Настанет век пырларла. Книга 3. Пишите легенды, или Возвращенный

Ольга Буклина, 2022

Испытания не закончились, легкая победа обернулась для Мааданда угрозой полного уничтожения. Молодым правителям нужно вновь совершить невозможное: остановить вражескую армию невиданной мощи и сразить непобедимого пришельца из мира мертвых, которого близнецы прежде звали отцом. Путь врагу преграждают легендарные Камни Троих, но верховный жрец Тиэнч нашел способ победить древнюю магию. Боги не спешат помогать, а потомки Основателей уже не так дружны, как раньше. Получится ли у смертных удержать Тарра в подземном мире?

Глава 3

Гордые молодые правители вернулись в Маад. Благословение Троих позволило им буквально свернуть горы — Щит Богов занял свое законное место, Мааданд снова в безопасности. Магия Основателей вернулась, чтобы хранить земли Герснеи, и сила потомков впредь будет только расти.

Благожелательное настроение Бакара продлилось недолго — не успел он расположиться в кабинете и начать просматривать скопившиеся за время отсутствия доклады, как ему сообщили о приходе матери клана Шикиэртов. Подавив горячую волну бешенства, Бакар велел впустить ее. «О боги, во имя нашей дружбы с Шэдом, помогите вразумить эту идиотку.»

Эври в воздушном красном платье с открытыми плечами выглядела потрясающе. Безупречно уложенные черные локоны со множеством ярких заколок, как ни странно, не делали ее похожей на уличную девку, а лишь дополняли образ. Но Бакар не заметил красоты, вызывающий наряд только еще больше его разозлил.

— Разве я не велел тебе держаться подальше? — митверхал не удосужился ни встать, ни поздороваться.

Эври без приглашения уселась в кресло и закинула ногу на ногу.

— Я просто пришла сказать, что ты жестоко ошибаешься.

— Насчет тебя? — усмехнулся Бакар, — можешь не утруждаться, все равно не поверю.

— Насчет меня можешь думать что угодно, мне все равно, — вздернула нос Эври, — но я, как ни крути, верна мужу, в отличие от твоей жены.

Бакар на секунду открыл рот, докладная записка в его руке сама собой превратилась в скомканный бумажный шарик.

— Я предупреждал, чтоб ты не смела подходить близко к Минги!

Эври беспечно улыбнулась.

— Я и не подходила. Весь город судачит, что она путается с твоим кузеном.

Бакар слышал какие-то разговоры, но не придавал им значения. Сам он давно уже обо всем догадался, но не имел никакого желания вмешиваться, ибо и сам больше ночей проводил во дворце Пахтыхтамаев, нежели в супружеской спальне. Но то, что «семейные дела» вышли в свет, запросто могло привести к катастрофе.

— Это тебя не касается, — процедил сквозь зубы митверхал, — супруга правителя опускается до грязных сплетен о супруге другого правителя. Нечего сказать, большая честь для клана.

— Я всего лишь вспомнила свою давнюю симпатию к тебе, — Эври прилегла на подлокотник кресла, — и пришла поддержать… Подумала, вдруг ты захочешь отплатить жене той же монетой… Шэд как раз уехал в Вешшт.

Это было чересчур. Бакар вскочил и в пару прыжков оказался возле найрарки, одним движением выдернул ее из кресла и встряхнул.

— Не смей больше говорить о моей жене, дрянь! Забудь дорогу в мой дворец! Иначе… — Бакар задохнулся. Ее аромат — духов, молодого здорового тела и еще чего-то совсем неуловимого — проник прямо в мозг, предательски выбил воздух из легких, смешал все чувства.

— Что иначе? — вкрадчиво спросила Эври и легко провела ногтями по его щеке.

Плохо соображая, что делает, Бакар в ярости рванул платье с ее плеча. Легкая ткань, никак не рассчитанная на такое обращение, с треском разошлась в стороны, обнажая грудь.

— О, мое платье, — притворно хныкнула Эври, делая вид, что хочет прикрыться. Совершенно безо всякого успеха.

— Дрянь, — повторил Бакар и толкнул ее на пол.

Он опомнился только тогда, когда Эври удовлетворенно хихикнула, лежа на полу с задранной юбкой. Верхняя часть ее платья превратилась в настоящие лохмотья.

Как глупо он угодил в ловушку! Бакар отшатнулся от нее, попятился, врезался в кресло, запутался в штанах, встал и торопливо застегнулся.

— Убирайся, — глухо прорычал он, — убирайся, пока я не убил тебя.

— Можешь говорить все что угодно, Бакар, — Эври сладко потянулась, — но твое тело не умеет врать. Тебе понравилось.

–Я сказал, убирайся! — рявкнул Бакар, сорвал с вешалки плащ и швырнул им в найрарку, — иначе Шэд уже сегодня станет вдовцом. И изволь сделать так, чтоб я тебя больше не видел.

Эври хотела еще что-то сказать, но решила, что на сегодня завоеваний достаточно. Она встала, грациозно запахнула плащ и со злорадной улыбкой выскользнула за дверь.

— Проклятье! — Бакар поднял тяжелое кресло и швырнул его в двери. Старинная вещь, которой пользовались многие поколения его предков, разлетелась на куски. — Идиот! Какой ты идиот, Бакар! О боги, что теперь делать?

Служанки переглядывались и перешептывались. Было от чего: взъерошенная госпожа, завернувшись в мужской плащ, спешила в свои покои и грубо отвечала на вежливые вопросы приближенных. Нужно было поскорее привести себя в порядок, никто не должен ничего узнать.

Однако в спальне ее ждал сюрприз. Шэд обещал вернуться не ранее чем через пять дней, а сегодня шел только третий. В Вешште и не пахло бунтом, и полный негодования митверхал возвратился, чтобы потребовать от Вешди объяснений и наказать его по всей строгости.

Эври вскрикнула от неожиданности и застыла на пороге, соображая, что сказать. Во рту мгновенно пересохло.

— Любимая, я так соскучился, — радостно воскликнул Шэд и осекся, — Эври? С тобой что-то не так? Что случилось?

Эври затравленно посмотрела на него. Шэд аккуратно снял с нее плащ и обомлел от открывшегося вида.

— На тебя напали? — он принялся в тревоге осматривать жену, — ты не пострадала? Что произошло?

Эври со всхлипом упала на пол.

— Шэд, любимый, прости! Я ничего не смогла сделать, он был сильнее!

— Кто он? О чем ты говоришь, Эври? — Шэд схватил ее за плечи.

Найрарка закрыла лицо руками.

— Я поехала… в гости к Мингилите… Бакар… позвал меня в кабинет… он… он…

— Что он? — еле выговорил в ужасе Шэд.

Эври долго рыдала, пытаясь сказать хоть слово, но выходило только нечленораздельное бормотание вперемешку со всхлипами, потом, все еще сотрясаясь, выдавила:

–…взял… меня… силой…

— Невозможно, — выдохнул Шэд, — Бакар не мог… как это…

— Прости, Шэд, — всхлипнула Эври, — если бы я вырывалась сильнее… но он пригрозил, что убьет меня. Шэд, не выгоняй меня, я не виновата…

Шэд не сказал больше ни слова. Он просто встал и ушел. Эври вытерла слезы и посмотрела ему вслед. Вроде бы удалось убедить болвана-мужа, что она здесь ни при чем.

Шэд гнал лошадь так, что Гром и Молния едва успевали за ним. Советник Вешди был забыт, митверхалом двигала лишь слепая ярость и невыносимая боль. Человек, которого он считал другом, предал его. Ар-Раар, слово которого надежно как гранит!

Бакар мрачно сидел в кабинете и строил планы по улаживанию ситуации. Был бы на месте Шэда кто-то менее принципиальный! В том, что найрарская шлюшка не будет держать язык за зубами, он нисколько не сомневался. И в том, что она преподнесет мужу все в лучшем виде, тоже.

— Бикир, — сказал он вслух, — я вляпался, Бикир. Очень вляпался. Ты нужен мне, брат.

Прислужник, собиравший обломки кресла, обернулся на господина, но ничего не сказал. Бакар сцепил руки и принялся грызть фалангу указательного пальца. Потом крикнул часового.

— Удвойте охрану у дверей.

Слишком поздно. Часовые сразу увидели, что митверхал Шикиэртов идет не с добром и попытались остановить его, но когтираньи зажали их в угол. Гром остался в коридоре, а Шэд и Молния ворвались в кабинет. Бакар сидел, не делая резких движений, нащупывал под столом рукоять меча и очень надеялся, что все-таки не придется пускать его в ход.

— Я пришел убить тебя, — сказал Шэд.

— Не разобравшись? — спокойно спросил Бакар, — без суда?

Шэд с трудом удержался, чтобы прямо сейчас не сказать Молнии «хвать».

— Разбираться? С подонком, опозорившим дом митверхала?

В коридоре раздались звуки борьбы, рычание и предсмертный крик — телохранители попытались одолеть Грома. Тупицы, надо было стоять спокойно.

— Я требую суда Пятерых, — сказал Бакар.

— Бесчестный мерзавец не вправе чего-то требовать. Суд нужен, чтобы доказать вину, а твоя вина несомненна. Или, может быть, ты сейчас скажешь, что не был близок с моей женой?

Бакар отвел глаза.

— Так я и думал, — кивнул Шэд, — а виновных казнят. И я, как митверхал, выношу тебе смертный приговор.

— Один? — усмехнулся Бакар, — тебя самого казнят за это.

— С чего бы тебе волноваться обо мне?

— Шэд, хотя бы выслушай меня, — попросил Бакар без особой надежды.

Хоть шансы против когтираньи и невелики, он никак не собирался просто так расставаться с жизнью из-за какой-то найрарской потаскушки. Бакар просчитывал угол атаки и готовился быстро выхватить меч, когда кошка атакует. Остается еще Шэд. Ну, его-то он одолеет без труда, и уж тогда упрямому Шикиэрту придется его выслушать.

— Я не собираюсь зря тратить время на твои оправдания, и так знаю, что фантазия у тебя богатая, — сказал Шэд, — все, на что ты можешь рассчитывать — пара минут для молитвы.

Скайларл приземлился прямо на балкон, заставив Шэда вздрогнуть, а когтиранью — зашипеть. В следующее мгновение Бикир распахнул резные двери. Бакар вздохнул с облегчением — с двумя близнецами когтиранье и Шикиэрту не справиться.

— Не лезь, Бикир! — закричал Шэд, — не мешай правосудию!

Бикир яростно посмотрел на него.

— Моя дочь пропала! — закричал он в ответ, — похищена Вэлензета, дочь Ченгала! Ки-Киял не появлялся в доме Кигилов со вчерашнего дня. А два идиота здесь выясняют отношения! Где твой брат, господин Шэдэшен?

— Шунске? — гневная речь Бикира подействовала как ведро холодной воды, про брата Шэд еще не вспоминал, — он в гостях у…

До него дошло, что Бикир только сейчас говорил о Вэли.

— Выясни, где он, через час жду в зале совета, — приказал Бикир, — все личные дела потом.

Шэд посмотрел на Бакара.

— Я буду ждать тебя за каждым углом, будь осторожен, сын Пихомора. Наши кланы теперь — враги.

— Мне жаль, — ответил Бакар.

Уход Шэда не принес облегчения.

— Фантастическая скорость, — Бакар кивнул в сторону балкона, но Бикир только буркнул что-то себе под нос и пошел к дверям, махнув брату рукой, чтобы он последовал за ним.

Торэру нелегко было уговорить Душегуба отойти, чтобы он мог оказать помощь Равтару. Старший дознаватель второй день лежал пластом без сознания, только вздрагивал и стонал временами. Возле него с воинственным и в то же время обескураженным видом сидел синакотик. Он готов был защищать хозяина любой ценой, но понимал, что двуногие собратья нужны ему, и не препятствовал лечебным процедурам. Хряпс исчез из конюшни. Все это подталкивало к страшным предположениям, но братья не решались высказать их вслух.

Равтар был единственным, кто мог бы что-то прояснить, но все усилия целителей не приносили результата. Если кто и сумел бы здесь помочь, то только Силанг. Который, как нарочно, свалил к своей Ваньше в Сердце Гор. Все, кроме митверхала Челангов, понимали, что у их отношений нет будущего, но Силанг настойчиво продолжал попытки.

Бикир был взвинчен и зол на брата, хотя успешно держал себя в руках. Бакар не решался ни о че спрашивать, ходил за ним и ждал, пока близнец заговорит. Бикир молчал.

— Как Ги-Мла? — наконец не выдержал Бакар.

— А как ты думаешь? — злобно бросил Бикир, потом прибавил, — держится.

Бакар виновато кивнул, не зная, что еще сказать. Бикир остановился и посмотрел на него.

— Почему ты такой идиот, Бакар? Только войны с Шикиэртами нам сейчас не хватало.

— Я не знаю, брат, это было какое-то помешательство, — пожал плечами митверхал.

— Ты понимаешь, что подвесил топор прямо над своей глупой башкой?

Бакар вздохнул, подбирая выражения, но Бикир уже снова шел вперед.

— Знаешь, братишка, — заговорил Бакар спустя некоторое время, — я так завидовал тебе, все думал: за что ему такое счастье? Почему я не встретил ее раньше него? Теперь вижу, что я просто недостойный сукин сын, ее мог сделать счастливой лишь ты, а я умею только портить жизнь себе и другим. Ты будешь верхалом, лучше тебя никто не справится. Если что, приглядывай и за Ар-Раарами. Если этот топор все же упадет мне на голову.

Бикир резко остановился.

— Эй, битва только началась, а ты уже готов трубить отступление? Ты разве не видишь, Ги-Мла счастлива и рада видеть нас обоих. Но сейчас ее может сделать счастливой лишь возвращение Эвейны. Соберись и думай, как ее вернуть. Все уже привыкли, что у тебя голова в штанах, даже Ги-Мла, на этот счет можешь не беспокоиться.

Бакар вытер нос рукавом.

— Прости.

Совет Пятерых был похож на поминальный обед. Во главе сидел бледный Ксайлан. Он спрятал руки под стол, чтобы не было видно, как они дрожат. Шэд стискивал кулаки, за круглым столом отвернуться от ненавистного человека, которого он еще вчера считал другом, не получалось. Ему требовалась вся его железная воля, чтобы держать себя в руках.

В трех кланах недосчитались детей, в доме Кигилов — Ки-Кияла, у Ар-Рааров пропал только Хряпс — самая незначительная потеря. Прямо в Зал Совета доставили письмо из Синны, Ки-Клат зачитал его вслух. После отъезда правителей на берегу в рыбацкой хижине обнаружили тела трех растерзанных девушек. Их кусали, били, насиловали, но на лицах всех троих не было ни единой царапины. Братья девушек рассказали, что несколько дней назад нашли на берегу человека, описание которого не оставило сомнений. Страшные предположения оказались правдой.

— Отец, — в один голос выдохнули близнецы, — он был там.

— Шэд, почему ты не предвидел этого? — спросил Ки-Клат.

Шэд помедлил, говорить спокойно в присутствии Бакара было почти невозможно.

— В последнее время я ничего не вижу, — сквозь зубы проговорил он, — что-то мешает.

— Зачем ему дети… и дядя, — снова заговорил Ки-Клат.

— Ченгал обещал отдать Шунске Тхиаиду как заложника, скорее всего, так они и хотят их использовать, это даст им хорошие рычаги давления на Маад, — предположил Шэд.

— Значит, он будет пробираться обратно в Тхиаид, — сказал Бикир.

— Я возглавлю поиски, — заявил Шэд.

— Я отправлюсь с тобой, — сказал Ки-Клат, — с воздуха обзор много больше. Ки-Пел тоже…

— Нет, Ки-Пел останется здесь, — перебил его Бакар, — вдруг мы ошибаемся.

— Да, сейчас ничего нельзя утверждать наверняка, разведчик нам пригодится, — подтвердил Бикир, — мощь Тхиаида растет, и нам необходимы еще ресурсы. Мы с Бакаром отправимся в пещеру и попробуем приручить диких пырларлов, чтобы укрепить нашу армию. Это будет серьезным подспорьем.

— И заключим мир с найрарами, — вставил Бакар.

— Нет, я требую поместить митверхала Ар-Рааров под арест! — воскликнул Шэд, — Я требую для него суда Пятерых.

— Я требую публичного разбирательства, — в свою очередь заявил Бакар.

Все внимание обратилось на этих двоих, казалось, сам воздух раскалился.

— Подождите, господин Шэдэшен, — впервые с начала совета заговорил Ксайлан, — Совет простил вам военное преступление, которое карается смертью, и дом Ар-Рааров все еще вправе предъявить нарушение военного закона. Подумайте хорошо, казнь двух митверхалов — беспрецедентное событие для Мааданда, тем более в такое непростое время.

Шэд сцепил руки и опустил голову. Ксайлан говорил правду, а ведь он уже забыл, как ему простили преступную халатность. Но как оставить без отмщения честь правящего дома?

— Только ввиду сложной обстановки я пойду на уступки, — наконец сказал он, — но я все равно требую в ближайшее время созвать совет. Вопрос будет стоять по-другому: сомнение в чистоте крови наследника и его праве называться потомком Основателя.

— Поясните, господин Шэдэшен, — нахмурился Ксайлан.

— Супруга митверхала Ар-Рааров не верна ему, и ее ребенок может быть не от крови Основателя, — Шэд злорадно посмотрел на Бакара.

— Грязные сплетни! — вскочил Бакар. Бикир мгновенно сделал то же самое и схватил его за плечи, но Бакар не собирался прямо сейчас бросаться в драку и лишь стукнул кулаком по столу, — никаких доказательств! Митверхал Шикиэртов опустился до уровня пьяных лавочников!

— Господа, вы оскорбляете совет, — Ксайлан поднял руку, призывая к спокойствию, Бакар опустился на место, — господин Шэдэшен, ваше задетое самолюбие не позволяет четко видеть границы дозволенного. Если вы настаиваете, после рождения младенца мы прибегнем к обряду признания потомка. Вы согласны, господин Бакар?

— Если это позволит некоторым прийти в себя, то да, — ответил Ар-Раар.

— Тогда не теряйте времени, господин Шэдэшен. Потомки Основателей, в крови которых нет сомнений, в опасности. Нельзя позволить увезти их в Тхиаид. Отправляйтесь в Хоур прямо сейчас, осмотрите каждую пядь на границе.

Неудачная попытка еще больше разозлила Шэда, но он молча поклонился и вышел. Ки-Клат развел руками, как бы извиняясь за друга, и поспешил присоединиться к нему.

— Что же вы, господин Бакар, — с мягким укором проговорил Ксайлан, — угроза чести правящего дома — не шутки. В Мааде ведь любая девушка была бы рада вашему вниманию.

— Она сама пришла ко мне, — не поднимая головы, сказал Бакар, — но этот дурак ни за что не поверит.

— Повезло, что у нас было средство осадить его, но о вашей жене и правда толкует в Мааде каждый лавочник. Нелегко будет замять эту историю.

Бакар и без того это понимал, и представлял, какую радость позор дома Ар-Рааров доставил бы Ксайлану совсем недавно. Верхал заверял бы митверхала в сочувствии, а в это время его люди за пару монет судачили бы во всех трактирах о том, что стоит женщине попасть в клан Ар-Рааров, как она тут же утрачивает понятие о чести. А теперь вон как радеет за благополучие новоявленного родственника и готов поддержать любое его безрассудство.

— Сейчас нужно думать о возвращении детей и укреплении обороны Мааданда, а не о каких-то кривотолках, — сказал Бикир, и Ксайлан сразу же согласно кивнул, — нельзя откладывать поездку в пещеру Пырларлов, нужно ехать прямо завтра. Потом мы присоединимся к поискам.

— Верните в дом Пахтыхтамаев счастье, верните мою жену и внучку, — сказал Ксайлан, быстро кивнул и вышел, на ходу проводя по лицу рукой.

Эври полдня пролежала с холодным компрессом на голове, иногда охала и слабым голосом просила служанок принести что-нибудь вкусное. Она старательно кривила губы и закатывала глаза, но все впустую — Шэд заглянул под вечер буквально на пару минут.

— Я отбываю в Хоур. Прямо сейчас, — сухо сказал он, не глядя на жену.

Воображение упорно рисовало Эври в объятиях Бакара и, как ни гнал Шэд подобные мысли, ничего не мог с собой поделать. Он не в состоянии был спокойно смотреть на супругу и не смел до нее дотронуться. Эври шмыгнула носом.

— Возвращайся скорее, любимый, мне очень плохо без тебя.

— Как только найду Шунске, — кивнул Шэд, — надеюсь, это случится скоро.

Ки-Клат зашел домой лишь за походным мешком, в котором всегда лежало все необходимое. Он предпочел бы вовсе не заходить — больно было смотреть на печальную и осунувшуюся от слез тетю. После смерти единственного сына Ки-Манта улыбка вернулась на ее лицо лишь тогда, когда Ки-Клат вернулся из экспедиции в сопровождении двух гордых орлов — клюковастов. Теперь же, после исчезновения Ки-Кияла, она снова сделалась сама не своя. Увидев входящего в дом племянника, она подбежала к нему и схватила за руки.

— Ки-Клат, сынок, найди его! Найди всех детей, найди нашу внучку. Твоя сестра не должна плакать!

— Да, да, тетя, я сделаю все, что в моих силах, обещаю, — Ки-Клат попытался мягко высвободиться из ее объятий.

Но Ги-Фия повисла на нем, умоляя быть осторожным, причитала, что у клана нет наследников кроме него, снова упрекнула, что он до сих пор не выбрал себе невесту и настолько закружила бедного митверхала, что он едва не забыл, зачем вообще пришел. Хорошо, что он прямо с порога сказал Ки-Вану про сумку. Сын управляющего подложил в нее припасов и принес господину.

— Ты полетишь голодным, — всплеснула руками Ги-Фия.

— Поем по пути, — ответил Ки-Клат, перекидывая сумку через плечо, — как там птенцы, Ки-Ван?

— Они в порядке, хорошо едят, — немного испуганно ответил сын управляющего.

Ки-Клат кивнул и поспешил распрощаться с домочадцами. Ки-Ван вздохнул с облегчением. По крайней мере, на время, он спасен. Митверхал возложил на него ответственность за трех птенцов, появившихся у пары клюковастов этой весной. Птицы обосновались на чердаке и никто не смел беспокоить их, кроме хозяина и замещающего его на время поездок Ки-Вана. После исчезновения Ки-Кияла произошло еще одно событие, о котором Ки-Ван не решился рассказать. Пропал один из птенцов. Сын управляющего опасался наказания и решил за время отсутствия господина найти птенца самостоятельно.

Ги-Мла сидела на соломе в конюшне. Ночью Луна ожеребилась. Два прекрасных жеребенка, черных с серебряными подпалинами, короткими серебряными жгутиками на хвосте и гриве и едва пробивающимися бугорками рожек. В другое время Ги-Мла бы прыгала от радости и обнимала свою любимицу, осыпая поцелуями бархатный нос, но сейчас она уже два часа грустно сидела, тихонько поглаживая лежащих жеребят. Ее мать и дочь исчезли без следа, и Ги-Мла, как ни старалась, не слышала ни ту, ни другую, лишь чувствовала, что они обе живы. Она всегда слышала тройняшек, всегда знала, когда им плохо, а когда хорошо, но теперь у нее осталась связь только с сыновьями.

В конюшне ее и нашел Бикир, вернувшийся с совета. Ги-Мла ни о чем не спросила, только молча посмотрела на него. Бикир сел рядом и обнял жену, а она устало положила голову ему на плечо. Они сидели долго.

— Почему она родила двоих? — наконец сказала Ги-Мла, — означает ли это, что мы никогда больше не увидим Эвейну?

— Что ты такое говоришь, девочка моя? — Бикир поцеловал ее в висок, — мы обязательно найдем нашу малышку, по-другому быть не может. Два жеребенка — и так почти чудо для скайларла, не требуй от Луны невозможного.

— Я не слышу ее, Бикир, это черное колдовство, не иначе.

— Даже если так, нам помогут боги, девочка моя. Мы присоединимся к поискам, как только вернемся из пещеры Пырларлов, своими силами нам против Тхиаида никак не выстоять.

–Я буду молиться за вас, — Ги-Мла не стала возражать, как делала всегда при каждой отлучке Бикира, — а кто занимается поисками?

— Шэд и Ки-Клат, они сегодня же отбывают в Хоур.

— Они справятся?

— Ты знаешь Шэда, он упертый, но за брата свернет горы, да и Ки-Клат — парень не промах.

— Я хочу ехать с ними.

— Нет, девочка моя, ты нужна здесь. Пока мы не найдем способа перекрыть брызгам вход в подземелье храма, тебе нельзя оставлять Маад. Поверь, парни справятся. Скоро вернется Силанг. У него светлая голова, может быть, он придумает еще что-то.

Ги-Мла вздохнула. Все правильно, ее войско должно охранять храм. В последнее время брызгов стало намного больше, пришлось увеличить отряды, а многие кобылы по причине рождения потомства временно выбыли из строя. Но сейчас ей было все равно, что будет с храмом. Судьба дочери — вот единственное, что ее волновало.

Бикир встал и потянул Ги-Млу за руку.

— Идем, девочка моя, нас ждут сыновья.

***

— Силанг, не надрывай мне сердце, прошу тебя, — Ваньша снова попыталась отнять руку, — ты ведь знаешь, я не могу.

— Ваньша, среди твоих девушек множество достойных, выбери любую, она с радостью и гордостью займет твое место. Мать-Герснея любит своих детей, думаешь, ей приятно видеть их несчастными?

Девушка все-таки освободила руку и отошла к каменным перилам. Небесные покои посвященной были самым высоким помещением во всем Сердце Гор. Отсюда открывался головокружительный вид, казалось, за синевой горизонта проступают пики самого Щита Богов. Ваньша как могла скрывала свои чувства, чтобы не давать Силангу повода для визитов, но настойчивость молодого Челанга не знала пределов, и в конце концов она сдалась и призналась, что он ей не безразличен. Но проще от этого не стало, Ваньша сразу сказала, что никогда не оставит Сердце Гор и свою повелительницу Герснею. Напрасно Силанг уговаривал ее стать его женой и поехать с ним в Маад. Ваньша была непреклонна.

Силанг подошел и обнял ее за плечи.

— Я люблю тебя, Ваньша.

— Сил, прошу тебя, не мучай меня, мне и так тяжело. Скажи, ты мог бы оставить свой клан навсегда и поселиться здесь, со мной?

Силанг опустил голову. Ну почему судьба сыграла с ними такую злую шутку? Его магия и искусство целителя — это то, без чего Мааданд не сможет обойтись, а Сердце Гор и Герснея не смогут без Ваньши.

— Ну неужели же ничего нельзя сделать? — воскликнул Силанг и громко сказал в пустоту, — мать-Герснея, за что ты с нами так?

— Сил, прекрати! — одернула его Ваньша, — я ведь сразу сказала тебе, что все бесполезно, а ты приезжаешь вновь и вновь, чтобы лишать меня покоя.

— Я буду приезжать снова и снова, этого ты мне не сможешь запретить, — горько сказал Силанг, — я не могу долго не видеть тебя.

Солнце коснулось самого высокого пика на западе. Ваньша повернулась к молодому человеку.

— Мне пора на вечернюю службу. Когда ты уезжаешь?

— Завтра утром, — не глядя на нее, ответил Силанг, — ты придешь проститься?

— Да.

Ваньша подошла к столику и взяла стопку сшитых грубой нитью листов — очень древних, судя по виду. Бережно провела по первому листу ладонью.

— Вот, возьми, это дневник самого Челанга. Я подумала, тебе будет любопытно взглянуть. Он проводил занятные опыты.

Древняя рукопись, несомненно, заслуживала внимания, но не более, чем сама Ваньша. Силанг взял бумаги одной рукой, другой привлек девушку к себе и попытался поцеловать, но она уклонилась и вышла, ничуть не облегчив его терзаний.

Ночью молодой Челанг не мог уснуть. Он смотрел на звезды, которые здесь, в горах, были словно ближе и ярче и сейчас сияли великолепием, точно подчеркивая безнадежность его положения. В конце концов он зажег свечи и сел изучать записки далекого предка. Как многое, оказывается, было забыто с тех давних пор…

Было далеко за полночь, когда Ваньша постучалась к нему в комнату. Запыхавшаяся, бледная и растрепанная. Ничего не объясняя, и нисколько не удивившись, что митверхал одет и не в постели, она сказала:

— Мать-Герснея хочет видеть тебя.

Это было в высшей степени странно, богиня ни разу не призывала к себе ни одного из потомков Основателей с того самого дня, когда они вернулись из ущелья Древних Псов, где открыли богам врата и прошли обучение в другом мире. В сердце Силанга всколыхнулась слабая надежда, что Ваньша рассказала своей госпоже о чувствах к нему, и сейчас Герснея благословит их и они счастливой четой отправятся в Маад. Потом рассудок взял верх и сказал ему, что, если бы Ваньша хотела, то поведала бы госпоже свои печали уже давно. Но она при каждой встрече давала понять, что никогда этого не сделает. Силанг вздохнул. Что ж, зато ему, возможно, представится случай самому просить богиню о милости.

Он не узнал зеленую комнату. На потолке и стенах не было той пышной травы и цветов, что украшали обитель Герснеи, когда он был здесь в прошлый раз. Теперь в комнате росли совсем другие растения — по стенам змеились лианы с огромными листьями и шипами, а пол покрывала жесткая щетка травы-камнеломки, которая обычно росла между валунами на склонах. Герснея сидела на маленьком участке, где сохранилась мягкая трава.

Силанг подошел и опустился на колени, ощущая неприветливую шершавость камнеломки, но забыл о неудобствах, едва взглянул на богиню. Герснея постарела и выглядела как изнуренная тяжелой работой крестьянка. Роскошные волосы потускнели, глаза запали, под ними залегли голубые тени, а от уголков расходились лучики морщин.

— Мать-Герснея, что с тобой? Могу я исцелить тебя? — спросил Силанг, чувствуя, как сжимается сердце.

— Ты великий целитель, сынок, но твое искусство не может мне помочь, — грустно улыбнулась богиня, — дети врага подтачивают мои силы, а теперь, когда по мне ходит возвращенный, я не успеваю противостоять его губительному воздействию и хранить своих детей от болезни и голода. Вы должны помочь Троим остановить его, иначе Мааданд будет сокрушен.

— Но где он, мать-Герснея? И как его победить?

— Магия Тарра хранит его от моего взора, вам придется найти его без моей помощи. Спешите, Трое тоже не видят его. Передай близнецам, они — главное оружие Троих.

— Да, мать-Герснея, — прошептал Силанг, понимая, что не сможет и не будет говорить сейчас с богиней о своей любви. Что значит его жизнь, когда в опасности весь мир?