Лучик

Ольга Владимировна Пестрякова, 2023

Сборник рассказов о жизни наших предков с их нелегкой судьбой. Истории людей, которые пережили боль разлуки, предательство, измены и потери. Но смогли все преодолеть и научиться быть счастливыми.

Истории из прошлого

Лучик

Январь 1942 года. Ленинград

— Мама, я не хочу с тобой расставаться, — плакала 5 летняя Зиночка.

— Лучик мой, так нужно. Скоро я буду рядом с тобой. — Пытаясь сдержать слезы, Таня уговаривала свою дочь.

— А как я буду без тебя, одна?

— Ты не одна, с тобой же Коля будет рядом.

Соседский вихрастый мальчишка восьми лет от роду смотрел на свою маленькую подружку взрослым взглядом.

— Зина, я же тебе дал слово тебя оберегать.

Тане было очень сложно, но она понимала — это единственный шанс уберечь детей от этого кошмара, который сейчас происходил вокруг них. Блокада, холод и голод. Коля потерял свою мать — та ушла из жизни при родах вместе с новорожденным. К ней никто не смог прийти на помощь, просто не успели…

Она просила разрешить ей вместе с другими покинуть город, но начальство на заводе в категоричной форме ответило отказом:

— Если вы все эвакуируетесь, кто работать будет? Думаешь, мне хочется здесь оставаться? Но есть приказ свыше. И, как ты понимаешь, нарушать его нельзя.

— Прошу, спасите хотя бы моего ребенка! Я найду свою дочь потом, когда закончится блокада. Как бы мне не было больно и страшно, но я должна думать о ее жизни. И Колю… Он один остался совсем, это мальчик соседский.

Таким образом Зина и Николай были вывезены по Ладожскому озеру вместе с другими детьми и женщинами.

В следующие два года Татьяна находилась на грани, но она искала в себе силы встать и идти — ее целью было воссоединение с дочерью. Каждый день она ждала когда все закончится, но тянулись дни, недели, месяцы, люди падали на улицах от холода и от голода. Ее мать была одной из этих несчастных. А им никто не разрешал покидать осажденный Ленинград. В начале февраля 1944 года худая и обессиленная трудностями женщина подошла к начальнику цеха и тихим, почти безжизненным голосом произнесла:

— Блокада закончилась. Мне нужно найти свою дочь и Колю. Отпустите меня.

— Ты знаешь, где их искать?

— Я нашла информацию, что их перевезли в Ярославскую область. Попробую поискать по детским домам. Но на это уйдет много времени.

— Как ты одна поедешь? В стране еще идет война.

— Вы думаете, после блокады я еще чего-то боюсь?

Василий Иванович тихо крякнул и расправил усы.

— Ты думаешь так легко и просто взять и отпустить тебя?

— А если меня признать умершей, или без вести пропавшей? Тогда ни у кого не возникнет вопросов куда я делась и почему не выхожу на завод. Вот Аглая — три месяца от нее ни слуху, ни духу, а потом как ни в чем не бывало вернулась. Ее тогда еврей старый подобрал на улице и отпаивал кипятком, потом она какое-то время у него жила в квартире, лежа с воспалением легких. Нас таких тысячи!

— Нет, на такое я не пойду. Я два месяца могу тебя покрывать, но не более того. А в апреле чтобы вернулась и приступила к работе, иначе, сама знаешь, что будет.

— Спасибо вам. — Еле передвигая ногами от слабости, Таня прошла через цех и вышла на территорию завода. Надо с чего то начинать поиски. Она уже наводила справки, знала, что всех людей в тот день переправили в Ярославль, значит нужно оттуда начинать.

Прибыв в Ярославль, она поселилась у одинокой старушки, с которой познакомилась на станции.

— Милая, ты кого-то ищешь? — спросила пожилая женщина Татьяну, которую заметила, одиноко стоявшую на перроне и растерянно оглядывающуюся.

— По правде говоря, да. Я прибыла в ваш город чтобы найти детей — мальчика и девочку, их после эвакуации перевезли сюда, в область. Теперь мне надо где-то остановиться, чтобы начать поиски через запросы.

— Так пошли ко мне, я одна живу. За постой брать ничего не буду. А ты мне квартиру в порядок только приведешь. А то же стара стала, колени не слушаются и руки не поднимаются.

— Я с радостью! Спасибо, — поблагодарила ее Татьяна.

Вечером, когда Татьяна вернулась из управления, она села за стол вместе с Тамарой Васильевной, приютившей ее на время поисков и с удовольствием отхлебнула горячий сладкий чай.

— Ну, рассказывай, как сходила.

— Пришла, мы подали запросы во все детские дома области. Я назвала не только фамилии и имена детей, но и их приметы. У моей Зины на предплечье шрам, об гвоздь поцарапалась. Он довольно глубокий чтобы смог пройти за два года, что мы не виделись. Так же запросы были переданы в школы, ведь ей уже 7 лет и она должна быть первоклашкой. Приметы Коли тоже сообщила — рыжий, с веснушками и двумя макушками на голове. У него так смешно топорщатся волосы, если их вовремя не подстричь. — улыбнулась Таня

— Это он в мужа твоего, что ли, рыжий? Ты вроде темненькая, больше на татарочку похожа.

— Нет, это не мой сын, соседский.

— А что ты о нем так печешься?

— Моя Зина очень к нему привязана, они как брат с сестрой, не разлей вода. И жалко мне мальчонку — отец на фронт ушел воевать, Ленинград оказался в блокаде, письма не приходили и не знаем, жив он или нет. А мать Коленьки погибла во время родов, в декабре 1941 года.

— А твой муж где?

— Пал в июле при обороне города.

— Печально это. Родители то у тебя хоть есть?

— Отец тоже погиб в начале войны, а мать замерзла на улице год назад.

— Что же вас не эвакуировали?

— Она врачом была, нельзя покидать город. И нас, рабочих с завода не отпустили.

— Да, нелегкая у тебя жизнь. Потом что планируешь, вернешься в Ленинград?

— А куда мне деваться? Надо город восстанавливать. Знаете же — где родился, там и пригодился. Буду детишек воспитывать.

— Ты все же решила Колю себе забрать? Я бы, наверное, не смогла. В такое тяжелое время лишний рот… Но не мне судить. Уж кому-кому, не мне точно. — Помолчав, Тамара Васильевна продолжила. — Вот кабы у меня двое детей было, так, глядишь, может быть и довелось мне когда внуков воспитывать. А, родив одного сына, я его родине отдала. Лежит теперь он в сырой земле. — краешком фартука Тамара Васильевна вытерла слезу.

Женщины замолчали, у каждой из них было свое горе и свои потери. Всё, как в любой семье тех лет.

На следующий день Татьяна, окрепнув с дороги, и отъевшись щами из квашеной капусты с черным хлебом из отрубей, подвернув рукава принялась за уборку. На дворе стоял февраль, но несмотря на это, женщина, привыкшая к суровым условиям, смело открыла окно и стала отмывать стекла от грязи. Постирала старые, потерявшие цвет занавески, отодвинула мебель и тщательно провела уборку в труднодоступных местах. Тамара Васильевна нарадоваться не могла на свою постоялицу.

— Вот спасибо тебе, милая. Век помнить буду.

Через неделю ее вызвали в управление.

— Мальчик нашелся в Некрасовском районе, это точно он — Николай Гаврилов, 10 лет.

— А девочка?

— О ней нет сведений никаких. Постойте, а это точно ваш сын?

— Да, приемный. Документы потерялись еще до эвакуации.

— Держите адрес. — Чиновник написал на маленьком листке адрес детского дома.

Татьяна не теряла надежды, она была уверена что где Коля, там и Зина будет. Их же вместе эвакуировали. Но сердце щемило от боли — а вдруг она не пережила этот длинный и опасный путь до детского дома? А вдруг она заболела?

По пути в казенное учреждение самые тяжелые мысли, как бы не гнала их Татьяна от себя, роились как пчелы в ее голове.

***

Это был он. С криком"мама", мальчик бросился в ее объятия. Ничего не понимающая Таня посмотрела на него вопросительным взглядом. И мальчик тут же зашептал.

— Я сказал что ты моя мама, что ты за нами приедешь, как и обещала. Ты же меня заберешь?

— Конечно, мой мальчик, я тебя заберу. Но где же Зина?

— Ее нет. — Таню будто оглушили.

— Как нет, а где она?

— Нас перенаправляли с одного детского дома в другое, мы договорились что будем зваться братом и сестрой. А год назад я заболел сильно, меня в больницу определили. Зина сбежала из детского дома чтобы меня найти. Но ее быстро поймали, один из мальчиков сказал что меня уже нет в живых. Я, правда, его поколотил потом, но наш Лучик перестала разговаривать. Когда на следующий день после случившегося приехала тетка из комиссии, она пожалела Зину и забрала ее с собой.

Быстрым шагом Таня пошла в кабинет директора детского дома.

— Каким образом получилось, что разлучили брата и сестру?

— Все вышло случайно, это роковая ошибка. Нам из больницы пришли вести, что Коля не выжил. Сами понимаете — нагрузки на детские дома и больницы просто огромная, никто не удосужился проверить информацию Когда поползли слухи среди ребят, девочка испытала сильный стресс. И тут Мария Никитична, что раньше в комиссии заседала, как раз с проверкой нагрянула. Она увидела девочку и предложила свою помощь. В общем, она ее забрала и сказала, что покажет в Москве своему брату, врачу. Думаете, я могла ей перечить? Эта женщина властная, мужа и детей у нее нет своих. Ну а уж когда Коля приехал из больницы, то мы поняли, что вышла ошибка. Только уже не воротишь ничего назад.

— Как мне ее найти? Марию Никитичу вашу.

Директриса покачала головой.

— Никак. То был ее последний приезд, она в Москву перевелась, так как сама родом оттуда. А здесь она жила всего два года.

— И что мне теперь делать?

Вновь пожав плечами, директриса отвернулась.

— Колю я могу забрать?

— Это пожалуйста.

Вернувшись в Ярославль, Таня опять пошла в управление и стала просить контакты Ильиной Марии Никитичны, бывшей главы комиссии, осуществляющим надзор над детскими домами.

— Вы представляете себе вообще, что вы у меня просите? Даже не думайте, я не да вам такую справку. И никто не даст. Я же по шапке за такое получу.

— Но мне надо найти дочь.

— Занимайтесь сыном. Я почти уверен, девочку вы не найдете. А теперь прощайте.

Татьяна не привыкла сдаваться. У нее еще оставались кое-какие копейки, до Москвы добраться и обратно вернуться в Ленинград — средств хватит. Надо попытаться.

— Танечка. У меня тут кое-что есть, припасено. Я ведь женщина экономная, не тратила, сына ждала с фронта. А сейчас оно и подавно мне не надо. Много ли мне нужно одной?

Таня смотрела на пожилую женщину и не понимала о чем та говорит.

Но уже через несколько секунд увидела как та достает из маленького шкафчика ткань, в которую были завернуты деньги.

— Держи, тебе должно этого хватить.

— Я не могу взять, вы что! — выставила Таня руки вперед. — Сейчас такое время трудное, вам самой деньги нужны. Голод вокруг бушует.

— Не нужно мне это — корка хлеба да щи вот и хватит мне. Не знаю почему, но чувствую я в тебе родственную душу. Если не возьмешь, обижусь крепко.

Прижимая к груди тряпку с завернутыми в нее деньгами, Таня со слезами на глазах благодарила Тамару Васильевну.

— Обещай мне, что коли живы будем, увидимся еще. Найдешь девочку и приезжай.

— Обязательно. Мы обязательно к вам приедем!

Тихий размеренный стук колес убаюкивал женщину, которая сидела на одной полке со спящим мальчиком. Слезы из ее глаз непроизвольно текли, когда она вспоминала прощание с Тамарой Васильевной. Увидятся ли они еще раз? Много ли таких сердечных людей как она?

Московский вокзал встретил их оживленной толпой, люди сновали туда-сюда. Кого-то встречали, кого-то провожали, а кто-то уезжал, оглядываясь, не придет ли кто попрощаться.

Люди жили размеренной жизнью, и только некоторые полуразрушенные здания напоминали о том, что здесь тоже велись боевые действия. Остановившись в гостинице, Таня хотела оставить мальчика в номере, но он воспротивился. Он вел себя так, будто боялся потеряться навсегда — держал ее за руку всю дорогу, стараясь не отходить ни на шаг.

— Коля, ты уже взрослый. Останься здесь, а я скоро вернусь.

— Нет, я пойду с тобой. Если я взрослый, то так же хочу участвовать в поисках Лучика.

Ей повезло в первый же день. В справочной ей дали адреса четырех женщин с такими инициалами.

Первый был недалеко от гостиницы. Зайдя в обшарпанный и пахнувший кошками подъезд, Таня и Коля поднялись на второй этаж и сразу поняли — вряд ли здесь живет та, которую они разыскивают. Это была коммунальная квартира. Но все же решили попытать счастья. Нажали на звонок и через минуту открылась дверь. На пороге стояла полная женщина с добродушным лицом.

— Вы Мария Никитична?

— Верно, я самая.

Таня объяснила кто она и зачем явилась, уже заранее понимая, какой будет ответ.

— Я не та, кого вы ищете. Я обычная уборщица на заводе. Живу в Москве уже 6 лет. Попробуйте пройтись по другим адресам.

Им повезло на третьем. Повернув за угол, они увидели дом, по которому было видно — ему не более пяти лет. Чистый подъезд с еще не облупившейся краской, деревянные перила, и аккуратные новые двери.

— Мне кажется, мы по верному адресу пришли, — прошептал Коля.

— Мне тоже.

Дверь им открыла красивая женщина лет 35. Робко представившись, Таня объяснила цель своего визита.

— Вы ошибаетесь. Да, я действительно работаю в комиссии, но вашу дочь я не видела. У меня есть своя.

— Но нам сказали, что вы не были замужем и у вас нет детей.

— Есть. У меня есть дочка. — Посмотрев на гостей, Мария Никитична ухмыльнулась. — Вижу, вы мне не верите. Вас ввели в заблуждение. Это действительно я курировала тот детский дом. Но вот метрика моего ребенка.

Обернувшись, она прошла в комнату и принесла документы.

Ильина Анна Васильевна. 7 лет. Дата рождения не совпадала.

— У моей дочери был шрам на предплечье…

— Я вам еще раз говорю — я не знаю где ваша дочь. Вас ввели в заблуждение. Скорее всего, ее нет в живых по какой-то халатности и, чтобы замести следы, рассказали байку. Меня не очень любили в Ярославской области за мою строгость, вот и наговорили глупостей. А теперь ступайте.

— Я могу вам верить? Можно на девочку посмотреть?

— Нет, это невозможно. Пока она живет у бабушки на другом конце Москвы так как школа закрыта на карантин, а у меня работа. Всего доброго.

— Запишите мой адрес, — закричала Таня когда дверь захлопнулась. Она громко трижды продиктовала его, зная что Мария Никитична ее услышит.

Стоя перед закрытой дверью женщина беззвучно плакала. Она не знала что и думать. Верить ей или нет? А вдруг и правда в детском доме соврали? А если документы поддельные, то как доказать, что Зина ее дочь?

Обессиленная, она вернулась в гостиницу. Утром Коля ее разбудил и спросил:

— Что будем дальше делать?

— Возвращаться в Ленинград. Я и дальше ее буду искать, но чувствую, что это бесполезно.

Заливаясь слезами, Таня собрала вещи и вместе с Колей они отправились на вокзал.

Август 1945 год.

— Папка! — Вдруг закричал Коля и кинулся к солдату.

Таня развешивала белье и от крика выронила таз. Это действительно был ее сосед Ваня. Он схватил пацана в охапку и закружил.

— Какой ты взрослый стал, прям не узнать!

— А я тебя сразу узнал. Я ждал тебя каждый день с тех пор как объявили о Победе. Где же ты был?

— Эх, сын, война то еще не везде закончилась. А мама где? Здравствуй, Таня. — На ходу спрашивая и здороваясь, Ваня направился к подъезду.

Оставив мокрые вещи и попросив соседку присмотреть, женщина бросилась за ними вслед.

— Почему Коля привел меня в твою квартиру, а где Рая?

— Мы теперь тут живем. Садись, сейчас я тебя покормлю и все расскажу.

Выслушав рассказ соседки, Иван помрачнел.

— Всю войну у меня за них болела душа. И не зря. Таня, спасибо тебе за то что сохранила мне сына. Ты не переживай, мы вместе найдем Лучика. Она уже, наверное, взрослой стала!

— Ей сейчас 8 лет. И я даже не знаю, жива она или нет.

— Надейся на лучшее. Ну что же, пойду посмотрю, что у нас в квартире происходит.

— Лучше не смотреть. Окон нет, мебель всю растащили на дрова. Она пустая. Оставайся здесь, пока не приведешь ее в порядок и не обживешься.

— А что люди скажут?

— Мне все равно, — пожала плечами Таня. — Да тут всем все равно, каждый прошел такую школу выживания, что никто никого судить не смеет.

Иван остался у нее. А через три месяца они поженились. Две одинокие души, которых объединили горе и беды, нашли утешение друг в друге. Один раз они ездили всей семьей в гости к Тамаре Васильевне которая приняла их как близких родственников и очень была им рада. А Колю встретила как родного внука.

В мае 1946 года Таня поняла что она ждет ребенка. И очень этому обрадовалась. Поиски ее дочери не дали никаких результатов. Родив девочку, она назвала ее Надеждой. Она стала ее утешением, хоть и не была похожа на первую дочь. Зина была светленькая, пошла в отца. Ее и прозвали Лучиком за светлые волосы и очаровательную улыбку. А Надя родилась рыженькой, похожей на Ивана и Колю.

Качая колыбель с двухмесячной дочкой, Таня услышала требовательный звонок в дверь. На пороге стояла почтальонка и протягивала ей письмо.

— Когда ты ящик повесишь? — недовольно спрашивала она ее.

— А для чего? Кто мне пишет?

— Вот нашлись те, кто написал. Из Москвы тебе весточка.

Таня удивилась, когда прочитала знакомый адрес отправителя и имя адресата — Ильина Мария Никитична.

С нетерпением распечатав конверт, Таня жадно читала строчки, написанные красивым ровным почерком.

"Татьяна, здравствуйте. Пишу вам письмо с мольбой о прощении. Я знаю, что совершила тяжкий грех и в этом покаялась в церкви. Не знаю, верите и вы в Бога или нет, но я поверила, когда узнала, что очень больна. Я не боюсь преследования, мне осталось не долго. По совету отца Георгия я решила покаяться перед вами и облегчить свою душу. Не смотря на то, что молю вас о прощении, не надеюсь, что вы когда-то сможете меня простить.

Аня — это ваша дочь Зина. Когда я забирала ее из детского дома, она не могла произнести ни слова. Мне тогда очень понравилась девочка с небесно-голубыми глазами и со светлыми локонами на голове. Эти очаровательные ямочки свели меня с ума. Ребенок выглядел несчастным и подавленным. Я всем сердцем к ней прониклась. Мой брат занялся ей в Москве. Через полгода она стала разговаривать и поведала что у нее была мама, был друг Коля и что его не стало. Она сказала что ее дома называли Лучик. Проникнув к девочке всей душой, я пошла на должностное преступление — подделала документы, а затем сменила адрес чтобы никто из соседей не задавал лишние вопросы. Да, воспользовавшись своей должностью, я совершила грех. Но в то время я была уверена — спасаю сироту и дарю ей материнскую ласку. И вдруг приехали вы. Я соврала. Я не могла отдать вам Лучика, иначе для меня самой солнце бы померкло. Мне было вас жаль, но у вас оставался Коля. А у меня не было никого. Я повела себя эгоистично и за это расплачиваюсь — у меня нашли серьезную болезнь. Больше полугода я не протяну. Если я написала по верному адресу и вы еще проживаете там, дайте мне ответ. Как только обратное письмо придет ко мне, я отправлю своего человека с девочкой к вам. Простите меня еще раз."

Таня хватала ртом воздух, ей казалось, что весь ее тело перестало функционировать. Подошедший Коля тронул ее за рукав.

— Мама Таня, что с тобой?

Молча протянув ему письмо, она села на кровать и обхватила голову руками. В ней смешалась и ненависть к этой женщине, и чувство жалости, и даже примешалось чувство благодарности за то, что в трудную минуту она не оставила ее ребенка.

— Получается, она нам врала? Я это знал, я чувствовал. Мама Таня, пиши скорее ей письмо. — Коля кинулся в комнату и принес ей листок.

Женщина не нашла в себе силы что-то расписывать в обратном письме. Написала лишь несколько строк.

"Здравствуйте, Мария. Я получила ваше письмо и сообщаю — живу по прежнему адресу и с нетерпением буду ждать дочь, которую вы у меня украли. Я не знаю, как отнестись к вашему поступку. Вы лишили меня ребенка, соврав тогда мне, отчаявшейся матери. Но в тоже время вы много для нее сделали. За ваш поступок судьба вас жестко наказала. Мне вас жаль. И да, я вас прощаю. Только верните мою дочь."

Коля отнес письмо на почту. Таня порывалась сама поехать в Москву и тут же забрать своего ребенка, но Иван ее остановил — Наденька нуждалась в грудном молоке, а в путь ее брать с собой опасно.

— Давай подождем. Раз уж она написала это письмо, значит скоро наш Лучик будет тут.

Девочку привезли только через месяц. Высокий молчаливый мужчина занес чемодан с ее вещами в квартиру и тут же молча удалился. Но всем было не до него. Она заплакала от радости когда увидела Колю и маму.

Посмотрев на документы дочери, Таня увидела что Мария Никитична опять воспользовалась связями — восстановила прежнюю метрику. Первое время было сложно — девочка за три года привыкла называться Аней и очень скучала по своей приемной матери. Однажды она попросила навестить Марию, и Иван обещал что на Новый год они отправятся в Москву.

Приехав в столицу, Таня с дочерью направились по уже очень хорошо знакомому адресу, но дверь открыли им чужие люди.

— Простите, но Марии Никитичны больше нет. Зайдите к соседке, она просила направить к ней тех, кто будет искать прежнюю жиличку.

Позвонив в соседнюю дверь, Таня представилась.

— Заходите, заходите. Я чаем вас напою.

Сидя за столом, Таня узнала что месяц назад Марии не стало. Но она оставила одну вещь. Вытащив из секретера цепочку с кулоном, соседка протянула ее девочке.

— Это тебе, открой, посмотри.

В кулоне была совместная фотография Марии и Зины, а снизу гравировка.

"Я всегда буду помнить о тебе."

***

После праздников Татьяна и Иван купили билет в другое направление.

— Папа, а мы куда? — спросил Коля.

— Мы к бабушке едем.

— К бабушке Томе? Ура!

— А кто это? — спросила Зина.

— Вот сейчас и увидишь.

Тамара Васильевна встретила их с радостью.

— Так значит вы нашли свой лучик солнца?

— Нашли, нашли. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Теперь у нас полная и счастливая семья. Вот только бабушки не хватает. — Ответила Таня.

— Тамара Васильевна, мы за вами. Не будете ли вы против переехать к нам в Ленинград? Вы же нам родной стали, нам помощь ваша нужна. И оставить вас одну здесь страшно, — выпалил Иван.

— А чего же против то мне быть? Кто меня здесь держит? К тому же за детками смотреть надо. У вас их вон, трое уже. А там может еще сообразите!….

Конец