Настанет век пырларла. Книга 3. Пишите легенды, или Возвращенный

Ольга Буклина, 2022

Испытания не закончились, легкая победа обернулась для Мааданда угрозой полного уничтожения. Молодым правителям нужно вновь совершить невозможное: остановить вражескую армию невиданной мощи и сразить непобедимого пришельца из мира мертвых, которого близнецы прежде звали отцом. Путь врагу преграждают легендарные Камни Троих, но верховный жрец Тиэнч нашел способ победить древнюю магию. Боги не спешат помогать, а потомки Основателей уже не так дружны, как раньше. Получится ли у смертных удержать Тарра в подземном мире?

Глава 2

— Смотри! Он дышит! Живой! — два рыбака-Кигила склонились над выброшенным на берег телом.

Один из молодых людей присел на корточки рядом с лежащим.

— Похож на Ар-Раара. Вот так штука, Ар-Раар в море. Глянь-ка, какая у него сумка. Ишь, крепко привязана. Давай посмотрим, вдруг хорошее что найдем.

— Ты что, дурак, Ар-Раара трогать! — одернул его второй, — вдруг его ищут. Давай оттащим его в дом, сестры куда как горазды с больными вожжаться. Глядишь, очухается, сам денежек отсыплет.

Небольшая рыбацкая хижина на берегу — конечно, не дворец, но стены крепкие, да и крыша добротная, без дыр. Укрытие что надо. Три молодые девушки, сменяя друг друга, дежурили у его ложа, и Пихомор даже не хотел вставать, чтобы растянуть удовольствие. В Тарфесе не было ни минуты покоя: создание рагатысков, обучение войск, церемонии в храме. Его тело вновь стало молодым и сильным и почти не знало усталости, но все-таки развалиться на лежанке, пока красавица-кигилка поит из ложки и меняет холодный компресс на лбу, было приятно. У него не было лихорадки, просто тело после возвращения стало более горячим — черная вода поддерживала в нем неестественную температуру.

Однако миссия, с которой он отправился в Мааданд, не могла больше ждать. Он открыл глаза и взял за руку сидящую рядом девушку.

— Здравствуй, дитя. Расскажи мне, где я.

Юная миловидная кигилка вздрогнула от неожиданности, но тут же смущенно улыбнулась. Братья определенно принесли благородного господина, хотя не слишком роскошно одетого. Но теперь, возможно, в благодарность за спасение он поможет им, и их жалкая жизнь, которую они вели с тех пор, как однажды их родители вышли в море и не вернулись, изменится в лучшую сторону.

— Вы в рыбаческой лачуге, господин, недалече от Синны. Братья на берегу вас нашли, три дня тому.

— Рядом с Синной… Отличные новости, девочка, — бодро сказал Пихомор, но вскоре почувствовал, как во всем теле начинается покалывание, жжение и легкая дрожь, — мою сумку вы ведь нашли?

Девушка пошарила рукой возле лежанки, не без труда подняла тяжелую сумку и поставила рядом с Пихомором.

— Мы не брали ничего, все как было, господин.

Фляжка лежала на месте и была совершенно неповрежденной. Трясущимися от нетерпения руками Пихомор отвинтил крышку и сделал маленький глоток. По телу сразу разлилось приятное успокоение, магический голод прошел. Теперь он ощущал голод другого рода.

— Расскажи о себе, дитя, — ласково сказал он, — кто еще живет здесь с тобой, чем вы занимаетесь?

— Нас три сестры и два брата. Родители… Год тому не вернулись с моря, — юное личико девушки немного помрачнело, но она тут же улыбнулась, — нынче братья в море, а мы по хозяйству.

Пихомор пересел поближе к девушке, она посмотрела на него и смущенно опустила взгляд.

— Как тебя зовут, дитя?

— Ги-Тия, господин.

— А сколько тебе лет?

— Четырнадцать.

Пихомор едва заметно облизнулся, протянул руку и погладил ее по щеке.

— Надо же, я немного подзабыл, какие кигильские девушки красивые.

Развлечение удалось на славу, все же тхиаидские девки — совсем не то, хоть недостатка в них и не было. Пихомор обтер лицо тряпкой, которая совсем недавно была чистой женской рубашкой, и удовлетворенно взглянул на три обезображенных тела. Одной десять, другой четырнадцать, третья чуть постарше — он не спросил точно, да и неважно, все равно такая, как ему нравится. Возвращенный собирался не торопясь. Если даже братья красоток заявятся раньше времени, против него они что пара комаров. Так будет даже лучше, соседи нескоро обратят внимание на странную тишину. Переполох раньше времени ни к чему, хотя всех трехцветных в городе не хватит, чтобы его остановить.

Братья задерживались. Ладно, не ждать же их. Пихомор вышел из хижины. От развешанных на просушку сетей разило тухлой рыбой, в прежние времена он бы поморщился, но сейчас запах тления был приятен. Он постоял немного, принюхиваясь и рассматривая городские окраины, до которых было рукой подать. Сплошное убожество и нищета, а ведь Синна считается главной кладовой Мааданда. Потому и нищая, что кормит всех и вся. Непросто будет раздобыть здесь приличную лошадь — рыбаки, что позажиточнее, запрягают быков, остальные возят улов в ручных тележках или вовсе таскают на горбу в корзинах. Фермеры тоже лошадей не особо жалуют, быки сильнее и неприхотливее. А горожане ездят на этих клячах — кигиларлах. Все, даже глава города Ки-Лоёл. Видимо, так и придется трястись до Маада на этой пародии на ларла, волосатой трехцветной скотине, похожей на бочку с ножками. Но и ту придется поискать. Оживший мертвец бросил еще один взгляд на морскую гладь. Вдалеке чернела точка — возможно, лодка нашедших его братьев. Значит, вернутся они не скоро. Скрипя сапогами по крупной гальке, Пихомор направился в сторону города, на ходу проверяя, надежно ли закреплена фляга с черной водой — залог его существования в этом мире.

В портовой толчее, с виду совершенно обычной, чувствовалось напряжение. Жители до сих пор обсуждали землетрясение, произошедшее неделю назад. На суше разрушений почти не было, всю разбитую посуду и рассыпанное зерно убрали, покосившиеся крыши и несколько рухнувших стен быстро починили. Но одно событие не оставило равнодушным никого, даже последнего попрошайку — Щит Богов, с начала времен защищавший Мааданд с суши и моря, лишился водной части и Синна осталась без защиты. Все гадали, опасно ли это, или в океане нет тех, кто может угрожать городу. За неделю ничего не случилось, и простые жители почти успокоились, хотя до сих пор Щит Богов был главной темой разговоров на рынках и в тавернах.

В широком рыбацком плаще, никем не узнанный, Пихомор походил по рядам, прислушиваясь к разговорам. Он услышал с десяток разных предположения, но ни одного правильного. Усмехнулся про себя. Узнал даже кое-что интересное — вчера в Синну прибыли его сыновья и митверхал Кигилов. Значит, Маад сейчас почти без правителей. Эх, вот бы дать знать об этом в Тарфес, лучшего времени для нападения не придумать. Хотя, рассудив получше, возвращенный решил, что их первоначальный план и без того достаточно хорош, пусть все идет, как идет.

Все лошади на конном дворе оказались настоящими клячами, Пихомор с большим трудом выбрал более-менее подходящую. Хозяин двора, увидев перед носом кинжал, не только отдал ее бесплатно, но и выложил в придачу всю дневную выручку — стоимость еще одной такой же клячи.

Тем же способом до конца дня Пихомор разжился провиантом и сменной одеждой, благо Кигилы при виде Ар-Раара вжимались в стены и были благодарны уже за то, что он не забирал все до последнего — приезжие из Маада очень красочно расписывали методы Равтара.

Оживший мертвец решил не тратить времени на еще одну ночевку в Синне и выехал тем же вечером. В отсутствие сыновей осуществить замысел намного проще.

***

Ки-Клат давно уже чувствовал себя хозяином в доме митверхала, но, подъезжая к Синне, снова на миг ощутил себя бестолковым мальчишкой. Это здесь он не решился прыгнуть с утеса и достать ракушку со дна, это здесь его укладывали на лопатки все друзья, а потом уговаривали не жаловаться отцу — главе города. Это здесь он каждый день бегал вдоль городской стены, чтобы хоть в чем-то превосходить товарищей. Ки-Клат на миг поддался воспоминаниям, но поднял голову вверх, увидел парящих в небе клюковастов и вновь ощутил себя тем, кто он теперь — митверхалом клана Кигилов, вернувшим своему народу тотем, избранным и обученным богами.

Глава Синны Ки-Лоёл бесконечно рассыпался в извинениях, что двум митверхалам и преемнику Пахтыхтамаев придется ютиться в его убогом жилище, хотя кроме большой столовой и гостиной в доме было не меньше двадцати комнат.

— Мы приехали не ради удобств, господин Ки-Лоёл, — прервал Бикир его излияния, — нам нужно как можно скорее узнать о последствиях землетрясения и о том, было ли до, во время или после него что-нибудь странное.

Глава Синны вызвал несколько рыбаков — очевидцев, бывших в море и видевших, как зубцы Щита Богов ушли под воду. Все как один рассказывали, что видели стелящийся по воде розовый туман и слышали отдаленный грохот, похожий на барабанный бой и в нем звучали человеческие голоса, которые как будто пели на непонятном языке.

— Тхиаид, — уверенно заявил Бакар.

— Но как? — спросил Бикир.

— Колдовство.

— Может, сходить в пещеру Трэйши? — предложил Ки-Клат, — там лежит красный камень, один из трех, хранящих Щит Богов.

— И единственный, о котором знают смертные, — продолжил Бакар, — да, пожалуй, стоит на него взглянуть.

— Едем прямо сейчас, — поднялся Бикир.

Ки-Лоёл предпринял слабую попытку удержать молодых правителей, чтобы они немного отдохнули, но его, конечно, никто не стал слушать. Глава Синны со вздохом проводил их взглядом. Хотел бы он сам иметь столько силы и решительности. Одно радовало: сын оправдал все самые смелые надежды и сделал даже то, на что не надеялся никто и никогда. Теперь все бывшие товарищи по играм почтительно кланялись молодому митверхалу и никто не вспоминал, как он не решился даже подойти к краю утеса, с которого хотя бы раз прыгнул в море каждый уважающий себя житель Синны.

Странно было видеть, как неприступная горная гряда обрывается по береговой линии, точно отсеченная гигантским топором. Бесконечная водная гладь не радовала глаз, а вызывала щемящую тревогу. Раньше острые зубья тянулись по воде до самого горизонта, редко кто из рыбаков доплывал до дальней границы. В этом не было необходимости — теплое внутреннее море изобиловало рыбой, достаточно было чуть отдалиться от берега и пару раз закинуть сеть. Теперь же рыбаки и подавно опасались отплывать далеко — старики сразу вспомнили легенды о страшных морских чудовищах, которые водятся в бескрайнем океане. Находились и такие, кто утверждал, что когда-то видел между зубов Щита покрытые чешуей спины размером с дом и зубастые головы с длинными усами. Ки-Лоёл выступил на площади с речью, что бояться нечего, и морские монстры — всего лишь страшные сказки, но все равно рассказы по вечерам звучали в каждой хижине. Хотя за семь прошедших дней чудовища никого не съели и не утопили, и жители понемногу начали успокаиваться.

Дом «Краснокаменных», как в Синне называли работников, следящих за сохранностью камня Трэйши, был разрушен землетрясением, однако рядом уже стоял временный сруб. Часть служителей чинила загон для лошадей, но двое ожидали господ, держа наготове приземистых и лохматых кигиларлов. Недовольным близнецам разъяснили, что пырларлы не пройдут по узкой тропе. Малыша и Кипиша пришлось оставить в загоне.

— Да у меня ноги почти до земли достают, — возмутился Бакар, взобравшись в маленькое и неудобное седло, — этот недоларл издохнет через полчаса.

— Не беспокойтесь, господин, это очень выносливая порода, — успокоил его служитель, — в переходах по горам им нет равных. Они поднимают грузы много больше вашего веса.

— Ладно, посмотрим, — проворчал Бакар и взял поводья. Было странно управлять ларлом «вручную», он давно перестал замечать, как отдает мысленные команды Кипишу.

Вверх. Вниз. Вдоль по краю ущелья. По тропинке, такой узкой, что нога всадника и бок ларла висели над пропастью. Храбрые Ар-Раары судорожно цеплялись за гривы животных и жмурились от ужаса. Ки-Клат, привыкший обозревать земли с головокружительной высоты, тихо посмеивался над ними. Он мог бы и полететь, но решил, что будет лучше поехать на кигиларле, чтобы клюковасты кружили над ними и не позволили упасть, если кто оступится.

На дорогу ушел почти целый день.

— Нет, все же Ар-Раары и высота — вещи несовместимые, — Бакар спрыгнул с лошади, радуясь твердой почве под ногами, — голова до сих пор кругом. Еще немного, и я свалился бы с этой коняшки прямо в пропасть. Пусть бы Клинок и Васта ловили меня вдвоем.

— Еще вопрос, удержали бы или нет, — усмехнулся Ки-Клат.

— По крайней мере плавно опустили бы на дно ущелья, я бы спокойно полежал там вместо этой поднебесной пытки.

Бикир кое-как сполз с седла, держась за живот, дошел до скалы и привалился к ней спиной.

— Летать на скайларле и в пятую часть не так жутко, — сдавленно приговорил он.

Постепенно его бледно-зеленое лицо приняло нормальный цвет, и он осмотрелся вокруг. Высоко они, однако, забрались. Небольшая площадка на склоне никак не намекала, что где-то поблизости находится такое сокровище, как один из легендарных трех камней, хранящих Щит Богов. Вход в пещеру прятался среди кустарников и валунов. Если не знать дороги, искать камень Трэйши можно было целую жизнь, и даже не одну.

Провожатые пошли вперед, близнецы и Ки-Клат последовали за ними. Вход в пещеру скрывала плотная завеса из лиан. Краснокаменные зажгли факелы, но в пещере и без них было светло. Стены и сталактиты на потолке казались розоватыми от свечения, которое испускал огромный прямоугольный камень в центре. Близнецы и Ки-Клат замерли, пораженные великолепием. Камень был словно живой, в нем зажигались и гасли алые искры, переливались и играли теплым светом. Но один из служителей с испуганным возгласом бросился вперед.

— Взгляните, господа, с ним что-то случилось!

Все собрались вокруг. Для неопытного глаза камень был прекрасен и изъяны были незаметны. Но служитель указал внутрь, и тогда правители заметили, как внутри камня, словно кровь в воде, колышется лиловый туман, почти заполнивший один из углов.

— Раньше камень был абсолютно прозрачным, — доложил побледневший служитель.

— Где-нибудь есть записи, что делать в таких случаях? — спросил Бикир, почесывая затылок.

Краснокаменный растерянно покачал головой.

— Если б можно было вернуться в прошлое, — сказал Бакар, — я бы устроил предкам хорошую взбучку за то, что они так плохо хранили знания о магии и богах.

— Боги теперь в этом мире, — сказал Ки-Клат, — может, попробовать вознести им молитву?

— Что ж, — согласился Бакар, — хуже от этого точно не станет. Жаль, здесь нет Ксайлана, он теперь большой любитель стучаться лбом об пол.

Все трое опустились на колени.

— О Трэйши, хранитель и защитник Герснеи, — начал Бикир, — не оставь народы Мааданда, яви свое могущество, верни своему камню прежнюю силу, пусть станет Щит Богов таким же, как прежде, и хранит твоих детей от напастей.

Потом заговорил Бакар, за ним Ки-Клат. Служители почтительно склонились у входа.

Ни Трэйши, ни камень не отозвались на молитву. Странный туман все так же колыхался в прозрачном монолите, все так же загорались и гасли внутри него алые искры. Правители озадаченно переглянулись.

— Ничего, — развел руками Ки — Клат.

— Попробуем по-Арраарски, — сказал Бакар и достал нож.

Он слегка чиркнул по руке и вытянул ее над камнем. Багровые брызги, отскакивая от глянцевой поверхности, полетели в стороны.

— Ар-Раарам лишь бы только кровь и ужасы, — тоном заправского Пахтыхтамая сказал Бикир, протягивая руку за ножом.

Ки-Клат тоже не пожалел крови для камня бога.

— Надеюсь, нас троих хватит, — сказал Бакар, — иначе придется срочно тащить сюда Шэда и Сила.

— Смотрите, что-то меняется, — проговорил Ки-Клат.

Туман внутри камня начал рассеиваться, красный свет стал ярче.

— О, я же говорил, надо по-Арраарски, — обрадовался Бакар.

Он не успел договорить, как гулкий грохот сотряс гору. От мощного толчка все, кто был в пещере, повалились на пол.

За первым толчком последовали еще несколько. Близнецы и Ки-Клат забились в дальний угол и закрыли головы руками — многие сталактиты ломались, и их острые концы падали с потолка как копья, всерьез угрожая оставить кланы без правителей. Служители остались у входа, скрывшегося в клубах пыли.

Наконец все стихло. Мужчины поднялись, кашляя и стряхивая пыль и осколки сталактитов. Камень возвышался на постаменте посреди разрушений, абсолютно прозрачный, без единой осевшей пылинки.

— Мы сделали как было? Излечили камень? Вернули Щит? А как же остальные… — Бакар закашлялся.

— Не знаю, добились ли мы чего-то кроме землетрясения, — ответил Бикир, вытирая рукавом покрытое серым налетом лицо.

— Не узнаем, пока не вернемся, — проговорил Ки-Клат.

Напуганные кигиларлы сбились в кучу подальше от края. Служители не пострадали, они уже пришли в себя и успокаивали животных.

— Надеюсь, тропа не обвалилась, — сказал Бакар, усаживаясь в седло.

Тропа оказалась в полной сохранности и компании удалось без приключений вернуться в город. Синну тряхнуло так же сильно, как и прошлый раз, но жители не поспешили приводить жилища в порядок, а почти все собрались на берегу. Все смотрели в море — там, на сколько хватало глаз, возвышались острые зубцы — Щит Богов вернулся на место.

— Кровь потомков просто всемогуща, — гордо сказал Бакар.

***

Тиэнч со стоном повалился на пол в подземелье храма Тарра. Он держался до тех пор, пока последняя крупица силы не покинула его. Восемь дней он не ел и не спал, удерживая Щит Богов под водой. Все его силы — собственные и магические, — вся магия, которую мог отправить в этот мир Тарр, молитвы всех жрецов и весь запас черной воды ушел на то, чтобы вызвать землетрясение и погрузить зубцы в глубину. Все ради того, чтобы в Мааданд мог проникнуть один-единственный человек. Вернее, не человек, а возвращенный. Восьми дней точно должно было хватить, теперь остается только уповать на успех его миссии. Мощи жрецов Тарфеса не хватало, чтобы вызволить владыку из подземного мира. Но если удастся отворить портал в Сердце Гор, возвращенный станет всесильным, убьет Троих и впустит господина в свет Герснеи. Тарр вернется к своим детям, а потом обретет живое тело и станет всемогущим.

Тиэнч не мог пошевелить даже пальцем. Сердце билось редко, перед каждым ударом собирая все силы, каждый миг грозя навсегда замереть. Вершители бережно подняли верховного, с трудом высвободили из судорожно стиснутых пальцев ключ и отнесли в покои. Несколько дней Тиэнч был между жизнью и смертью, целители постоянно подносили зеркало к его губам, сомневаясь, что он продолжает дышать. Наконец Тиэнч открыл глаза, жрецы вознесли благодарственную молитву Тарру. Первым делом верховный приказал принести к нему Дэйминга, желая непременно убедиться, что с ребенком все в порядке.

— Папа! Папа! — обрадовался соскучившийся за столько дней мальчик.

— Здравствуй, мое сокровище, — Тиэнч взял малыша непослушными руками. Тело после восьми дней на коленях стало словно деревянным, — в мое отсутствие ничего не случилось?

Молодая служанка склонилась в поклоне.

— Нет, господин. Все хорошо, мальчик здоров.

— Знаешь, что с тобой будет, если хоть один волос упадет с его головы? — вместо похвалы спросил верховный.

— Да, господин, — пролепетала служанка.

Тиэнч отдал ей Дэйминга. Приказ владыки выполнен, наказания можно не опасаться, хотя сложно было представить что-то ужаснее того, что ему пришлось вынести. Тело вспомнило, как его ломало от заклинаний, от стопы до плеча через бок прошла судорога. Верховный тихо вскрикнул — после пережитых страданий даже маленькая боль казалась непереносимой. Какая же мощь нужна, чтобы убрать Щит Богов полностью и навсегда? Человеческого разума не хватало, чтобы ее представить. Тиэнч откинулся на подушки, постарался устроиться поудобнее, велел подать горячего целебного отвара. Скоро Владыка вернется в мир, возвысит его над людьми и сделает самым великим магом на Герснее. Все мучения окупятся сторицей, настанет новая эпоха, хозяевами которой станут они, дети Тарра. А Мааданд и Сердце Гор останутся только на страницах легенд.

***

— Господин Шэдэшен, это не шутки, в Вешште вот-вот начнется бунт.

Шикиэрты никогда не позволяли себе выступать против собственного митверхала, преданность правителю заглушала в них любое недовольство. Шэд никак не мог поверить в реальность того, что говорил сейчас старший военный советник Вешди.

— С чего вдруг им бунтовать? Чем они могут быть недовольны?

— Господин митверхал, среди военных ходят разговоры, что вы пляшете под дудку близнецов и что теперь Шикиэрты — не клан, а просто прислужники Ар-Рааров.

— Кто? Я пляшу под дудку Ар-Рааров?! — взорвался Шэд, но тут же взял себя в руки, — мы с ними абсолютно на равных!

Вешди глубоко вздохнул, облизнулся и потер руки.

— Я ни на миг не сомневался в вас, мой господин, но злые языки так просто не отступятся.

— Так разъясните им все как есть!

— Боюсь, мой авторитет недостаточно силен, господин митверхал. Мое появление лишь подольет масла в огонь, как свидетельство вашего малодушия. Вам надлежит самому отправиться в Вешшт, и как можно скорее.

— У меня здесь уйма дел, думаешь, так просто все бросить? — возразил Шэд.

— Все видят, как вы заняты, господин, но промедление может обойтись клану очень дорого, а ведь нам нужно еще восстановить позиции после той неудачной атаки.

Шэд поморщился — воспоминание сидело в сердце занозой. Мало того, что он подвел друзей и весь Мааданд, так теперь его же подданные ставят ему эту дружбу в упрек. Что-то немыслимое творилось в стране последнее время.

— Хорошо, подготовьте все, завтра я выезжаю, — распорядился Шэд.

— Я бы на вашем месте выехал бы сегодня же, господин митверхал, — осторожно посоветовал Вешди, — будьте спокойны, большую часть срочных дел я возьму на себя, исполню в лучшем виде.

Шэд побарабанил по столу. Все это было странно. Близнецы и Ки-Клат в отъезде, Силангу именно сейчас приспичило навестить свою Ваньшу, и тут вдруг как по заказу — беспорядки в Вешште. С другой стороны, если подавить их в зародыше, возможно, удастся избежать крупных неприятностей. Всего каких-то четыре-пять дней, приказы и счетные книги могут подождать.

— Хорошо, — Шэд поднялся с места, — я отдам распоряжения и тронусь в путь через два часа.

— Вы — истинный и мудрый митверхал, господин Шэдэшен, — поклонился Вешди.

Пихомор всегда гордился своей способностью договариваться с людьми. Особенно охотно люди шли на контакт, если их родные были на волосок от смерти. Именно это он всегда пытался внушить сыновьям — правитель должен быть свободен от привязанностей, иначе он слаб и уязвим. Вот Вешди, например, — честнейший человек, а стоило немного поводить кинжалом возле горла его сыновей, и он тут же помчался выполнять поручение, и ни за что не посмеет ослушаться.

Одинокий воин сидел в трактире на рыночной площади, потихоньку цедил вино из кружки и раздумывал, что красавицы в Мааде совсем обленились — спят до обеда и не выходят разделить досуг с бравыми вояками раньше вечера. Поэтому, когда к нему подсел сородич, он был рад компании — по крайней мере, будет с кем выпить. Хотя, приглядевшись, он нахмурился. Ар-Раар был не в мундире. Не состоящий на службе Ар-Раар в глазах соплеменников был хуже Кигила, клан воинов отвергал тех, кто свернул с пути меча и топора. Единственным оправданием было увечье, слабость ума или тела. Военный советник, военный казначей, военный строитель. Кто угодно, но обязательно военный. Разжалование — страшный позор. Подсевший к воину мужчина выглядел здоровым и сильным, значит, он лишился мундира из-за бесчестья. Ар-Раар выжидательно посмотрел не нежданного компаньона, решая, не вышвырнуть ли его из-за стола за наглость.

— Мехор, сын Хвара, — представился Пихомор, подался вперед и продолжил вполголоса, — не смотри на меня так, брат, я прибыл из Кавииза. Особое задание.

Он помолчал немного и прошептал еле слышно:

— Без мундира.

— Винар, сын Ревара, — взгляд воина потеплел. Особое задание — серьезный довод.

— Послушай, — Пихомор наклонился вперед, — моя миссия не закончена, я должен покинуть Маад снова. Я привез ценное сообщение для митверхала, он давно ждет его. Мы должны были встретиться, но он в отъезде. Мне нельзя здесь оставаться, мои поверенные далеко. Если согласишься передать ему пакет, он щедро тебя наградит и, скорее всего, повысит.

— Я готов, — глаза воина загорелись, встреча с митверхалом — прямая дорога к повышению, — передам, как только он вернется.

Пихомор всегда считал безоговорочное доверие Ар-Рааров друг другу сильной стороной клана, но теперь сидящий напротив казался ему просто идиотом.

— Этим ты окажешь услугу всему Мааданду, — подкрепил эффект оживший мертвец, — я должен передать тебе бумаги, а здесь слишком много лишних глаз и ушей. Пойдем в комнату наверху, я как раз только что заплатил за постой.

Через полчаса воин в черном мундире спустился вниз и зашагал по направлению к дворцу Ар-Рааров. Никто не сунется в комнату еще дня три, пока тело не завоняет. За этот срок он вполне успеет переделать все дела.

Он знал, он чувствовал, что его Хряпс жив. По неведомому капризу Бакар не захотел умерщвлять старого пырларла, лишь подчинил его своей воле, и теперь Хряпс тихо доживал свои дни в конюшне, грелся на солнышке в загоне и был послушен ухаживающим за ним рукам.

В конюшне никого не было, за исключением рабочего, который ритмично размахивал метлой. Он не обратил на вошедшего Ар-Раара никакого внимания. Не обратил на него внимания и Хряпс, задумчиво жевавший в стойле сено.

— Здравствуй, старый проходимец, — приветствовал его Пихомор, однако пырларл и ухом не повел.

Возвращенный вошел в стойло и положил руку на голову Хряпса. Зрачки пырларла расширились так, что глаза сделались полностью черными. Он посмотрел на хозяина и склонил голову. Пихомор оседлал его и накрыл попоной.

— Идем, боевой товарищ, нужно спрятать тебя за городом.

Хряпс с готовностью вышел из стойла.

— Эй, куда это ты его повел?

В дверях стоял Равтар.

— Этого пырларла нельзя брать без особого позволения митверхала. Если нужен старик для учений — возьми другого.

— Но мне нужен именно этот, — ласково произнес Пихомор, — сынок.

На лице Равтара отразилось замешательство, потом он подошел ближе, внимательно вглядываясь в стоящего перед ним воина, изумленно раскрыл рот и застыл, не веря своим глазам.

— Ты ведь присягал мне на верность, сынок, — сказал Пихомор, — мне нужна твоя помощь.

Равтар вышел из оцепенения и глаза его загорелись яростью.

— Я присягал митверхалу Пихомору, а митверхал Пихомор умер. Не знаю, какое черное колдовство вернуло тебя, но ты более не мой господин. Убирайся туда, где тебе место.

Равтар выхватил меч и шагнул навстречу ожившему мертвецу. Пихомор лишь улыбнулся и поднял руку вверх.

В мозг словно вонзились тысячи игл ядовитого ежа. Равтар выпустил меч, схватился за голову и повалился на пол, корчась и скрипя зубами.

— Именно такую смерть ты и заслужил, сынок, — злорадно сказал Пихомор, наблюдая за мучениями дознавателя, — я не спешу, можешь сполна почувствовать себя жертвой.

Из-за угла метнулась серая тень, острые клыки сомкнулись на руке мертвеца ниже локтя, хрустнула кость.

— А-а-а, проклятье! — Пихомор отшвырнул зверя, оказавшегося крупным синакотиком.

Синакотик ударился об решетчатую дверь стойла, с трудом поднялся, шатаясь. Встал над неподвижным хозяином, затряс головой, рыча и собирая силы для новой атаки.

Из раны текла черная кровь. Рука висела плетью. Правая, именно та, в которой сосредоточена его магия. Нужно уходить и восстанавливать силы. Пихомор посмотрел на лежащего без сознания Равтара.

— Повезло тебе, сынок.

Он не мог позволить себе устроить переполох и зря расходовать силы и черную воду. Покончить с Равтаром и мерзким котом было делом пары минут. Надо было всего лишь дождаться заживления руки — тоже недолго, но в любой момент могли заявиться Ар-Раары. Эх, будь у него больше черной воды, он разнес бы Маад к хвостам собачьим прямо сегодня. Придется немного потерпеть. Пихомор с сожалением покинул конюшню, даже не посмотрев в сторону еле живого от страха конюха, который бросил метлу и съежился за бочкой.

Ки-Киял — дурак, и легко поверил, что Ги-Мла прислала гвардейца и просит приемного отца срочно приехать. К ночи он, связанный и с кляпом во рту, валялся на жестких корневищах в Большом лесу под охраной Хряпса.

Вешди явился в хижину на окраине в назначенный час.

— Все исполнено, господин, — доложил он, — митверхал Шэдэшен отбыл в Вешшт.

— А где мальчик? — поднял бровь Пихомор.

— Я… не смог его забрать, он гостит во дворце Челангов, — испуганно ответил Вешди, — простите, господин, я попробую еще раз.

— Попробуешь еще раз, — задумчиво повторил Пихомор, — у Челангов, говоришь. Нет, подожди, у меня есть план получше.

— А мои мальчики… — заикнулся Вешди.

— Когда я уеду, то пришлю тебе записку с указанием места, где я держу их, — пообещал Пихомор, — но смотри, если хоть что-то пойдет не так, ты найдешь там бездыханные тела. А теперь слушай…

Вытирая слезы бессилия, Вешди отправился выполнять поручение, а у Пихомора было еще много дел. На дороге из Синны многие путешественники распрощались со своими кошельками и теперь бывшему митверхалу не было нужды пускать в ход оружие. Он смог, не вызывая подозрений, купить на рынке все необходимое. Лошади, припасы, даже дойная коза — он должен был довезти свой груз в целости и сохранности.

Во дворце Пахтыхтамаев было тихо. Верхал с дочерью уехали в храм, слуги ходили на цыпочках, чтобы не нарушать покой младенцев. Пайя со внучкой на руках стояла возле кроваток с мальчиками и негромко напевала колыбельную. Бесшумно появившийся воин в черном мундире не слишком удивил ее — наверное, какое-то сообщение из дворца Ар-Рааров.

— Приветствую, светлейшая, — поклонился Ар-Раар.

— Здравствуй, воин, — приветливо сказала Пайя.

Она не узнала Пихомора, тот слишком помолодел и изменился с их последней встречи.

— Рад, что у вас все так удачно сложилось, уважаемая, — сказал Пихомор, подходя ближе, — вместо одного внука сразу три.

Выговор показался Пайе знакомым, и она пригляделась внимательнее, постепенно находя все больше знакомых черт и начиная ощущать холодный липкий ужас.

— Вы… — прошептала она, бледнея.

— Я, — улыбнулся Пихомор.

— Зачем вы пришли?

— За тем же, зачем приходил всегда, за ребенком.

— Нет, — Пайя прижала внучку к себе.

Пихомор улыбнулся и сделал шаг вперед. Зрачки Пайи расширились. Из-за пеленального столика крадучись и скаля зубы вышел Мурец. Пайя взглянула на него с отчаянной надеждой. Мурец — сильный зверь, в последнее время он почти не отходил от малышей своей хозяйки и ревностно их охранял. Пихомор с раздражением взглянул на досадную помеху.

— Развели паршивых котов.

Он вскинул руку, лапы Мурца подкосились, синакотик с хрипом ткнулся мордой в ковер и забился в судорогах. Схватка со смертью была жестокой, но короткой. В последнем мучительном спазме Мурец выгнулся дугой, обмяк и затих. Оживший мертвец повернулся к онемевшей от ужаса Пайе.

— Вы ведь не хотите оказаться на его месте, светлейшая?

Пайя ничего не ответила, только по щеке пробежала слеза. Теперь защитить их некому.

— Светлейшая, вы ведь знаете, я всегда очень уважал вас.

— И поэтому убивал моих детей, — прошептала Пайя.

— Будет вам, дорогая, если бы это были не дети Ксайлана, я бы их и пальцем не тронул. Я и сегодня не хочу делать вам плохо. Мне нужен всего один младенец.

— Нет, — Пайя загородила кроватки.

— Ай-ай, светлейшая, это невежливо, ведь они и мне внуки тоже. Я мог бы одним движением избавиться и от них, и от вас так же, как от мерзкого кота, но предпочитаю договориться по-хорошему. Дайте мне одного, любого.

Пайя, дрожа, прижимала к себе внучку, но не двигалась с места.

— Не вынуждайте меня прибегать к насилию, светлейшая. Хорошо, раз не можете сделать выбор, давайте девочку, для клана она наименее интересна. И не вздумайте кричать, иначе умрут все трое.

Он вынул Эвейну из онемевших рук матери народов и спрятал под плащ. Девочка попыталась заплакать, но Пихомор положил ей руку на лоб и глаза сразу закрылись.

— А теперь, светлейшая, слушайте внимательно. Если что-то пойдет не так, ребенок умрет. Сейчас вы, не привлекая внимания, пойдете в конюшни, возьмете скайларла — любого, какой понравится, и вместе с ним явитесь вот сюда, — Пихомор разложил на столе листок и ткнул пальцем в нужное место. — вы умная женщина и сумеете избежать переполоха и слежки. В противном случае я убью вашу внучку, убью жестоко, и вернусь за внуками.

Пайя ничего не смогла ответить, лишь молча смотрела, как он уходит и уносит часть ее души. Внутри зрела отчаянная решимость. Пусть она не знает, что и как сделает, но она любой ценой спасет внучку. Пусть только он уйдет подальше от мальчиков.