Моя мишень

Ольга Вечная, 2019

Она не помнит, когда влюбилась в него. В семнадцать лет? Двенадцать? А может, еще раньше? Прошло восемь лет, прежде чем она решилась вернуться в родной город и встретиться с другом детства. Он никогда никого не любил. И не узнал ее при первой встрече. Встрече, после которой обоим захотелось перемен. И кажется, они оба… почти к ним готовы. Горячие герои, большая любовь, меняющая все. Содержит нецензурную брань.

Глава 7

Алексей действительно ждал, пока я не отпущу его, махнув из окна. Некоторое время мы будто зависли, глядя друг на друга, затем он развернулся и отправился ловить машину. Я подумала, что было бы неплохо перекусить после насыщенного вечера, но в итоге надолго задержалась в ванной комнате. Не знаю, как скоро он погасил свое возбуждение и пришел в норму, но мое тело по-прежнему горело огнем, дыхание рвалось, словно он все еще находился рядом, а пальцы дрожали от потребности продолжать ласки.

Поначалу я стояла под прохладным душем, но быстро поняла, что таким образом остыть не получится, и легла в ванну. Включила полный напор теплой воды, откинула голову и попыталась расслабиться.

Так и лежу с закрытыми глазами уже пару минут, медленно дышу, жду, пока наберется хоть несколько сантиметров воды. Что же я делаю? Смываю его прикосновения и поцелуи? Да нет же! Прячусь от родителей, пытаясь справиться с взрослыми желаниями в одиночку.

Как же остро! Какое-то безумие. Можно ли назвать эмоции, которые рождает любовь, деструктивными? Наверное, да, но отчего-то при этом я чувствую себя счастливой. Улыбаюсь, проводя пальцами по шее, немного грубо, будто это снова он. Затем по щеке и к подбородку. Моя грудь напряжена, соски — твердые горошины, с каждой минутой я дышу все чаще. Он завел меня. Завел так сильно, что мне физически плохо без разрядки. Никакое порно на подобное неспособно, и это я сейчас размышляю не теоретически.

Ждать его с работы, чтобы спать с ним. И, наверное, не только, но даже если брать в расчет лишь секс, в данную минуту предложение не кажется таким уж сухим и унизительным. Он не изменяет, всегда будет делать это только со мной. Наверное, по-разному.

Я заваливаюсь на бок и поджимаю ноги. Неудобно. Возвращаюсь в положение «на спине». Потом пробую устроиться на другом боку. Вода уже скрывает колени, а я никак не найду себе места. Веду руками по груди, животу, опускаюсь ниже, касаюсь клитора. А перед глазами при этом стоит он. Я со всей силы сжимаю бедра.

Бросить все, чего достигла, чтобы быть с ним. Вот это предложение! Он что, правда считает, что настолько хорош собой? Самоуверенный гад! Сердце готово выпрыгнуть из груди.

Изо всех сил зажмуриваюсь, фантазируя, будто меня все еще трогает он. Воображаю себе его запах. В следующий раз я бы вела себя увереннее, я бы прижалась губами к его шее и поцеловала. Провела языком. Я бы коснулась его губ своими. Я бы… Подношу те самые пальцы, между которыми он целовал, ко рту и совершаю те же движения языком, что выбили меня из колеи на улице. Мои щеки горят, я не отдаю себе отчета в том, что делаю. Осознаю только, что не могу остановиться. Стыд уступает место безудержной похоти, я сама себя ласкаю и целую, представляя его. Думая о нем. Сердце колотится на разрыв. Ощутить бы вес его тела на себе. Услышать на ухо, что хочет… как сильно хочет. Меня.

Оргазм обрушивается уничтожающей разрядкой, я сворачиваюсь в комочек и дышу часто и быстро. Много. Задыхаюсь, поймав гипервентиляцию. Прижимаю ладони к лицу, снижая уровень кислорода в воздухе, иначе, клянусь, потеряю сознание и захлебнусь.

Я чувствую себя живой как никогда раньше, но при этом… вымотанной, окончательно разрушенной. Целое мгновение меня нет, я не существую. А потом открываю глаза и ошарашенно гляжу на себя в зеркало. Губы красные, глаза блестят, щеки — словно нарумянил кто для фотосессии. Я, конечно, не впервые себя ласкала. Дома, в столице, в моей тумбочке у кровати даже имеется несколько игрушек — сразу вспоминаются слова Лехи «что с тобой сделали Москва и новые сиськи», отчего я невольно грустно улыбаюсь. Но то, что я испытала сейчас, — было несопоставимо. Мне ужасно хочется к нему. Прильнуть сильно-сильно, чтобы обязательно обнял. И лежать на его груди, дышать в такт. Мне кажется, я люблю его. Да так, что душа болит. Еще больше, чем в юности. Я выросла, и вместе со мной выросли чувства к этому мужчине. Да, он изменился. Сердитый, но бывают и просветления.

Выбравшись из ванны, я наспех вытираюсь полотенцем, как вдруг испуганно замираю. Посетившая мысль такая логичная и страшная, что на миг ослепляет безысходностью. Вряд ли он так же закрылся в ванной и думает обо мне. У него есть возможность сбросить напряжение получше. Даже если он будет представлять меня, но… при этом трахать-то ее.

Я долго сижу на кровати, подтянув колени к груди, смотрю в окно, думаю о них с Никой и злюсь. На него, на себя. На то, что мне предстоит сложный выбор. Меня поедает ревность. Сначала изнутри, а потом кажется, что и все тело. Будет хватать кусками, пока под утро от меня не останется ничего, кроме мокрой от слез подушки.

«А ты ко мне хоть что-нибудь чувствуешь?» — отправляю ему ночью, окончательно съехав с катушек. Не прочитано. Он спит.

Утром первым делом, едва проснувшись, хватаю телефон и вижу от него непрочитанное. Аж ладони потеют. Сообщение пришло в половину восьмого: «Только к тебе, наверное, и чувствую». Божечки, что же мне теперь делать?

Лёха

Ради столь важного события я поменялся сменами.

«Ты последний человек, которого я хочу видеть на своем празднике, но мать расстроится, поэтому уж сделай одолжение», — примерно так пригласил меня Ленёв на свой юбилей. Разве можно отказать настолько душевному человеку?

«Конечно, буду, надеюсь, и тост удастся двинуть», — ответил незамедлительно. А сам подумал: нафига? Но было поздно.

«Подарка в конверте с твоей стороны вполне хватит. Постарайся больше никого из гражданских не пристрелить до двадцатого числа, мы с матерью долго готовились».

«Всегда стараюсь, вы ж знаете».

Видеть ни его круглую рожу, ни пробивающуюся лысину мне не хочется, но придется потерпеть, чтобы не расслаблялся. С возрастом он стал спокойнее, пока не выпьет, разумеется. А тут целый загородный отель забронирован на двое суток, алкоголь оптом закупали, на газели привезут. Мамка считает, что дождалась золотого времени, перетерпела тяжелые моменты и будет теперь как сыр в масле кататься. Надеюсь, оно того стоило. В любом случае я пригляжу, чтобы ее иллюзия не лопнула.

Буду и на этом празднике, и на всех последующих. От приглашений в гости также отказываться не стану. А потом, как знать, и гроб ему подберу, когда придет время. Не зря же он меня растил столько лет. «Человеком» сделал с помощью палки, шнура и кулаков. Я догадываюсь, что он продолжает ее бить, когда я уезжаю в командировки. Делает это таким образом, чтобы к моему возвращению успеть помириться, и типа ничего не было. Ублюдок. Но что тут сделаешь? Она всегда вставала на его сторону, придумывала оправдания. А он словно не верил, что я однажды вырасту, и теперь удивлен до глубины души. Как говорит наш психолог при отряде: их семья — не моя зона ответственности. На мою жизнь в данный момент он не оказывает влияния.

Иногда мне даже хочется, чтобы он меня спровоцировал. Благо он не идиот, и мы продолжаем жить оба.

Отель и правда большой: с двадцатью комнатами на втором этаже, просторным холлом и двумя залами — на первом. Также рядом расположены еще два гостиничных корпуса, все жилые помещения выкуплены. Вокруг природа фантастическая, воздух свежайший.

К пяти часам собрались уже человек двести гостей. Женщины — сплошь в вечерних платьях с крошечными сумочками, мужчины — в костюмах, кое-кто в парадно-выходной форме с медалями. Будьте осторожны и внимательны, нынче гуляют ментовские шишки и их семьи.

Оба зала заставлены столами, в одном басит громкая современная музыка — кто хочет, тот танцует, в другом происходит более спокойное общение, ведущий развлекает гостей, периодически показывает фотографии и заранее подготовленные короткие фильмы о Ленёве.

Сам именинник во главе стола сидит довольный, улыбается.

Мы с Никой некоторое время прогуливаемся по участку, но вскоре она начинает мерзнуть, и приходится вернуться в здание. С этой девушкой мы стали совсем как чужие после той ссоры, и с каждым днем это ощущение усиливается. Будто что-то оборвалось, и даже время не помогает восстановить отношения. Она тоже чувствует холодок, вчера мы в очередной раз поговорили, решили подыскать ей квартиру. Она плакала, но ее предложения по исправлению ситуации сделали лишь хуже.

«Просто заведи себе пару любовниц и сделай так, чтобы я ничего не узнала. Это же несложно. Все так делают и все довольны», — вдруг выдала она мне в ответ на очередной подкат дней десять назад. «У нас уже было на этой неделе, сколько тебе еще нужно?» Больше стало не нужно совсем. Да и, честно говоря, с ней скучновато. Никакой инициативы, море пофигизма.

Через полгода совместной жизни она перегнула в неназойливости, я перестал замечать ее.

Ника думает, что я сплю с Риткой, и старательно закрывает на это глаза. Рита скоро уедет, а она останется. В ее словах была бы логика, но… я улыбаюсь, прерывая собственные размышления.

Маргарита Ожешко, конечно, самая яркая из сотни присутствующих здесь женщин. Вроде бы и платье не вызывающее, но отвести глаза невозможно. Стройные ноги и круглая задница — всегда были при ней, но сейчас образ дополнили идеальная прямая спина и открытая улыбка, чего ей, по понятным причинам, недоставало раньше. То и дело ловлю на девушке взгляды истекающих слюной гостей мужского пола призывного возраста, да и пенсионного тоже. Многие из них знали ее совсем другой: искалеченной девочкой без будущего. Сейчас она блистает. Меня радует, что она утерла им всем нос.

— Рита Ожешко имеет успех, — говорит мне Ника, когда мы усаживаемся за стол. Я быстро отвожу глаза, понимая, что жадно пялюсь. И… действительно сглатываю слюну, благо успел, пока по подбородку не потекла. Капец, как хочется. Как хочется эту девушку. В любой позиции. Быстро или медленно. Теперь уже на любых условиях. Красная тряпка перед глазами.

— Да, она впервые за пять лет, считай, приехала в Край. Я так понял, большинство ее просто не узнали. Ну, и незнакомым тоже любопытно, — говорю нейтрально.

— Все роют ее фотографии до и после. Я прошлась по компаниям девушек, в основном ее обсуждают.

— Вот, блин, бабы. А ты как? Тебе весело?

— Вполне. Спасибо, что взял с собой.

— Прекрати, когда я тебя не брал? Мы же по-хорошему расходимся, не врагами, — честно говоря, я не собирался ее сюда тащить, но она уже нарядилась и вышла в коридор готовая, отказать было бы жестоко.

— Враждовать с тобой совсем не хочется. И возможно, мы еще помиримся. У нас есть проблема, уверена, ее можно решить.

— Главное — без помощи экстрасенсов и магов, а то тут две курицы тащили детей «отшептать» к местному бомжу-шаману в пять утра через промзону на окраине.

— Ты о чем?

— Да так. Будешь еще вино? Говори, я принесу все, что хочешь.

— Спасибо, у меня пока есть.

Дальше мы снова молчим, она фотографирует себя, я по привычке наблюдаю за обстановкой. Ленёв раскраснелся от водки и удовольствия. Толкает тост о том, как много мама для него значит. Все идет хорошо, по плану. Вечер растягивается на много часов, Ника часто отлучается поболтать с Катей и другими девушками, я тусуюсь в мужских компаниях, большая часть друзей Ленева — полицейские, и разговоры в основном тематические. Поднимают и недавний инцидент, спорят, верно ли поступил снайпер. Не вмешиваюсь, не хочу выдавать себя. У большинства уровень знаний снайперского дела как у того таксиста.

— О, гляди, Анька мужа отчитывает! — кивает один из сослуживцев Ленева на ругающуюся пару. Женщина действительно тащит своего смущенного мужика куда-то на улицу.

— А что случилось?

— Заревновала к дочке Ожешко. Сегодня все бабы будто с ума посходили, только о ней и сплетничают. И ее московском любовнике. Фотографии смотрят.

Я молча слушаю.

— А что там? Интересные фотографии?

— Красивая девка у Славика выросла. С огоньком.

— Это та, которой операции делали? У тебя есть? Покажешь? Ух ты, где мои тридцать лет! — они смеются, дружно наблюдая за Риткой. Я тоже смотрю на нее, и словно почувствовав, она поворачивается, наши глаза встречаются. Она неловко улыбается и пожимает плечами. Выглядит настолько комичной и забавной, что я не удерживаюсь, ставлю стакан с выпивкой на стол, подхожу к ней и предлагаю потанцевать.

— Уверен? — привстает на цыпочки, тянется к моему уху и говорит полушепотом: — Прошлого капитана жена за ухо оттащила от меня и пошла ремня всыпать, — скрещивает руки на груди и капризно притопывает ножкой.

— Он младший лейтенант, ему до капитана еще работать и работать, — протягиваю ей руку.

— Значит, набрехал, паразит. А я уже губу раскатала, — закатывает она глаза, мне становится смешно, но ненадолго. Этот ее чудесный рот. В губы мне не дала себя поцеловать. Вот почему? Хорошие моменты были. А сегодня даст?

— Ну я-то повыше в звании буду, со мной так не получится, — веду ее немного в сторону и обнимаю за талию. — Ты не обиделась? На сцену ревности.

— Шутишь? Я только рада была! Он хорошо поддатый, начал руки сразу распускать. И от него странно пахло… — она морщит лоб, подбирая определение. — Ладно, неважно. Я не хочу расстраивать Нику. Она сегодня была мила со мной.

— Ты так нервничаешь, будто я тебя в кладовку тащу. Подумаешь, танец.

Она колеблется, затем все же целомудренно кладет руки на мои плечи. Времени у нас мало, песня подходит к концу, поэтому я решаю не тратить его зря:

— Так что насчет моего предложения?

— Какого? — невинным голосом.

Мои ладони на ее талии. Изрядно злит, что я не могу позволить себе больше. У меня такое ощущение, что она уже моя, осталась какая-то нелепая формальность, которая никак не решится. Я все обдумал, мне хочется. Пока я подыскиваю ответ поострее, она продолжает со вздохом:

— Ты всегда появляешься вовремя. Когда я в этом городе, конечно. Было ужасно, просто ужасно плохо, когда ты поступил в универ и уехал. А потом началась служба, и я окончательно тебя потеряла.

Мне кажется, она выпила лишнего. Но обнимаю покрепче. Она кладет голову мне на плечо, молчит некоторое время, а я начинаю догадываться, что именно сейчас скажет.

— Ты хочешь обратно в Москву, верно? — произношу спокойно. Да, негатив никто не любит, на моей работе его много. Зря с ней поделился в прошлый раз, женщины должны быть уверены, что все под контролем.

— Мне здесь некомфортно. Среди всех этих людей. В этом городе я мало была счастлива. Да и насчет твоего лестного предложения… Вдруг у нас не получится, а ты расстанешься с девушкой. Я буду чувствовать себя виноватой.

— Мы сейчас живем больше для моего прикрытия по работе, чтобы проблемы в семье не привязали к инциденту. Я попросил ее об одолжении.

— А если я соглашусь?

— То я рискну, — прижимаю ее к себе. Последние пара глотков алкоголя будоражат нервную систему, мне следует остановиться, но вместо этого я обнимаю крепче.

Сутулюсь, наклоняюсь к ней ближе, а она снова дрожит. В прошлый раз я гадал: от страха или возбуждения, — но тут-то бояться нечего.

— Леша, пожалуйста. Мне надо идти. Ты просто… я не могу вот так. Выбрать или/или. Там моя жизнь, мои друзья. Мы разные. Спецназ, полиция — я далека от этого, понимаешь? Меня тянет к тебе, но… не навсегда. Прости, — она легонько отталкивает меня, разворачивается и поспешно уходит в сторону дамской комнаты.

Ну вот и все. Капец мне.

«Не навсегда». На пару раз.

На меня многие смотрят, поэтому с невозмутимым лицом медленно отхожу к стене, затем следую к столу, беру новый стакан с виски, делаю большой глоток.

Когда сутки ждешь цель, и уже нет сил терпеть статическую позицию — тело ноет, глаза режет — нужно сделать следующее: дать себе еще шесть часов. Что такое шесть часов? Четвертая часть дня, это ни о чем. Как только они истекут, я разрешу себе подняться и проследовать на базу. Не получилось, такое бывает. Обычно на исходе шести часов включается второе дыхание, азарт, чувство долга, патриотизм — иногда все вместе. Берешь еще шесть. Однажды я брал отсрочку пять раз подряд, пока не выполнил задачу. Так же и на гражданке. Иной раз надо просто подождать. Смотрю на Нику. Шесть дней? Недель? Лет? Лажа. Не пойдет.

Мне намекнули на быстрое повышение, как только поставлю штамп в паспорт. Придется перебиться.

Сестра Катька приобнимает меня и заглядывает в лицо, мы перебрасываемся несколькими общими фразами, потом она хлопает меня по животу:

— Дай ей шанс.

Не сразу понимаю, о ком именно речь. Спрашиваю кивком.

— Дай шанс Нике. Напугал ее, девчонке нужно время, чтобы прийти в себя. Она говорит, ты ее совсем замучил.

— Жалуется, значит.

— Нет, она отмолчалась. Но ты же меня знаешь, я сама докопаюсь. Разведка по мне плачет.

— Не мучил я ее особо. Просто не складывается. Мы уже договорились, я ей квартиру сниму на полгода-год, там дальше уже сама. Не мое это.

— Все ждут, что ты вот-вот женишься, а ты даешь от ворот поворот хорошей девчонке! Скажу по секрету, мама надеялась, ты сегодня объявишь о помолвке. Уверен? Думаешь, с другой будет лучше? Вспомни о своем адском характере, не каждая вытерпит. Эй, Леш, — она зовет меня, так как отвлекся. Рита быстро отводит глаза, когда мы случайно пересекаемся взглядами. Словно обжигается.

— Что?

— И ты тоже! Да сколько можно на нее глазеть! Как вас просто поймать на крючок, — она показывает на себе буфера необъятного размера.

— Не делай так, она может заметить.

— А она не в курсе, как выглядит?

— Закончили этот разговор. Иди проветрись.

Один мой приятель утверждает, что женщины любят, когда решают за них. Просто подойти, пригласить прогуляться на второй этаж и закрыть дверь на ключ. Чуток надавить, никуда не денется. Особенно если под градусом. Но я видел однажды изнасилование своими глазами. Настоящее, реальное и до отвращения жестокое, со всеми звуками, запахами и криками о помощи. Хотя все они не цветочки. Мы вмешались практически вовремя, чуть-чуть бы пораньше, но успели. Это было тошнотворно. И меня, и парней, с которыми вломились в тот дом, пробрало. Мы ликвидировали всех тварей, хотя они не имели оружия и сопротивления не оказывали, это случилось не в России, там такое сходит с рук. В должности пехотного стрелка я, конечно, повидал многое.

Мы лишь переглянулись и пошли дальше, этот дом не подошел для ведения огня, чудо, что мы туда вообще заглянули. Кошмары меня ночами не мучают, но кое-какой багаж со службы домой я привез. Предпочитаю, чтобы согласие партнерш было очевидным, чтобы не пошел ассоциативный ряд.

Хм, не ее это — спецназовцы. Да она даже не пробовала!

До полуночи Рита активно демонстрирует равнодушие к моей персоне и внимание к другим мужикам, как бы давая мне понять, что ее «нет» — это железное «нет», и без вариантов. Я закипаю медленно, но неотвратимо. От всей этой ситуации, ее идиотского поведения, трущейся рядом Ники… Как бы чего не вышло.

Скоро должен приехать мой приятель, который обещал отвезти Нику домой. Нам забронировали один номер на двоих, больше ночевать девушке негде. На сегодня для нее праздник закончился. Он как раз подъезжает, и мы, упаковавшись в куртки, ждем на улице.

Конец ознакомительного фрагмента.