, я думала, уже больше времени…

По дому я двигалась как сомнамбула. Помыла руки. Разделась. Бросила в стиралку замазанный кровью «пациента» джемпер. Поставила чайник. Потом вспомнила, что у меня есть маленькая бутылка коньяка, который я в холода добавляю иногда в чай или кофе. Нашла его и сделала три больших глотка. Полегчало, но несильно.

А тут и Таня явилась.

— Если ты не пришла на праздник, значит, праздник придет к тебе! — торжественно сообщила она, вручая мне блестящий шар в виде сердца.

— Вообще-то, мне завтра с утра на работу, — сказала я, когда мне всучили еще и пакет с шампанским и, кажется, коробкой пирожных.

— Мне тоже. На сутки заступаю, — ответила подруга, работающая фельдшером на скорой. Вот кого можно было позвать пулю вытаскивать… Хотя она же тоже не хирург, максимум окажет первую помощь и транспортирует раненого в больницу.

Таня сама прошла в кухню. Сама разложила пирожные. Сама открыла шампанское. Я только отстраненно наблюдала за ее действиями.

— А ты уже, вижу, начала, — она с укоризной посмотрела на коньячную бутылочку.

— Просто замерзла, — отозвалась я, подвигая к себе «свой» напиток. — И шампанское, наверное, не буду.

Таня на секунду надулась, но потом махнула рукой и налила себе бокал игристого:

— Ну, за любовь! — и чокнулась с моей бутылкой.

— За нее, окаянную, — вздохнула я и глотнула коньяка. Поморщилась. А следующий вопрос вырвался сам собой: — Ты бы смогла вытащить пулю?

— Не, я что, дура? — глаза подруги округлились. — Пусть хирурги этим занимаются…

— А если б заставили, под угрозой жизни? — коньяк развязал язык и притупил страх.

— Ты тоже смотрела этот сериал? — теперь глаза подруги загорелись интересом.

— Какой? — сморгнула я.

— Да не помню, турецкий или итальянский. Там героиню-врача похитили прямо из машины скорой помощи, привезли к какому-то мафиози и заставили вынимать из него пули, — охотно стала пересказывать сюжет Танька, у меня же перехватило дыхание. Похитили? Вынимать пули? — Но она хирургом была, так что справилась быстро… Потом ее взяли в заложники… Она там всех лечила этих мафиози… А главный герой, так вообще, киллером оказался… Там потом у нее с ним любовь-морковь, страсть… В общем, ниче такой сериал. Ты не его смотрела?

— Нет, — быстро ответила я. — Там другое было. Да не важно… Ты ритуал-то на любовь сделала? — перевела тут же тему, подальше от опасной.

— Вот, собираюсь. Как же я без тебя? — и из пакета на стол стали извлекаться красные свечки-сердечки.

Их Танька расставила кругом, зажгла. Затем налила в стакан воды, поставила его в центр. После этого пошарила взглядом по кухне, схватила с подоконника горшок с кактусом, примостила рядом со стаканом. И в заключение открыла настежь форточку. В кухню сразу дыхнуло холодом и снежной влажностью.

— Все, — удовлетворенно проговорила Танька и вернулась за стол. — Огонь. Вода. Земля. Воздух. Все стихии собраны. Теперь повторяй за мной. Слово в слово. И, главное, верь. Очень-очень верь в это. Начали… Гоню я в свой дом молодцов…

— Гоню я в свой дом молодцов… — без энтузиазма повторила я, а у самой перед глазами встали те самые «молодцы» во главе со своим Боссом. Волк, Терминатор и, как там блондина звали? А, Стрелок. Киллер что ли? Как в Танькином сериале? Ой, нет…

— Не лентяев, не скряг, не воров… — с зажмуренными глазами бубнила Танька.

И не убийц, и не мафиози…

— Приезжайте ко мне, женихи. Из своих, чужих дворов…

Нет, не приезжайте ко мне больше на своем джипе, «молодцы». И Босса своего не привозите…

— Камень — Ножницы — Бумага. Аминь. Аминь. Аминь! — на высокой ноте завершила Танька.

— Аминь, — скомкано повторила я.

— Все, — подруга выглядела довольной. — Это точно должно помочь. Результат обещают в течение месяца, — но потом подозрительно посмотрела на меня: — Ты ведь верила, когда говорила это. Желала?

— Верила, конечно! — ответила как можно убедительней. А то еще раз заставит читать свой заговор, Танька, она такая. — И желала!

Еще как желала. Чтобы сегодняшний вечер больше никогда не повторился. И Святой Валентин больше не сыграл со мной такой глупой шутки.

Таня, выпив в одиночку почти всю бутылку шампанского, домой поехать уже не смогла, поэтому осталась ночевать у меня. Но я даже была этому рада: как-то боязно было проводить эту ночь в одиночестве. Танька заснула сразу, ко мне же, наоборот, сон никак не шел. Мысли то и дело возвращались к моему «подвигу». И одна из этих мыслей была особенно настойчива: насколько правильно я провела операцию? Не то чтобы чувствовала свою вину, в конце концов, я предупреждала, что не способна на это, однако врачу во мне, давшему ту самую клятву Гиппократа, было беспокойно за своего навязанного пациента. Не хотелось бы, чтобы он умер из-за моей криворукости. В какой-то момент я не выдержала и пошла за ноутбуком. Таня сладко похрапывала в игристой неге, поэтому ее не разбудил ни звук включающегося ноута, ни свет от его экрана. Я же полезла искать информацию о пулевых ранениях и их лечении. Правильно ли я все делала? В том ли порядке? Не напортачила ли где? Понятно, что подобные вещи лучше спрашивать у практикующих хирургов, только у меня такой возможности пока не было, пришлось по крупицам собирать информацию в интернете. Не могу сказать, что сердце и совесть я себе успокоила, однако немного стало легче: за исключением мелочей действовала я верно. Теперь дело оставалось за организмом самого «Босса». Но мужик он крепкий на вид, должен справиться.

К середине ночи мне кое-как удалось забыть свои злоключения и подремать несколько часов до звонка будильника. Танька подхватилась первая. Вспомнила, что ей заступать на смену, и умчалась в ванную, а потом одеваться. Мне же так спешить нужды не было: прием начинался с двенадцати. Правда, до этого я планировала пройтись по вызовам, которые успеют собраться до девяти. Когда уже выходила из дома, вдруг обнаружила один неотвеченный звонок. Номер неизвестный. Меня сразу бросило в жар: неужели это кто-то из моих вчерашних «друзей»? Но нет, оказалось, звонили как раз в тот период, когда я пробовала себя на роль хирурга. Кто бы это тогда мог быть? Но размышлять об этом долго не могла: работа звала! А с ней бронхиты, лихорадки, насморки и прочие гриппозные радости.

Все три часа хождения по вызовам я шарахалась от каждой тени. Машины, похожие на черный джип, обходила за километр. Из дома в дом перелетала кометой, пару раз чуть не упала, поскользнувшись на наледи. Когда же добралась до поликлиники и своего рабочего кабинета, еще некоторое время не могла поверить, что пронесло.

— Что-то случилось, Виктория Игоревна? — заботливо поинтересовался Кирилл, мой помощник.

Да, мне и тут повезло. У всех нормальных участковых терапевтов медицинские сестры, а у меня Кирилл, медбрат. Вот такой уникум. Мне до сих пор непонятно, как парню удалось попасть на сестринский факультет. А сам он на этот вопрос лишь тупил глаза с длиннющими светлыми ресницами и пожимал худенькими острыми плечиками. Первое время про него даже думали, что он не совсем традиционной ориентации, однако после того, как через месяц работы на моем участке он признался мне же в любви, притом на глазах у пациентов и медперсонала, слухи резко поутихли.

Нет, работником Кирилл был хорошим, тут не придерешься. Ответственный, исполнительный, аккуратный, еще и с пациентами терпеливый. А отзывчивый какой! Да на нем все бабульки ездят! А он ни одной не отказывает. Но вот его влюбленность создавала мне определенные проблемы. Один вечный томно-щенячий взгляд в мою сторону чего стоил. Под ним я вечно чувствовала себя распутницей, соблазнившей невинного юнца. Я пыталась Кириллу деликатно намекнуть, что у нас ничего не может быть по определению — не понял. Говорила прямо и открыто — получала в ответ виноватую, но сияющую улыбку. Один раз даже сорвалась на крик — назавтра мне подарили розочку. А вчера вон, в день Влюбленных, он притащил мне большой букет тюльпанов, который пришлось оставить на работе. Можно было, конечно, воспользоваться своим положением и избавиться от назойливого ухажера, подведя того под увольнение, однако совершить подобную подлость мне не позволяла совесть. В общем, только и оставалось что смириться с таким положением дел и всячески игнорировать его пылкие взгляды и знаки внимания.

— Все в порядке, — ответила я, вешая сумку на стул. — А здесь как дела?

— Сафронова госпитализировали.

— Владлена Филипповича? — сердце тревожно екнуло. — Что-то серьезное?

— Гипертонический криз, — ответил Кирилл. — Но его состояние уже стабильное.

— Когда это случилось?

— Вчера вечером.

Одна догадка холодком пробежалась по спине.

— Дай мне его амбулаторную карту, — попросила я парня. — Там ведь есть номер его телефона?

Кирилл нашел карточку и подал мне. Я сразу схватила свой телефон и начала искать тот самый пропущенный вызов. Сравнила номера и горестно вздохнула: это он, Владлен Филиппович мне звонил. Как и обещал. Только я поднять не смогла. Из-за этих… На глаза навернулись злые слезы. Вот так, одного человека спасала, а другой в этот момент чуть не умер! Я быстро набрала номер больницы, куда увезли старика, потребовала связать меня лично с его лечащим врачом. И только когда тот подтвердил, что давление у пациента уже в норме, а ситуация под контролем, успокоилась. Ну ничего, может, так и лучше для Владлена Филипповича, полежит немного в больнице, подлечится, отдохнет. К весне как раз будет как огурчик.

— Прием еще не начался разве? — в дверь просунулась курчавая голова недовольной особы. — Уже пять минут первого! А у меня талончик на двенадцать ноль-ноль, между прочим!

— Ну если на двенадцать ноль-ноль, — вздохнула я, — заходите…

Пациентов и на приеме было много, сменяли один другого так быстро, что я порой и лиц не запоминала. Одно радовало: большинство было тех, кому требовалось просто продлить-закрыть больничный или выписать рецепт. Между ними, как всегда, затесывались те, кто «просто спросить» и «взять направление». В общем, день был совершенно обычный, в лучших традициях трудовых будней терапевта, пока, ближе к концу приема, не зашел очередной пациент и молча остановился у порога. Боковым зрением заметив знакомую кожаную куртку, я едва не лишилась чувств. «Их Босс умер, — пронзила мысль. — И они пришли по мою душу».

— Пацан, выйди, — обратился Волк к Кириллу. — Нам с доктором поговорить надо. Наедине.

Кирилл бросил на меня вопросительно-испуганный взгляд, и я, сделав над собой усилие, кивнула. Не хватало еще парня подставлять под удар. Кирилл бочком двинулся к двери, когда же он вышел, Волк снова заговорил:

— У нас проблемы. Нам снова нужна помощь.

— Опять кого-то ранили? — нервно пошутила я,

— Нет. У Босса поднялась температура. Почти сорок.

Я вскинула голову:

— А антибиотики? Вы кололи ему антибиотики?

— Не успели, — взгляд Волка стал неожиданно виноватым. И это чересчур диссонировало с его прежним брутальным образом.

— Как так? — охнула я. — Ведь это так важно! О чем вы думали? Будто не понимаете, насколько опасно возможное заражение крови! Уже почти сутки прошли!

— Поэтому и приехали за вами.

Ну вот, примерно чего-то подобного и следовало ожидать.

— Почему бы вам на этот раз не воспользоваться помощью другого специалиста? — уже сухо произнесла я. — У нас есть прекрасный хирург, у него как раз сейчас смена. У меня, между прочим, тоже идет прием, и вы своим вторжением задерживаете пациентов.

— Прием уже заканчивается, — проявил осведомленность о моем расписании Волк, — а пациенты разошлись.

— Как разошлись? Там ведь еще человек пять было, — я решительно направилась к двери, но распахнув ее, обомлела: пациентов не наблюдалось не только у моего кабинета, но и во всем коридоре. Лишь Кирилл, вжав голову в плечи, прятался за фикусом. — Вы их всех прогнали? С ума сошли? Это же поликлиника, в конце концов!

— Просто попросил заглянуть в другой раз, — к Волку вернулась его невозмутимость. — Поэтому вам можно спокойно ехать с нами. — И он добавил уже нечто совсем удивительное: — Пожалуйста…