Настанет век пырларла. Книга 4. Игра вслепую

Ольга Буклина, 2022

Благодарностью за двенадцать лет мира и спокойствия стало покушение на правителя. Вроде бы ерунда, просто сумасшедший фанатик выпрыгнул из толпы с ножом. Никто не мог и представить, что с «безобидного» розыгрыша начнется вереница бед и потрясений для всего Мааданда, а особенно для правящих семей. Смертельная эпидемия, воинствующие сектанты, ложные сведения. Враг остается невидимым, и чтобы победить, его нужно сперва обнаружить. Какую роль сыграла во всем этом никому не известная дочь куртизанки с Северного Холма? И кто вынудил близнецов, о братской любви которых слагали песни, противостоять друг другу?

Глава 3

— Бесполезно, — сказал Равтар, обтер лицо салфеткой, попытался ей же оттереть кровь и копоть с рук. Это не сильно помогло, и он бросил салфетку на пол в кучу мусора. Прислужники еще не прибирались в допросной, старший дознаватель никогда не позволял им войти до окончания бесед с подозреваемыми.

Бакар поморщился — он так и не привык к запаху застенков, — и подошел вплотную к растянутому на станке человеку. Молодой Пахтыхтамай, жрец четвертого уровня, вперил в него безумный взгляд. Бакар взял его за скользкий от пота и грязи подбородок и приподнял голову.

— Кто же тебя послал, урод?

— Да придет истинный верхал! — сорвавшись с хрипа на фальцет, выкрикнул мужчина.

— Это единственные слова, которые я от него слышал, — пояснил Равтар, — я исчерпал все возможности, господин митверхал, этот фанатик совершенно безумен.

— То есть ты допускаешь, что им руководило лишь собственное помешательство? — недоверчиво спросил Бакар, — и никто за этим не стоит?

— По всем признакам так оно и есть, господин митверхал, — осторожно ответил Равтар.

— Выходит, мы зря истязали сумасшедшего?

— Мы должны были убедиться, мой господин.

Бакар замолчал. Что-то подсказывало к нему, что не все здесь так просто. С чего бы молодому жрецу сходить с ума? Бикир постепенно заслужил одобрение Пахтыхтамаев, даже самые закоренелые скептики стали считать его достойным верхалом. И вдруг ни с того ни с сего это нелепое покушение. Обстоятельства более чем странные, и все же Равтар прав — от этого упертого фанатика им ничего не узнать.

— Что ж, — Бакар отошел от станка, Равтар сразу протянул ему чистую салфетку для рук, — раз здесь ловить нечего, избавься от него по-тихому. Публичная казнь этого идиота может навести кое-кого на неправильные мысли. Пусть он просто исчезнет.

— Будет исполнено, господин, — поклонился Равтар и с совершенно безразличным видом намотал на кулак удавку.

Бакар поморщился и поспешил выйти — смотреть, как дергается в конвульсиях сумасшедший преступник, не было никакого желания. Жизнь митверхала и так полна не слишком приятных вещей. Лучше бы наведаться к брату. Поболтать, как в старые добрые времена, а заодно и узнать о результатах проверок среди жрецов. Бикир утверждал, что возле него не может быть предателей, но Бакар так и не смог преодолеть неприязни к чванливым Пахтыхам.

Бикир выглядел намного беспечнее, чем следовало бы выглядеть человеку, на которого совершено покушение. Бакар только вздохнул, он уже устал убеждать брата больше заботиться о себе. Когда он заводил подобные разговоры, Бикир всегда отшучивался, что их договор отправиться к Подземному вместе никто не отменял, а значит, беспокоиться не о чем.

Когда Бакар пришел, Бикир как раз выслушивал доклад первого жреца Эвайна. Худощавый старик, который все время жаловался на возраст и самочувствие, а на деле выглядел лет на десять моложе, никогда не пользовался расположением митверхала Ар-Рааров. Эвайн же был с ним неизменно любезен, чем раздражал еще больше. Вот и сейчас он специально для него повторил свой рассказ еще раз. Безумец, совершивший покушение, ни с кем не состоял в дружеских отношениях, ни с кем не делился своими планами, хотя от него несколько раз и слышали, что Бикир — не настоящий светлейший, и что на небе по-прежнему властвует великий скайларл, а вовсе не Трое.

— Товарищи не сочли эти речи достойными внимания и не доложили о них старшим жрецам, — Эвайн виновато развел руками, — если будет угодно светлейшему, я велю наказать молчунов.

— Проведи с ними работу, Эвайн, — сказал Бикир, — напомни историю и разъясни, что дозволено, а что нет.

— Слушаюсь, господин, — поклонился Эвайн и подобострастно посмотрел на Бакара, — могу ли я узнать о результатах допроса моего бывшего ученика, господин митверхал?

— Результаты есть, и весьма любопытные, — ответил Бакар, внимательно глядя в глаза Первому жрецу, — но я поведаю о них только своему брату.

Эвайн отлично скрыл досаду и поклонился еще ниже.

— Как вам будет угодно, господин. В таком случае я спешу удалиться, дабы не мешать вашей беседе.

— Зачем ты соврал старому дураку? — спросил Бикир после того, как за Эвайном закрылась дверь. Бакар уже мысленно поведал ему о безрезультатной работе Равтара.

— Хотел посмотреть на его реакцию, — Бакар подошел к столику и налил себе вина, — но похоже, старый хрыч и правда радеет о тебе всей душой.

— Еще бы не радеть. Мои оболтусы на днях прибили его туфли к полу и налили в кресло клейстера. Так он потом очень долго молился, чтобы боги продлили мои дни и ему не пришлось иметь дела с малолетними негодниками, дорвавшимися до власти. Значит, говоришь, это был просто чокнутый, и не стоит вспоминать о нем впредь?

Бакар задумался, глядя в окно. В небе парило несколько клюковастов. Теперь любой пожар или крупное происшествие ни минуты не оставалось незамеченным. Да и что говорить — жизнь стала несравнимо проще. Под руководством близнецов Мааданд уверенно шел к процветанию, даже бродяги на улице — и те выглядели сытыми. В стране воцарился мир и спокойствие. Так зачем же посреди этой благодати кому-то потребовалось покушаться на светлейшего?

— Выглядит именно так, — протянул Бакар, — а что насчет подарка невесте младшего Шикиэрта?

— Тот тип соврал, он не имеет к моему двору ни малейшего отношения. Да и девушка чувствует себя прекрасно, видно, кто-то решил подшутить над правящим домом.

— Значит, думаешь, это две совершенно не связанные между собой мелочи? — Бакар сел и принялся чесать голову. С годами эта его привычка только усилилась.

— Да. Я бы просто забыл о них, — сказал Бикир, — есть проблемы и поважнее. Например, прииски на Древнем море скудеют с каждым годом. Скоро встанет вопрос, где нам брать кожу и золото.

— Не позволю забивать пырларлов, — сразу сказал Бакар, — я уже ввел строгий учет обмундирования.

— Ну вот и подумай, во что будешь вскорости одевать свою армию, раз такой принципиальный.

— Давно уже думаю.

— Тогда я не сомневаюсь, что в твою голову придет светлая идея. А теперь, коль скоро мы закончили обсуждать передряги, отвечай, какого хрена пришел без жены? А то моей, знаешь ли, сейчас не до игрищ похотливых мужиков.

***

— Что ты умеешь? — строго спросил главный стряпчий.

Ги-Рза втянула голову в плечи. Плотный коренастый Шикиэрт с желтыми глазами, которые, казалось, видят всех насквозь, сразу ей не понравился. Типичный посетитель ее матери. Она пожалела, что захотела быть поближе к еде, когда Ки-Тан предложил ей выбирать между уборкой и работой на кухне. Мысль, что в покоях можно встретить светлейших, напугала ее до колик в животе, а возле котлов можно по крайней мере не беспокоиться, что умрешь от голода. Но теперь она не знала, что ответить. Ее мать всегда брала готовую еду у лавочника, иногда гости что-то приносили, так что о готовке она имела весьма смутное представление.

— Я… бегаю быстро, — пробормотала она, чувствуя себя полной идиоткой. Среди стоящих вокруг Шикирта кухарок раздались смешки, и ей захотелось тотчас доказать свое умение и бежать отсюда без оглядки.

— Похвальный навык, — серьезно ответил Шикиэрт, — а то некоторые тут поворачиваются так, точно у них вместо зада пудовая гиря.

Он строго взглянул на дородных кухарок, и те мигом примолкли.

— Что ж, — продолжил главный стряпчий, — раз ты такая шустрая, то и будешь бегать с поручениями, разносить посуду, убирать со столов. Твоей старшей будет госпожа Ги-Лета, слушайся ее во всем, смотри, чтобы не приходилось на тебя жаловаться, а то мигом отправишься тереть котлы. Ясно?

— Ясно, — кивнула Ги-Рза.

— Скажи: ясно, господин Шмяти.

— Ясно, господин Шмяти, — поправилась Ги-Рза.

Бегать в длинной белой юбке с серебристой каймой и голубом кружевном переднике оказалось не слишком удобно. Ги-Рза тайком отпорола нижнюю юбку, и ногам стало несравнимо просторнее Ки-Тан добился, чтобы ей выделили отдельную маленькую комнатку рядом с кладовой. Рано утром Ги-Лета будила ее тремя тяжелыми ударами кулака в дверь. И начиналась беготня. В кладовую за солью, в обеденный за со стопкой тарелок или блюдом дымящегося жаркого. Дважды она спотыкалась о порог и разбила не меньше двух десятков тарелок, а один раз растянулась прямо между обеденных столов вместе с полным сотейником подливки. Господин Шмяти каждый раз отчитывал ее и угрожал грязными котлами, но пока угроза так и осталась угрозой, ведь за растяпу просил сам личный помощник светлейшей.

Ки-Тан почти каждый день заходил узнать, как у нее дела. По мнению Ги-Рзы, она совершенно не заслуживала такого внимания, а значит, трехцветный ходит не просто так. Видно, мать не зря говорила ей, что она красавица. Или трехцветный не слишком разборчив и готов зажать в углу любую. Завидев его, девушка старалась спрятаться, чтобы он подумал, что ее отправили с поручением, и ушел. А если скрыться не удавалось, она вежливо здоровалась, сухо отвечала на пару вопросов, а потом ссылалась на уйму дел и убегала. Бедняга Ки-Тан никак не мог взять в толк, чем заслужил такое отношение. И все же на следующий день он, как заговоренный, вновь спешил на кухню.

Ги-Рза не завела друзей, вся кухонная братия смотрела на нее как на чужую, и она не делала ничего, чтобы смягчить их отношение. Она разговаривала только с Ги-Летой, ей нравилось смотреть, как ловко та замешивает тесто на пироги. Грубоватая, но не злая кухарка пообещала научить ее пекарскому делу, и юная помощница согласилась: из всего, что происходило на кухне, превращение муки, воды и масла в пирожок с румяным глянцевым бочком или в пышный золотистый каравай завораживало ее больше всего. Умение испечь вкусную булочку точно не помешает, даже если не станет делом жизни.

Светлейшая запрещала перегружать поварят работой, два-три часа в день оставались свободными, и Ги-Рза с удовольствием бродила по дворцу. Эти широкие галереи, статуи и самые дальние уголки с темными коридорами интересовали ее до безумия. Уже через несколько дней она знала дворец лучше, чем многие, живущие здесь с детства. Пару раз она видела издалека светлейших с детьми. Они были великолепны, они были как два солнца в окружении звездочек. Почти не дыша, Ги-Рза выглядывала из-за угла и сомневалась, что простые смертные имеют право смотреть на них.

В один из дней она набрела на дверь в библиотеку, аккуратно заглянула в замочную скважину. Никого. Как было удержаться и не войти внутрь? Книжные стеллажи тянулись бесконечными рядами, сверкали золотыми и серебряными буквами на корешках. Белые стены сияли, отражая солнечный свет, обильно льющийся в огромные стрельчатые окна. Ги-Рза застыла, пораженная великолепием, вдыхая неповторимый книжный запах. Сколько книг! Она даже цифры подходящей не знала, чтобы сосчитать эту бумажную бесконечность. Целая толпа ученых людей старалась, наверное, много лет. А она до сих терпеть не могла чтение. Мать всегда уговаривала ее, стоя перед ней с книгой в руках. Ги-Рза никогда не соглашалась меньше, чем за медную двушку, полчаса смотреть на черные значки, которые надо было не просто разобрать, а еще и понять, о чем речь. У них в доме книг было двенадцать штук, и это считалось на Северном Холме почти библиотекой. Ги-Лина говорила, что за них можно получить неплохую сумму. Но все они пропали в тот день… так какое же богатство хранится здесь, облаченное в кожу, красный дуб и позолоту. Ги-Рза вдруг ощутила себя такой маленькой и ничтожной. Первым порывом было убежать, но какая-то сила толкнула ее вперед. Она шагнула к ближайшему стеллажу и вынула крайнюю в ряду книгу.

— «Житие и свершения великого Пахтыхтамая, отца-основателя клана, строителя храма и избранного Богами для битвы с Тарром-угнетателем Герснеи», — медленно, ведя пальцем вдоль строки, прочитала она длиннющее и местами непонятное название.

Рядом с книгой стояли еще четыре. В таких же роскошных переплетах, но других цветов. Наверное, про остальных отцов-основателей. Вот эта, в черной коже, как пить дать про Ар-Раара. Ей никогда не войти в клан черноволосых. Но как же хотелось быть настоящим Ар-Рааром, как и ее отец, которого она никогда не видела. Она мечтала об отце… чтобы он был у нее с рождения, а не вошел сейчас и сказал: «Привет, дочка». Ежели так произойдет, она пошлет его к демонам. Ги-Рза положила серебряную книгу и взялась за черную.

— Это еще что такое?

От громкого окрика Ги-Рза вздрогнула так, что драгоценная книга упала на пол. Не смея поднять глаза, она подобрала ее и дрожащими руками поставила на полку.

— Что кухонная девка делает в библиотеке?

Ги-Рза все же осмелилась взглянуть на обладателя грозного голоса. Перед ней стоял высокий старик с длинными седыми волосами в белой, расшитой серебром мантии, увешанной множеством бус и знаков отличия. Господин Эвайн. Первый жрец. Ки-Тан показывал ей его издалека, да и во время праздничных шествий она его видела. Правда, когда подпрыгиваешь на носочках за широкими спинами более удачливых зрителей, вряд ли поймешь, кто перед тобой.

— Простите, господин, я это… посмотреть.

— Кто позволил? — загремел Эвайн.

Ги-Рза сжалась и ничего не ответила. Чутье подсказывало: что ни скажи, всяко будет плохо. Вот и конец ее работе во дворце. Хорошо еще, если просто вышвырнут на улицу, а не запрут где-нибудь в сыром подвале с крысами. А такой подвал здесь точно есть, однажды она видела, как туда вели какого-то беднягу, она потихонечку проследила за конвоем до самых решетчатых дверей…

— Тебя не учили, что прислуга не смеет праздно шататься по дворцу?

–Нет, господин, — опустила голову Ги-Рза. Ей об этом действительно никто не сказал. Видно, не посчитали нужным объяснять очевидное.

— Я передам господину Шмяти, что ты заслуживаешь наказания, — строго сказал Эвайн, — иди за мной, я велю часовому отвести тебя туда, где тебе место.

Фух, немного полегчало. Вроде бы, ее не вышвырнут и не посадят в тюрьму, а только накажут. Да, теперь уж ей точно не отвертеться от чистки котлов. Да и ладно, лишь бы не били. Да даже и бьют пускай, лишь бы не сильно.

Ссутулившись и опустив голову, она пошла на три шага позади Эвайна. Они прошли по коридору лишь несколько шагов, как вдруг Эвайн резко остановился. Ги-Рза едва не врезалась в него.

— Поклонись и стой тихо, — прошипел первый жрец и сам склонил голову.

В библиотеку направлялась сама светлейшая в сопровождении своего помощника.

Ги-Рза не смогла удержаться, чтобы исподволь не взглянуть на главную женщину Мааданда. Красивая, роскошно одетая. Но того ослепительного великолепия, что показалось ей издалека, вблизи не было. Ги-Рза немного разочаровалась: Матерь народов, а выглядит как человек. Еще и живот… Даже светлейшая занимается такими же гадкими делами, что и куртизанки на Северном Холме.

— Доброго дня, светлейшая, — подобострастно проговорил Эвайн, — как ваше здоровье?

Госпожа Симлайна на миг остановилась.

— Благодарю, господин Эвайн, вашими молитвами все прекрасно.

— Ги-Рза, — не удержавшись, прошептал Ки-Тан. Когда светлейшая удивленно посмотрела на него, он склонил голову и продолжил, — госпожа Симлайна, это та самая девушка, которая… о которой вы просили позаботиться. Я взял на себя смелость предложить ей работу во дворце. Она приставлена к кухне.

— Та самая девушка, — выдохнула Ги-Мла, и тон ее сразу стал материнско-ласковым, — подойди, дочка. Как ты себя чувствуешь?

Едва дыша, Ги-Рза шагнула вперед, пытаясь изящно подобрать оборки платья, а не деле собрав всю юбку в нелепый комок.

— Я это… уже прошло.

— Госпожа Симлайна, — прошипел ей в ухо Эвайн.

— Гос-пожа Сим-лайна, — окончательно растерявшись, пролепетала Ги-Рза.

— Не бойся, — светлейшая поманила ее рукой, — иди ближе. Скажи, нравится тебе работа?

— Нет… Ну, то есть да, — Ги-Рза облизала губы, — это хорошая работа, мне нравится. Да, хорошая.

— Мечтаешь научиться готовить изысканные блюда, стать старшей на кухне, — улыбнулась Светлейшая, — со временем заменить господина Шмяти?

Пару мгновений Ги-Рза удивленно хлопала глазами.

— Ну… это… не знаю.

— Значит, тебе не снится, как ты пробуешь кушанья, устраиваешь разнос стряпчим, удивляешь всех своим мастерством. А что тебе снится?

— Что я чемпион на всенародных играх! — вдруг выпалила Ги-Рза. Пусть уж светлейшая сразу посмеется и отправит ее обратно на кухню, чем изводить странными вопросами.

Эвайн так и прыснул за ее спиной, но госпожа Симлайна строго посмотрела на него.

— Вот теперь я вижу блеск в глазах. Довольно необычная мечта для девочки. Пойдем с нами, расскажешь побольше о себе и своей мечте. Господин Эвайн, передайте с кем-нибудь, что на кухне эта девочка больше не работает.

— Конечно, Светлейшая, — поклонился Эвайн с таким видом, точно более почетного поручения не мог и пожелать.

Ги-Рза вытерла о юбку вспотевшие ладони и встретилась взглядом с Ки-Таном. Юноша незаметно подмигнул ей, и она вспомнила его рассказ, как он прямо из помощников конюха оказался слугой светлейшей. Видать, чудеса и правда случаются время от времени.

***

Эвайн заискивающе улыбался, теребя ленточку на свитке, который держал в руках. Бакар, глядя на него, вспоминал, с каким надменным видом первый жрец сообщал им, что светлый верхал Ксайлан занят и никак не может принять Ар-Раарских правителей, пока Бикир с риском для жизни разыскивал невесту, в то время как с ней развлекались в подземелье товарищи Эвайна. Многое изменилось с тех пор. Теперь митверхал Ар-Рааров входил во дворец Пахтыхтамайев по-хозяйски, не спрашивая разрешения. Правда, все же заглядывать в самые дальние уголки считал невежливым.

— Начинай, Эвайн, не тяни, — сказал Бикир, когда ему надоело гонять туда-сюда по руке толстый серебряный браслет, — я, конечно, всегда счастлив видеть рядом своего брата, и все же сегодня он пришел по твоей просьбе.

Эвайн откашлялся и подарил правителям еще одну подобострастную улыбку.

— Я бы никогда не посмел беспокоить вас по пустякам, господа близнецы, но мне докладывают о действительно тревожных событиях.

— Тревожными событиями занимается моя тайная канцелярия. Эвайн, — заметил Бакар, — а дело жрецов — нести народу божественный свет.

— Все так, господин митверхал, — торопливо согласился Эвайн, — и я уже отправил господину Пэккеру все необходимые сведения, и все же я подумал, что вам лучше будет услышать информацию из первых уст. Под угрозой может оказаться и храм, и божественное слово, и спокойствие Мааданда в целом.

Бакар, приподняв бровь, посмотрел на Бикира.

— В Мааданде происходит что-то ужасное, а правители до сих пор об этом не знают.

— Подожди, — оборвал его Бикир, — продолжай, Эвайн.

— Благодарю, светлейший, — поклонился Первый Жрец, — если вы помните, много лет назад я говорил вам, что далеко не все население уверовало в возвращение Троих и продолжает поклоняться великому скайларлу.

— Да-да, что нет никаких доказательств возвращения богов, что Ксайлан погиб за истинную веру, а Ар-Раары коварно воспользовались и прочий бред, — кивнул Бикир, — но вроде бы, эти сплетни постепенно затихли?

— Мы тоже думали так, господин, — склонил голову Эвайн, — жрецы храма проповедовали во всех, даже самых отдаленных уголках Мааданда, нам удалось добиться больших успехов в просвещении граждан. Однако, как выяснилось, приверженцы старой веры просто затаились и все это время готовили переворот.

— Переворот?! — одновременно воскликнули близнецы.

— Невозможно, — сказал Бакар через мгновение, — такого благоденствия, как сейчас, Мааданд не видел много лет. В чьей больной голове могло зародиться желание все это разрушить?

Эвайн терпеливо ждал конца вспышки. Помявшись, он шагнул вперед и положил свиток на стол перед светлейшим.

— Здесь я изложил все в подробностях, господа близнецы, а пока позвольте кратко… об основных событиях. Как нам стало известно, приверженцы великого скайларла объединились в некую группу религиозной направленности…

— Секту, — сказал Бакар.

— Да, секту, благодарю, господин Бакар. Они называют себя «слуги великого», и число адептов уже становится пугающим. Они долго копили силы и теперь готовы к решительным действиям. Неудавшееся покушение на вас, светлейший, имело целью не убить, а продемонстрировать, насколько фанаты преданы секте и насколько тверда их воля. В ближайшее время следует ожидать еще провокаций, мы должны быть готовы.

— Откуда такие сведения? — спросил Бакар.

— Одного из моих людей… пытались завербовать, — замявшись, ответил Эвайн.

— Где он? Вели привести его сюда.

— Он отправился выполнять мое задание, — ответил Эвайн, — и потом, господин Бакар, я гарантировал ему полную безопасность.

— Я тоже гарантирую ему безопасность, — сказал Бакар, — я просто хочу, чтобы он подтвердил твои слова, а также ответил на кое-какие вопросы.

— Он появится перед вами в самое ближайшее время, — пообещал Эвайн.

— Так какого же рода провокаций нам следует ожидать? — сменил тему Бакар.

— У меня пока нет точных данных, господин Бакар, — развел руками жрец, — именно это мой доверенный помощник и собирается выяснить.

— Твои доводы, Эвайн, слишком расплывчаты для таких громких заявлений. Переворот — это слишком серьезно для бездоказательных утверждений, — жестко сказал Бакар.

— Я поспешил к вам, как только удалось разузнать хоть что-то, я думал, чем раньше вы узнаете, тем лучше мы успеем подготовиться, — голос Эвайна задрожал, он с надеждой посмотрел на Бикира, — разве за все эти годы я не доказал вам свою полную преданность, светлейший?

— Твоя служба безупречна, — кивнул Бикир.

— Поверьте, господин Бакар, ваш брат — очень мудрый человек, он не стал бы доверять мне незаслуженно, — Эвайн приложил руку к сердцу.

— Как знать, — усмехнулся Бакар, — вдруг ты все эти годы носил в душе обиду за ту давнюю шутку с танцем?

Эвайн натянуто рассмеялся, а кончики его ушей покраснели.

— Ну что вы, господин, об этом я давно забыл, тем более, я сам виноват, что позволил себе неподобающим образом высказываться относительно светлейшей.

— Твоя самоотверженность похвальна, Эвайн, — улыбнулся Бакар.

Эвайн с видимым удовольствием поклонился.

— Благополучие светлейших — главнейшая моя забота. А теперь я прошу позволения покинуть вас, господа близнецы, и поспешить в храм. Мы решили проповедовать божественное слово не один, а два раза в неделю… дабы укрепить веру в умах колеблющихся.

— Что ж, это не помешает, — кивнул Бикир, — ступай, Эвайн, благодарю за ценные сведения.

— Думаешь, стоит верить этим бредням про великого скайларла? — спросил Бакар после ухода жреца, — сумасшедшие фанатики вопят о нем уже много лет безо всякого толку. С чего вдруг кто-то начнет воспринимать их всерьез?

— Эвайн зря говорить не будет, — задумчиво ответил Бикир, — подождем немного, посмотрим, что будет дальше.

— Сдается мне, старик затеял какую-то свою игру, — покачал головой Бакар, — ну ничего, я его выведу на чистую воду, вот увидишь.

— Нет бы заняться чем-то более подобающим, — отмахнулся Бикир, — например, поинтересоваться, когда подадут обед.

***

Маленький рукотворный прудик на лужайке смотрелся просто идеально. Белые лилии укоренились и выпустили крупные цветы, длинные кошачьи хвосты затеняли и давали прохладу, и даже невзрачный стрелолист, высаженный пышными шапками, смотрелся очень нарядно. Вэли восхищенно захлопала в ладоши, да Шунске и сам залюбовался. Уголок сада возле дворца Шикиэртов обустроили специально для юной невесты преемника, чтобы смягчить для нее разлуку с родным дворцом.

— Прелесть, — ахнула Вэли, — даже лучше, чем у нас во дворце.

В дальнем углу лужайки, под сенью старого железного дуба, строители поставили резную беседку. Быстрорастущие декоративные лианы увили ее почти до самой крыши, на нижних соцветиях уже начали распускаться яркие крупные бутоны. Вэли всплеснула руками.

— Шунске, пойдем туда, пожалуйста.

Шунске с улыбкой кивнул и обнял невесту за талию. Его когтираньи, Ворчун и Змейка, без команды последовали за ними, держа расстояние в пять шагов. Два флюмайса Вэли продолжили плескаться в пруду — хозяйка еще не отошла достаточно далеко, чтобы они соизволили тронуться с места.

В беседку успели принести только небольшой диванчик и резной мраморный столик, но Вэли все равно пришла в полный восторг.

— Шунске, это просто идеально, — воскликнула она, — скажи, чтобы сюда больше ничего не ставили, пусть будет простор.

— Это все твое, — нежно сказал Шунске, — устроишь здесь все так, как тебе нравится.

— Идем, — Вэли потянула его к диванчику, легонько надавила на плечи, чтобы усадить, а сама тут же устроилась у него на коленях. Обняла, заглянула в глаза.

— Ты меня любишь?

— Конечно, люблю, — для этих слов совершенно не нужно было кривить душой, Шунске привычным движением погладил невесту по спине.

— Больше всех на свете? — не унималась Вэли.

— Больше жизни, — это тоже было чистой правдой.

Шунске нежно провел пальцами по ее щеке, перешел на тонкую шейку, спустился ниже, наполовину погрузил кисть в вырез платья, ощущая бархатную нежность кожи. Она само совершенство…

— Обожаю тебя! — взвизгнула Вэли, порывисто прижалась всем телом, нашла губами его губы.

Ну вот, теперь это будет продолжаться не меньше получаса. Шунске отвечал на поцелуи со всей нежностью, думаю при этом, как хотел бы он иметь хоть толику той страсти, которая жила в душе его невесты. Губы Вэли были восхитительно теплыми и пахли букетом летних трав — спасибо Силангу за его чудесные эликсиры, — и все же они не будили в нем животного начала. Не то что губы девчонок с Северного Холма. Шунске вспомнил свою недавнюю поездку, и в паху сразу сладко заныло, а штаны стали тесными и неудобными. Вэли моментально почувствовала неровность.

— И что это у нас там такое? — ее рука проворно заскользила вниз.

— Вэлик, не надо, — хрипло прошептал Шунске, останавливая ее на полпути.

Язычок Вэли прошелся между его губ, потом она слегка прикусила его за мочку уха.

— Котик, я сто раз говорила тебе, нам не обязательно ждать до самой свадьбы. Я так хочу стать твоей… прямо сегодня…

— Я только об этом и мечтаю, — проговорил Шунске, пытаясь помешать настойчивым пальчикам, — но давай уж сделаем все как положено. Тем более ждать совсем недолго.

Ну не мог ведь он всерьез применить силу. Борьба была обречена на провал. Вэли высвободила руку и с видом победительницы принялась массировать выпирающее достоинство жениха.

— Такой же правильный, как брат, да? А вот мы сейчас посмотрим, насколько тебя хватит.

— Боги, — выдохнул Шунске, — Вэлик, прекрати, иначе сейчас я…

— Что, опозоришься перед невестой? — хитро прищурилась Вэли, — ай-ай-ай, господин преемник, как вы можете допустить подобный конфуз?

— Перед тобой не страшно, — Шунске наконец удалось снова обхватить тонкие запястья, — ты — это почти я.

— Ах, так! — Вэли снова попыталась освободиться, но в этот раз Шунске держал крепко, хоть и нежно, не хватало еще, чтобы у невесты появились синяки на руках накануне свадьбы.

Внезапно Вэли прекратила сопротивляться и испуганно посмотрела на жениха, потом тяжело сглотнула, а губы ее за считанные мгновения стали восковато-бледными.

— Вэлик, что с тобой? — испугался Шунске, разжимая руки, — я сделал тебе больно?

Прерывисто дыша, девушка положила ладонь на грудь.

— Болит очень. Здесь.

Шунске мигом усадил ее на диван, а сам встал на колени рядом.

— Вдохни поглубже. Посмотри на меня. Лучше? Как именно болит?

Вэли покачала головой, прижала руки к груди, закашлялась, согнувшись пополам. Шунске с ужасом увидел на платье кровь.

— О боги, Вэлик, — в одно мгновение он подхватил невесту на руки, — идем скорее, твой кузен поможет. Не бойся, Вэлик, все будет хорошо, я с тобой.

Кучер гнал лошадей галопом, придерживая лишь на поворотах, чтобы карета не опрокинулась. Дорога от дворца до дворца заняла не больше получаса, и все же бледность на щеках Вэли успела смениться лихорадочным румянцем, а ледяная рука, которую держал Шунске, потеплела и становилась горячее с каждой минутой. Молодой Шикирт с невестой на руках бегом добежал от кареты до лаборатории, где Силанг исследовал свойства очередной травы.

— Силанг, помоги! — закричал Шунске, вбегая в сияющий чистотой зал, — Вэли! Ей плохо!

Стеклянная колба с ценнейшим снадобьем выпала из рук Силанга, но он этого даже не заметил. С изменившимся лицом он указал Шунске на стоящую у стены кушетку для отдыха. Юноша осторожно опустил на нее невесту и растерянно встал рядом.

— Выйди, — сказал Силанг.

Время тянулось мучительно долго. Бокал вина и две чашки успокаивающего травяного отвара давно опустели, а Силанг все не выходил из лаборатории. Раз только он выглянул и послал за двумя своими самыми доверенными целителями, но на полный отчаяния взгляд Шунске лишь покачал головой.

Угроза потерять Вэли сжимала душу ледяными тисками. Он не представлял соей жизни без нее. Их души давно сроднились. Пусть он и мечтал о том, чтобы она была его сестрой, а не невестой. Но он действительно любил ее больше жизни. Ах, какими глупыми казались ему теперь собственные метания. Они были бы очень счастливы вдвоем, он придумал бы способ помирить душу и тело, а теперь… как он будет жить один? Шунске вдруг понял, что в мыслях почти похоронил невесту. От волны жгучего стыда на глазах выступили слезы, он отвернулся от прислужника, который пришел забрать пустые чашки. Вэлик, Вэлик… живи, я же так люблю тебя!

Наконец выглянул Силанг и сделал ему знак войти. Лицо его было как маска. Сердце Шунске сжалось. Вэли лежала на кушетке совершенно неподвижно, голубоватая кожа казалась прозрачной. Шунске застыл, не веря глазам.

Силанг положил руку ему на плечо.

— Она жива. Но у самого порога. Подойди ближе.

Ступни как будто приросли к полу, эти несколько шагов стали самыми трудными в его жизни. Шунске опустился на колени рядом с кушеткой. Рука Вэли вновь стала холодной как лед, но грудь едва заметно приподнималась от дыхания. Шунске с немым вопросом посмотрел на Силанга.

— Колдовство, — произнес митверхал, — но мы не можем понять его природу. Оно выжигало ее изнутри. Все, что мне удалось — погрузить ее в магический сон. Злая сила замерла, но и жизнь в ней тоже. Но так мы хотя бы выиграем время, чтобы найти способ вернуть ее в мир живых.

Шунске сглотнул.

— А точно… найдется способ?

— Не уверен, — горько сказал Силанг, — я бы не стало питать слишком горячих надежд.

Шунске поднес холодную руку к губам.

— Как же так, Вэлик? Ты меньше всех заслужила такое…

Силанг снова взял его за плечо.

— Знаю, как ты любишь ее. Я растил ее как собственную дочь, и всегда знал, что ращу для тебя. Обещаю, мы сделаем все возможное. И даже невозможное. Твой долг — не падать духом и молить Троих вернуть тебе невесту. Верь в их милость и мое мастерство целителя. А теперь вставай и скажи, ты целовал ее сегодня?

Расстроенный разум не сразу понял вопрос. Шунске встал, непонимающе глядя на Силанга.

— Ну да… а что?

Митверхал внимательно посмотрел ему в глаза.

— Только поцелуи? Больше ничего? Отвечай честно, Шунске, я спрашиваю не для того, чтобы читать тебе лекции о морали. Речь о твоей жизни.

Глаза преемника округлились, до сих пор он ни разу не подумал, что и ему может что-то угрожать.

— Больше ничего. Слово чести.

Силанг кивнул. Как показалось Шунске, с облегчением.

— Снимай рубашку. Я должен тебя осмотреть.

Если бы ответ был другим, пришлось бы раздеваться полностью, успел подумать Шунске, а доверенный Силанга уже стягивал с его плеч рубашку.

Так тщательно его не осматривали, кажется, никогда. Даже в детстве, после возвращения из ужасного путешествия в компании ожившего мертвеца. Силанг выслушал легкие с двух сторон, долго считал пульс, осматривал глаза сквозь разные линзы, чуть не оторвал щипцами кончик языка, пытаясь как можно глубже заглянуть в горло. Потом решительным движением смел с рабочего стола всю утварь.

— Ложись.

Со все нарастающей тревогой Шунске подчинился. По знаку Силанга на стол запрыгнул Гин — его флюмайс, который не отходил от хозяина ни днем ни ночью. Митверхал достал из поясной сумки пузырек с голубой водой и капнул две капли в клюв птицы.

— Если будет неприятно или даже больно — терпи и не дергайся.

Голубые молнии возле пальцев Силанга покалывали кожу, проходили сквозь тело, но это не было неприятно, скорее необычно, как будто его щекотали где-то глубоко внутри. Шунске постепенно расслабился и следил за действиями Силанга с почти детским любопытством. Наконец главный целитель закончил и вытер вспотевший лоб.

— Похоже, тебе повезло, парень. А может, нет, — лицо Шунске вытянулось, а Силанг продолжил, — мне нужно понаблюдать за тобой несколько дней для полной уверенности. Ты останешься здесь. Я отправлю флюмайса к твоему брату. Ради матери-Герснеи, не пытайся покинуть стен дворца, пока я не буду полностью уверен, что неизвестная магия тебя не коснулась.

— Я не буду, — пообещал Шунске, — только… можно я побуду с ней?

Он указал на неподвижно лежащую Вэли.

— Конечно, — кивнул Силанг, — только обещай не целовать ее.