Две занозы для босса

Ольга Викторовна Дашкова, 2022

Я Маргарита Цветкова – классическая неудачница. Хотя, казалось бы, умная, образованная, вполне симпатичная девушка. Но все в моей жизни не так. Меня бросил парень, бывшая одногруппница использует в своих интересах, а еще я стала секретарем с обязанностями няньки у своего заносчивого босса. Он высокомерный самолюбивый бабник, и это лето нам придется провести всем вместе: с его шестилетней дочкой, шкодливым псом, его младшим братом, любовницей и звонками бывшей жене. Но, самое ужасное – он начинает мне нравиться. Сильный, уверенный, красивый, но у меня нет шанса быть с ним, босс не любит блондинок. А может, все-таки есть?Читайте бонус к роману.

Глава 11 Маргарита

На часах уже полночь.

Моего шефа так и нет.

И как вообще можно быть настолько безответственным и забывать про ребенка? Ну, ладно я — подчиненная, неуважение к таким, как я, у Вишневского в крови, мол, мы все челядь, его рабы, на нас плевать.

Ребенка жалко.

Заглянула в спальню к девочке, Софи спала, я помогла ей перед сном принять ванну, затем мы помыли пса, ему тоже понравилось, поужинали здоровой пищей. Теперь они вдвоем мирно сопели, двое неразлучных друзей.

Вообще, она очень умная и развитая для своих лет девочка, думаю, это отсутствие заботы и внимания взрослых способствует развитию. Софи много знает о собаках, о других животных, о природе и ее явлениях, хорошо, что она смотрит познавательные каналы, а только сказки и мультфильмы.

Я пыталась спросить ее о маме, но девочка, как специально не слышала вопросов и говорила о другом. Это какой надо быть матерью, чтоб собственный ребенок блокировал все воспоминания и не хотел вообще ее упоминать?

Чтоб чем-то себя отвлечь в ожидании хозяина квартиры, пришлось прибраться, изучить, как работает посудомоечная машина, очистить холодильник от испорченных продуктов.

Моя одежда промокла в борьбе с драконом — душевой лейкой — и еще не высохла, пришлось надеть оптимальное, что нашла — мужскую футболку, на мне она выглядела как туника.

Прошлась по квартире, странно, нигде не было ничего лично от хозяина, лишь декоративные безделушки, явно поставленные здесь дизайнером. Но одна фотография нашлась, общая, сделанная явно случайно, в солнечный день.

Трое мужчин, одна женщина и ребенок на ее коленях. Двух Вишневских я узнала сразу — отец и сын, мои работодатели. Михаил в светлой футболке, Дмитрий Борисович в рубашке с коротким рукавом. По левую руку от него еще один парень, скорее всего, младший сын, крепкий, с татуировками на руках, короткая стрижка, небритый, но открытая улыбка притягивает. На фото все улыбаются, даже красивая женщина с модным тюрбаном голубого цвета на голове, худощавая, но с невероятно глубоким взглядом.

Девочка на ее руках — София, но младше, на ней белое летнее платье, прическа — веселые хвостики. Здесь все были настоящие, красивые, с эмоциями, улыбками, даже глава семейства, одна семья на фоне панорамного окна, выходящего в сад цветущей сирени.

У нас тоже есть семейные фото, до девяти лет, когда папа жил с нами, мы были семьей. Мама их все спрятала, а я не прошу показать, чтоб не расстраивать ее, хоть мне скоро уже двадцать пять.

— Да, мама, — стоило о ней только вспомнить, как зазвонил мой телефон.

— Марго, ты время видела? Я, конечно, свободных взглядов, и если у тебя свидание, переходящее в страстную ночь, это прекрасно, но мать можно было и предупредить.

— Нет, мам, не свидание, извини, забыла.

— Ты не с Эмилем? Я тогда окончательно перестану тебя уважать.

— Нет, я в квартире у своего начальника.

— Служебный роман?

Так и представила, как маман, откинувшись на спинку кресла, взяла тонкими пальцами фарфоровую кофейную чашку, сделала глоток и в удивлении вскинула идеальную бровь.

Я вообще считаю, что в моей мамы все идеально, внешность, манеры, вкус, а еще она может закатить идеальный скандал в любом месте, не повышая голос, поставив человека на его место, а то и ниже плинтуса.

— Нет, так вышло, что мне пришлось работать секретарем у нашего коммерческого директора, а потом присматривать за его дочкой.

Мама молчит, наверняка подбирает более язвительные слова, чтоб уже окончательно сделать незабываемым сегодняшний день.

— Тебе пойдет на пользу отвлечься, а служебный роман — это так пикантно и будоражит нервы.

— Мама!

— А мама плохого не посоветует. Он женат?

— Кто?

— Коммерческий директор, сколько ему лет?

— Нет, вроде не женат, лет — не знаю, может быть, тридцать пять.

— Прекрасный возраст для любви.

— Он мой шеф.

— Не вижу препятствий, и если ты перестанешь жить в роли жертвы и ждать от судьбы, что мужик сам упадет к твоим ногам, а включишь обаяние, то…

— Мама, нет. Прекрати, с меня хватило отношений и разочарований, и он мне ни капли не нравится, он заносчивый женоненавистник и…

— О, все, не продолжай, я чувствую, он тебе нравится. На всякий напиши адрес, чтоб я знала, где ты. И первое свидание не повод для секса.

— Хорошо, пока, скоро буду.

Со злости выключила телефон, на часах была уже полночь, а господина Вишневского все еще не было. Набрала его номер, прослушала лишь длинные гудки в пятнадцатый раз. Конечно, с человеком может что-то случиться, я не исключаю этого, но разве нельзя предупредить?

Отвратительное отношение не только к своим работникам, но и к собственному ребенку, которого он бросил на первую встречную.

Усталость валила с ног, я выключила свет, оставив лишь торшер в углу гостиной, легла на диван, закрыла глаза. В голове ни мысли, даже об Эмиле не думаю, но вообще он поступил по-скотски. Но мама права, я слишком мягкая, могу простить, а нельзя, нельзя такое прощать.

Снилось неизвестно что: Эльвира со злорадной улыбкой, мешающаяся между ног собака, Эмиль, стоящий на коленях и со слезами на глазах просит прощение. А еще Вишневский с голым торсом, по которому стекали капли воды, он так красиво запрокидывал голову, как в рекламе мужского парфюма, брызги летели в разные стороны, а его достоинство прикрыто лишь низко сидящим на бедрах полотенцем.

На меня капала вода, сердце часто стучало, во рту пересохло.

— Эй, Маргарита, Маргарита!

— А… что? Что случилось?

Едва открываю глаза, вижу размытый силуэт мужчины, обнаженный торс, внизу что-то яркое. Резко просыпаюсь, не могу понять, где я в комнате светло, прикрываю лицо руками.

— Пока ничего, вы спали.

— Михаил Дмитриевич?

— Он самый.

— Вы наконец вернулись?

— Вернулся я давно, но не стал вас будить.

— Я решила, что вы забыли про своего ребенка.

— Я ничего и никого не забыл.

Убираю волосы с лица, наконец смотрю на мужчину перед собой, он после душа, волосы мокрые, кожа влажная, на правом плече до локтя татуировка, не могу разглядеть, что именно, да это и неприлично — пялиться на малознакомого мужчину. Вот уж не думала, что Вишневский такой смелый.

— Извините, что так вышло, но вы, Маргарита, реально выручили, и моя футболка вам идет, дарю.

Вот уж спасибо, какой щедрый, прям скулы сводит.

Сажусь, натягивая края футболки на бедра, как-то неловко все выходит, Михаил Дмитриевич почти голый, я не пойми в чем.

— Спасибо, не нужно, я постираю и верну.

Посмотрела на часы, почти семь утра, надо срочно домой и на работу. Анна Александровна очень строгая в плане дисциплины.

— А вы та еще злючка, я смотрю.

— Кто? Это я злючка? Вы себя не пробовали анализировать и сделать выводы? Вы вообще оставили ребенка не пойми с кем, одного, на ночь, с незнакомой теткой. А вдруг я психически больная?

— А вы больная?

— Я — нет.

— Вот и славно.

— Вам смешно, да?

— Нисколько.

Сейчас этот напыщенный индюк выводил меня еще больше, чем вчера в приемной со своими приказами и замашками тирана. У меня все кипело внутри от негодования, потому что так нельзя, вот нельзя так поступать с ребенком. Я сама росла без отца, но хоть с матерью, а здесь у маленькой Софи нет вообще никого, лишь собака.

Не успела я вспомнить о собаке, как пес весело начал скакать вокруг нас. Тыкать свой мокрый нос мне в руки и вилять коротким хвостиком.

— Я ухожу. Где мои вещи?

— Идите так, вам идет.

Он все-таки издевается. Ну и в пень его. Вышла на балкон, чтоб забрать свои вещи с сушилки, надела брюки прямо там, поверх футболки пиджак, топ положила в карман.

— И не ждите меня в приемной, я экономист и работаю в экономическом отделе. Где вы?

Вышла, Михаил Дмитриевич ушел в прихожую, потом снова вернулся.

— Вы меня слышали?

— Да, вы больше не работаете в этом отделе.

— В смысле?

Меня как холодом обдало. Он что, увольняет меня, потому что я высказала свое мнение?

— В самом прямом.

Мужчина выглядит серьезно, насколько серьезно может выглядеть полуголый мужчина в одном полотенце, в серых глазах ни капли иронии.

— Оставаться на месте, скоро буду.