Врата пустоты. Зеркальный страж

Ольга Валентеева, 2021

Из пустоты никто не возвращается, не заплатив. Лишь одному человеку это удалось, и серая башня снова обрела владельца. Вот только разве зеркальный щит сумеет уберечь от новых врагов, которые уже готовят заговор? От близких, которые больше не желают ждать и не отступятся? И от любви, которая, как водится, сильнее Пустоты.

Глава 1

Филипп

Весна выдалась в меру дождливой и теплой, как и положено веснам. И — какой-то безрадостной. Настроение опускалось от отметки «скверно» до «очень скверно», и причин для этого хватало. Главная причина сейчас была днях в двадцати пути и даже не подозревала, что портит мне лучшие весенние деньки. Хотя подозревала, конечно, но папаша причины по имени Лиз никак не желал давать разрешение на наш брак, пока дочь не окончит особую ведовскую школу за тридевять земель от столицы Гарандии, славного города Альсенбурга.

До летних каникул оставалось полтора месяца, а затем еще год до выпуска. Лиз писала, что ей безумно нравится учиться, а я готов был выть на луну не хуже знакомого оборотня, от которого, кстати, подозрительно долго ничего не слышно. Именно по причине кромешного одиночества я бродил по центру столицы, разглядывая новые клумбы, украсившие безликие улицы. И чем заняться? Пойти в светлый магистрат и потребовать, чтобы старший брат, который уже пять лет занимал пост светлого магистра, приказал своим магам вызвать дождь? Тогда можно будет сидеть у окна с чашкой ягодного чая и думать о том, как несправедлива жизнь. Но к Анри лучше не ходить. А то он вспомнит, кому косвенно обязан назначением на пост и кто вообще-то должен отвечать за все, что творится в Гарандии. По этой же причине не стоило посещать темный магистрат, где воцарилась безграничная тирания моего друга Роберта Гейлена. И Роб тоже любил тыкать носом в то, что я вроде как увиливаю от своих обязанностей, хотя на самом деле я, в отличие от них, никаких постов не занимал. Да и маялся скорее от скуки.

День было решительно нечем занять. Тренировка с утра давно стала привычным делом. Затем — пара часов в гимназии «Черная звезда», выпускником которой я являлся. Директор Рейдес решил не упускать шанс и вручил мне факультатив по защитной магии, потому что с моими щитами всегда нелегко было справиться. Он намекал, чтобы я занял освободившееся место профессора зеркальной магии, но тут уж воспротивился мой отец. Директор Рейдес с тех пор опасается переступать порог нашего дома, а папа вспоминает его, только называя «варваром» и «вредителем».

Но мой факультатив закончился, и я брел домой — по привычке пешком. И понимал, что идти никуда не хочется.

— Филипп! — раздался вдруг знакомый голос. — Филипп Вейран!

Я обернулся. С другой стороны улицы ко мне спешил человек, которого я всегда был безумно рад видеть. В коричневой форме законника, плоской шляпе и с портфелем под мышкой.

— Пьер! — кивнул другу, которого не видел уже несколько месяцев. — Ты здесь какими судьбами?

Сегодня в Пьере никто не мог бы узнать бывшего магистра пустоты. Память к нему так и не вернулась, но, конечно, только глухой не услышал бы о «гибели» магистра Эйлеана, поэтому я постарался как можно осторожнее описать Пьеру последние лет восемь его жизни. Он быстро смирился — этот новый Пьер, не отягощенный годами в магистрате, был куда более жизнелюбивым и легким на подъем, чем магистр, которого я знал. Он словно торопился прожить все, что упустил за те восемь лет. И сейчас едва не попал под экипаж, перебегая дорогу, чтобы вместо положенного приветствия крепко пожать мне руку.

— Иду в суд, — скороговоркой выпалил он, а я и не заметил, как приноровился к его быстрой ходьбе и зашагал рядом. — Такое любопытное дело! Девчонку обвиняют в пяти отравлениях. Вдумайся! В пяти. Я сначала браться не хотел. По всему выходило, что девушка виновна. Но она такая миленькая.

И Пьер весело мне подмигнул.

— Похоже, у кого-то наклевывается новый роман? — улыбнулся я.

— Да, если девчонке не отрубят голову. Сам знаешь, законы Гарандии не знают жалости. Обвиняемая, кстати, прехорошенькая! Высокая, фигуристая, с такими глазищами. У-у-у, ты бы видел! Кстати, хочешь посмотреть? Суд открытый. Тебя пропустят.

— Идем, — тут же согласился я. Это, по крайней мере, обещало чуть менее унылый день, чем планировался изначально.

Суд располагался неподалеку от главного здания магистрата. Только бы не встретить брата! Но вроде бы день был не приемный, и, скорее всего, Анри не здесь, а все-таки в башне света.

— Что-то ты непривычно угрюм, мой юный друг. — Пьер похлопал меня по плечу. — Неужели прекрасная Элизабет нашла себе другого?

— Даже если и нашла, я об этом не знаю, — тут же нахмурился я. — Потому что ее учеба, будь она неладна, бесконечна!

— Любые чувства нуждаются в проверке временем! — назидательно произнес господин законник.

— Пять лет, Пьер! Разве этого мало?

— Когда как, Филипп. Иногда хватает куда меньшего срока, а иногда недостаточно и большего. Ну, вот мы и пришли. Проходи, садись в первом ряду, а я подготовлюсь к слушанию.

Зал суда был полупустым. Кроме меня, рядом восседали три угрюмые женщины в невнятных серых платьях и истеричная девица, которая то и дело вытирала глаза большим, совсем не девичьим платком. Еще человек десять зевак — маловато для процесса о многочисленных отравлениях, но, видимо, то ли дело держалось в тайне, то ли людям было чем заняться и без него.

Не прошло и четверти часа, как начался суд. Пьер был прав — подсудимая вызывала живейшее сочувствие у мужской половины и ненависть — у женской. Красивая даже в тюремном платье, с большими невинными глазами. Разве она могла кого-то убить? Но девица меня интересовала мало. Куда больше — защита, которую Пьер, как всегда, вел блестяще. Менялись свидетели — один за другим, а он уверенно давил на судей, которые и сами уже не знали, зачем пришли.

— Взгляните на нее! — взвывал Пьер в заключительной речи. — На бедняжку Амели! Посмотрите ей в глаза, в которых застыло горе. А лучше — в глаза ее безутешной матери.

Одна из женщин шумно высморкалась и вытерла щеки ладонью. Это мамаша? Или кто-то из сочувствующих?

— Доказательной базы недостаточно, чтобы вынести обвинительный приговор. Все, что мы слышали, основано на досужих домыслах. И разве вы, господа судьи, не понимаете, что виной всему — зависть? Те, кто сегодня свидетельствуют против Амели, ей завидуют! Ее красоте, молодости, невинности. А зависть может заставить оговорить даже святую. Разве хоть один из них видел, как Амели подсыпала яд? Или держала его в руках? Нет! Так кто дал им право требовать для нее кары? Ответьте мне, господа!

Я даже заслушался. Пьер был настоящим профессионалом, поэтому у него всегда хватало дел. Удивительно, что у него сегодня только одно заседание. Его занятость и была основной причиной, по которой мы не виделись так давно. И я был рад нашей случайной встрече.

Конечно же суд оправдал прекрасную Амели. Уверен, Пьер не упустит своего, и красавица не устоит перед обаянием своего защитника. При этом он не торопился строить семью. Я не понимал почему. Наверное, так и не встретил ту, с кем бы это стало возможно. Да, Пьер забыл о том, что когда-то был влюблен в жену моего брата. Но — так больше и не влюбился.

— Ну как? — поинтересовался он, когда мы вместе выходили из зала суда.

— Ты был неподражаем, — искренне ответил я. — Амели повезло, что ты согласился ее защищать.

— Да, я согласился, потому что сам случай был интересным донельзя. Видно ведь, что девушка невиновна, но кто ее оклеветал? Зачем? Я так и не понял, Фил.

— Главное, что она не пострадает за чужую ошибку.

— Да уж, ты прав, — кивнул мой спутник. — Как ты смотришь на то, чтобы заглянуть куда-нибудь пообедать?

И вдруг раздался глухой звон колокола. Бом… Бом…

— Туманный ожил, — задумчиво сказал Пьер, и на миг в его голубых глазах мелькнула сталь.

— Прости, пообедать не получится, — ответил я, вслушиваясь в тревожный звон. — Мне надо кое-кого навестить. Давай увидимся на днях, если будешь свободен.

— Да, конечно. Я загляну.

Мы попрощались, и я ускорил шаг. Звон туманного колокола мог означать только одно — мой средний брат, магистр пустоты, вернулся после пятилетнего отсутствия.

За эти годы путь к башне пустоты не успел изгладиться из моей памяти, пусть сама башня и стояла закрытой. Только пара охранников дежурила у входа по ночам, но на самом деле это место давным-давно обросло дурными слухами, и мало кто рисковал переступить его порог. Идти было далеко, а удары колокола давно стихли. Я даже подумал, что, пока доберусь до башни, Андре успеет куда-нибудь уйти. Ему для этого не пришлось бы и на улицу выходить — только пройти сквозь так любимые им зеркала. Сам я мало преуспел в зеркальной магии. Некому было учить, а по книгам сумел разобрать только скудные крупицы по сравнению с тем, что уже знал, а Андре был гением, который когда-то решил уничтожить магистрат, и в итоге стал его частью.

Вот впереди показались знакомые ворота, сейчас закрытые на замок. Но что темному магу какой-то кусок железа? Я коснулся его ладонью — и створки распахнулись, пропуская во двор. Пусто… Только колокол не мог бить просто так. В нем была своя магия, и раз магия откликнулась, значит, я пришел не зря.

Толкнул тяжелую дверь башни, и она открылась с протяжным скрипом. Вспыхнули светильники, реагирующие на движение, — никогда раньше не обращал на них внимание. Наверное, потому что они горели всегда. Ступеньки летели под ногами, и лишь за пролет до колонного зала, в котором находились врата пустоты, я немного замедлил шаг.

Андре сидел на верхней ступеньке, опершись плечом на перила. Пять лет… За это время он сам превратился в тень — и без того жесткие черты лица заострились, стали еще жестче, у губ пролегли складки, а в волосах появилась серебристая прядь — знак пустоты. Только глаза не стали серебристо-стальными, как когда-то у Пьера, а остались зелеными, как весенняя листва. Он заметил меня, но не шелохнулся.

— Здравствуй. — Я замер, не доходя десяти ступеней.

— Здравствуй, Филипп. — Голос Андре звучал глухо, будто он отвык говорить. — И почему я не удивлен?

— Чему? — понял не сразу.

— Тому, что из всех возможных людей на звук туманного колокола пришел именно ты. Впрочем, Пустота передавала, что ты беспокоишься.

— Я пытался добраться до тебя.

— Я знаю. Но разве тебе не говорили, что небезопасно отправляться в пустоту, так плохо владея ее магией? Ты чем вообще думал? Неужели так ничему и не научился?

Я неожиданно почувствовал себя провинившимся курсантом, не выучившим урок зеркальной магии. А бывший профессор Айденс изучал меня холодным взглядом.

— Сколько времени прошло? — спросил он.

— Пять лет, — ответил тихо.

— Пять? — На миг в глазах Андре мелькнуло удивление. — Я думал, меньше. Ну что ж, тогда тем более ты должен был давно усвоить правила обращения с пустотой, а не приходить туда, когда тебе вздумается. Скажи спасибо, что ты ей неинтересен.

Андре тяжело поднялся на ноги и преодолел разделявшие нас ступени. И прошел мимо вниз, к жилым комнатам. Точнее, давно уже нежилым…

Я поспешил за ним, а Андре безошибочно распахнул дверь в гостиную. Еще бы, он знал башню пустоты едва ли не лучше ее прежнего владельца. На мебели лежал слой пыли, кресла были скрыты под чехлами. Брат сдернул один из них, и в воздух взметнулось серое облако. Я последовал его примеру и занял второе.

— Раз ты вернулся, может, собрать магистрат? — спросил его. — И, наверное, тебе стоит набрать новый штат для башни. Или ты не будешь здесь жить?

— От тебя слишком много шума, — поморщился Андре. — А теперь слушай меня, Филипп, и не перебивай. Первое — если я стал магистром, это еще не значит, что буду плясать под дудку твоего старшего брата. В магистрате я не появлюсь. Если надо что-то согласовать, сделать это можно и письменно. Если сможешь, передай мне визор. Так будет проще. Штат в башне не нужен.

— Но хотя бы охрана…

— Я сам себе охрана, Филипп, — перебил брат. — Так всегда было, так и останется. Если кто-то попытается переступить порог башни без моего разрешения, обращу в пыль, так и передай. Ты можешь иногда заглядывать, если понадоблюсь, но — только ты.

— И на том спасибо, — пробормотал я.

— Ждал чего-то другого? Извини, у меня не было желания возвращаться, но Пустота настаивала, а ей не отказывают. Но сам факт моего существования еще не означает, что теперь можно устраивать из башни пустоты проходной двор. Это понятно?

Я кивнул. Не понимал его раньше, не понимаю и теперь. Пять лет! И вместо того чтобы вернуться к жизни — такое холодное безразличие.

— И что… — попытался сформулировать вопрос хоть немного корректнее, но все-таки следовало его задать. — Что тебе пришлось отдать Пустоте взамен на то, чтобы ее покинуть?

— Ничего, — пожал плечами Андре. — Мы сошлись на том, что пока оставим взаимные претензии друг к другу и вопрос оплаты решим как-нибудь потом. Она даже предлагала лично заплатить, чтобы я перестал маячить у нее перед глазами.

— Ничего?

— Да. Кстати, там маячил не только я. Твой брат умудрился зашвырнуть в пустоту нескольких магов. Так вот, двое из них еще живы, и у одного есть шанс вернуться. Видишь, Пустоте не скучно и без меня.

Мне нечего было ему сказать. И хотелось бы, но — нечего. Андре меня слушал, но не слышал, и оставалось только догадываться, где он мыслями. Но в отличие от Анри, который вернулся из пустоты совсем другим человеком, Андре был все тем же. Разве что холода прибавилось. Неужели она и правда обломала об него зубы? Или же у них нашлось что-то общее?

— Даже не спросишь, что дома?

— У кого? У тебя? — На лице Андре не дрогнул ни один мускул. — Я и так знаю. Почти все в твоем роду соприкасались с Пустотой, и она могла показать мне то, что я хотел увидеть. Но, признаю, я особо не просил. И ты не обязан находиться здесь только потому, что когда-то твой отец переспал с моей матерью. Поэтому иди, Филипп. Ты все равно вернешься обратно, я знаю, но сейчас — иди.

Я поднялся. Действительно, глупо требовать от человека, который выпал из жизни на пять долгих лет, каких-то решений. И мне было пора.

— А ты повзрослел, — заметил Андре. — И магия твоя заметно выросла. Но тренироваться надо больше. Врожденный талант еще не делает тебя великим магом.

— Ты прав, — ответил я. — Не делает. Увидимся на днях, хорошо?

— Посмотрим. До встречи, Филипп.

— До встречи.

Я спустился на первый этаж и покинул башню, спиной чувствуя, что за мной наблюдают из окна. Что ж, теперь в составе магистрата снова трое магов. Только почему-то казалось, что легче от этого не станет. Примет ли Андре обязанности магистра пустоты? Или же так и останется тенью этой башни? Как бы там ни было, сейчас лучше перехватить родных, пока они тоже не решили нанести визит вежливости, иначе это может плохо закончиться. Андре никогда не бросал слов на ветер. Обещал испепелить — значит, так и сделает. И все-таки я был рад, что он вернулся, потому что чувство вины не оставляло все это время. Оно вросло в меня, пустило корни, а теперь отпускало. Хотя бы за это стоило поблагодарить Андре — и Пустоту.