Одна любовь. Двойная месть

Ольга Викторовна Дашкова, 2022

Они не думали, что одна женщина заставит их вернуться к нормальной жизни. Они не думали, что смогут делить ее на двоих. Они вернулись, чтобы быть с ней, начать все сначала, забыть о прошлом. Но прошлое не отпускает просто так. Она беременна от них, а что ждет тех, кто посягнет на самое дорогое? Ждет месть. Двойная месть. За одну любовь.Продолжение романа "Ночная смена. Двойной тариф"Содержит нецензурную брань.

Глава 8

Кто сказал, что нельзя почувствовать счастье? Когда вот оно, под твоей ладонью. Теплая вода, гладкая кожа, Герман перестает дышать, а сердце ломает грудную клетку гулкими ударами. Прижимается крепче, ведет по плечам другой рукой.

— Напугал тебя?

— Все не могу привыкнуть, что вы всегда неожиданно появляетесь.

— Выспалась? — спрашивает в самое ухо, чуть задевая мочку с маленькой капелькой сережки–гвоздика.

— Да, я всегда встаю рано, малыш будит, — она откидывается мужчине на грудь, его рука все еще гладит животик, а дыхание обжигает. Горячая вода стекает по их телам.

Герман возбужден, очень возбужден, но сейчас именно такой момент, когда хочется совсем иного. Хочется стоять так очень долго, чувствовать своего сына. Он не представляет, что с ним будет, когда тот родится. Железная скала Герман Браун рухнет осколками к его колыбели, это случится неизбежно, он это знает.

Ему сорок пять, а он только вчера в кабинете понял, что их с Соболем жизнь не то что изменилась кардинально, она перевернула сознание полностью. Не думал, не ждал, даже мысли такой не было, чтоб осесть, завести дом, детей, собаку.

— Хочешь, купим собаку?

— Собаку? — Полина не понимает, о чем он.

— Да, большую такую, будет тебя охранять.

— От кого? — Полина улыбается и накрывает руки мужчины своими.

Герман не отвечает, разворачивает ее к себе лицом, всматривается в глаза, а у самого в них полыхает огонь и столько боли, что Полина теряется.

— Что? Что такое, Герман?

Он снова не отвечает. Он не хочет ее пугать, не может сказать, как ему больно от одной мысли, что с ней или с ребенком может что-то случиться. Не передать словами, как эта мысль обжигает сознание, разъедая кислотой все внутренности, до самых костей. Он чувствует это физически, и эта боль в сотню раз сильнее той, что была пятнадцать лет назад.

Полина растеряна, у мужчины такой взгляд, от которого почти леденеет сердце.

— Прости, девочка, я тебя пугаю.

— Ты очень часто меня пугаешь, я совершенно не знаю, какой ты настоящий.

— Я сам забыл, какой я настоящий. Скорее, даже и не знал.

— Но я так хочу узнать, — Полина гладит его по лицу, проводит пальчиками по мокрым ресницам.

Несколько почти невесомых поцелуев, а потом жесткий. Он впивается в ее губы, целует, словно вынимает душу. Дыхание сбивается, грудь накрывает широкая ладонь, пальцы сдавливают сосок, Полина стонет, ей не хватает воздуха, не хватает всего Германа, и в то же время его слишком много.

Герман прерывает поцелуй, прислонясь лбом к ее лбу, часто дышит. Ему так трудно держать себя в руках, быть более нежным, каждый раз одергивает себя, сдерживая свой голод по этой девочке, удерживая с трудом своих демонов.

У Полины самой сердце готово выпрыгнуть, грудь давно отяжелела от возбуждения, соски болезненно ноют. Она хочет этого мужчину, здесь, сейчас, лоно давно влажное, внутри болезненные спазмы желания. Проводит руками по широкой груди, ниже, туда, куда стекает вода. Под пальцами дорожка волос, уходящих в пах, налитый кровью возбужденный член.

Сжимает толстую голову, оттягивая крайнюю плоть, проводит по стволу несколько раз.

— Не надо, девочка.

— Хочу, сама хочу тебя.

— Могу навредить, — хрипит от остроты ощущений, от того, как Полина его ласкает, как подрачивает его изнывающий член, обводит головку, опускается к яичкам, лаская их.

— Не навредишь. Не сможешь.

Полина реально хочет его, хочет почувствовать его вкус, вобрать толстый ствол в рот, как тогда, снежной февральской ночью. Хочет чувствовать власть над этим мужчиной. Целует его шею, туда, куда может дотянуться, спускается ниже по груди, обводит сосок языком, все это время продолжая мастурбировать Герману.

Быстро опускается на колени, не давая мужчине возразить, уже более настойчиво сжимая член двумя руками, облизывает головку, тут же обводя ее языком, берет в рот. Герман смотрит вниз на то, как Полина, помогая себе рукой, лаская яйца, делает ему минет. Дыхание хриплое, он расставляет ноги чуть шире, гладит девушку по голове, от этой картины реально срывает крышу.

А Полина понимает, что это все уже было, совсем недавно, только с другим мужчиной, она так же стояла на коленях и ласкала ртом член Влада.

— Безумная девочка, иди ко мне, не могу больше.

Герман отстраняется, быстро поднимает девушку с колен, целует в губы, разворачивает к себе спиной.

— Останови меня, если будет больно.

Полина опирается о кафельную стену рукой, Герман скользит по спине, ягодицам, между ног, натирая чувствительную плоть, задевая клитор. Вода стекает по их телам, девушка стонет, когда мужчина проводит по половым губам головкой члена, а затем толкается. Он медленно входит в нее, растягивая, насаживая на себя.

— Боже мой…аааа….Герман….ааа.

Полина стонет, крупный член входит глубже, Герман, сжав челюсть, бережно толкается, стараясь не делать резких движений. Но безумно хочется сорваться, сжав ягодицы до синяков, войти по самые яйца.

— Дьявол, девочка, какая же ты узкая, какая горячая.

— Герман, глубже…да…еще.

— Не проси, милая.

— Герман…еще…аааааа.

Полина задыхается от ощущений, ей надо, чтобы он двигался, еще, сильнее, глубже. Герман сжимает ее грудь, так мучительно остро, соски затвердели, по телу стекает вода. Помещение наполняют стоны, хрипы, шлепки. Герман входит почти полностью, его член обхватывают эластичные стеночки влагалища.

— А, Герман…господи, — Полина кричит, Герман придерживает ее животик руками, чуть приседая, меняя угол проникновения, так глубоко как она просит, чувствует приближение ее оргазма.

Самого выворачивает наизнанку, в висках стучит пульс, Полина кончает на его члене, пульсирует, сжимает его изнутри. Она начинает оседать на пол, тело бьет оргазм, Герман выходит из нее, член блестит от смазки темно-багровой головкой, ему необходимо кончить.

Он садится на дно душевой, усаживая Полину сверху, как ночью на кровати. Сразу на изнывающий от желания член, Полина упирается в грудь руками, пытаясь прийти в себя после оргазма.

— Да, девочка, вот так, — помогает ей, приподнимая за бедра.

Полина царапает ему плечи, чувствует, как он напряжен, как бьется венка на виске, целует, Герман врывается языком ей в рот, стонет. Кончает долго, изливаясь, пульсируя. Оргазм отпускает медленно, он весь еще в ней, Полина слегка раскачивается, гладит по щекам. Так приятно ощущать внутри себя его возбуждение, так тепло и безумно влажно.

— Тебе не больно? — спрашивает, убирая прилипшие волосы с лица девушки.

— Нет, ночью было необычно, скорее от того, что я совсем отвыкла от секса за эти месяцы.

— Я пытался быть аккуратным.

Наконец снимает Полину со своего члена, усаживая на себя боком, чтобы не давить на живот, начинает его гладить. А Полину снова переполняют эмоции, она не может оторвать взгляд от черного ворона на кисти.

— Я бы хотел попросить тебя.

— О чем?

— В отеле надо навести прядок, возьмешься?

— В каком отеле?

Полина не понимает, о чем говорит мужчина, даже не пытается сосредоточиться.

— “Империал”.

— Какой? — Полина посмотрела внимательно в глаза Германа, решив, что он шутит, но мужчина был как всегда серьезен. — Тот самый “Империал”, мой “Империал”?

— Да, теперь он твой.