Расклад на любовь. Повешенный, Дурак и Маг

Ольга Гронская, 2023

«Саша Боб. Сертифицированный таролог. Прогноз событий, разбор ситуаций, решение проблем в бизнесе, отношениях и других сферах жизни. Прием по предварительной записи». Решение проблем в отношениях? Ты Сашка лицемерка. Ничего, говорить клиентам о своей несостоявшейся личной жизни она не обязана. Но как быть если все запросы женщин звучат: «есть ли у нас будущее?», «по судьбе ли он мне?», «когда я выйду замуж? Такое ощущение что женщина – это курица, и весь ее мир крутится вокруг двух яиц! А сама Саша – тридцатипятилетняя женщина с лишними килограммами, сомнением в отношении своего интеллекта и женской целостности, внебрачным ребенком и прочей атрибутикой, присущей рядовой современной женщине? Как, как! Начать наконец-то думать о себе! И первым делом отправиться в отпуск с подругой, подальше от бывшего, его любовницы и нелюбимой работы! Встретиться там с настоящей собой, распотрошить забытые мечты и попасть в передрягу, из которой может спасти лишь настоящий яйценосец!

Глава 3. Эскапистка на углеводной диете

В дверь барабанили. Тяжелая рука. Саша сразу догадывалась кто за ней. Не открывая глаз нащупала бутылку вина и стала пить огромными глотками, пока не закашлялась. Свернулось в клубок на полу и зажмурилась. Стук прекратился, и она снова провалилась в сон.

— Эскапистка, подъем!

— М-м-м, ц…

— Поднимайся, кому говорят!

— Отстань от меня!

Голос Саши был хриплым и гнусавым. Литр вина гудел в голове.

— Вставай, я сказала. Всю жизнь проспишь!

— Это я и пытаюсь сделать!

— И почему же, позволь спросить?

— Ну, раз ты здесь, то уже все знаешь. Аринка ключи дала? Коза…

— Она уже два дня не может до тебя дозвониться!

— Два? Где мой телефон…

Агата Тихоновна посмотрела под ноги, оглянулась.

— Да, я пила, не приходя в себя!

Саша встала, но ноги, а может и голова, подвели. Все закружилось, и она облокотилась на стену.

— Ц! Сама справлюсь, — она отмахнулась от руки бабушки.

— И как, стоит он того?

— Я же не робот и не могу не думать о нем… ней… не могу не чувствовать, — Саша проковыляла в ванную.

— Женщины много думающие и глубоко чувствующие быстро стареют, — бабушка пошла следом.

— Ни к чему эти твои премудрости сейчас… Хреново мне, понимаешь!

— Понимаю!

— Да что ты! Ты с одним человеком всю жизнь прожила, в счастливом браке!

— Представь себе, еще как понимаю!

Бабушка открутила кран и наклонила голову Сашки к раковине. Та пробовала отмахиваться, но из рук Агаты Тихоновны вырваться было не просто. Саша уже и забыла, какими сильными они были.

— Ловила твоего любимого деда, не святой был!

Агата Тихоновна набрала воду в ладонь и умыла Сашку, словно та была нашкодившим чумазым ребенком.

— Чего?!

— Того!

Бабуля затолкала в Сашкин рот полную зубной пасты щетку. Саша застыла, уставившись на бабушку.

— И жива как видишь…

— В отличии от деда…, а он точно от инфаркта помер?

— Все! Не обо мне сейчас речь, а о твоей жизни! Которую ты погубишь, если не возьмешь себя в руки.

— У меня прекрасная насыщенная жизнь. Ты вон лучше о помидорах своих переживай.

— Насыщенная тревогой, алкоголем и углеводами.

— Ты это о чем?!

— О твоих трусах!

— Боже мой…, — Саша сорвала со змейки стринги, на которых кое-где расползлось кружево. — Они просто растянулись!

— Это твоя задница растянулась!

А ведь бабушка была совершенно права. Как Саша раньше не замечала?! С тех пор как Вова появился в ее жизни, она перестала замечать вообще что-либо кроме него.

А с тех пор как его не стало прошла неделя! Одна неделя, против прожитого под одной крышей года. Счастливого, как казалось Саше. А теперь все разрушено, разбито человеком, который говорил ей что любит!

— Есть люди в которых живет бог, есть в которых дьявол, а есть в ком только глисты. Вот ты Сашка почему-то червивых выбираешь.

— Ба… — протянула устало Саша и приложила ко лбу тыльную сторону ладони.

— Это и есть место преступления? — бабушка рассматривала матрас. Он выглядел так, словно на нем повеселился Фредди Крюгер. — Как это было?

— О господи, ты серьезно?! Вот так! — Саша просунула язык между указательным и средним пальцем. — В ваше время таким не занимались…

— Ха!

Саша вылупилась на бабушку, которая пошла в кухню.

— Что ты сказала?

— Ничего! Стало быть, точно конец, его губы прокляты…

— Не начинай, прошу.

— Я и не собиралась. Больно надо. Только целовать после этого ты его вряд ли сможешь, даже если простишь.

— Я не думала…

Бабушка отодвинула еще ни разу не использованный стул и села. Погладила столешницу темно-янтарного дубового стола.

— Хороший… Чай-то есть у тебя?

— Есть.

— Красивый ремонт, сразу видна рука дизайнера…

— Ага, каждая третья квартира сейчас с мраморной плиткой, белыми дверями и белой кухней.

— Ты не знала что ли, что она тут делать собирается?

— Ох Ба… если бы я знала…, — Саша ощутила подкативший ком. Она крепко стиснула зубы и отвернулась.

— Так это он ее что ли облизывал?

— Фу! Ну прекрати ты уже о нем!

— Чума болотная ей в трусы и лишай на язык обоих…

— Господи… ты чай будешь или может домой поедешь?

— А ты меня не гони. Я тебя не раз спасала, будет и еще один.

— Тогда у меня вся жизнь впереди была.

— О! А сейчас на закате что ли? Это в тридцать четыре то? — бабуля гортанно расхохоталась. — Мне за семьдесят, а я все еще не верю этим цифрам. Кожа выдает возраст, память напоминает о прожитом, мышцы требуют отдыха, а душа как прежде жаждет жить!

— Бабушка…

— Нужно уметь ждать. Перемен, счастья, встреч, событий. Потому что, дождавшись, обретаешь все в чем нуждался.

Саша обожала свою бабушку. Ее фразы, которые хоть сейчас в сборник цитат на все случаи жизни. В семьдесят семь она излучала энергию, задор, невероятное желание жить и чувствовать.

— Я каждый раз думала «дождалась»! Ан-нет… это был очередной пендель от госпожи вселенной. Справедливой нашей, такой взаимной и зеркальной… Спасибо, — Саша изобразила поклон до пола. — Интересно как я это себе назеркалила, я-то никому и никогда не изменяла!

— Ты в деда пошла, такая же истеричка. Тому я всю жизнь сопли подтирала, а потом и задницу. На старости лет думала отдохну, так нет же…

— Я…

— Замолчи! — бабуля долбанула кулаком по столу. — У розовых соплей должен быть срок годности! Я всю жизнь тебе это твержу, как об стенку горох!

— Еще одна, — простонала Саша.

— Дерьмо случается, так уж устроена жизнь. Хочется погоревать, правильно, нельзя в себя это дерьмо складывать. Но дай себе срок! День, неделя, две… Реви, уходи в запой, страдай! Но только срок подошел к концу — встала, утерлась и пошл жить! Не вспоминая, не оглядываясь!

Саша смотрела на сжатый кулак бабушки, покоящийся на столе. Она вдруг вспомнила, как так же пылко Ба отстаивала ее перед отцом, когда все узнали о ее залете. В школе у Сашки все получалось скрепя, с десятого раза. Зато после выпускного первый секс и сразу бинго! Мать избила ее до полу смерти, отец отшвырнул как бракованную. И только Ба, сжав кулаки и оскалив зубы, заставила всех замолчать. Она была ее адвокатом, а не следователем, абсолютно всегда.

— Ты ведь другая. Это Аринка — Добробаба, а в тебе с того роду ни черта не капнуло. Взять вон хоть медицину эту. Все кругом врачи, одна ты боком встала и в эту свою инженерию пошла. А она тебе, как и медицина, не сдалась. Ты ведь назло, в отместку отцу так сделала. Сама то ты чего хотела? Ты ж не от мира сего, вечно в облаках летала, вся в себе. Вот и займись, тем что нравится, другого времени не будет, а подходящее никогда не настанет.

— Ты ж мне сама запрещала!

— А ты что все подряд слушаешь, что старуха несет!

В дверь постучали. Вовка? В первую же секунду Саша вспомнила о нем, да еще и… с надеждой?! Эта мысль повергла ее в ужас. Неужели где-то в глубоко в душе она хочет, чтобы он вернулся?

— Ба… посмотри кто там, пожалуйста.

— Ага, сиди.

Шаги бабули, щелчок замка. Саша уже слышала его просьбу поговорить с ней, как вдруг опять голос бабушки.

— Аринка, — констатировала та, ставя на стол пакет с продуктами.

— Только пила и ничего не ела… так я и знала. Телефон где?

— Где-то…

— Макароны со сливочным маслом и плавленым сыром, салат из овощей и побольше майонеза, чтобы мякушкой от батона макнуть, ну как? Двигай булками… — Арина достала из пакета макароны и овощи. — Я-то знаю, что ты любишь! Так… как оно работает???

Арина стояла над новой варочной панелью. Бабушка пожала плечами.

— Да хер ее знает, моя-то на дровах…

— Ц… так! Слушайте… я знаю, что вы желаете мне лучшего, и я ценю, что вы оставили свои дела и приехали, но… я просто хочу остаться одна… это правда все что мне сейчас нужно. Ни макароны, ни твои ба советы… и, боже мой, я знаю, сколько ты для меня сделала! И ты, Арин! Но пожалуйста, оставьте меня в покое!

Саша села на стул и опустила лицо на колени. Ей искренне хотелось, чтобы они ушли. Она не привыкла показывать свои чувства и уж тем более говорить о них. Если ей больно, значит она слабая, глупая, бестолковая. С чего она это взяла? Да от того, что в детстве любая ее просьба врезалась в глухую стену непонимания. Отец отчего-то считал, что дети сами собой должны все знать, рождаться успешными и грамотными, на радость мамам и папам. А еще он считал своим долгом сообщить дочери, что она безграмотная простофиля и бездарь, раз не способна самостоятельно справится с трудностями или примерами по алгебре, например. Мать же, видя, как дочь собирается на танцы, не упускала возможности прокомментировать ее бедра, которые всегда были чуть шире чем у одноклассниц. Отец заходил с одного бока, мать с другого. Успехи — как должное, а незнание — дурость. Саша усвоила с детства, просить помощь, выражать чувства, быть способным признать неудачу, вес это делает тебя слабым и уязвимым. Поэтому каждый раз, когда она чувствовала, что вот-вот выдаст себя, проявив слабость, она начинала злиться. Ярость гасила другие эмоции, а значит защищала.

— Уходите!!! — ее душило их сочувствие. Она не хотела справится сама, она вообще больше не собиралась справляться. Дерьмо случается, Ба права. Но в жизни Сашки уж больно часто. Словно она не просто зашла в эту реку с дерьмом дважды, а нырнула туда с головой и плыла по течению, время от времени прибиваясь к берегу.

Кастрюли продолжали греметь. Саша почувствовала запах растопленного сливочного масла и свежих огурцов.

— Постели салфетки, — послышался тихий голос бабушки, а потом звук опустившихся на новенький стол тарелок. Пахло овощным салатом, пахло летом.

Саша больше не могла сдерживаться и тихонько заскулила. Тут же утерла глаза о брюки, в которых существовала уже несколько суток. А потом почувствовала тяжелую рук бабушки на спине. Услышала, как сестра опустилась перед ней на корточки.

— То, что ты сейчас испытываешь это нормально… Тебе больно, ты живой человек…

— Какого черта?! Какого черта я вас спрашиваю, все это происходит со мной?! Я что, была в прошлой жизни такой уж сволочью?

— Вряд ли, может быть просто ты никак не можешь усвоить урок?

— Ба, ты уже пять лет на пенсии, прекрати эти свои психотерапевтические штучки…

— А я согласна, иначе почему из раза в раз повторяется одно и тоже?

— Просто потому что боженька очень меня любит…

— Так, слушайте! У меня идея! Сань, решись на эксперимент!

— А я еще надеялась, что вы скоро уйдете…

— Слушай сюда. Один месяц, на то, чтобы видеть только плюсы абсолютно во всем что произошло. Принять ситуацию, понять причину, начать жить…

— Ты у нас вроде гинеколог в районной поликлинике… Это ты, глядя на вагину, такой умной стала?

— Я сделаю вид что не слышала очередной попытки посмеяться над моей работой. Я серьезно, Саш. Любая непредвиденная ситуацию, и ты раздуваешь ее до проблемы вселенского масштаба! И я не про то, как поступил этот петух!

— Индюк.

— Индюк, спасибо бабуль. Подожди, Саш. Я о другом. У тебя на все одна реакция, еще с детства. Упадок, злость, депрессия, и так по кругу. От того может жизнь и создает тебе все эти проблемы? Вся твоя личная жизнь просто вопит об этом! Тебе нужно научиться реагировать на происходящее иначе!

— Это ничего не изменит, Арин. Чем чаще я повторяю, что все будет хорошо, что я не сдамся, тем с большей силой жизнь макает меня головой в чан с дерьмом.

— Намерения твои проверяет.

— О, ну конечно!

— Так, девки, за стол. И ты, дорогая моя, съешь эту чашку макарон, иначе я впихну их в тебя силой.

Агата Тихоновна взяла Сашу за предплечье и настойчиво подвела к столу.

— Это всего лишь месяц. Ради меня и бабушки, разве я много прошу?

Глядя на расплавленный сыр, растягивающийся на ложке, Саша почувствовала аппетит, впервые за несколько дней. Бабушка проследила за ее взглядом и пододвинула сковороду ближе.

— Это только в книжных романах кто-то должен страдать. Герой, читатель или автор. А если все трое, тогда это бестселлер. В реальной жизни страдать никто не должен. И не из-за чего нельзя желать погибнуть, поняла… — Агата Тихоновна перемешала овощи в салатнице. Подсолнечное масло, нерафинированное, с ароматом семечки, Сашка такое очень любила.

— Один месяц. Одни плюсы во всем что произошло, даже если за это время случиться что-то плохое.

— Что может быть хуже того, что произошло?

— Цыц! А то накличешь. Господь тебе сейчас быстро покажет, что!

— Ба, не кричи! Месяц, сестренка, ради меня и Бабушки. Спишем долги, как тебе такая сделка?

— И после этого вы отвяжитесь от меня?

— Дадим зачахнуть в депрессии, обещаю!

— Идет.

Все молча ели, Арина переглядывалась с бабушкой, Саша делала вид, что не замечает этого. Потом собрала пустые тарелки и сунула в посудомойку. Вытерла со стола. Она думала, что обновит его устроив романтический ужин при свечах, а потом бы они с Вовкой испробовали его на прочность…

— Вы же не собираетесь здесь ночевать?

— Нет, у тебя и кровати то нет. Ба остановится у меня, но мы будем регулярно наведываться. Я все же надеюсь, что ты сдержишь слово.

— Сдержу, хотя бы ради того, чтобы вы наконец отстали.

Саша взяла сковороду и стала с жаром оттирать подгоревший сыр. Она еще не успела поменять посуду. Это было в планах, их общих планах на общее будущее…

— Оставь, я помою, — Агата Тихоновна попыталась забрать дымящуюся щетку из рук внучки. — Сходи-ка в ванную, полежи, расслабься.

— С чего-то же надо начать перемены…

— Начни с себя. Твои сковородки не должны сиять ярче чем ты.