Маленький богатырь

Ольга Викторовна Новикова, 2017

Раз – и девятилетка Ромка попадает к богам-великанам! Пройти все испытания в сказочном Беловодье – это вам не к ЕГЭ подготовиться, но Ромка справится – он же настоящий богатырь, пусть и ненастоящий отличник.(Основано на славянской мифологии).

О том, как то, что должно быть только сном, вдруг стало Явью

Как и ожидалось, утром, где-то в начале восьмого, мальчишек разбудили дядя Саша и Евгений Борисович, бросив в них полотенцами и прогнав обоих в ванную. Сами же взрослые бодрым шагом прошли на кухню, откуда уже доносились заманчивые запахи домашних пирожков. Ромка и Тошка, весело разбрызгивая воду, умывались и напевали детскую песенку, которую недавно сочинили вместе.

Конечно, состояла она пока только из одного куплета. Возможно, у песенки впоследствии возникло бы продолжение, но как-то мальчикам, даже потом, когда они немного повзрослели, не хватало на нее времени.

— Ля, ля, ля, траля, ля, ля! Мы с тобой друзья.

Ромка — это я, а Тошка — это я.

Мы верные, нескверные, отличные друзья.

Всех на свете победим, даже льва мы укротим.

И кита переплывем — очень весело живем.

Ля, ля, ля! Потому что, потому что Ромка — это я,

Потому что, потому что Тошка — это я.

Допев куплет, мальчишки весело толкаясь стали одеваться. Вскоре они спустились в кухню, где Евгений Борисович и дядя Саша уже доедали вкусные блины с малиновым, брусничным и клубничным вареньем и, конечно, сметаной. Кроме блинов стол был уставлен блюдами с пирожками с разнообразной начинкой: с капустой, мясом, картошкой, яйцами и яблоками из собственного сада. Знакомый большой пузатый самовар раздувался от важности как истинный хозяин стола и пыхтел, выдувая пар через крышку. Рядом с ним соседствовали два глиняных кувшина-близнеца с разрисованными под хохлому боками — в одном был квас, в другом сливовый кисель, какого никогда даже искушенный в еде знаток русской культуры дядя Саша раньше не пробовал. Для Ромки с Тошкой специально сварили геркулесовую кашу с яблочным пюре. В этот раз хозяев на кухне не было, они решили поработать в саду, и можно было наблюдать за ними из окна, сквозь которое просачивались осенние, тягучие, как медовая патока, солнечные лучи.

Справившись со своей порцией в один присест, Ромка потянулся за золотистым, поджаристым масляным блином и стал рассматривать его на просвет. Блин был таким тонким и аккуратным, а солнечные лучи, проникая сквозь поджаристую корочку, еще больше наполняли ее янтарным цветом.

— Тош, смотри, я ем солнышко, — веселился Ромка, — хочешь такое?

Ромка поглядывал на друга, тот все еще возил ложкой по тарелке, давясь геркулесовой кашей. Ой, жирное масло капнуло на скатерть, и Ромка поспешил положить блин на тарелку, мельком взглянул на отца, но тот не заметил шалости и с наслаждением размазывал по блину сметану.

— Ешь, ешь, — приговаривал дядя Саша, вытирая рот салфеткой и наблюдая за сыном. — С кашами у него всегда не лады, хотя они прописаны в его диете.

— Пап, я больше не могу, — заныл Тошка.

— Съешь еще три полных ложки — и возьмешь пирожок, — уговаривал филолог.

Тошка с надеждой посмотрел на отца и принялся наполнять ложку, поглядывая на пирожки и поставив рядом со своей тарелкой сливовый кисель, и он, к большому удивлению остальных, Тошке почему-то понравился.

После завтрака возле гостиницы их дожидалась машина, присланная за ними руководителем экспедиционной группы. Новый уже более разговорчивый водитель помог уложить вещи в багажник и повез наших путешественников на озеро Светлояр на место раскопок.

— Вы тот самый Святозаров? — поинтересовался водитель, когда они готовились отправляться. — Я Андрей — брат Максима Павловича.

— Ах, да… Андрей Павлович Шевцов, как же, слышал о Вас, — вдруг почему-то заулыбался Евгений Борисович. — Конечно, конечно… Саш, знакомься! Андрей Павлович, молодой ученый, нижегородец — это он помог получить разрешение на раскопки и нашел на берегу Светлояра обломок женского головного убора, возможно, принадлежавшего жрице какой-то из богинь, но мы еще не доказали это — помнишь, я показывал тебе фотографии.

— А-а, вы тот самый музейный хранитель, — радостно протянул дядя Саша. — Как же, как же, конечно, помню. Я даже хотел посвятить описанию Вашей находки целую лекцию, в доказательство того, что богиня Макошь существовала…

Дальше Ромка не слушал, он представлял себе загадочную богиню, плетущую нити судьбы и в нужный момент отрезавшую их, тем самым обрывая чью-то жизнь."Интересно, а какие они, эти нити", — думал Ромка, — может, золотые или серебряные, зеленые или красные, а может… всех цветов радуги сразу! Или даже может быть такого цвета… о котором люди никогда и не знали… Малиновоградный, или свеже-розовый, или, например, змееровый". Ромка хмыкнул, ему нравились слова, которые только что ни с того ни с сего взбрели ему в голову. Малиновоградный — это какой? Он решил спросить у Тошки:

— Тош, как думаешь, малиновоградный — это какой цвет может быть, на что похож, а?..

Тошка задумался и засопел (он всегда сопел, когда задумывался, зато потом выдавал совершенно невероятные ответы или же, наоборот, абсолютно простые и неинтересные).

— Нет такого цвета, отстань со своими выдумками — пробубнил Антон, и к Ромкиному разочарованию, совершенно неинтересно. — Что это тебе в голову пришло?

— Не знаю, — задумался Ромка, — но мне кажется, что, если бы такой цвет был, он бы одновременно напоминал и малину, и виноград.

— То есть красно-зеленый, что ли? — уточнил Антон.

— Возможно, — кивнул Ромка. — А вот змееровый напоминал бы чешую змеи… — продолжал он.

— Какой? Какой? — вскрикнул Тошка. — Не-е-ет, такого точно нет.

— А у Вас отличное воображение, молодой человек, — вмешался Андрей Павлович, услышав разговор.

— Да ну, — махнул рукой Тошка, — выдумывает он все. Нет таких цветов на свете — Тошке АП (так он называл нижегородского профессора) почему-то не понравился.

— Может и нет, — вставил Андрей Павлович, — а может и есть где-то.

— Где это?! — спросили хором друзья.

— Ну где-то в других мирах… где нет времени, а сплошное безвременье, нет ни цифр, ни высоты, ни ширины, ни длины, ничего, что нам привычно — мечтательно улыбаясь, проговорил Андрей Павлович.

— Ага, а еще нет товарно-денежных отношений, студентов, диссертаций и профессоров, — смеясь подхватили Евгений Борисович с Дядей Сашей.

Андрей Павлович широко заулыбался. Он выглядел совсем не как ученый, каких Ромка привык видеть, когда профессора всех мастей собирались у них дома. Он был похож на простого парня, ничем не примечательного, и одевался неброско, но имел свое мнение обо всем, как и положено нормальному ученому.

— Приехали, команда! — отчеканил дядя Саша. — Вот и наш лагерь.

Машина остановилась возле туристических палаток, где на протянутых между деревьями веревках сушились чьи-то вещи. Ромка вышел из машины и огляделся. Он никогда не видел экспедиционного лагеря, а теперь увидев, даже несколько разочаровался. Место было похоже на то, которое оборудуют туристы в походах — тут тебе и палатки, и котелки над костром, и даже футбольный мяч, брошенный в траве. Единственное, что отличало экспедиционный лагерь от туристического — огороженный проволокой берег с табличками"ведутся раскопки", где уже вовсю трудились студенты Евгения Борисовича под руководством какого-то Максима Павловича Шевцова, оказавшегося тем самым старшим братом Андрея Павловича.

Когда взрослые встретились и пожали друг другу руки, пошла беседа, в которой Ромка ровным счетом ничего не понял. Грузный и важный как медный самовар Максим Павлович потрепав затылки мальчишек, предложил им взять кирзовые сапоги на выдаче и принять участие в раскопках. Этот Максим Павлович был вдвое старше своего брата Андрея и, скорее всего, занимал какую-нибудь руководящую должность, потому что Ромке показалось, будто вид он имеет серьезный и основательный, а по словам отца — тот, кто имел серьезный и основательный вид, скорее всего, находился на высокой и ответственной должности.

— Ну что, мальцы? Давайте-ка в наши ряды, в Москве-то, небось, такого не увидите. Ну-ка, идите-ка вон к дядьке Васе, пусть выдаст вам кирзачи, лопатки, совочки там и перчаточки, чтобы ручки на замарать, не поцарапать. А ну — бегом!

Ромка взглянул на отца, редко кто распоряжался им самим так дерзко, но Евгений Борисович, только развел руками.

— Давайте, зато потом всем в школе будете рассказывать, как в экспедиции нашли сокровища.

При слове"сокровища"глаза обоих мальчишек вспыхнули, и они наперегонки, под веселый хохот взрослых, побежали за своей первой экипировкой, представляя, что это могли быть не простые, а пиратские сапоги и перчатки. Когда мальчишки получили все, что положено, у простывшего хранителя музея дяди Васи, то бодро спросили:

— Дядь Вась, а где копать можно?

— А где хошь, — прохрипел коренастый и лохматый завхоз и чихнул в седой ус. — Вона озеро же круглое, если отсюда глядеть. Да хоть откуда гляди, все одно — круглое. Ребятки тот берег заняли, а вы подалее отойдите и копайте себе до обеду, можь че и выкопаете.

Ромка кивнул.

— Я туда пойду — налево, — кивнул он Антону, — а ты направо давай.

Тошка угукнул, и мальчишки разошлись в разные стороны. Ромке показалось, что вдалеке он увидел дерево и решительно направился к нему, он всегда любил что-то искать под деревьями и, кстати, чаще всего там что-нибудь да и находил.

Прошлым летом нашел старые часы на даче под ивой, а еще раньше — чью-то заколку с цветочком и брошку. Брошка и заколка явно принадлежали соседской девчонке-растеряше, поэтому Ромка оставил их на соседском крыльце, предусмотрительно написав записку владелице:"Мы нашлись. Пожалуйста, не теряй нас больше!"

Ромке казалось, что так он отучит девочку забывать вещи. Хотя часы, которые он нашел, были неизвестно чьи, и, прежде чем прикарманить их, Ромка предусмотрительно ходил от дома к дому, осторожно расспрашивая соседей — не терял ли кто из них наручные часы с кожаным коричневым ремешком. Но владелец так и не нашелся, и Ромка решил взять часы себе. Пришлось пристроить находку в коробку с другими потеряшками, поскольку кожаный браслет от часов глупо болтался на мальчишеской руке.

Итак, Ромка решил искать сокровища под деревом. Но от озера поднялся густой туман, такой, что ни дерева, ни Тошку, ни лагерь Ромка разглядеть больше не смог.

— И чего ты тут бродишь, — услышал он дерзкий голос.

— Ты кто? А ну покажись! — с опаской потребовал Ромка и принял защитную позу, как на картинке с самбистами.

В тумане проступил приближающийся силуэт. Ромка плюхнулся на траву от страха и впился пальцами в мокрую землю.

— Ну ладно. Не боись, — брякнул мальчишка, — то же мне, богатырь.

Бояться и правдо было нечего. Это был мальчик, такой же как Ромка, может, чуть постарше — лет одиннадцати или двенадцати, скорее всего из местных, потому что манера говорить у него была почти такая же, как у Максима Павловича и немного как у завхоза дядя Васи.

— Ты кто такой, давай отвечай! — потребовал Ромка на правах сына руководителя экспедиции.

— Скоро узнаешь, — ухмыльнулся незнакомец. — Ты что — с этими? — он кивнул в сторону лагеря.

— Да, — с гордым видом произнес Ромка. — Я сын профессора Святозарова.

— Видали мы профессоров, — ухмыльнулся дерзкий мальчишка. — Каждое лето тут топчутся. Что только ищут — непонятно.

— Ну как же непонятно, — возразил Ромка — сокровища ищут, тут же Китеж-град затонул.

— Не все ты знаешь, — шепнул мальчишка и так сверкнул глазами, как будто знал больше.

— Ну как же? А что ты знаешь? — любопытничал Ромка.

— Знаю я поболее вашего, — сказанул незнакомый мальчишка.

— Погоди, погоди, я сейчас приведу папу с дядей Сашей, ты им все и расскажешь. Только стой здесь, у этого дерева, — приказал Ромка.

— Где ты дерево видишь? — хмыкнул парень.

— Как же, вон же оно, за твоей спиной, ствол…

— Ну-ка, ну-ка, — незнакомец сделал вид, что удивился и скрылся в тумане.

— Эй! — позвал Ромка, но никто не откликнулся."Странный какой-то", — подумал Ромка и направился к дереву.

Тут туман стал рассеиваться, и Ромка увидел необычайной красоты дуб, с глянцевым листьями, омытыми утренней росой, блестевшей на темно-зеленом жемчугом."Папа вроде говорил, что дубы не растут у озера", — подумал Ромка и обошел дуб вокруг.

— Какие растут, а какие нет, — услышал он другой голос и такой объемный и сильный и глуховатый, как из трубы или рупора.

Ромка удивился. О том, что дуб здесь не может расти, он вроде бы только подумал, а не произнес вслух… или произнес… Парень сидел на дубовом суку, и теперь, когда туман рассеялся, Ромка мог его разглядеть. Ему показалось, что в мальчишке было что-то необычное, хотя выглядел он как самый обыкновенный школьник, вот только несколько старомодный в своей рубахе навыпуск и без ботинок. Но у парня были какие-то совершенно необыкновенные глаза, совсем без зрачков и такого бледно-голубого, а точнее сапфирового цвета (Ромка видел однажды передачу, в которой диктор рассказывал о драгоценных и полудрагоценных камнях — среди них были и сапфиры). Вот и поразительные глаза незнакомца светились, как те сапфиры — холодным магическим светом, как светится голубой лед. Хотя, возможно, это был оптический обман — из-за тумана. Но Ромке все же стало не по себе.

— Да кто же ты такой?! — крикнул от страха Ромка.

— Да так, просто прохожий, — выдал парень, сидя на дереве и мотая босой ногой. — Так ты действительно видишь этот дуб? — переспросил он.

— Ну да — вижу, — удивился тот. — А что тут такого-то — дуб как дуб…

— Дуб как дуб, — повторил незнакомец за Ромкой с ухмылкой. — Так-то оно так, да не все его видят, — ответил парнишка, и спрыгнув на траву превратился… в огромную сову с человеческим лицом — лицом того мальчишки с сапфировыми глазами.

От неожиданности Ромка попробовал помотать головой, как это иногда делали герои в ужастиках про приведения, но видение не пропало. Значит, это было не видение. Ромка ущипнул себя за руку — это тоже помогает, если думаешь что спишь и видишь нечто странное. Не помогло. Сова продолжала смотреть на него устрашающе.

Ромка стал оглядываться. Ему хотелось понять, не видит ли это еще кто-то, чтобы позвать на помощь. Но лагерь был далеко, а Тошка давно ушел на другую сторону.

— Ты…же, вы… кто такой? — зашептал Ромка, решив попробовать договориться. — Не убивайте меня, пожалуйста, я же просто мальчик. И никому не скажу, что видел вас… оборотня вас.

— Я Сирин. Птица Яви — помощник богов, я проведу тебя в Явь.

Ромка почти потерял дар речи. Только сейчас он понял, что настал час приключений, и у него впервые захватило дух от радости и от страха одновременно.