Настанет век пырларла. Книга 1. Верьте легендам, или Два одинаковых брата

Ольга Буклина, 2020

Когда-то боги ценой вечного заточения оградили людей от опасности и дали им магическую силу – пять волшебных зверей-тотемов. Почему же вместо счастливого мира правящие кланы из века в век пытаются уничтожить друг друга, а тотемы лишились волшебства? Закон мироздания: мужчинам нужна война. Но что, если враг затаился и ждет? Если за века магия не исчезла? Наследники хотят всего лишь свободно жить и любить, забыв об интригах отцов. Но на пути к этому придется противостоять древней вражде, предрассудкам и обуздать могучую силу, о которой никто ничего не знает. Добро пожаловать в «гостеприимный» Мааданд.

Пролог.

Легенда о том, как мир потерял богов Трэйши, Мэйба и Вэдза

Не было горя и слез на планете Герснее,

Но из глубин непроглядных злой бог появился.

Он пожелал колдовство напитать ее силой,

Стать главным богом во всей необъятной вселенной.

Земли пронзил как копьем он глубоким колодцем

И, плодородие черной водой обернувши,

Башню воздвиг, а к воротам двух стражей приставил —

Злобных крылатых собак, Левилайку с Левроем,

Боги, что с древних времен охраняли Герснею,

Тарром поставленных псов одолеть не сумели.

Стали они всех сильней, из колодца напившись.

Трое богов отступили пред мощью чудовищ.

Скоро народы свои не прокормит Герснея,

Прежде цветущая, чахнет она, погибая.

Бьются напрасно бессмертные боги с заклятьем,

Башня стоит неприступная Тарру на радость.

Были такие, кто к Тарру в нужде обратился,

Темный их принял, дал пищу и создал чудовищ —

Верных злодеям, покрытых броней рагатысков,

Чтоб населенье Герснеи рабами их стало.

Боги смогли помешать совершиться злодейству:

На трех волшебных камнях они горы воздвигли.

Поняли Трое — не смогут без помощи смертных

Тарра изгнать и Герснею от ига избавить.

Все обойдя племена, что им верность хранили,

Трое избрали достойнейших для испытаний.

Преодолели их пятеро самых отважных,

Первыми Трэйши их с Мэйбом и Вэдзом назвали:

Пахтыхтамай, самый мудрый Великих избранник.

Быстрый Челанг, музыкант, златодел и целитель,

Грозный боец Ар-Раар, воин неустрашимый,

Ловкий торгаш Шикиэрт и Кигил — землепашец.

Их именами с тех пор называют пять кланов

Дабы потомки деяния их не забыли

Зелье богам удалось сотворить из их крови,

Чтобы признали их злобные псы за хозяев.

Тарр был уверен в полнейшем своем превосходстве,

С башни заклятие снять трем богам не под силу,

Люди же мимо крылатых собак не проникнут.

Он и не ведал, что смертные возле порога.

Чтобы могли люди сил у Герснеи набраться,

Боги велели с собой привести братьев меньших.

Пятеро к башне подходят с питомцами вместе,

Внутрь их ведут и дают из колодца напиться.

Преображает животных вода колдовская:

Приобрели звери власть превращать ее силу

В мудрость, отвагу и мощь для любимых хозяев,

Внешность тотемов теперь навсегда изменилась.

Ларлы вернулись обратно, не лошади вовсе:

В небе без крыльев парящий, скайларл серебристый,

Мощный пырларл черногривый с шипами и ядом;

Вовсе не кот, когтиранья — хитра и опасна;

Вырос орел, он теперь клюковаст меднокрылый;

Быстрым флюмайсом стал аист Челанга ручной.

Гром прогремел — это Тарр, спохватившись, явился.

Вышли защитники смело на битву с злодеем.

Многие дни звон мечей и заклятья гремели,

Тарр осознал, что сильнее враги оказались.

Понял ошибку владыка и прыгнул в колодец,

В мир неизвестный бежал он от мести героев.

Добрые боги гордятся добытой победой,

Но понимают, что Тарр до конца не повержен.

Будет беда, если он в этот мир возвратится.

Трое решили сразиться с ним в мире подземном.

Избранных боги наукам скорей обучают

Править народами мудро, судить справедливо.

Пятеро клятву дают, что планету Герснею

Будут беречь. Отправляются Трое на битву.

Счастливо люди живут, а избранники правят,

Годы бегут скоротечно в пустом ожиданье,

В тщетной надежде, что боги вернутся обратно.

Камнем на душах лежит их судьбы неизвестность.

Годы меняют заклятую Таррову башню,

В мир выползают из недр ее чудища злые,

Землетрясенья камнями дома засыпают,

Вихри из пламени вьются от шпиля до неба.

Снова и снова с напастями пятеро бьются

С болью в душе и утратив надежду на встречу.

Нет от богов им ответа и сохнет колодец,

Высвобождая все злое, что Тарр в нем упрятал.

Нечего делать, нелегкое ждет их решенье

Вместе избранники силу тотемов призвали

Башню с колодцем разрушили до основанья

И неприступные горы вокруг сотворили

Минули годы с времен тех далеких и смутных

Кланы избранников дружно живут на Герснее

Чтут Основателей и соблюдают заветы

Втайне надеясь, что добрые боги вернутся.

неточный перевод с языка древних,

жрец третьего уровня храма великого Скайларла

Тамайн

Глава 1

— Ги-Мла! Они уедут без нас! — стоящий на пороге комнаты худощавый юноша нервно теребил медальон на шее.

— Не говори под руку, Ки-Клат, и так тороплюсь, — девушка в спешке закалывала непослушные светло-русые пряди, — Мурец пробрался в комнату, устроил погром, я шпильки еле собрала! А кое-кто обещал его запереть!

— Этот проныра залег где-то, я его не нашел, — теперь зеленые глаза юноши смотрели виновато, — и потом, кто его выгнал отсюда? Непростое это дело, сестренка!

Он вытянул руку со свежими царапинами.

— Ой, ее нужно перевязать! — Ги-Мла выронила последнюю шпильку.

— Нет времени, идем! — Ки-Клат толкнул сестру к выходу.

Ки-Киял, митверхал клана Кигилов, начинал терять терпение. Еще не старый мужчина, он бы мог быть в расцвете сил. Но жизнь согнула его и выбелила виски раньше времени, поставив во главе клана землепашцев, батраков и прислужников. Необходимость постоянно оправдываться и искать лазейки, чтобы хоть как-то заботиться о соплеменниках, сделала взгляд бегающим и настороженным. Племянники опаздывали, и страх оказаться виноватым снова давил на плечи, заставляя сгибаться все ниже Они с супругой ждали негодников добрых четверть часа, сидя в открытой повозке возле самого крыльца. Повод для выезда был более чем безрадостный. Три дня весь город только и говорил, что об убийстве Шираиши — жены митверхала клана Шикиэртов. Сегодня ее провожали в последний путь. Опоздание на церемонию — вопиющее неуважение, а Кигилам приходилось дорого расплачиваться за любую оплошность.

— А ну бегом! — закричал Ки-Киял, увидев юношу и девушку, — Ки-Маск, трогай!

Провинившаяся парочка на ходу запрыгнула в повозку.

— Вы представляете, что творится на улицах?! А то мало Кигилам тычков! — напустился на племянников митверхал, и без того вечно издерганный.

— Простите, дядя, это все из-за нашего синакотика, — вступилась за брата Ги-Мла.

— Да, он…

— Может, мне и преемником сделать вашего Мурца? Что за детский лепет? И на этого мальчишку я должен оставить клан! Хорош будущий митверхал!

Ги-Мла замолчала, Ки-Клат с виноватым видом ерошил шевелюру, в которой причудливым образом сочетались светлые, темные и медные пряди. Вкупе с зелеными глазами это было главным признаком чистокровных Кигилов, или трехцветок, как презрительно именовали их остальные. Каждый из пяти кланов мог похвастать присущим лишь ему цветом волос: черноволосые Ар-Раары, платиновые Челанги, серебристо-русые Пахтыхтамаи, каштановые Шикиэрты. Лишь кигильские головы пестрели разными оттенками, все «внеклановые» полукровки и незаконнорожденные считались Кигилами, и чистых трехцветных осталось не так уж много.

Ки-Киял продолжил распекать нерадивую молодежь, но повозка дернулась, внезапно остановившись. Они едва проехали треть пути.

— Храмовая улица забита, не проехать, господин, — крикнул кучер.

— Что я говорил! — упрекнул племянников Ки-Киял, — давайте, шевелитесь. Охрана!

Двое крепких Кигилов мигом спрыгнули с запяток и двинулись вперед, расчищая путь для господ. Впрочем, большинство и так расступалось, узнавая митверхала. Ги-Мла взяла брата за руку: не потеряться бы в малознакомом городе. Все толкались и кричали, спеша попасть в центр, к храму великого Скайларла, где вот-вот должна была начаться прощальная церемония.

Вопреки ожиданиям, до храмовой площади Кигилы добрались быстро, но пересечь людское море оказалось непросто, пришлось активно поработать локтями. Наконец показался пышно украшенный цветами каменный постамент — большой обтесанный валун, на котором стоял гроб с телом Шираиши. Мимо непрерывным потоком шли люди всех возрастов и сословий, чтобы взглянуть в последний раз на обожаемую госпожу Шир, которая посвятила жизнь заботе о них. Многие плакали, с некоторыми случалась настоящая истерика, их уводили под руки. Возле гроба знать Мааданда в молчании дожидалась начала церемонии.

Не без труда преодолев последние метры, Ки-Киял и его спутники наконец добрались до места. Они прибыли вовремя, но все же услышали несколько едких замечаний. Извинившись и не поднимая глаз, дабы не нарываться на косые взгляды, они протиснулись к стоявшим у гроба родным Шираиши. Овдовевший митверхал слушал соболезнования и кивал, но было видно, что мысли его далеко. Он держал за руку младшего сына — восьмилетнего Шунске, который украдкой вытирал слезы о рукав отца. Старший сын, Шэдэшен, держался более стойко и поблагодарил Кигилов.

Траурный марш возвестил о начале погребальной церемонии. Двери храма великого скайларла открылись, и показалась процессия жрецов всех уровней, похожая на большое серебряное полотно с разноцветными вкраплениями — отметками уровня. Возглавлял шествие светлый верхал Ксайлан, глава клана Пахтыхтамаев, правящего клана Мааданда. Сверкающие серебряные одежды верхала слепили глаза, длинные седые пряди развевались, а походка была необычайно легка для человека его возраста. Площадь замерла. Ксайлан взошел на трибуну.

— Приветствую, народы Мааданда! Сегодня мы провожаем в последний путь матерь клана Шикиэртов, нашу любимую Шираишу. Ее безвременная кончина потрясла не только светлую столицу Маад, но все города и селения государства. Нам будет тяжело без ее заботливых рук и доброго сердца, но дело Шираиши, я уверен, будет продолжено. Правильно ли я сказал, Шикиэрты?

Представители Шикиэртов вздрогнули, кивнули и поклонились. Ксайлан же, переведя дыхание, продолжал:

— Сегодня душа матери клана должна занять свое место в ином мире. Увы, нам не дано знать, куда она отправится. Будет она блаженствовать в царстве великого Скайларла или будет низвергнута в бездну Подземного пырларла? Как и все жители Мааданда, я верю, что Шираиша заслуживает самого лучшего. Поэтому отправляюсь к великому Скайларлу, дабы просить принять ее в небесное царство. Читайте молитвы, пока я не вернусь, и великий Скайларл услышит вас! Каждого из вас!

С этими словами Ксайлан воздел руки к небу, мягко оттолкнулся от трибуны и взмыл вверх.

«Магия» — священный трепет охватил толпу. В век, когда все, кроме Пахтыхтамаев, утратили магические умения, многие приходили исключительно взглянуть своими глазами, как магия возносит Ксайлана, единственного в мире, кого держал воздух. Небо было пустым с тех пор, как вместе с тотемом Кигилов — гигантскими орлами-клюковастами были уничтожены все летающие птицы, а небесные кони — скайларлы приобрели божественную сущность и переселились на небо. Сам Великий наделил Пахтыхтамаев даром полета.

— Папочка, а мы тоже полетим? — трехлетняя Вэли, младшая дочка Ченгала, митверхала Челангов, потянула отца за руку.

— Нет, милая, — Ченгал взял ее на руки, — летать может только светлый верхал.

— Я тоже хочу, — обиженно надула губки девочка, и, подняв голову, стала смотреть, как Ксайлан поднимается все выше и выше.

Вот он проплыл мимо статуи рвущегося в небо великого Скайларла на крыше храма, полетел быстрее, достиг пышного белого облака и скрылся. Жрецы запели хвалебную песнь великому Скайларлу, ее подхватила вся площадь. Люди вдохновенно пели, желая, чтобы песнь очистила их от грехов, как обещал Ксайлан.

На трибуне всего на пару ступеней ниже площадки светлого верхала стоял главный воин Мааданда — Пихомор, митверхал клана Ар-Рааров, единственный, чье мнение имело значение для Ксайлана. С жестким испещренным морщинами лицом, с седыми прядями в черных волосах, но все еще сильный духом и телом. Глядя на толпу, что тысячами глоток распевала божественную песнь, он наклонил голову в сторону стоящего рядом Бакара, его сына и преемника. Сборище успело утомить рослого и могучего молодого мужчину, он со скучающим видом похлопывал ножнами по отполированному голенищу.

— Посмотри на этот сброд, сын. Им можно внушить любую чушь, главное ее должным образом приправить.

— Да, отец, — похоже, Бакар и не слышал его.

Он был занят рассматриванием дочерей митверхала Челангов. Девушки в свою очередь поглядывали на него и перешептывались между собой. Пихомор заметил это.

— Нравятся?

— Старшая вроде ничего, — на вопрос о девушках Бакар отреагировал живее.

Хвалебная песнь близилась к окончанию, когда Ксайлан вынырнул из облака и опустился на свое место. Он оглядел площадь просветленным взглядом, и поднял руки:

— Возрадуйтесь, дети мои! Великий Скайларл принял Шираишу! Она стала небесной!

Напряженные лица Шикиэртов озарила улыбка. Шикиеш обнял сыновей и заплакал. Толпа взорвалась овациями и победным ревом. Ксайлан подождал, пока восторги утихнут, и снова заговорил.

— Теперь мы знаем, дети мои: Шираишу ждет вечное блаженство, и боль утраты не так сильна. Ее душа ушла в лучший мир. Вам осталось позаботиться о бренном теле. Милость великого Скайларла с вами! Помните, радость придет к вам лишь через радость великого Скайларла. Он нуждается в ваших щедрых руках и верных сердцах!

Ченгал потрогал толстый кошелек. Сегодня Скайларл обрадуется. А еще больше — светлый верхал.

Ксайлан спустился с трибуны и вернулся в храм. Его миссия выполнена, дальше лицезреть глупый сброд смысла нет.

По правую сторону храма началась сумятица — прибыли погребальные дроги. Люди в спешке расступались, давая дорогу упряжке из пяти пырларлов, огромных шестирогих вороных коней. Простой народ боялся их до заикания. Головным был Малыш — самый крупный и страшный представитель своего рода. Матери пугали им детей, рассказывая, что он потомок самого Подземного пырларла. Правил упряжкой Бикир — второй сын митверхала Ар-Рааров, близнец Бакара. Он старался не смотреть в толпу, а если приходилось — кривился от отвращения, железной рукой направляя упряжку и не упуская случая приложить бичом зазевавшегося обывателя. Его поразительная способность управляться с черными чудовищами вызывала у зрителей страх и восхищение одновременно. Все отступили как можно дальше, образовался широкий коридор. Похоронная процессия двинулась в сторону Последнего Пристанища, где тело Шираиши, как новоиспеченной небесной, следовало предать огню, а прах замуровать в стену предков.

В храме Ксайлан раздраженно расстегнул плащ и кинул жрецам.

— Высушите это барахло, я весь промок в этом облаке! — он отбросил мокрые седые пряди со лба.

Его супруга Пайя, худая седовласая женщина с потускневшими от бесконечных слез глазами, попыталась обнять его.

— Ксай, дорогой, может, не нужно этого делать так часто? Их осталось так мало…

— Ты в своем уме, Пайя? — насчет своего-то ума Ксайлан никогда не сомневался, — забыла, как хрупок наш авторитет? Пихомор только и ждет оплошности, чтобы раскрыть пасть! Изображает друга, а сам мечтает ударить в спину! Думаешь, не знаю, чего он хочет? Извести нас всех, вот чего!

— Успокойся, милый, тебе нужно отдохнуть, — Пайя взяла его руки в свои, но он оттолкнул ее, и она отступила на несколько шагов.

— Убери руки! Ты ничего не знаешь! Ты ничего не можешь! Из-за тебя у меня нет наследника! — Ксайлана начинало охватывать безумие, — как я не изгнал тебя до сих пор!

— Ксай, ты же знаешь, я старалась, — Пайя затравленно посмотрела на мужа.

— Видеть тебя не могу! Возвращайся без меня! — Ксайлан развернулся и пошел прочь, — позвать Шушко! — это уже был приказ жрецам, и те незамедлительно побежали разыскивать шута.

Вернувшись во дворец Пахтыхтамайев, Пайя заперлась в покоях. За многие годы она привыкла к выходкам Ксайлана, но с возрастом переносила все тяжелее. Пайя не могла больше плакать — пролитых слез хватило бы на тысячу жизней. Мать народов Мааданда — мать, которая не смогла стать настоящей матерью. Все лучшие годы прошли в попытках подарить Ксайлану наследника. Безуспешных попытках. Двенадцать раз она носила дитя под сердцем — и двенадцать раз младенцы рождались мертвыми или жили считанные минуты, и с каждым умирала частичка ее души.

Пайя вспомнила сегодняшнюю церемонию. Горе Шикиэртов не слишком ее взволновало, хотя покойная Шираиша когда-то была ее близкой подругой. Она почти потеряла способность к сочувствию. Все время, пока стояла у подножия трибуны, она не могла оторвать взгляд от счастливой четы Челангов и их шестерых прекрасных дочерей. От ее глаз не укрылось, что пышные одежды Хенгалии были призваны скрыть вновь округлившийся живот. Похоже, Ченгал не оставлял попыток заполучить сына. Пайя с трудом подавляла душившие ее зависть и горечь. И они еще не довольны, что у них рождаются только девочки! Да будь у нее хоть один живой ребенок, неважно, сын или дочь, она была бы самой счастливой в мире! Но, видно, род Пахтыхтамайев проклят.

Прежде Ксайлан любил ее, Пайя помнила, как светились нежностью его голубые глаза. Но с каждым потерянным ребенком они все больше приобретали серо-стальной оттенок, и в них росла ненависть, с годами превратившаяся в настоящее безумие. Ни одна живая душа в Мааданде не знала, что ей приходится выносить от светлого верхала, которого боготворила вся страна. Много раз она хотела свести счеты с жизнью. Сдерживала клятва верности, данная Ксайлану много лет назад. Но чем дальше, тем больше Пайя осознавала, что жизнь прошла зря и теперь лишена смысла. Пайя закрыла глаза. Как было бы хорошо никогда больше не открывать их…

Матерь народов провела рукой по ожерелью, в которое были вплетены двенадцать крупных жемчужин. Она считала, что в каждой обитает душа одного из ее младенцев. Поглаживая их по очереди кончиками пальцев, представляя, как ее обнимают маленькие ручки и детские голоса повторяют «мама», она стала шептать их имена:

— Найвин, Касилиэйн, Тэвайна…

Кигилы возвращались домой в молчании, придавленные мрачной торжественностью церемонии. Их сородичей всегда хоронили намного проще и, хотя старшим сегодняшняя церемония была не в новинку, Ки-Клат и Ги-Мла были просто ошеломлены. Их юные головы не были загружены философией о жизни и смерти, но сейчас, под влиянием увиденного, они смотрели в стороны, погруженные в свои мысли.

— Это потрясающе, — сказала Ги-Мла задумчиво, — хотела бы я, чтобы и меня так похоронили.

— Родители не зря отправили тебя сюда вместе с братом, — ласково произнес дядя, истолковав мысль девушки по-своему, — здесь, в Мааде, мы устроим твою судьбу наилучшим образом. Если войдешь в клан Шикиэртов или Челангов, у тебя будет роскошная жизнь и роскошные похороны.

Ги-Мла вздохнула. Ки-Клат станет преемником, будет управлять кланом, а ее жизнь всего лишь «будет устроена». И зачем она родилась девочкой?

Глава 2

Пихомор засиделся в кабинете за полночь. Его работоспособность поражала даже самых выносливых советников, он считал, что годы не властны над ним, хотя в черных как смоль волосах появились седые пряди, а время подсушило когда-то великолепные мускулы. Из окна веяло особой свежестью, какая бывает в самом начале осени, из сада поднимался аромат ночных цветов. По приказу Митверхала садовники высаживали множество растений, которые днем погружались в сон, являя миру красоту лишь в темное время. Особой любовью Пихомора пользовались мракилии — длинные лианы с ланцетными листьями и крупными полупрозрачными, излучающими мягкое свечение цветами. На столе митверхала в широкой золотой вазе всегда плавали несколько цветов — он считал, их аромат придает ясность мысли.

Расследование убийства Шираиши не принесло плодов, он устроил разнос главе тайной канцелярии и посулил подыскать занятие под стать способностям — например, конюхи всегда нужны, пырларлы с завидным постоянством калечат своих прислужников. Казначей заботливо заложил счетную книгу на том месте, где надлежало проверить и подписать, хитрец давно оставил попытки скрыть от господина хоть крупицу. Доклад лазутчиков с границы настораживал, но сведения требовали проверки, не стоило пока созывать Совет Пятерых. Все эти вопросы были слишком обыденны, чтобы увлечь, и мысли митверхала то и дело возвращались к сегодняшней церемонии. В мечтах он много раз скидывал Ксайлана с трибуны и объявлял народу, что отныне Маадандом правят Ар-Раары.

Двум сильным кланам давно удалось подмять под себя остальных. Но не высказанный вопрос — кто главный в Мааданде — невидимой дымкой висел между дворцами повелителей. По завету Основателей правил светлый верхал. Ар-Раарам приходилось кланяться, хотя они давно превзошли «божественных» и в мудрости, и в мощи. Из поколения в поколение напряжение росло, Ар-Раары неуклонно двигались вперед. Теперь и последнему забулдыге было ясно, что род Пахтыхтамаев чахнет, бездетный Ксайлан до сих пор не решил, кто станет верхалом после него. Пихомор улыбнулся: близок час, когда соперники канут в небытие. Он вынул из вазы цветок и втянул любимый аромат.

Около двух ночи к отцу заглянул Бикир. Когда близнецы были маленькими, отец частенько путал их, да и сейчас различал с трудом, по прическе — Бикир носил длинный хвост, Бакар стригся коротко. В остальном братья были совершенно одинаковы: жгучие брюнеты с черными глазами, гибкие и сильные, завораживающие настоящей мужской красотой и грацией молодых жеребцов. Ночное посещение не удивило Пихомора, не спать по ночам было для Ар-Рааров делом обычным.

— Проходи, сынок — Пихомор отложил перо и испытующе уставился на сына. На его открытом доброжелательном лице лисьи глаза жили как бы собственной жизнью, никогда не позволяя узнать истинных намерений митверхала.

Бикир терпеть не мог этот мрачный кабинет со стенами, увешанными топорами предков, по большей части церемониальными — неподъемными и совершенно бесполезными в бою, зато жуткого вида. Правда, за спиной отца висело прекрасное боевое оружие, включая любимый арбалет, которым он неоднократно размахивал перед носом близнецов.

— Почему я? — Бикир счел предисловия лишними, — В Мааде полно Ар-Рааров, способных управлять упряжкой! Мне надоело веселить сброд!

— Народу нужны зрелища, — ответил ему отец, — тебя затрудняет почетная обязанность?

— Да еще как, — в черных глазах Бикира сверкнул гнев, резко очерченный подбородок угрожающе выдвинулся вперед, — ты знаешь, я ненавижу это!

— Ты сын митверхала, а не бакалейщика, — произнес Пихомор, — вы — опора авторитета дома Ар-Рааров. Бакар, в отличие от тебя, это понимает.

— Да Бакар просто стоит рядом с тобой! А из меня сделали циркача! Я не хочу!

Мнение сыновей всегда было последним, что интересовало митверхала. Бикиру приходилось отдуваться за двоих, пока Бакар сопровождал отца и осваивал стезю правителя. Бикир же отвечал за «зрелища» вроде проезда на пырларлах и показных боев. Им восхищался весь Мааданд, но это не радовало. Зря он, похоже, отказался стать преемником. Семь лет назад отец предоставил близнецам самим решить, кто унаследует его титул. Бикир не отличался красноречием и властолюбием, предпочитая состязания и военное дело, поэтому справедливо рассудил, что «болтун» Бакар справится лучше. Он рассчитывал, что будет обучать молодых воинов и тренировать пырларлов. Все так и было, но Пихомор заставлял его «трюкачить», не слушая никаких возражений. От глупой ликующей толпы Бикира выворачивало. Ничто в жизни не способно было вывести его из равновесия, кроме тысячи горящих азартом глаз без проблеска здравой мысли. И хуже всего, что отец давил именно на это, самое больное место.

— Ведешь себя, как глупый подросток, а не представитель ответственного за весь клан семейства, — голос митверхала посуровел, — «хочу-не хочу» — не твой случай.

— У меня нет времени на подготовку к играм!

— Отбери время у винных бочек и девок! Думаешь, не знаю, чем вы заняты? — заорал Пихомор, — еще один подобный взбрык, на год поедешь на Древнее море, командовать охраной каторжников! А я-то уши развесил, думал, важный разговор! Пшел! Некогда мне!

Бикир до хруста сжал кулаки, но не посмел возражать. Отец запросто мог отправить его убирать навоз вместо подготовки к Всенародным играм, таким важным для близнецов. Он поклонился и почти бегом покинул кабинет, насилу подавив желание как следует хлопнуть дверью.

Опасаясь убить кого-нибудь в гневе, Бикир отправился в конюшню. Там был тот, кто понимал его лучше всех — после брата, конечно — пырларл Малыш. Со времен основания кланов эти изменённые магией кони были спутниками Ар-Рааров: с ядовитым дыханием, злобные и рогатые, с шипами на ногах и голове, вдвое крупнее не магических собратьев. На редкость свирепые и упрямые существа, но необычайно умные и умелые бойцы. Эти гордецы признавали лишь одного хозяина, за которого готовы были отдать жизнь. Если с ним что-то случалось, осиротевшие пырларлы обычно умирали от тоски в течение полугода.

Бикир обожал Малыша, самого крупного и злобного среди сородичей. гигант не подпускал близко никого, кроме Бикира, даже Бакара, удивительным образом различая близнецов. Однажды Бакар надел одежду брата и вошел в стойло Малыша. Эта шутка едва не стоила ему жизни, после чего никто больше не пытался укротить злобную тварь.

В полумраке пырларлы похрустывали кормом, изредка фыркали и переступали с ноги на ногу. Бикир еще издали услышал радостное похрюкивание. Вообще-то, пырларлы умели и ржать, но в основном издавали характерные хрюкающие звуки. Войдя в стойло, Бикир едва не упал на солому — пырларл сильно боднул его от радости.

— Эй, хрюнделябр! — воскликнул Бикир, хлопая его по шее, — мог бы и поаккуратнее!

Бикир оседлал Малыша и выехал в темноту ночного города. Надо было проветриться, он направился к западным воротам, за которыми начинался Большой лес. Множество опасных существ обитало в нем, но хозяин пырларла нисколько не беспокоился на этот счет. Он сам вызывал ужас и гордился этим. А мысль о встрече в лесу с кровожадной тварью вызывала свирепую радость. После беседы с отцом хотелось погрузить руки в теплую кровь, и поглубже.

***

Еще вчера, заметив, что Ки-Клат достает охотничий костюм, Мурец ни на шаг не отходил от него. Всем известно, синакотики — лучшие в поимке мосорожков, некрупных копытных с мягкой шерстью и вкусным мясом, обитающих на опушках леса, а Мурец претендовал на звание лучшего из лучших. Ки-Клат с отцом потратили уйму времени, чтобы как следует натаскать его. Главной сложностью была наука отдавать добычу хозяину: Мурец отличался чрезвычайной жадностью. Но зато теперь слова «Мурец» и «удачная охота» были почти синонимами.

Непревзойденный охотник, в остальном Мурец был совершенно неоднозначной кошачьей личностью. Он мог валяться возле Ги-Млы, мурчать и тереться об ее ноги, а через секунду трехцветный зад мелькал по коридору, роняя плохо закрепленные предметы и иногда людей. А если у него случался «припадок вредности», все ходили как тени, избегая когтей и зубов. Но, когда его начинали ругать, Мурец состряпывал такую умильную физиономию и так уморительно плюхался на спину, что сердиться дальше не было никакой возможности, и все заканчивалось чесанием пушистого пуза.

Сейчас он сидел на кровати Ки-Клата и нетерпеливо мял лапами одеяло. Юноша попытался спихнуть его, но отожравшийся синакотик размером в полчеловека даже не шевельнулся.

— Ах ты, жиробасина, — проворчал Ки-Клат.

Он выполз из-под одеяла и начал одеваться. За окном забрезжил рассвет. Ки-Ван, сын управляющего, наверное, уже седлает лошадей и опять назовет его соней.

Мурец спрыгнул с кровати и подбежал к двери. Ки-Клат едва успел застегнуть штаны, как увидел Ги-Млу в походном костюме.

— Ты чего так рано встала? — Ки-Клат изобразил удивление, хотя уже все понял.

— Я с вами хочу… — Ги-Мла всегда просила робко и скромно, но отказать ей было невозможно.

— А дядя? Представляешь, что будет?

— Ничего, что-нибудь соврем.

— Значит, вечером огребем по полной, особенно я.

— Я сделаю личико с глазками, дядя простит, — похлопала ресницами девушка.

— Ну чисто Мурец! Ладно, пошли, — Ки-Клат слегка подтолкнул сестру.

На заднем дворе у конюшни ждал Ки-Ван со своим синакотиком Лопухом, о размере ушей которого красноречиво говорила кличка. Рядом стояли оседланные лошади с накладками для синакотиков на крупах. Не две, а три оседланные лошади. Ги-Мла вчера шепнула парню на ушко о своих планах, взяв слово ее не выдавать.

Город еще спал. В прохладном воздухе витал аромат свежего хлеба — пекари трудились по ночам, чтобы с утра накормить весь Маад. То тут, то там мелькали флюмайсы, разносившие почту. Их хохолки на голове, ярко светившиеся ночью, поблекли в рассветных лучах. Ки-Клат размечтался, как на двадцатилетие дядя провозгласит его Преемником и подарит флюмайса. Ждать осталось всего полгода. Собственный флюмайс грезился ему с детских лет. Эти нелетающие птицы бегали так стремительно, что ни одно существо не могло с ними тягаться. Их ум был не меньше волшебной красоты и позволял запомнить до тысячи адресов. Челанги очень гордились своим тотемом. Каждую птицу обучали три года, поэтому стоили они баснословных денег. Только знать могла позволить себе личного флюмайса, остальные пользовались услугами почтовой сети Челангов. Услуги стоили недешево, но работала сеть прекрасно. Единственная безупречная служба в Мааданде.

Пока Ки-Клат мечтал, Ки-Ван пробовал завязать разговор с Ги-Млой, но его неуклюжие попытки лишь забавляли ее. Они пересекли по мосту реку Аракас, миновали западные ворота и очутились за городом. Перед ними лежала дорога в Синну — родной город Ки-Клата и Ги-Млы. Через несколько дней они поедут домой, дядя приглашал их только на месяц. По левую сторону тракта стоял Большой лес, а по правую вздымались в небо Пырларловы горы. По легендам, в глубине этих гор находится пещера самого Подземного пырларла. Тех, кто попадал в его владения, никто больше не видел. Проявляя заботу о народе, Ар-Раары никого и близко не подпускали к горам. Их патрульные отряды тщательно охраняли все ущелья и тропинки.

Воздух здесь был совсем другой, нежели в городе с его запахами жилья, еды, скотных дворов и выгребных ям. Прозрачный и свежий, чуть согретый первыми лучами, он опьянял и звал за приключениями. Гигантские стрекозы, расплодившиеся в огромном количестве после исчезновения птиц, носились вдоль обочин в поисках добычи, радуясь последним солнечным денькам перед долгой зимней спячкой. Их радужные крылья вспыхивали в рассветных лучах, как разноцветные искры.

Компания свернула на узкую дорогу к лесу. Ки-Клат пустил коня вскачь, крикнул:

— Ну, кто первый до опушки?

Ги-Мла и Ки-Ван не заставили ждать, и вот уже все трое с криками и хохотом неслись во весь опор к стене вековых деревьев. Ги-Мла с детства обожала верховую езду и была искусной наездницей, поэтому быстро оставила парней позади. Словно слившись с лошадью воедино, они почти летели над дорогой, едва задевая покрытую росой траву.

— Ги-Мла, подожди! — крикнул Ки-Клат, но она уже исчезла за деревьями.

В полном восторге, что опередила ребят, Ги-Мла скакала все дальше. Она лишь на миг обернулась. Из-за поворота мелькнула черная тень. Лошадь Ги-Млы всхрапнула и отпрыгнула в сторону. Девушка резко повернула голову, но, не успев ничего понять, уже летела на землю. Ударившись головой о корень, она потеряла сознание.

Бикир остановил Малыша и озадаченно посмотрел на лежащую девчонку-Кигила.

Откуда она взялась в лесу в такую рань? Почему летела как ненормальная? Он увидел еще двоих всадников. Может, они преследовали ее? Хотя вряд ли, они тоже Кигилы. Жизнь Кигила в глазах Бикира была едва ли ценнее жизни мосорожка, поэтому он не счел нужным спешиться, чтобы помочь. Сейчас подъедут эти двое, сами разберутся. «Хотя погодите, она вроде не очень похожа на Кигилку», — подумал Бикир, взглянув на девушку еще раз. Никаких трехцветных вихров, роскошные светлые косы. Похоже, его обманула одежда и лошадь. На таких разношерстных клячах ездили только Кигилы.

— Что ты с ней сделал?! — закричал Ки-Клат, на ходу спрыгивая с лошади.

Бикир задумался, стоит ли отвечать. Его положение позволяло не вступать в разговоры с Кигилами, он мог уехать безо всяких объяснений. Но почему-то стало интересно, жива ли девчонка, и он ответил, хотя не сумел скрыть презрения:

— Я ее и пальцем не тронул. Она неслась как сумасшедшая, чуть не наскочила на меня и вылетела из седла, — Бикир еще раз посмотрел на Ги-Млу, — Ее ларл… Он ускакал… Туда… — он махнул рукой в сторону кустов.

Бикир замолчал. Неожиданно для себя, он испытывал дурацкое чувство неловкости. До сих пор его общение с Кигилами ограничивалось распоряжениями для прислуги и криками «Поберегись!». В его спальне, правда, побывало множество Кигилок, но какие там разговоры…

— Ги-Мла, сестренка, очнись, — Ки-Клат похлопал ее по щеке. Никакого ответа.

В чаще громко захрустели ветки.

— Ваш ларл, — напомнил Бикир.

Ки-Клат раздраженно взглянул на него. Меньше всего его сейчас волновала судьба кобылы. Желая покончить с глупой заминкой, Бикир натянул поводья и пустил Малыша галопом в заросли.

— Ларлы, маларлы, — он что, не знает слова «лошадь»? — Ки-Ван попытался разрядить обстановку, но Ки-Клат так посмотрел на него, что сын управляющего решил больше не раскрывать рта.

Пока Ки-Клат беспомощно сидел над сестрой, Бикир в лесу встретил не только лошадь. После нескольких минут яростного храпения, рычания и визга наступила тишина, и через некоторое время Ар-Раар выехал на поляну, таща на аркане лошадь Ги-Млы. Бедняга упиралась изо всех сил: пырларл наводил на нее ужас. Ки-Ван со всех ног бросился к кобыле, наконец-то он мог сделать что-то полезное. Всадник подъехал поближе.

— Еще не очнулась?

Ки-Клат сокрушенно покачал головой. Бикир спешился, бросил поводья, а вышколенный Малыш замер на месте. Подошел к девушке, проверил пульс, ощупал голову и сказал:

— Просто вырубилась. Скоро придет в себя. У меня так было тысячу раз.

Он постелил под деревом свой плащ, и Ки-Клат перенес на него сестру. «Слишком красива для Кигилки», — отметил Бикир: «Хотя, может, какой-нибудь Челанг прятался у ее мамки на заднем дворе». Он ухмыльнулся своим мыслям и сел на траву рядом с Ки-Клатом.

— Бикир, сын Пихомора из клана Ар-Рааров, — представился Бикир, чтобы не молчать.

— Ки-Клат, сын Ки-Лоёла из клана Кигилов, а это моя сестра Ги-Мла, — ответил молодой человек.

— А какого… в смысле, как вы здесь оказались?

— Мы ехали на охоту, собирались ловить мосорожков.

— А девчонку-то вы зачем с собой потащили? Как приманку, что ли?

— Она с детства любит ездить верхом, уговорила взять ее…

— Что-то вы не похожи на брата и сестру, — Бикир понимал, это не его дело, но не мог удержаться.

Как Ки-Клата раздражал этот надменный Ар-Раар! Вот бы посоветовать ему убраться подальше, но ни один Кигил не мог тягаться с Ар-Рааром. Он просто прихлопнет его, как муху.

— Не знаю. Родители сами удивляются, — коротко ответил он.

«Особенно отец, наверное,» — хотел сказать Бикир, но тут раздался крик Ки-Вана:

— Эй, отойди от него!

Заскучавший от недостатка внимания Мурец устал ходить туда-сюда и решил поближе познакомиться с Малышом. Тот был весьма рад и с энтузиазмом пытался раздавить его копытом, а глупый синакотик прыгал из стороны в сторону, принимая это за игру.

— Малыш, стоять! — громогласно крикнул Бикир, и пырларл тотчас встал как вкопанный.

От крика Ги-Мла открыла глаза. Увидев рядом с собой здоровенного Ар-Раара, она испуганно дернулась в сторону брата.

— Не бойся, сестренка, я здесь, — поспешил он ее успокоить, — как ты?

— Голова кружится…

Держась за руку брата, Ги-Мла с испуганным любопытством посматривала на незнакомца.

— Это Бикир, сын Пихомора из клана Ар-Рааров, — представил его Ки-Клат.

— Пихомора? Митверхала?

— Он самый, — улыбнулся Бикир. А у девчонки с мозгами явно получше, чем у ее братца.

— О-о-о, — выдохнула Ги-Мла. Она вспомнила, как Бикир управлял упряжкой пырларлов на похоронах Шираиши. Не придумав ничего лучше, сказала, — наш дядя тоже митверхал.

— Ки-Киял — ваш дядя? Да, теперь припоминаю, видел вас возле него.

Бикир малость устыдился мыслей о происхождении Ги-Млы. Хотя, когда увидел ее голубые глаза, снова подумал о Челангах. И все же принадлежность этих двоих к дому митверхала внушала что-то похожее на уважение.

— Мне пора. Служба, — Бикир поднялся с места. Кигилы, конечно, не ахти какая компания, но все-таки благодаря им он забыл о ночном разговоре с отцом. Немного подумав, он добавил, — я, конечно, мог бы отвезти девушку домой, она вряд ли сможет сидеть в седле сама.

— Нет-нет, она доедет со мной, — Ки-Клат поспешно взял Ги-Млу за руку. Она застенчиво улыбнулась, и Бикир подумал, не будь здесь брата, она бы не отказалась проехаться.

— Как знаете, — Бикир ловким движением запрыгнул в седло, — рад, что у вас все хорошо. Удачи.

— Нет, посмотрите на него, а? Возомнил тут о себе, — раздраженно бросил Ки-Клат, когда Бикир скрылся из виду.

— Но он спас Липку, — вступилась Ги-Мла, — и потом, он просто предложил подвезти меня…

— «Просто предложил»! Да ты видела, как он на тебя пялился? — Ки-Клат от злости так стиснул руку сестры, что она вскрикнула, — да у него на лбу написано «похотливая скотина»! У него на уме только одно, поняла?

Ги-Мла покраснела. Бикир разительно отличался от всех ее знакомых парней. Такая необычная внешность, голос, манера держаться… А как его слушалось огромное чудовище — Малыш! Интересно, почему его так назвали? Но брат прав, от Ар-Рааров добра не жди, тем более о подвигах близнецов знал весь город.

Несолоно хлебавши компания двинулась в обратный путь. Ки-Клат посадил сестру к себе в седло, а на ее лошади гордо ехал один Мурец. Всю дорогу Ги-Мла, вцепившись в брата, боролась с подступавшей дурнотой, но, когда они въехали во двор, и она увидела на крыльце дядю, поджидавшего их с самым сердитым видом, то потеряла сознание.

***

Непонятностей было столько, что, если раздать по одной всем жителям Маада, обделенных бы не осталось. Убийство матери клана Шикиэртов сотрясло страну, точно землетрясение. Кому мог помешать главный «оплот милосердия» в Мааданде — госпожа Шир? Кто так цинично и жестоко избавился от нее, задушив в собственных покоях и исчез, не оставив никаких следов, кроме открытого окна? Шэдэшен, полный невеселых раздумий, шагал по просторным коридорам Белого дворца Челангов. Он пришел за братом. Мелкого отправили в гости, до него ли в полном скорби дворце?

Основатель клана Челанг был большим ценителем света и чистоты. В память о нем потомки построили два утопающих в цветах беломраморных дворца — здесь и в своем родном Пииде. Тут и там неторопливо прогуливались флюмайсы. Здесь их можно было рассмотреть без помех, по улицам же они проносились быстрее ветра. Птицы поднимали головы, распускали разноцветные хохолки и с любопытством смотрели на Шэда и его телохранителей. Две боевые когтираньи, Гром и Молния, как тени следовали за хозяином. Значительно крупнее и агрессивнее синакотиков, когтираньи могли в мгновение ока разорвать человека, а десяток легко расправлялся с пырларлом. Легендарная черная вода изменила горных кошек, которых когда-то привел к колодцу Шикиэрт и дала им две пары ушей и раздвоенный у основания хвост. Когтираньи ревностно охраняли хозяина, со своими кошками Шэд чувствовал себя в безопасности.

Сын митверхала с головой погрузился в расследование убийства матери, но все равно надеялся увидеть Тингиту, третью дочь Челангов, в которую был влюблен. Впрочем, несмотря на то что юная и прекрасная, как весна, Тинги всегда приветливо улыбалась при встрече, держалась она прохладно. Шэд полагал, это возраст, ведь ей исполнилось всего пятнадцать. Пусть подрастет, а там уж он придумает, как заполучить ее сердце.

Шунске гостил у Челангов уже неделю и с удовольствием остался бы еще. Все дочери Митверхала были в восторге от мальчика, особенно младшие, а трехлетняя Вэли ежедневно говорила ему, что она на нем «поженится», отчего у Шунске краснели уши. Разомлевший от такого внимания со стороны прекрасного пола, мальчик и думать забыл о своем горе. Девчонки наперебой предлагали ему разные игры, каждая хотела, чтобы он играл именно с ней. Вот и сейчас юный Шикиэрт сидел на пушистом ковре, а сестры занимались «перетягиванием Шунске», как он называл это про себя.

— А ты хочешь своего флюмайса? — спросила его десятилетняя Дена, подсаживаясь к нему с вазочкой засахаренных орешков.

— Конечно, кто же не хочет своего флюмайса? — Шунске улыбнулся и взял один орешек.

— Если пообещаешь играть только со мной, я тебе подарю флюмайса. Честное слово!

Мальчик не успел даже рта раскрыть, как подбежала шестилетняя Айги.

— А если со мной, я тебе три подарю!

— У тебя нет трех флюмайсов! Врушка! — Дена вскочила и бросила в нее орешком.

Шунске забавлял спор голубоглазых блондинок, уверенность в собственной неотразимости росла с каждой минутой.

— А я у папы спрошу, и он мне даст! — парировала Айги, подобрала с ковра орешек и сунула в рот.

— Ничего он тебе не даст, ты вчера няню супом облила!

Маленькая Вэли не захотела оставаться в стороне, и дернула Шунске за рукав.

— Не слушай их, я тебе подарю тысьмильон флюмайсов и поженюсь на тебе!

— Вэлензета! Не говори глупостей! — строго прикрикнула на сестренку Дена.

Шунске решил положить конец их перепалке. Он усадил Вэли к себе на колени и сказал:

— Договорились. Только когда подрастешь!

В голубых глазах девочки засверкали довольные огоньки, она обняла Шунске и победоносно показала язык разочарованным старшим сестрам.

Триумф Вэли был слегка омрачен появлением Шэда, который тоже огорчился, не застав Тинги — старшие сестры были на занятиях. Несмотря на протесты девочек, Шэд забрал брата домой, пообещав, что он скоро приедет еще. Шунске ждали уроки, прерванные из-за убийства Шираиши.

По дороге домой Шунске дернул брата за рукав и хитро прищурился:

— А я вчера слышал, как Тинги и Минги разговаривали. О тебе.

Шэд вздохнул с деланным равнодушием.

–И что?

Шунске помолчал для драматизма.

— Тинги сказала, ты больно правильный и манерный, а ей такие паиньки не нравятся. И вообще, она предпочитает блондинов. Или, в крайнем, Ар-Рааров. Они мощные, их все боятся, а ты только книжки свои читаешь… Нет, я бы сказал, как ты на прошлой неделе свалил того громилу с качающегося бревна, я бы правда сказал, только я под столом прятался.

Наградой за ценные сведения была затрещина. Шунске обиженно фыркнул, приглаживая густую каштановую шевелюру.

— Ах ты, проныра! Вечно слышишь, что не надо! Вот погоди, отучу тебя подслушивать!

***

Бикир сидел на ступеньках крыльца одного из выходов дворца Ар-Рааров, ведущего в сад. Вечернее солнце мягко пригревало, и он, прищуриваясь от удовольствия, отхлебывал из большой позолоченной кружки молодое вино. Денек выдался сумасшедший, но теперь Бикир блаженствовал, расслабившись. Любимый жилет из кожи пырларла, надетый на голое тело, был распахнут, сапоги валялись перед крыльцом. Разглядывая пышную зелень деревьев, молодой Ар-Раар вспомнил недавнюю поездку в Большой лес. Перед глазами возник отчетливый образ Ги-Млы. Красивая, среди кигилок это редкость. Заехать, что ли, под каким-нибудь предлогом в дом Ки-Кияла, и рассмотреть ее повнимательнее? Глядишь, и братца рядом не окажется… Он закрыл глаза и сделал большой глоток.

И чуть не подавился от хорошего шлепка по спине! Пролив на себя добрых полкружки, Бикир в бешенстве обернулся и увидел идиотскую ухмылку близнеца.

— Какого!? — рявкнул Бикир, подняв кулак.

— Не удержался. Ты так миленько сидел, аж смотреть противно, — насмешливо ответил Бакар и присел рядом с ним, — ну что, долго сегодня жеребятки отрицали, что они — куски собачьего дерьма?

Жеребятами назывались воспитанники учебного корпуса. Наставник проверял их на прочность, награждая самыми нелестными прозвищами. Если юные воины возражали, приходилось выполнять тяжелые упражнения снова и снова, если соглашались, наказание было еще более суровым. Тем не менее Бикир не был самым жестоким командующим, и подопечные его почти любили. Его тычки под горячую руку казались лаской после муштры, например, со старшим дознавателем Равтаром, когда считалось удачей вернуться в казарму на своих ногах и без синяков с кровоподтеками.

Бикир поставил кружку на ступеньки, утерся ладонью и стряхнул капли.

— Двадцать пять кругов.

— Стойкие мальцы, — одобрил Бакар, — а ты просто изверг, Бикир жестокосердный. Я бы…

— Чего пришел-то? — прервал близнец его измышления, — волнуют жеребятки, сам займись.

— Только этого не хватало, — отмахнулся преемник. — Есть новости. Пока ты их дрессировал, я имел чудесную беседу с отцом. Я женюсь.

Не облейся Бикир вином заранее, сейчас бы точно окатил себя.

— Как?.. На ком?.. Когда?..

Бакар хохотнул, довольный эффектом.

— На Мингилите, старшей дочери Ченгала.

— Ох ты! — новость, конечно, была неожиданная, — не думал, что у вас так далеко зашло.

— Да ничего у нас не зашло! Может и не зашло бы… Отец решил, негоже преемнику в двадцать пять оставаться холостяком, и пора увеличить поголовье Ар-Рааров.

— И ты так сразу и согласился? — Бикир подозрительно нахмурился.

— Ну да, а что? — Бакар пожал плечами, — она красивая. Не все ли равно, какую грядку засеивать?

Бикир в притворном отчаянии заломил руки.

— А я? Что прикажешь мне теперь делать? Помирать со скуки? Одному?

Близнецы видели в девушках лишь источник удовольствия и потомства. Особенно же братьям нравилось приглашать в покои одну красотку на двоих, перспектива развлекаться в одиночестве совсем не радовала. Как не огорчиться, когда все веселье может остаться в прошлом?

— Ха! Тоже мне, помеха! Жена — не приговор! — воскликнул Бакар, — жен может быть много, а брат один, так что не переживай, меня на всех хватит!

— И когда свадьба?

— Через месяц. У Хенгалии опять пузо растет, надо успеть до детеныша. И когда уже Ченгал смирится, что способен плодить только девок?

Бикир презрительно хмыкнул. Вдруг в его глазах появилось лукавое выражение.

— А что, может я загляну к вам после свадебного торжества? — он посмотрел на брата и облизнулся.

— Э-э-э! Про жену разговора не было! Без нее найдется, с кем развлечься!

Бикир расхохотался.

— Ой, да ладно жадничать-то! Все равно детишки будут похожи на тебя!

Бакар в притворной ярости кинулся на брата с кулаками. Сцепившись, они скатились по ступенькам на посыпанную гравием дорожку. Кружка, задетая чьей-то ногой, со звоном запрыгала вслед за ними, расплескивая вино.

— Ах ты старый развратник! Я тебе покажу, как заглядываться на чужих жен!

— Ну ладно, ладно! — поборовшись для вида, Бикир в этот раз позволил уложить себя на лопатки, — Минги — твоя! Пусть спокойно рожает тебе маленьких Ар-Раарчиков! Но слушай, это надо отметить!

— Не возражаю! — Бакар брякнулся рядом с ним на дорожку.

— Так что, пошлем за Мэй-Ланги?

— Да, да! Мэй — девчонка не промах. Во всем Мааданде нет такой изобретательной шлюшки!

— Тем более, тебе надо тренироваться в обращении с Челангами, а то неровен час опрофанишься перед новобрачной, — наставительным тоном произнес готовый расхохотаться Бикир.

— Иди уже, отправь экипаж, заботливый ты мой. А я распоряжусь, чтобы накрыли в моей спальне.

— Винишка там побольше! — сказал Бикир, натягивая сапог.

Бакар посмотрел на него, как на слабоумного.

— Уж об этом-то, братишка, мог бы и не говорить!

Бикир натянул второй сапог, и, насвистывая, отправился на конюшню. Предвкушение оргии начисто выбило из его головы всякие воспоминания о Ги-Мле.

Глава 3

Прошла неделя прежде, чем Ги-Мла встала с постели после падения. И если ее никто ни в чем не упрекнул, то Ки-Клат получил от дяди за все: за то, что без разрешения поехал в Большой лес, взял с собой Ги-Млу, не уберег от опасности. Осмотрев лошадь, Ки-Киял сразу догадался о нападении когтираньи, и приходил в ужас от мысли, что племянница могла погибнуть.

— Да ты представляешь, что может случиться в Большом лесу, Ки-Клат? — кипятился митверхал, — я уже потерял сына и мог потерять племянников. Кто бы тогда стал преемником?

Ки-Клат виновато молчал. Гибель его двоюродного брата Ки-Манта, единственного сына Ки-Кияла, во время игр два года назад стала настоящей трагедией для всего клана. Вот кто был достойным преемником, с твердой рукой, светлой головой и большим сердцем. Ки-Клат знал, что никогда не будет таким, как кузен, и все время мучился от постоянных сравнений не в свою пользу. Указывая племяннику на ошибки, Ки-Киял каждый раз говорил, как поступил бы Ки-Мант, желая дать ему хороший пример, но этим лишь заставлял юношу полнее ощутить собственное ничтожество.

— В Большом лесу полно опасного зверья! Да еще постоянно шатаются Ар-Раары! — не мог успокоиться Ки-Киял, — а если бы вы напоролись на них? Даже на одного? Он мог перебить вас просто из-за того, что его в зад укусила мошка! Ки-Мант всегда думал головой, в отличие от тебя.

Переминаясь с ноги на ногу и теребя пуговицу на рубашке, Ки-Клат подумал, что на Ар-Раара они как раз и напоролись, но, видать, мошка его в зад не укусила. Он не хотел даже представлять, что будет, если дядя об этом узнает, ведь именно Ар-Рааров он винил в смерти сына, хотя прямых доказательств не было.

— Какими глазами я смотрел бы на брата и невестку, которые доверили мне своих детей? — тон митверхала немного поутих, — ты должен беречь себя, Ки-Клат, ради всего клана. Пора становиться серьезнее и думать не только о развлечениях. Скоро ты будешь отвечать за всех Кигилов.

Он не справится, не справится! Но даже если встанет на колени и будет умолять дядю найти другого преемника, ничего не изменится: он единственный наследник правящего дома. Ки-Клата приводила в ужас мысль, что Кигилы будут кланяться ему и называть «господин митверхал», а за спиной посмеиваться над своим никчемным правителем. Уж лучше было погибнуть вместо кузена. Ки-Клат так сильно дернул за пуговицу, что она оторвалась, и юноша поспешно сунул руку в карман, надеясь, что дядя ничего не заметил.

Ки-Киял подавил вздох — похоже, он совсем запугал мальчишку. Брат Ки-Лоёл воспитал сына конюхом, а не правителем. Но другого преемника взять негде. Митверхал помолчал немного.

— Через два дня вы возвращаетесь домой продолжать обучение. Я напишу вашему отцу.

— Хорошо, дядя, — Ки-Клат был рад, что разговор наконец-то заканчивался.

Митверхал махнул рукой: свободен. Ки-Клат вздохнул с облегчением. Мысль о Синне теперь уже радовала, хотя поначалу ему нравилось в столице. Там его не будут навязчиво опекать и унижать под видом наставлений. Ки-Клат направился в комнату сестры — сообщить о скором отъезде.

***

Мэй-Ланги проснулась рано утром между спящими близнецами на широкой кровати Бакара. Глаза открывать не хотелось, но задерживаться тут нельзя. Она села, оглядываясь вокруг сонным взглядом. Убранство у Ар-Рааров было роскошным, но простым и грубоватым, эти тяжелые портьеры и массивная мебель не выдерживали никакого сравнения с кружевными занавесочками и вышитым кисейным бельем в ее доме. Пытаясь собраться с мыслями, девушка рассматривала двух прекрасных мужчин. Жаль, она для них только живая игрушка, хотя на что рассчитывать девушке ее круга? Повезло уже в том, что близнецы не издевались над ней, да к тому же щедро платили за удовольствие. Лучшая куртизанка Мааданда пригладила растрепанные белокурые пряди, ловко и бесшумно выскользнула из постели. Нельзя, чтобы о ее визите узнал Пихомор. Митверхал многократно превосходил жестокостью сыновей и испытывал садистское удовольствие, наблюдая, как его пырларл затаптывает неугодных. А от рассказов о том, как Пихомор поступает с женщинами, особо чувствительные падали в обморок. Он не пощадил даже законную жену… И однажды уже сказал Мэй-Ланги, что ее ждет, попадись она ему в стенах дворца еще раз.

Сегодня ей повезло. Она разминулась с митверхалом буквально на пару минут. Пихомор шел из спальни Бикира, где не обнаружил сына, догадываясь, какую картину застанет в покоях второго. Он считал, отпрыски нарочно подрывают его авторитет и сводят на нет все усилия. Близнецы сильно походили на мать, уже одно это приводило митверхала в бешенство. Он решил, что обломает их любой ценой. Лучше один нормальный, чем два тюфяка.

Все как он ожидал: следы попойки и мирно спящие на кровати близнецы. О братьях ходило множество всяких слухов, и открывшаяся картина могла бы хорошенько подогреть один из них, поэтому митверхал поспешно закрыл за собой дверь. В ярости сжав кулаки, он заорал:

— Подъем, остолопы!!!

Братья резко и синхронно сели на кровати, непонимающе уставившись на отца. Мэй-Ланги в комнате не было.

— В чем дело, отец? — сонно осведомился Бикир. Голова гудела. Поспать удалось от силы часа три.

— Сами знаете, в чем! Я запретил подобное времяпровождение!

— Отец, мы просто выпили немного… — сказал Бакар, протирая глаза.

— И легли спать голыми в одну кровать?! — загремел Пихомор.

Близнецы изумленно посмотрели друг на друга и, расхохотавшись, упали на подушки.

— Мы ж под одеялом, отец, откуда ты знаешь? — давясь смехом, спросил Бикир.

— Сомневаюсь, что окажусь не прав, если сдерну его с вас, — сквозь зубы прорычал Пихомор.

Бакар посмотрел на брата и подмигнул — пусть старый разоряется. Бикир чуть заметно кивнул, думая при этом, как вовремя исчезла Мэй-Ланги. К ее аппетитным округлостям прилагалась еще и неплохая соображалка, что братья высоко ценили.

— Шлюшке повезло, что я ее не застал. Иначе мой Хряпс превратил бы ее в фарш на ваших глазах.

— Но ее здесь не… — начал Бикир. Его передернуло от воспоминаний, как отец заставлял их смотреть на казнь изменников, то есть всех, кто чем-то вызвал его недовольство.

— Хочешь сказать, вы провели ночь вдвоем?! — с нажимом процедил митверхал.

— Ладно, была… — быстро ответил Бикир. Намек отца был неприятен.

— А! Избавлюсь от одной, найдете другую.

Братья облегченно вздохнули. Очень не хотелось потерять Мэй.

— Придется действовать иначе, — продолжил Пихомор, — Я найду стоящее дело, раз вам нечем заняться, кроме шлюх и выпивки.

Близнецы нахмурились. Последний раз отец пригрозил отправить Бикира на Древнее море, командовать охраной каторжников, и теперь, похоже, собирается воплотить замысел.

— Бикир отправляется командовать патрулями на заставу. Вчера найрары напали на один из пригородных хуторов, забрали молодых женщин, убили девятнадцать жителей. Четверо патрульных найдены мертвыми. Двое пырларлов убиты, еще двое — неизвестно где. Нужно навести там порядок, а лучше — взять отряд, найти берлогу недомерков и перебить их. До обеда у тебя время на сборы, и не забудь попрощаться с сестрой.

Бикир стиснул зубы. Поездка в горы — так себе приключение, но по крайней мере это поближе Древнего моря, до ущелья Пырларлов всего день пути.

— Отец, а моя свадьба? Ты забыл? Его что, не будет на церемонии? Как так? — вспылил Бакар.

— Приедет на пару дней, не переживай. И еще, Бикир, ты знаешь, в патрулях служат лучшие воины. Из них нужно будет отобрать пятьдесят человек для следующей экспедиции. А ты возглавишь ее будущей весной.

Зрачки Бикира расширились. Он медленно поднял взгляд на отца. Бакар побледнел. Отправить Бикира в экспедицию фактически значило просто убить его. Ни одна из экспедиций вглубь Пырларловых гор еще не возвращалась.

— Отец, ты в своем уме?! — закричал Бакар, — как ты можешь?!

— Я не обсуждаю приказы с подчиненными, — отрезал митверхал. Потом взглянул на Бикира, — или ты отказываешься?

— Нет, главнокомандующий, — ответил Бикир, с ненавистью глядя на отца.

— Вот и отлично, исполняй, — Пихомор пошел к двери, но на пороге обернулся, — кстати, Бакар, сегодня вечером у Челангов прием в честь вашей помолвки с Мингилитой. Будь готов.

Дверь захлопнулась. Бикир и Бакар ошарашенно уставились друг на друга.

— Вот дерьмо! — наконец выругался Бакар, вскочив с кровати, — неужели этот старый дурак может так просто взять и пожертвовать лучшим воином в Мааданде?

— Штаны надень, — мрачно заметил Бикир, — лучших воинов в Мааданде двое, он решил, это слишком много.

— Да чтоб его Подземный забрал! Что на него нашло? — размахивая руками, Бакар ходил туда-сюда по комнате, — это просто… Я не знаю! У меня в голове не укладывается!

Бикир за все это время не сдвинулся с места. Он не привык обнажать эмоции, подобно Бакару, но внутри разыгралась настоящая буря. Мир перевернулся, вместо целой жизни остался крошечный кусочек, всего полгода с небольшим, который он проведет, таскаясь по горам в поисках злобных недомерков-найраров. Когда-то найрары входили в клан Ар-Рааров, потом взбунтовались. Те, кто выжил, укрылись в глубине Пырларловых гор, откуда совершали набеги на окрестные селения. Они никогда не упускали случая захватить пырларла, жестокими издевательствами ломая животных и заставляя подчиниться. Пырларлы-рабы жили недолго, слушались из-под палки, но все же были опасны. Убить найрара было делом чести для каждого Ар-Раара, и Бикир без возражений отправился бы в патрули, но экспедиция… Более глупо закончить жизнь можно только самоубийством. Пихомор свято верил легенде и был одержим поиском магического колодца Тарра. Каждый год он снаряжал экспедиции вглубь Пырларловых гор. Все бесследно пропали, более полутора тысяч воинов… Советники и сыновья не раз пытались доказать ему бессмысленность и абсурдность этой затеи. Он никого не слушал, утверждая: когда колодец будет найден, жертвы окупятся сторицей, ведь Ар-Раары станут могущественнее Пахтыхтамаев. И вот теперь хотел отправить на поиски собственного сына.

Из задумчивости Бикира вывел брат, резко севший напротив него на кровать. Штаны он держал в руках, не удосужившись надеть — был слишком взволнован. Он толкнул брата кулаком в плечо.

— Бикир! Что молчишь, как истукан? Мы не должны этого так оставлять!

— А что мы можем? Если я откажусь, меня казнят, как изменника.

Бакару представился тошнотворный хруст костей и кровавое месиво. Он сглотнул.

— Я этого не допущу!

— Ничего не забыл? Ты преемник, а не митверхал!

— Да что ж такое! — Бакар опять вскочил и прошелся несколько раз по комнате, — ладно, у нас есть еще время, пока ты будешь возиться с патрулями. Может, мне удастся переубедить отца…

— Сомневаюсь. Я, походу, ему здорово надоел. Нужно идти. Отец дал мало времени, — Бикир встал с кровати и начал одеваться.

Бакар опустил голову. Помолчав некоторое время, он произнес:

–Я что-нибудь придумаю, брат. А ты пока передай от меня привет найрарам.

Бикир слегка улыбнулся и кивнул. Он положил руку на плечо брата, постоял пару секунд и быстро вышел. Сердце Бакара готово было разорваться. Он не мог допустить и мысли о том, что потеряет брата навсегда, отец всегда пенял ему на чрезмерную привязанность. В голове проносилась куча мыслей, но зацепиться было не за что. Меряя шагами комнату, Бакар поднял пустой кувшин, повертел в руках и от души запустил об стену.

Через три часа Бикир в доспехах из кожи пырларла, вооруженный до зубов, с коротким мечом и кинжалом на поясе, с ножом на груди, с боевым топором в одной руке и арбалетом в другой подошел к воротам конюшни. Отряд новобранцев ожидал командующего в полной готовности. Начищенное оружие и тщательно подогнанные доспехи блестели на солнце, лица сияли гордостью. Их отобрали для службы в патрулях, самой опасной и престижной. Да еще поведет их сам непобедимый Бикир, который, впрочем, нисколько не разделял их энтузиазма.

Возле стойла Бикира поджидали Бакар и их младшая сестра Вира. Избалованный двенадцатилетний подросток, привыкший к исполнению всех капризов, Вира все же очень любила братьев, а они души не чаяли в ней. Со слезами девочка кинулась на шею брата.

— Бикир!

— Привет, красавица! Что за слезы?

— Не уезжай, Бикир! Я не хочу, чтоб ты уезжал!

— Не могу, солнышко! Отец дал мне важное задание, — Бикир вытер слезы с лица сестры, как привык делать с самого ее рождения, — но я скоро вернусь, обещаю.

— Но Бакар сказал, что ты надолго!

— Он не даст тебе заскучать, не переживай. А если будет плохо с тобой обращаться, только скажи, и я его отделаю хорошенько, когда вернусь! Идет?

— Идет… — всхлипнула Вира, теребя свою черную косу.

— Прокатить тебя на Малыше?

— Конечно! — настроение девочки быстро изменилось, что было ей весьма свойственно.

— Тогда иди жди за воротами, сейчас я его выведу.

Бикир открыл стойло Малыша. Вот уж кто вовсю радовался поездке. В соседнем стойле Кипиш — пырларл Бакара — с надеждой смотрел на хозяина и нетерпеливо похрюкивал.

— Дома, Кипиш! — крикнул Бакар. Пырларл сник и принялся ходить туда-сюда, опустив голову.

Бикир обмахивал Малыша щеткой, избегая смотреть на брата. Молчание затянулось.

— Отец не пришел попрощаться, — наконец сказал Бикир.

— Я тоже его не видел с утра. Никто не знает, где его носит.

— Не очень-то и хотелось, собственно говоря. Спасибо, что привел Виру.

— Да уж, я и сам как подумаю о нем, все кишки в узел. Найдется, небось, перед пирушкой у Челангов. Зря я повелся на эту куклу. Может, было бы по-другому…

— Это здесь ни при чем, Бакар.

Бакар взял брата за плечо и развернул к себе.

— Слушай, Бикир, не думай ты пока про эту экспедицию, у нас еще уйма времени, и я не буду здесь сидеть просто так.

— Надеюсь на тебя, — улыбнулся Бикир.

Бакар сжал его в объятиях.

— Аккуратнее там. Один я с Мэй не справлюсь!

— И не надейся! — рассмеялся Бикир, — найрарам я не по зубам! Еще устроим мальчишник!

***

Бакара уже мутило от приема у Челангов. Раздражала толпа и каждый, кто почитал долгом поздравить его и Мингилиту и рассказать, как им обоим повезло. Он едва знал эту красавицу блондинку в легком сиреневом платье. Сначала Бакар изучал ее с интересом, но теперь и она казалась скучной. Грызущее чувство тревоги не отпускало, хотя он и успокаивал себя тем, что брат сейчас в относительной безопасности. Вероятно, они проехали уже полдороги и, скорее всего, не будут останавливаться на ночлег.

Пихомор сиял, как начищенный сапог, необычайно довольный, что разлучил сыновей. Он мило болтал с четой Челангов, отвешивая комплименты Хенгалии, одетой в роскошные одежды, скрывающие ее положение. Бакар старался не смотреть в сторону отца, от этого зрелища невольно сжимались кулаки. Шикиэрты и Кигилы были также приглашены, равно как и Пахтыхтамаи. Но светлый верхал сослался на занятость, а митверхал Шикиэртов прислал вместо себя сына Шэдэшена. Шэд коротко поздравил жениха и невесту, а потом весь вечер не отходил от Тингиты. Племянники митверхала Кигилов держались в стороне. Они мало кого знали, а из всего, чем занимаются на приемах, Ги-Мла умела только танцевать, а Ки-Клат — вежливо кланяться. Ги-Мла была разочарована, не увидев Бикира, но спрашивать ей не полагалось, да она бы и ни за что не решилась произнести его имя вслух. Временами она разглядывала Бакара, поражаясь их абсолютному сходству. Если бы она не знала, что у молодого Ар-Раара есть брат-близнец, то решила бы, что просто Бикир постригся.

Бакар с трудом подавлял зевоту. Он почти не спал ночью, день выдался сумасшедший, да еще в зале было жарковато. Бакар в плотной белой рубашке и кожаной безрукавке совсем запарился. Нужно было как-то взбодриться.

— Минги, — обратился он к невесте, — я слышал, у вас прекрасный сад и подумал, неплохо бы на него взглянуть. Что скажешь насчет прогулки?

Минги посмотрела на сестер. Мысль оказаться вдвоем с мужчиной в ночном саду пугала.

— Давай, Минги, не заставляй его ждать, — подтолкнула ее Ангия, младшая сестра.

— Да, Минги, ты же дома, что может случиться? — поддакнула ей Тингита.

— А то он передумает на тебе жениться, — Ангия кокетливо улыбнулась Бакару, который в ответ подарил будущей свояченице одну из самых обворожительных улыбок.

Две младшие сестры переглянулись. О таком женихе можно было только мечтать!

В саду Бакар с наслаждением втянул прохладу, пахнущую листвой и фруктами. В разные стороны разбегались дорожки с разноцветными фонарями, под которыми прогуливались флюмайсы. Их пышные хохолки светились в темноте красным, фиолетовым и синим, Бакар отметил, как они подходят к платью Мингилиты. Они бродили по дорожкам, Бакар рассказывал разные истории, Минги постепенно успокоилась и даже стала принимать участие в беседе. Она обнаружила, что с ним очень интересно, и он совсем не похож на злобного дикаря, какими она представляла Ар-Рааров.

Музыка из дворца уже еле доносилась, когда Бакар увидел под деревьями уединенную беседку и потянул туда нареченную. Сердце Минги тревожно екнуло, но поблизости не было даже флюмайсов. В беседке было почти темно, свет фонарей едва пробивался сквозь увившие ее плети дикого винограда. Не успели они войти, как Бакар привлек девушку к себе и прижал к стене, а его рука заскользила по бедру вверх, поднимая платье.

— Бакар, пусти! — взвизгнула Мингилита, упираясь ему в грудь и пытаясь столкнуть руку с бедра.

— Что с тобой, малышка, мы же почти женаты? — Бакар и не думал ее отпускать. Он обнаружил, что неопытность Минги возбуждает не меньше, чем умелые игры Мэй-Ланги.

— Все равно, Бакар! Убери руки! — Минги отчаянно пыталась вырваться.

— Мингилита, дорогая, — проговорил Бакар ей на ухо так нежно, что ее бросило в дрожь, — меньше чем через месяц ты окажешься наедине со мной в спальне. Ты же не хочешь, чтобы я припомнил тебе сегодняшнее упрямство?

Он провел пальцами по ее щеке. Минги поняла, что она в ловушке. Дрожа, она опустила руки.

— Вот так намного лучше, — прошептал Бакар, стягивая платье с ее плеча, — намного лучше…

Минги закрыла глаза, приготовившись к неизбежному. Бакар провел языком по шее, поцеловал плечо, слегка сжал грудь. Она дрожала в его крепких объятиях, тихо всхлипывая, потом на миг взглянула на него, и Бакар увидел тот же беспомощный страх, который видел в глазах матери перед отцом. Воспоминание обожгло. Женщина не должна так смотреть на мужчину, не стоит начинать с насилия совместную жизнь с матерью будущих детей. К тому же Мэй-Ланги как следует постаралась прошлой ночью. Преемник обнял невесту мягче, слегка коснулся губами губ и произнес:

— Прости, Минги, ты такая красивая, что я потерял голову.

Он взял ее руку и поцеловал. Тонкие пальцы дрожали, он снял безрукавку и набросил ей на плечи. Теплая кожа приятно согревала, но озноб бил Минги не от холода. Бакар обнял ее за талию.

— Идем, дорогая, здесь прохладно. Нас, наверное, уже заждались.

Минги почти прониклась к нему благодарностью.

По дороге домой митверхал спросил сына:

— Что произошло в саду?

— Ничего, — флегматично ответил Бакар.

— А почему девушка удалилась в свои покои?

— Устала.

— А, по-моему, ты позволил себе лишнее.

— Нет, — не меняя интонации, продолжал односложно отвечать Бакар.

–Ну смотри, если я что-то узнаю…

— То что? — вяло поинтересовался Бакар, — отправишь меня вместе с Бикиром? Я согласен.

Он отвернулся от отца, давая понять, что разговор окончен.

Вернувшись во дворец, Пихомор направился прямиком в свои покои. Запер дверь. На ходу расстегивая мундир, подошел к кровати. Привязанная к ней светловолосая девушка извивалась, делая безнадежные попытки освободиться. Из глаз ее при виде митверхала брызнули слезы. Пихомор улыбнулся и потер руки.

— Ну что, продолжим? Прости, милая, что заставил ждать.

Глава 4

Застава располагалась на небольшом плато недалеко от ущелья Пырларлов. Будто бы сама природа создала его, предвидя необходимость. С двух сторон — уходящие в небо отвесные скалы, с двух других — крутые обрывы. Лишь в одном месте вдоль скалы поднималась узкая дорога — единственный путь к заставе. Повозки не могли проехать по ней, подняться можно было лишь верхом или пешком. Лучшего расположения нельзя было и желать. Пара десятков человек при наличии провизии могла оборонять заставу бесконечно долго.

Отряд во главе с Бикиром прибыл ночью, а уже утром у заставы был новый командующий. Его предшественник, господин Ватар, дослужившийся из рядовых, никак не выказал неудовольствия понижением. Он подробно, со знанием дела посвящал нового командующего во все аспекты жизни заставы, касались ли они службы или расположения уборной.

Накануне в одном из ущелий снова произошла стычка с найрарами. Никто из патрульных на этот раз не пострадал, найрары скрылись, оставив четырех убитых, а одного из недомерков удалось захватить живьем. Бикир выслушал подробный доклад о стычке, патрульные действовали абсолютно правильно, командующий порадовался за бывших учеников. Благодаря их быстрой реакции в распоряжении Ар-Рааров был живой найрар. Командующий захотел взглянуть на него немедленно.

Для допроса на заставу в срочном порядке прибыл старший дознаватель и личный помощник митверхала — господин Равтар. Он уже находился рядом с заключенным. Бикир вошел в выбитую прямо в скале допросную и, скривившись от отвращения, взглянул на человека, привязанного к станку. Пленник был намного ниже большинства Ар-Рааров, грязные черные волосы спутались, редкая борода торчала сосульками. Он был слегка истощен, но производил впечатление сильного и жилистого. Левое предплечье было забинтовано, а нижняя губа рассечена, но присыпана целебным порошком. Целитель позаботился, чтобы пленный дождался командующего в добром здравии.

Найрар не выглядел побежденным. Он смотрел на Бикира высокомерно, будто это он захватил его. Рассмотрев командующего, человек расплылся в насмешливой ухмылке:

— О, какая честь принимать вас в моем скромном обиталище, господин главный вояка.

— Где проход? — спросил Бикир без лишней болтовни.

— Какой проход? Их тут тысячи! Не понимаю, что вы имеете в виду, господин выродок митверхала!

Бикир подавил горячее желание немедленно вырвать ему кадык. В чем найрарам не откажешь, так это в бесстрашии и наглости.

— Как вы вышли так близко к городу? — повторил он свой вопрос.

— Ой, не знаю, господин. Мы — бедный, обездоленный народ, скитались по горам в поисках пищи, потом вдруг увидели огоньки города, вот и вышли, — кривлялся найрар.

— Я все равно найду ваших, но в твоих силах помочь им умереть быстро, — проговорил Бикир.

— Ну-ну, — процедил пленник сквозь кривую усмешку, — вам потребуется на это несколько жизней. Клянусь прахом предков, даже ногой не укажу в ту сторону.

Бикир не слишком надеялся на разговорчивость найрара, а теперь окончательно убедился, что тот не пойдет по легкому пути. Он снял со стены шило с наконечником из шипа пырларла и рывком выдернул шип из ручки. Поранившись о боковой выступ шипа, Бикир, глядя найрару в глаза, слизал кровь с пальца и протянул наконечник главному дознавателю, в молчании стоявшему рядом. Когда шип вошел под ноготь мизинца, пленник заскрипел зубами. Чуть наклонившись к нему, Бикир заинтересованно спросил:

— Приятненько?

Найрару удалось сохранить прежний тон, но в глазах зарождался страх.

— Чувствую, что проведу с вами приятный вечер… Или день… Или что там сейчас…

— С удовольствием остался бы поболтать, дружище, да вот дела сами себя не сделают, — проговорил Бикир тоном радушного хозяина с ноткой грусти, — но ты остаешься в прекрасной компании. Наш господин Равтар, славится гостеприимством, и делает все возможное и невозможное, чтобы гости не скучали. Я зайду позже, узнать, как дела и весело ли вам.

Бикир кивнул дознавателю. Ноздри того слегка подрагивали в предвкушении. Этот молодой мужчина, на несколько лет постарше Бикира, достиг невероятного мастерства в ведении допроса. Редко кто в Мааданде не вздрогнул бы, услышав имя Равтара. Пихомор нашел этот самородок на задворках Маада. Подросток увлеченно расчленял истошно орущего мосорожка. Поговаривали, что старший дознаватель — один из ублюдков митверхала, но никто не высказывал предположений открыто, предпочитая шептаться в укромных уголках. Близнецы разделяли эту точку зрения, но никогда не считали Равтара братом или равным себе, хотя с отцом у них было намного меньше общего, чем у этого угрюмого садиста. Тем не менее, его ужасный талант был нужен и востребован, особенно когда дело касалось упертых молчунов вроде найраров. Он умел пытать жертву очень, очень долго, сохраняя при этом ей жизнь. Глядя на него, сын митверхала подумал, что и он в руках Равтара признался бы в чем угодно, и про себя порадовался, что тот на их стороне.

— Э-э-э, господин, подождите, — окликнул его найрар, — прежде чем вы нас оставите… Мне не дает покоя один вопрос! А правда, что вы с братом… Хм-хм… Любите друг друга? Ну, вы поняли?

— Конечно, любим, — что Бикир понял, так это то, что недомерок хочет быстрой смерти.

— О-о-о… А кто кого? Или по очереди?

«Бакар бы точно свернул ему шею», — подумал Бикир, наклонился и негромко сказал:

— Можешь пофантазировать об этом, я попрошу господина Равтара дать тебе немного времени. А потом он побеседует с тобой на более интересные темы.

Бикир оглянулся вокруг. Вдоль стен допросной на полках, крюках и просто на полу располагались многочисленные орудия и инструменты, с помощью которых старший дознаватель общался с заключенными, поддерживая в них интерес к беседе. Взгляд его упал на деревянный шест с закругленным концом. Командующий взял его и показал пленному.

— Видишь эту штуку? Я лично вгоню ее в тебя так, чтобы она вышла прямо изо рта. Больно, но умрешь быстро. Можешь рассчитывать на это, когда дашь ответ на мой первый вопрос.

Равтар окинул Бикира одобрительным взглядом и с кривой усмешкой кивнул. В глазах найрара мелькнул ужас. Он обманулся в ожиданиях, но все же смог выдавить пару слов:

— Буду ждать с нетерпением…

Осень заявила о себе внезапной прохладой, начал моросить дождик. Бикир не надел куртку, но не идти же в другой конец заставы. Он осмотрел тела погибших патрульных и останки пырларлов. Двое убиты дротиками с близкого расстояния, еще двое погибли в рукопашной. Явно засада. Как могли опытные воины допустить подобное? Убить даже одного вооруженного Ар-Раара верхом на пырларле — задача не из простых. А тут четверо… Он не видел места происшествия, но уверяли, что устроить засаду там негде. Бикир с сожалением посмотрел на останки пырларлов. Пырларлы были для Ар-Рааров не просто домашними животными, а верными друзьями и соратниками. Хозяева получали от них все, начиная от преданной службы и заканчивая оружием и обмундированием. Благодаря их тушам, тысячи лет пролежавшим под слоем донных отложений Древнего моря, Ар-Раары имели богатый источник прекрасно сохранившихся шипов и шкур. Найрарам же удавалось заполучить пырларла крайне редко. Вот и у убитых в стычке пырларлов отсутствовали шипы на ногах. Быстро их не добудешь, значит, враги не торопились и не боялись. Сын митверхала надеялся, что разобраться поможет осмотр места нападения и разоренного хутора. Ватар быстро сформировал отряд сопровождения для поездки и прислал к Бикиру молодого патрульного со списком.

— И зачем мне сотник в отряде? — лениво спросил Бикир, пробегая список глазами.

— Сотник Туимар сам вызвался возглавить отряд, он хорошо знает горы, это ради вашей безопасности, господин командующий, — передал молодой воин слова Ватара.

— Хорошего же вы мнения о сыне митверхала, — проворчал Бикир, — мне хватит и рядовых. Имя?

— Нидар, господин командующий, — вытянулся патрульный.

— Вот ты и будешь старшим отряда, Нидар, — Бикир зачеркнул одно имя и написал другое, — а сотнику пусть Ватар найдет применение получше. На заставе и так сплошной разброд.

Вернувшись в комнату, он распорядился принести книгу записи патрульных отрядов, перемещений личного состава и карты расположения постов. Бикир устроился у камина и открыл увесистый том, но быстро понял, что две ночи без сна не дадут разобраться в обилии дат, имен и названий и найти хоть какую-то связь между ними и происшествиями. Пожалуй, лучше будет сегодня отдохнуть как следует, бумажки никуда не убегут.

Поздно вечером он вновь заглянул в допросную. Измученный, весь в крови, пленник не сдавался, хотя от прежней бравады не осталось и следа. Бикир невольно восхитился его мужеством. На этот раз найрар молча взглянул на него, а старший дознаватель только развел руками.

— Продолжайте, — отдал Бикир короткий приказ, и обратился к найрару, — рано утром я уезжаю, меня не будет почти сутки, а поскольку я пообещал лично прекратить твои страдания, то придется долго ждать. Подумай. Лучше б тебе стать поразговорчивее.

— Клянусь… прахом… предков… вы ничего… не добьетесь…, — с трудом выговорил найрар. — Счастливого…пути…господин…

***

Бакар с самого утра не выходил из кабинета, отец постарался загрузить его по самые уши. Он ненавидел изучать донесения и проверять приказы местечковых командующих, на редкость скучное и занудное дело. Хорошо, что не пришлось копаться в счетных книгах, как вчера. Мысль о брате и экспедиции не шла из головы. Он не мог придумать, как уговорить отца отменить решение. Нет, Бикир не поедет искать проклятый колодец! От удара кулака по столу недопитый стакан вина подпрыгнул и едва не опрокинулся на бумаги. Не хватало еще все переписывать, Бакар отодвинул стакан в сторону, глубоко вздохнул и заставил себя сосредоточиться.

В кабинет заглянул его слуга Ки-Сиел и почтительно остановился у двери.

— Да, Ки-Сиел? — не отрываясь от бумаг, сказал Бакар.

— Господин Бакар, к вам посыльный.

— Пригласи.

Вошел Ки-Лен, конюший Мэй-Ланги, бледный и потерянный. Преемник нахмурился.

— Госпожа… хочет вас видеть…

— Что случилось?

— Госпожа… хочет вас видеть, — повторил мальчишка, готовый разрыдаться.

Понятно, у Мэй-Ланги проблемы, но обсуждать их конюшему запрещено.

— Буду через час, — сказал Бакар, больше ничего не уточняя.

Кипиш нечасто видел хозяина, не то что счастливчик-Малыш. Спасало то, что он был намного покладистее собрата, и не возражал, когда за ним ухаживали и выпускали на прогулку. Он с радостью покинул конюшню и мигом домчал Бакара до дома Мэй-Ланги. Взволнованная служанка провела его наверх. На лестнице им встретился целитель, внутри шевельнулось недоброе предчувствие. Мэй-Ланги лежала на кровати бледная, точно восковая кукла. Увидев синяки и ссадины у нее на шее, Бакар приподнял одеяло. Все тело куртизанки было сплошным синяком, с кровоподтеками, ранами, царапинами и укусами. Бакар чуть не задохнулся от жалости и горячей волны бешенства. Огромным усилием взяв себя в руки, он аккуратно присел на край кровати и коснулся руки девушки.

Мэй-Ланги слегка приоткрыла глаза. Этот зверь не тронул ее лицо, оно было по-прежнему прекрасно, несмотря на мертвенную бледность. Бакар знал этот почерк.

— Мэй… — слова застревали в горле, — кто это сделал с тобой? Это он?

Бакар знал ответ, но хотел убедиться. Мэй-Ланги вздохнула, поморщившись от боли.

— Неважно, — с трудом проговорила она, — просто хотелось тебя увидеть.

Бакар сел на пол, чтобы быть ближе, осторожно взял ее руку и стал целовать кончики пальцев.

— Все будет хорошо, я пришлю к тебе нашего целителя.

— Целитель мне ни к чему, — Мэй-Ланги грустно улыбнулась.

— Не говори глупостей, Мэй! Борись, ты ведь сильная!

— Я стараюсь, Бакар, но мне так больно… А целитель сказал, что не может помочь.

— Это пройдет, Мэй. Я знаю, боль проходит. Поправляйся, я буду к тебе приходить.

— Я не поправлюсь, Бакар, а если поправлюсь, то стану такой страшной, что ни один мужчина на меня не посмотрит.

— Ну на этот счет не переживай! Если так, будем встречаться в темноте, вот и все.

Мэй-Ланги засмеялась было, но тут же скривилась от боли. Все же она еще раз слабо улыбнулась и закрыла глаза. Из-под сомкнутых век по щеке пробежала слезинка.

Бакар спустился вниз. Смотреть на страдания девушки было невыносимо, он привык видеть ее совсем другой. Целитель сидел в гостиной и давал прислуге наставления по уходу.

— Что ты можешь сказать о ней? — резко спросил Бакар, — она выживет?

— Ее жизнь вне опасности, господин. Но повреждения обширные и болезненные, выздоровление может затянуться. Поэтому, если хотите, могу рекомендовать другую…

— Молчать! — рявкнул Бакар. Как этот тупой коновал осмелился строить предположения! — Почему ты сказал, что не можешь помочь?

— О, я имел в виду только облегчение боли, — опешил целитель.

Бакар ворвался во дворец, словно разъяренный пырларл. Все, кого он встречал в коридорах, поспешно расступались, опасаясь попасть ему под руку. Задыхаясь от бешенства, преемник распахнул дверь в кабинет отца. Пихомор, судя по виду, несказанно удивился его появлению.

— Бакар, сынок, что с тобой? Ты нездоров?

— Не прикидывайся, отец! Ты прекрасно знаешь, что! Зачем?!

— Ты о чем? — округлил глаза митверхал.

Оттого что отец пытался сделать из него дурака, Бакар распалялся еще больше.

— Мэй-Ланги!!! — крикнул он ему в лицо.

— Ах, вон что, — протянул тот, — и из-за этого надо так кипятиться?

— Как ты мог?

— Это она тебе пожаловалась?

— Она не такая дура!

— Хорошо, иначе я бы объявил ее изменницей. А почему же ты решил, что это я?

— Потому что я не такой дурак!

— Приятно говорить с умным человеком, — невозмутимо сказал митверхал, — а раз так, ты знаешь, что девушки вроде Мэй-Ланги существуют для развлечения.

— Именно, а не для издевательства!

— Ну-у, каждый развлекается по-своему, тебе ли не знать… И вообще, Бакар, забудь о ней, у тебя есть невеста, которую ты должен сделать счастливой. Этим и займись. Ты знаешь, на что способен твой отец, подумай-ка о брате… А эту истерику я, ладно уж, пропущу мимо ушей.

Бакара переполняла ненависть. Этот человек отдалял от него всех дорогих людей, намереваясь откупиться смазливой дочерью Челангов. Преемник замолчал, пытаясь справиться с собой. Зачем отец упомянул Бикира? Вдруг он решит избавиться от него до прихода весны? Это предположение обожгло как огнем. Нет, не стоит провоцировать отца, пока нет четкого плана, а сила на его стороне.

— Больше ты к Мэй-Ланги не подойдешь! — угрожающе сказал он вместо прощания.

— Она мне более не интересна, — равнодушно ответил митверхал, — как, надеюсь, и тебе.

Глава 5

Наконец-то юные Кигилы возвращались домой. Карета ждала у крыльца, а на сиденье во всю ширину развалился Мурец, большой охотник до путешествий. Четверка Ар-Рааров-наемников скучала в седлах. Без них никак, Ки-Киялу кругом мерещились опасности. Услуги охраны оплачивались по часам, и время пошло с момента их въезда в ворота. Поэтому Ар-Раары не торопились и готовы были ждать сколько угодно.

Ги-Мле пришлось оставить половину любимых безделушек, как она ни пыталась рассовать их по сумкам. Окинув сокровища прощальным взглядом, она спустилась вниз — ждали, как всегда, только ее. Ки-Киял снова велел быть осторожнее и тепло одеться вечером. Обняв родных и не без труда спихнув с сиденья Мурца, который тут же втиснулся обратно, молодые люди тронулись в путь. Напротив сели двое охранников-Кигилов. Юношей их племени не обучали военному ремеслу, но митверхал настоял на их присутствии, не доверяя до конца Ар-Раарам. Ки-Клату казалось, что их охраняет целая армия, но дядя был непреклонен.

Они выехали на Храмовую улицу, пересекавшую Маад по прямой от восточных до западных ворот, захватили край площади, где возвышался громадный храм великого Скайларла — скала из белого мрамора с высеченными в ней ходами, комнатами и залами. В Мааде было несколько одиноких скал, но именно эта, огромная, белоснежная, остановила людей и натолкнула на мысль основать здесь город. Просторная ровная крыша была лучшей смотровой площадкой в Мааданде. К сожалению, бывать на ней могли только Пахтыхтамаи. Венчала постройку скульптура Скайларла, словно парящего над городом. Он был как живой, казалось, сейчас серебряное божество взлетит в небо или спрыгнет на площадь. Подумать только, когда-то они жили среди людей! Потом отсутствие богов стало невыносимым и скайларлы взяли на себя это тяжкое бремя, а Пахтыхтамаи самоотверженно отдали тотем на благо всех пяти кланов. С тех пор скайларлы живут на небе и осеняют Мааданд божественным светом. Взгляд Ги-Млы скользнул ниже, по толстым колоннам. Говорили, что барельефы на них имеют тайный смысл, известный только жрецам высших уровней. Дядя рассказывал, Храм имеет огромную подземную часть. Было жутко интересно увидеть подземные лабиринты, но Кигилов пускали лишь в главный зал и публичную часть библиотеки.

За храмом показались башни дворца Ар-Рааров. Ги-Мла снова вспомнила встречу в лесу. Каждый раз, думая о Бикире, девушка испытывала непонятное волнение. Она помнила его образ до мелочей, от темных волос, собранных в хвост, до плотно облегающих ноги сапог для верховой езды. Она представила, как молодой Ар-Раар сидит на траве и смотрит на нее, взгляд его красивых, темно-карих, почти черных глаз, и улыбнулась от сладкой волны, прокатившейся по животу. В ее фантазиях Бикир был великодушным, отважным и благородным, и Ги-Мла почти влюбилась в этот образ. Если бы сын митверхала узнал, насколько глубоко проник в ее юную душу, долго бы удивлялся.

Ки-Клат, наблюдавший за сестрой, ущипнул ее за бок.

— О чем задумалась, милашка?

Потом наклонился и проговорил негромко, чтобы не слышала охрана:

— Уж не о том ли мужике на здоровенном пырларле?

Ги-Мла почувствовала, что краснеет. Неужели так заметно? Она хлопнула брата по руке.

— Ты совсем? С чего мне про него вспоминать? Из-за него я неделю провалялась в постели.

— Ну, не знаю, — протянул Ки-Клат, — ты так мечтательно смотрела на дворец…

— Я любовалась, как крыша блестит на солнце, — придумала девушка, — смотри, красиво же.

Она указала рукой в сторону дворца. Утреннее солнце превратило крышу в расплавленную медь. Ки-Клат посмотрел туда, потом на сестру, и сделал восхищенно-насмешливое лицо.

— В жизни не видел ничего прекраснее! Теперь не поеду в Синну, а останусь любоваться!

— Придурок! — Ги-Мла пыталась сердиться, но его физиономия была слишком уморительной.

— Нет, нет, вы посмотрите! — Ки-Клат уже обращался к охранникам, — разве есть на свете что-то восхитительнее блестящей на солнце крыши?

Охранники ничего не поняли, но на всякий случай посмотрели на дворец и кивнули. Ги-Мла всплеснула руками, подняв глаза к небу, и принялась чесать Мурца, который зажмурился и замурчал.

***

Самое обычное ущелье. Как удалось застать патруль врасплох? Ситуация выглядела абсурдно, будто патрульные стояли и ждали, когда найрары придут убить их. Бикир ехал во главе отряда из восьми патрульных, погрузившись в размышления. Кроме того, он сомневался, правильно ли поступил утром. Перед отъездом он еще раз заглянул узнать, удалось ли что-нибудь вытянуть из пленного. Найрар висел, привязанный за локти к поперечной балке. На нем почти не осталось живого места, но крови было немного — Равтар прижигал раны каленым железом. Пахло кровью, мочой, потом и горелой плотью. Бикира замутило, хотя отец старательно приучал близнецов ко всякой мерзости, заставляя осматривать разлагающиеся трупы и присутствовать при казнях и пытках.

Старший дознаватель виновато взглянул на командующего. Он сделал все, что мог. Проведя с заключенным почти сутки, Равтар был измотан и выглядел паршиво. Он терпел поражение и от этого был мрачнее тучи. Бикир взял пленного за волосы, приподнял ему голову и заглянул в глаза.

— Ты подумал?

Найрар кивнул.

— И?

Найрар помотал головой. Бикир вздохнул. Здесь они безоговорочно проиграли. Он вынул нож и перерезал веревки. Найрар тяжело рухнул на пол. Бикир склонился над ним.

— Твое мужество заслуживает награды, — он показал пленному нож.

Найрар чуть улыбнулся уголками губ.

— Куда? — спросил Бикир. Он слышал, найрары таким образом показывают уважение к противнику, предлагая выбрать место, куда будет нанесен смертельный удар.

Пленный приложил руку к груди. Командующий приставил к его сердцу нож.

— Имя скажешь?

Голова перекатилась из стороны в сторону. Бикир кивнул и одним движением вогнал нож. Горец умер еще до того, как сын митверхала поднялся с колен.

— Благодарю, господин Равтар, вы свободны.

— Простите, господин командующий, — дознаватель выглядел чрезвычайно расстроенным.

— Раз его не сломали вы, не сломал бы никто. Дом митверхала не имеет к вам претензий.

Равтар благодарно поклонился.

Хутор выглядел ужасно. Найрары забрали все мало-мальски ценное и зверски расправились с его обитателями. Тела двоих мужчин валялись прямо на дороге, изрубленные на куски. Остальных убили в доме, там в разных комнатах лежало семнадцать трупов. Ни одной молодой женщины. Нападающих было, судя по следам, от сорока до пятидесяти человек. Значит, они нашли тропу в горах, не охраняемую патрулями. Но вход в ущелье, где был уничтожен патрульный отряд, охранялся. Бикир распорядился перетащить тела с дороги в дом и поджечь его.

— О, Подземный, откуда они взялись? Как думаешь? — глядя на гигантский погребальный костер, обратился он к старшему отряда Нидару.

— Я думаю, прошли верхом, господин командующий. Возле второго ущелья я видел покатый склон, вероятно, им удалось проложить там тропу. Это недалеко от тракта, помните? Там еще лежат здоровенные валуны.

— Хм. А ведь ты дело говоришь, Нидар, — задумчиво согласился Бикир, — едем туда, собирай отряд.

***

Кигилы ехали почти полдня. Ги-Мла задремала, используя Мурца в качестве подушки. Ки-Клат негромко беседовал с охранниками и подумывал, что неплохо бы подкрепиться. Но стоит достать хоть кусочек, тут же проснется Мурец и разбудит Ги-Млу, а тревожить сестру жалко. Солнце светило прямо в глаза, зря не натянули тент. Придется терпеть до ближайшей остановки.

Лошади бежали неторопливой рысью, кучер клевал носом, иногда ронял вожжи и просыпался. Только наемники не теряли бдительности, внимательно осматриваясь вокруг. Они ехали с четырех сторон кареты, готовые защитить подопечных в любой момент.

Внезапно ехавший впереди Ар-Раар подал знак остановиться. Сонный кучер натянул вожжи. Остальные трое подъехали к нему, старший махнул рукой в сторону валунов и стал что-то говорить. Ки-Клат встал с места, пытаясь рассмотреть, что там, впереди. Ги-Мла проснулась и сонно оглядывалась вокруг, а Мурец зевнул и потянулся, вонзив когти в бортик. Наступила непонятная пауза. Ки-Клат решил, что Ар-Раары просто осматриваются, но тут старший из наемников закричал кучеру:

— Разворачивай карету! Быстро!

Кучер оторопело схватился за вожжи. Брат и сестра тревожно переглянулись. Наемники отстегнули от седел топоры — мечами Ар-Раары пользовались намного реже и, в основном, в пешем бою — и направили пырларлов в сторону валунов, у подножия которых рос пышный кустарник. Они ехали не спеша, явно не желая въезжать в заросли и оказываться в невыгодном положении. Вдруг Ги-Мла испуганно вскрикнула — из-за валуна с криками выкатилась толпа вооруженных оборванцев. Наемники перевели пырларлов в галоп. По горам раскатился боевой клич Ар-Рааров.

— Раар!!!

— Ки-Клат, кто это такие? — Ги-Мла посмотрела на брата широко раскрытыми глазами.

— Не знаю, сестренка, — юноша и сам до смерти испугался, — Ки-Маск, что ты там возишься? Разворачивай быстрее!

Но развернуть карету на дороге оказалось не таким простым и быстрым делом. Кучер запаниковал, лошади занервничали и плохо слушались поводьев. Тогда один из охранников-Кигилов отпихнул его и принялся разворачивать карету сам, а второй побежал взять головных под уздцы.

Наемники врубились в толпу, топоры с ходу проломили несколько голов, пырларлы лягались и топтали противника копытами, выпустив шипы. Глядя, как умело сражаются хозяева шестирогих, Ки-Клат на миг пожалел, что он не Ар-Раар, потом с тревогой подумал, что врагов слишком много, и, кажется, несмотря на все мастерство наемников, положение безнадежно. Ги-Мла схватила брата и замахала дрожащей рукой в противоположную сторону.

Ки-Клат обернулся и обомлел. Отрезая обратную дорогу, к ним приближался еще один отряд. Юноша в отчаянии посмотрел на окруженных Ар-Рааров, которые теперь никак не могли помочь. Нападавшие, на первый взгляд — не менее двадцати пяти человек, были вооружены топорами и копьями и одеты в полушубки, хотя на дворе стояла середина осени. У Ки-Клата был короткий меч, но он никогда не блистал умением с ним обращаться, а карета явно не успевала развернуться.

— Это найрары! — в панике вскрикнула Ги-Мла, — Ки-Клат, что нам делать?!

— Все будет нормально… — Ки-Клат сам не поверил своему дрожащему голосу.

Мурец встал передними лапами на бортик, злобно выгнул спину, расщеперил шерсть и зарычал.

Охранники-Кигилы бросили бесполезные попытки развернуть карету и встали возле дверцы, чтобы хоть как-то задержать найраров.

–Раар!!!

Обернувшись, Кигилы увидели на дороге скачущий к ним во весь опор отряд Ар-Рааров.

— Патрульные! — радостно крикнул Ки-Клат.

Патрульные мчались карьером, но найрары опередили их. Кучер упал — ему в горло вонзился нож. Охранники дрались отчаянно, но их участь была предрешена, они не продержались и минуты. Мурец прыгнул на спину одного из врагов, вцепился в шею и перекусил хребет, но другой полоснул его ножом, и синакотик, взвыв, забился под карету. Двое найраров уже забирались внутрь, Ки-Клату каким-то чудом удалось пырнуть мечом того, кто был впереди. Но второй, отбросив меч топором, стукнул юношу кулаком в грудь так, что он вылетел из кареты и потерял сознание. Найрар посмотрел на Ги-Млу, оскалился и шагнул к ней. Она зажмурилась, закрыла голову руками и съежилась на сиденье, уверенная, что сейчас умрет, но вместо этого услышала всхрап пырларла и хлюпающий хруст. На руки брызнули теплые капли. Ги-Мла открыла глаза и увидела помертвевшее лицо найрара, которого топор разрубил от плеча почти надвое. С трудом оторвавшись от жуткого зрелища, Ги-Мла увидела Малыша и Бикира, держащего длинную рукоятку топора. Ар-Раар узнал ее и улыбнулся. С видом, будто разделывает на пикнике мосорожка, он вынул ногу из стремени, упер в спину убитого и с жутким скрежетом выдернул топор. Почти не оборачиваясь, Бикир снова занес руку и проломил череп найрару, подбежавшему сзади, а Малыш, взбрыкнув, далеко отбросил еще одного. Пятеро найраров нашли смерть возле кареты, а затем командующий поспешил помочь наемникам.

Ги-Мла в жизни никому так не радовалась! От пережитого все внутри дрожало. Она с ужасом смотрела на мертвого найрара, заливавшего пол кровью. А где Ки-Клат? Она спрыгнула на землю и увидела, что он сидит, потирая грудь ладонью. Ги-Мла обняла его.

— Слава Небесному! Я так испугалась!

— Я тоже, — честно признался ей брат. В голове еще толком не прояснилось, он оглядывался по сторонам, — все… закончилось?

— Вроде бы… Это Бикир! — сообщила Ги-Мла, не сумев скрыть восторга.

— Мужик на здоровенном пырларле? Нам здорово повезло, — в этот раз Ки-Клат и не думал шутить.

Так они и сидели, обнявшись, на земле среди трупов, не зная, что делать дальше. Наконец подъехал Бикир и спрыгнул с Малыша.

— Вы не пострадали?

— Нет, спасибо, вы очень вовремя приехали, — ответила Ги-Мла.

Бикир протянул руку и помог подняться сначала ей, потом Ки-Клату. Юношу еще слегка пошатывало, и Бикир довел его до дверцы. Увидев в карете труп найрара, командующий за ноги выдернул его и отбросил в сторону.

— Ваша карета свободна, — с улыбкой сообщил он.

— О, Мурец… — Ки-Клат увидел выглянувшего из-за колеса синакотика.

Зверь с трудом выполз к его ногам. Вся шерсть на спине пропиталась кровью.

— Мурец, киса… — Ги-Мла села перед ним, а он ткнулся в нее головой.

— Бедолага, — сказал Бикир, опускаясь на колени рядом. Раздвинул шерсть, осмотрел рану, — неглубокая. Жить будет, я могу помочь.

Он погладил синакотика по голове, ободряюще улыбнулся девушке и достал из седельной сумки мешочек с порошком тягучего корня. Это ценное растение не раз спасало жизни Ар-Рааров и всегда было у них с собой. Если развести порошок водой, получалась пластичная масса, которая прекрасно заклеивала раны, предотвращала кровопотерю и ускоряла заживление. Бикир поручил Ги-Мле замесить средство, а сам поднял Мурца, затащил в карету и положил на сиденье. Бой между тем был окончен, и к ним подъехал старший патрульного отряда.

— Нидар, ты оказался прав, буду рекомендовать тебя к повышению, — сказал Бикир.

— Рад служить, командующий, — просиял тот, и продолжил, — части найраров удалось бежать, наши преследуют их. Среди патрульных потерь нет, но убит один из наемных.

Бикир обратился к Кигилам:

— Дом митверхала Ар-Рааров приносит извинения за то, что ваши жизни подверглись опасности на охраняемой нами территории. Обещаем принять все меры, чтобы подобное не повторилось.

Ки-Клат был удивлен этим неожиданно официальным тоном, и только кивнул в ответ.

— Вам придется вернуться в Маад, — продолжил командующий, — дорога небезопасна. Ваша охрана в состоянии сопровождать вас, и ваш дядя должен будет выплатить им долю погибшего. Мои люди позаботятся о теле.

Ки-Клат опять кивнул. Ги-Мла закончила с Мурцом и протянула мешочек с порошком, восхищенно глядя на Бикира.

— Благодарим вас за помощь, — она смущенно опустила взгляд.

Бикир хотел уже выпрыгнуть из кареты, но обернулся и посмотрел на нее еще раз.

— Приятно было снова вас увидеть.

Ги-Мла улыбнулась в ответ. Внезапно раздался хлопок, будто лопнул кожаный ремень, а на лице Бикира отразилось глубочайшее изумление. Он тяжело сглотнул и посмотрел вниз. Проследив за взглядом, Ги-Мла с ужасом увидела торчащий из его груди справа наконечник стрелы.

— Проклятье… — выдохнул Бикир, схватившись за дверцу.

Нидар мгновенно подъехал вплотную, закрыв собой командующего и оглядываясь в поисках укрытия стрелка. Кигилы оцепенели от неожиданности и испуга. Бикир упал на колени, не выпуская дверцу из рук.

— Нидар, — он понимал, что времени, пока он может что-то сказать или сделать, у него очень мало — отправь туда отряд! Пусть идут по следам! Пошли за подкреплением! Возвращайся сюда! Быстрее!

Нидар пришпорил пырларла и во весь опор бросился выполнять распоряжение.

Грудь разрывалась от боли. В глазах начинало темнеть, на лбу выступал холодный пот. Бикир лихорадочно пытался сообразить, что делать. Время уходило. Он знал, что стрела внутри убьет его по дороге, как может убить и ее извлечение. Все же стоило попытаться.

— Вас учили… оказывать помощь… раненым? — спросил он Кигилов.

— Кигилов не учат целительству, — дрожащим голосом пролепетала Ги-Мла. Ки-Клат совершенно растерялся и оторопело смотрел на сына митверхала.

— Ладно… слушайте… это не так сложно… Ги-Мла, разведи еще порошок… Ки-Клат… отломи оперение… аккуратно… держи древко крепче…

Как могла стрела пробить кожу пырларла? Бикир вновь посмотрел на торчащий из груди наконечник и на миг забыл о боли. Таких стрел в Мааданде были единицы, и каждая имела свое имя и была бесценна. Считалось, что их оставили древним людям сами боги. Материал наконечника назывался сплавом Трэйши, и за всю историю в природе его ни разу не находили.

— Ки-Клат… подожди… стрелу… отдашь только моему брату… понял?

Юноша кивнул и дрожащей рукой взялся за древко у самой спины Бикира, а другой за оперение и попытался сломать ее. Стрела не поддавалась.

— Не получается, — прошептал Ки-Клат.

— Давай! Ломай! Подпили ножом…

Молодой Кигил вложил всю силу в очередную попытку, забыв, что у него самого болит грудь, и стрела треснула. Он старался держать крепко, но все равно древко дернулось, Бикир зарычал от боли, и Ки-Клат испуганно убрал руки.

— Продолжай, — приказал командующий. Ки-Клат наконец-то отломил оперение.

— Срежь доспех… проверь… не торчат ли… щепки на древке.

Ки-Клат повиновался, хотя руки плохо слушались. Бикир объяснил, что делать дальше. Юноша с помощью Ги-Млы вырезал из снятого доспеха два квадратных куска.

— Сейчас… Ки-Клат… потянешь за наконечник… не резко… но быстро… вытащишь стрелу… одним движением… замажете тягучкой и накроете куском кожи… я могу… вырубиться…

Ки-Клат судорожно вздохнул и протянул руку к наконечнику. Ги-Мла, сжимавшая плошку с тягучим корнем и кожаные лоскуты, зажмурилась.

— Погоди… — при мысли, что сейчас будет, ужас сковывал внутренности, — я кивну… когда…

Он крепко схватился за края сидений, вдохнул, посмотрел на Ки-Клата и кивнул. Ки-Клат сильно потянул за наконечник, и через пару секунд стрела была у него в руке.

Мир взорвался ярко-белой вспышкой боли. Бикир забыл, как дышать. Он так вцепился в сиденья, что костяшки пальцев побелели. Из ран, пузырясь, хлынулала кровь. Кигилы торопливо делали неумелую перевязку. Подъехал Нидар и трое оставшихся наемников. Когда перевязка была закончена, Бикир упал на пол, задыхаясь и кашляя кровью. Немного отдышавшись, он обвел присутствующих мутным взглядом. Нидар спешился и склонился над ним.

— Распоряжение выполнено, командующий.

Бикир кивнул, при попытке заговорить снова закашлялся. Рот наполнился кровью. Часть удавалось выплюнуть, часть приходилось глотать. Дышать лежа было почти невозможно, он попытался сесть. Нидар помог ему. Стало чуть легче.

— В Маад… — прошептал командующий. Он не хотел умереть на заставе, — Нидар, ты вернешься на заставу… временный командующий Ватар. Ты — сотник…и еще… Малыш… Малыш.

Голова пырларла просунулась в карету. Все это время он ждал рядом.

— Малыш! Эскорт! — скомандовал Бикир, и пырларл занял место позади кареты, готовый следовать за ней и защищать хозяина.

Ки-Клат встрепенулся и перебрался на козлы. Бикир положил голову на сиденье. До Маада несколько часов езды, мучения усугублялись страхом, что он не доедет живым и не увидит Бакара. Каждый вздох был пыткой, в груди слышались хрипы и бульканье. Если бы не всепоглощающее желание увидеть брата, он предпочел бы умереть прямо сейчас.

Ги-Мла села рядом. Она вытирала кровь, которую ему приходилось сплевывать на грудь, и не знала, чем еще помочь. Это было невыносимо — бессильно смотреть на его страдания.

— Холодно… — пожаловался Бикир.

Устыдившись собственной бестолковости, Ги-Мла сдернула с сиденья плед и постаралась получше укутать его. Бикир слегка улыбнулся и закрыл глаза. Девушка сидела рядом, прислушиваясь к его дыханию. Она ужасно боялась, что каждый вздох окажется последним. Слезы не слушались запретов и сами текли по щекам. В какой-то момент ей показалось, что он перестает дышать, и она громко всхлипнула, схватив его за руку.

— Бикир! Бикир, ты слышишь?

— Не плачь… — ответил он, не открывая глаз, — без твоих слез… паршиво… рано пока… плакать… Проклятье… Что же так холодно?

Ги-Мла взяла его за руку — ледяная. Как же его согреть?

— Мурец, киса, — позвала она.

Лежащий на сиденье синакотик поднял голову.

— Иди сюда, Мурец, — девушка похлопала ладонью по полу рядом с Бикиром, — иди сюда, мой хороший, пожалуйста.

Мурец жалобно посмотрел на нее, как бы говоря: ты что, не видишь, мне же плохо? Но в конце концов сдался, медленно сполз на пол, улегся рядом с Бикиром и положил голову ему на ногу. Ги-Мла залезла под плед с другой стороны, прижалась к сыну митверхала и обняла его. Она столько раз мечтала это сделать, но… не так! Не так! Девушка приходила в отчаяние при мысли, что Бикир, которого она почти полюбила, может умереть прямо здесь, в карете, рядом с ней.

Бикир изо всех сил старался не провалиться в забытье. Он заставил себя открыть глаза.

— Ги-Мла…расскажи что-нибудь…

— Что? О чем? — как назло, в голове ни одной мысли.

— Не знаю… что угодно… не молчи только…

— Мы… — начала Ги-Мла дрожащим голосом, иногда всхлипывая, — живем в Синне. Там нас ждут родители. Папа — глава города, а мама разводит синакотиков, лучших в Мааданде. Мамина кошка — Мариша, — должна скоро родить котят от Мурца. Мурец, наверное, соскучился по ней…

Ги-Мла понимала, что плетет ерунду, но Бикир слушал и иногда кивал. Она решила, что ему важнее голос, чем смысл, и продолжала:

— Из окон моей комнаты видно море. Я люблю кормить рыбок на причале. Когда вы поправитесь, господин Бикир, приедете к нам в гости, и мы будем гулять по берегу. Вам понравится у нас…

Бикир улыбнулся. Ги-Мла продолжала рассказывать о Синне, мысленно умоляя Ки-Клата ехать быстрее. До Маада оставалась пара часов, и она очень надеялась, что они не опоздают.

Глава 6

Не было ни капли желания идти в Белый дворец. К чему пытаться изображать любовь? Все знают, что это брак по сговору. И он, и она дали согласие, почему не встретиться прямо на свадьбе? Бакар с большей охотой навестил бы Мэй, она хоть радовалась по-настоящему. В глазах Мингилиты же он видел только страх. Тем не менее, отец настаивал, чтобы преемник ухаживал за будущей женой. Бакар решил устроить это по-своему и пригласил Минги вечером прокатиться верхом. Он ухмылялся, представляя глаза невесты, когда она увидит Кипиша. Утром он отправил ей в подарок красивую кобылу, которая содержалась в одной конюшне с пырларлами и не боялась их. Все-таки не хотелось, чтобы Минги сломала свою красивую шейку, если лошадь взбрыкнет, увидев рогатого.

Бакар собрался надеть самую старую и потертую куртку — отец приказал выглядеть прилично перед Челангами, надо его порадовать. Он прикидывал, какая пострашнее, когда в комнату влетел запыхавшийся Ки-Сиел и с вытаращенными глазами остановился у порога.

— Господин Бакар, там… — он махнул рукой в сторону главного входа.

— Что — там? — переспросил преемник.

— Там… господин Бикир…

— Бикир? Он приехал? — слишком скорое возвращение брата озадачило господина.

— Не приехал. Его… привезли, — дрожащим голосом произнес Ки-Сиел.

Бакара будто окатили ледяной водой. Страшнее слов он в жизни не слышал.

— Бикир… — бледнея, прошептал он одними губами.

В следующее мгновение он оттолкнул слугу и уже несся по коридору.

Бакар расшвырял стоявшую возле кареты охрану и запрыгнул внутрь. Прищемил какого-то зверя, поспешно прыгнувшего на сиденье. Бикир сидел на полу без движенья, из уголка рта стекала струйка крови. Бакар не сразу понял, жив ли он. Схватив брата за руку, он развернул его к себе и приложил ладонь к шее. Почувствовав пульсацию, едва не разрыдался от облегчения.

— Бикир! Бикир! Ты меня слышишь?

— Слышу… Не ори… — командующий патрулями приоткрыл глаза, — брат…

Заговорив, Бикир опять закашлялся. Выплюнув изрядную порцию крови, он снова закрыл глаза, пытаясь отдышаться. Ужас опять охватил Бакара, который немного успокоился, увидев брата живым. Только сейчас он заметил сидящую рядом девушку с окровавленным куском ткани в руках.

— Что произошло?

— Напали найрары, — испуганно вымолвила незнакомка.

Преемник осторожно провел рукой по повязке.

— Как им удалось?

— В него стреляли… Ки-Клат!

Ки-Клат залез в карету, достал из-за пазухи стрелу и протянул ее Бакару.

Если бы сам Подземный предстал перед Бакаром в этот момент, он не смог бы произвести большего впечатления. Потеряв дар речи, сын митверхала взял стрелу, посмотрел ошарашенным взглядом на Кигилов и протянул обратно.

— Спрячь пока у себя и молчи. Я не могу говорить сейчас, пришлю за вами в ближайшие дни. Бикир! Открой глаза! Я сейчас отнесу тебя внутрь, потерпи немного.

Бакар никому не позволил дотронуться до брата и сам отнес его в спальню. Целитель прибыл туда одновременно с ними. Его буквально на руках, прямо в домашней одежде, притащила дворцовая охрана. Ба-Лонг по праву считался лучшим целителем в Мааданде, без его участия подземный мир заселялся бы намного быстрее. Он осматривал Бикира, который кашлял и захлебывался кровью, и с каждой минутой мрачнел все больше. Бакар ходил вокруг, вне себя от беспокойства. Наконец немолодой целитель жестом пригласил его выйти в кабинет. Он остановился посредине, поджал губы и молча посмотрел на преемника, подбирая выражения.

— Ну! Ба-Лонг! Что ты молчишь?! — не выдержал Бакар.

— Господин Бакар, я бы рад сказать что-то утешительное, но стрела прошла через легкое и внутреннее кровотечение пока не остановилось. Я все же полагаю, что крупные сосуды не задеты, иначе ваш брат бы уже умер. Будь на его месте другой, я бы сказал, что положение абсолютно безнадежно. Господин Бикир очень крепкий мужчина, я, пожалуй, дам один шанс из ста. Но если даже кровотечение прекратится, он может умереть от лихорадки. Конечно, я сделаю все, что в моих силах. Я приготовлю сильнодействующий отвар. Если господин Бикир сможет глотать, нужно будет давать ему понемногу каждые четверть часа. Завтра я сменю травы на другие, если ваш брат… Простите…

— Я понял, Ба-Лонг, — Бакар сел и обхватил голову руками.

— Я возьму все необходимое, вернусь и буду здесь всю ночь.

— Да, Ба-Лонг, — кивнул преемник, и целитель, поклонившись, вышел.

Бакару будто зачитали смертный приговор. Он бессильно сидел, не в состоянии пошевелиться, потом понял, что попусту теряет то немногое время, которое осталось у Бикира, заставил себя встать и вернуться к брату. Тот был в сознании и слегка улыбнулся. Бакар сел рядом и сжал его руку.

— Как же так, Бикир? — с болью в голосе произнес он.

— Прости, похоже… меня не будет на свадьбе…

— О чем ты думаешь, придурок? Мы еще и на твоей погуляем! — Бакар как мог скрывал, что на грани, — целитель сказал, у тебя хорошие шансы.

— Врешь, вижу же…

— Клянусь Подземным! Так что отдыхай, завтра поговорим.

— Стрела…

— Я видел ее. Не думай об этом. Главное поправляйся, потом разберемся.

— Здесь что-то не так… будь осторожнее. И не говори Вире пока…

Бикир чувствовал, что умирает. Сил дышать не осталось, терпеть боль тоже. Перед глазами плыли круги. Бакар смахнул слезу и до крови укусил себя за руку.

— Бикир! Даже не думай!

— Прости… Бакар… больше… не могу…

Бикир выдохнул, и дыхание его пресеклось. Волосы на затылке у Бакара встали дыбом. Он схватил брата за плечи, рывком приподнял и обнял его.

— Бикир! Дыши! Дыши! Я не отпускаю тебя, слышишь!? Не уходи, Бикир! Дыши! Ну же, Бикир! Не бросай меня! Пожалуйста! Братишка, дыши!

Бакар задохнулся, прислушиваясь к жуткой тишине. Его сердце словно тоже остановилось. Казалось, за эти несколько мгновений он сам умер десять раз. Наяву сбывался худший кошмар, самый сильный страх, о котором он никогда не говорил вслух. Почти теряя рассудок, Бакар встряхнул безжизненное тело и закричал во всю силу легких:

— Бикир, дыши!!!

Бикир судорожно вдохнул и закашлялся. Бакар не мог больше сдерживаться. Он разрыдался, сжимая близнеца в объятиях.

— Бикир! Не бросай меня, прошу тебя! Я не смогу один… Не смогу без своего отражения…

Он аккуратно опустил брата на подушки и вытер с него кровь.

— Слабак… — слегка улыбнулся Бикир.

— Хорошо, я слабак. А ты — лучший воин в Мааданде, — всхлипнул Бакар, — я буду кем хочешь, только не оставляй меня, я не смогу без тебя. Проси, что угодно. Я все сделаю, только не умирай.

На лице Бикира появилось подобие хитрой улыбки.

— Так я зайду к вам… после свадебного торжества…

Бакар рассмеялся сквозь слезы.

— Я так буду рад тебя видеть!

Десять дней Бакар не отходил от брата. Первые трое суток тянулись нескончаемым кошмаром. Он сбился со счета, сколько раз ему казалось, что Бикир умирает. Он впадал в отчаяние, пытаясь что-то сделать или просто уговаривал его продолжать дышать. Он постоянно разговаривал с братом, чтобы отвлечь, утешал, когда от боли у Бикира по щекам текли слезы, а когда становилось совсем невмоготу, плакал вместе с ним. Он поил близнеца отварами, аккуратно переворачивал и придерживал голову, когда его рвало кровью, обтирал, менял повязки и ухаживал за ним. Даже Ба-Лонг удивлялся его умениям. Целителю оставалось только наблюдать со стороны эту битву за жизнь. Бакар почти не спал, лишь иногда забывался на несколько минут, лежа рядом с братом и прислушиваясь к его дыханию. Для Бикира же в эти дни существовала только боль, вначале резкая и ослепляющая, перешедшая потом в тупую и изматывающую. Каждый вздох стоил нечеловеческих усилий, и он точно знал, единственная ниточка, удерживающая его в этом мире — близнец Бакар.

Только через десять дней Ба-Лонг осторожно сказал, что угроза жизни отступает, скорее всего, Бикир поправится, хотя окончательное выздоровление займет месяцы. Преемник радовался, как мальчишка: долгое выздоровление означало, что брат не сможет поехать в экспедицию.

Митверхал пару раз заглядывал спросить о состоянии сына. Но Бакар знал, это только для приличия. Пихомор не любил никого, даже собственных детей. Когда преемник попросил его перенести свадьбу, отец ответил, что не видит для этого причин. Вот если Бикир умрет, тогда можно вести разговор. Он произнес эти слова совершенно спокойно, стоя у постели раненого сына. Бакар не попытался убить его только потому, что боялся потревожить близнеца.

***

Ги-Мла места себе не находила, не зная, жив ли Бикир. Бакар обещал прислать за ними, но уже десять дней молчал. Лишь одно обнадеживало: если бы умер сын митверхала, об этом тут же узнал бы весь город.

Их дядя чуть с ума не сошел, представляя, какой участи избежали племянники. Он оплатил услуги наемников в тройном размере и отправил солидную компенсацию семье погибшего, хотя даже главный Кигил не мог похвастаться тугим кошельком. Решено было, что молодые люди остаются в Мааде, тем более, скоро свадьба преемника Ар-Рааров, а через месяц после нее — Всенародные игры, которые традиционно начинались в первый день зимы.

Однажды, когда Ги-Мла уже была близка к тому, чтобы просить брата нанести визит Бакару, к их крыльцу подъехал юноша в униформе прислуги дома Ар-Рааров. Он хотел увидеть господина Ки-Клата и госпожу Ги-Млу.

— Господин Бакар, преемник митверхала клана Ар-Рааров Пихомора, желает узнать, когда вам удобно его посетить, — объявил юноша, когда молодые люди спустились к нему.

— Мы поедем прямо сейчас, — вырвалось у Ги-Млы прежде, чем Ки-Клат успел что-то сообразить.

Бакар принял молодых Кигилов в кабинете Бикира, который пока использовал, как свой. Он выглядел сонным и измотанным, смотрел напряженно, то и дело потирал глаза. Тем не менее, преемник постарался привести себя в порядок, был гладко выбрит и причесан. Ги-Мла, постояв немного в нерешительности, обратилась к нему:

— Господин Бакар, можно спросить о самочувствии вашего брата?

— До хорошего, разумеется, далеко, — ответил преемник, — но сегодня целитель сказал, что угроза жизни отступает.

— Господин Бакар, могла бы я… увидеть его? — Ги-Мла сама не поняла, как осмелилась сказать это.

Бакар удивленно приподнял бровь и заинтересованно оглядел девушку. Очевидно, он остался доволен увиденным, поскольку с улыбкой произнес:

— Ну что ж, думаю, это пойдет ему на пользу. Идите за мной, госпожа.

Заметив в глазах Ки-Клата беспокойство, Бакар сказал:

— Расслабься, Ки-Клат, брат не в состоянии даже перевернуться без посторонней помощи.

Ги-Мла проследовала за Бакаром в просторную, светлую спальню. Бикир полулежал на подушках, бледный и исхудавший, больше похожий на тень, чем на живого человека. Глаза его были закрыты, было непонятно, жив ли он. Девушка застыла на пороге, не решаясь подойти и пытаясь держаться ровно, но Бакар, казалось, не увидел ничего необычного. Он взял стакан с целебным настоем, присел на кровать и слегка потряс руку брата.

— Бикир! Эй, Бикир!

Бикир промычал что-то невразумительное и открыл глаза. Бакар поднес к его губам стакан. Бикир сделал несколько глотков, поморщился и отстранил питье.

— Хорош издеваться.

— И в мыслях не было! Я бы мог выпить эту дрянь за тебя, но она так не работает. Но теперь тебя, брат, ждет что-то приятное. Тебя пришли навестить.

Бакар отошел в сторону, указывая на стоящую у порога девушку, и жестом пригласил ее подойти ближе, а сам направился обратно в кабинет поговорить с Ки-Клатом.

— Ги-Мла… — улыбнулся Бикир, когда девушка нерешительно приблизилась.

— Добрый день, господин Бикир, как самочувствие? — робко спросила она.

— Мне больше нравится «привет, Бикир, как дела?» — поправил ее молодой человек. Он говорил тихо и с трудом, но уже не задыхался.

— Привет, Бикир, как дела? — смущенно повторила Ги-Мла.

— Скажем так, лучше, чем были, когда мы виделись в последний раз. Ги-Мла, присядь, пожалуйста, я не очень хорошо тебя вижу, — Бикир указал ей место рядом с собой.

Девушка неловко присела на самый край огромной кровати. Она своими глазами видела, насколько тяжело был ранен Бикир, но не ожидала такой страшной картины. Разум отказывался понимать, что это тот же мужчина. Все слова забылись. О чем обычно говорят с ранеными? У нее не было опыта, но, наверное, они отличаются от здоровых людей, и беседовать с ними нужно по-особенному. Ки-Клат, когда болел, вел себя как ребенок, она и говорила словно с малышом. Но Бикир слишком не похож на ее брата…

— Ги-Мла, я рад, что ты пришла, — прервал Бикир ее размышления.

— Правда? — сердце девушки забилось сильнее.

— Да, ты ведь, можно сказать, спасла мне жизнь своими историями о синакотиках. Про перевязку вообще молчу. Вы сделали все, как настоящие целители. Сам Ба-Лонг сказал.

— Просто вы очень хорошо все объяснили.

— Ги-Мла, не называй меня на «Вы», ладно? Меня это смущает.

— Хорошо, — от этих слов девушка сама смутилась еще больше, — а про синакотиков… Я просто не придумала, о чем еще рассказать…

Бикир смотрел прямо на нее, она опустила глаза и умолкла, теребя уголок рубашки. Это забавляло и умиляло одновременно. Надо сказать, Бикир навидался всякого, но вот так с ним девушки никогда себя не вели. Надо же, как ей к лицу смущение. Абсолютно небесное создание. К сожалению.

— Было интересно, особенно о проделках Мурца, — успокоил Ги-Млу молодой человек.

— Я не думала, что вы… ты… слушаешь…

— Я в тот момент только и мог, что слушать. Да и сейчас немногое изменилось.

Ги-Мла улыбнулась и снова, опустив голову, замолчала. Бикир выжидательно посмотрел на нее и вдруг спросил:

— Ги-Мла, зачем ты пришла?

Вопрос застал врасплох. Она почувствовала себя так, будто ее подозревают в преступлении, и растерянно произнесла:

— Я волновалась…

— Почему просто не спросила Бакара, как я?

— Я… хотела…

— Увидеть меня?

— Ну… наверное… — Гм-Мла уже подумывала, может она и правда зря пришла.

Стало почти жаль ее, такой у нее был несчастный вид. Но, в конце концов, кто к кому пришел?

— А почему тогда сидишь как неживая? Здесь одного полуживого хватает.

Ги-Мла мысленно отругала себя. Она пришла поддержать его, а выходит, он должен вести беседу. Лучше честно сказать, в чем дело.

— Извини, Бикир. Я испугалась, когда увидела тебя.

— Теперь понятно, — улыбнулся молодой человек, — знаю, я сейчас не красавчик. Но я ведь ранен не в голову. Так что разговаривай со мной как обычно, идет?

— Идет, — Ги-Мле стало намного легче, — Бикир, скажи, тебе очень больно?

С того момента, как она увидела его, этот вопрос не давал ей покоя. Бикир на мгновение прикрыл глаза и провел по лицу рукой. Это, конечно, была не та тема, на которую хотелось говорить.

— Сейчас терпимо, а первые дни были похуже пытки, я был абсолютно готов предстать перед Подземным, лишь бы это закончилось.

— Почему перед Подземным? — ужаснулась Ги-Мла.

Бикир невесело усмехнулся и снисходительно посмотрел на нее. А девчонка, похоже, и не знает, что Ар-Раары поклоняются Подземному.

— Небесного, думаю, я не заслужил.

— Не говори так, Бикир, — испуганно возразила девушка, — Небесный очень милосерден.

— Возможно, — у сына Митверхала не было никакого желания углубляться в подробности своей биографии, — сейчас я уже не собираюсь ни к тому, ни к другому и хочу быстрее встать на ноги.

— Я помолюсь за тебя.

Бикир благодарно кивнул и провел пальцем по запястью девушки.

— Ги-Мла, ты придешь еще?

Девушка возликовала в душе, но вслух произнесла со смущенной улыбкой:

— Тебе бы этого хотелось?

— Стал бы я иначе спрашивать? Ги-Мла, я тоже, честное слово, очень хотел тебя увидеть.

Она старалась казаться равнодушной, но не смогла скрыть счастливой улыбки. Бикир подумал было взять ее за руку, но тут в комнату вернулся Бакар.

— Жаль прерывать вас, но, видите ли, госпожа Ги-Мла, этот молодчик еще не окреп настолько, чтобы подолгу общаться с девушками.

Ги-Мла в силу наивности не оценила его шутки и поднялась с места.

— Бакар, — позвал Бикир, — Ги-Мла обещала приходить, позаботься, чтобы ее проводили ко мне.

Преемник взялся рукой за подбородок и, нахмурившись, посмотрел на брата.

— Не раньше, чем ты кое-что пообещаешь.

— Это что же?

— Что сейчас поешь.

— А ты хитрец, — усмехнулся Бикир, — ладно, только не много.

— Видите, как благотворно на него влияет ваше присутствие? — обратился преемник к девушке, — ради встречи с вами он согласен даже есть. А я-то прыгаю тут, чтобы запихать в него хоть ложку!

— О, в таком случае я в следующий раз захвачу что-нибудь вкусное, — ответила она.

— А неплохо ты, однако, устроился, — с притворной завистью сказал Бакар и заискивающе улыбнулся Ги-Мле, — а со мной поделитесь?

Девушка рассмеялась. Бикир поразился, какой мелодичный, чистый и звонкий у нее смех.

— Конечно, господин Бакар! Я возьму побольше.

***

— Почему он до сих пор жив? — он требовал ответа, которого у собеседника не было.

— О господин, план был идеальный, он должен был умереть, — оправдывался высокий блондин с бородой, заплетенной в косичку, — мы ждали два дня, и он приехал туда, расчет был верный.

— Но он жив!!! — заорал господин в бешенстве, — я дал вам стрелу Трэйши, она стоит больше, чем сотня таких недоумков, как ты! И теперь она у них! Это была единственная стрела, которая нигде не описана! Я велю снять шкуру с твоего криворукого стрелка!

— Мой господин, с такого расстояния он выстрелил безупречно, отклонение было ничтожным.

— Но его хватило, чтобы он выжил! Ничего не хочу слышать! Вы не получите ни монеты за эту жалкую попытку.

— Господин, мы сильно потратились. Недомерки взяли много оружия и провизии, это дорого.

— Это не мое дело. Радуйтесь еще, что я не приказал схватить вас.

— А если мы все исправим?

— Вот тогда и будем вести разговор. Сначала докажите, что стоите хоть полмонетки. Ступай и жди распоряжений. И чтоб не попадался мне на глаза, пока не позову!

— Слушаюсь, господин.

Пайя в ужасе вжалась в стену, когда человек с косичкой прошел мимо нее, не заметив. Ее супруг окончательно обезумел. И этому человеку она поклялась хранить верность, жить и умереть ради него!

Ксайлан отвернулся к окну, сунув в рот кончик длинной седой пряди. Он много лет боролся с мерзкой привычкой жевать волосы и в конце концов приучил себя делать это только в одиночестве. Верхал вновь и вновь вспоминал содержимое древнего свитка, найденного в недавно открытом хранилище. Из нескольких пророчеств, записанных на нем, одно поразило его, как громом. «Два одинаковых брата, под копытом Подземного рожденных, Небесным станут палачами». Понятнее некуда. Род Пахтыхтамаев и так почти вымер, а Пихоморовы недоноски добьют его окончательно. Надо поскорее избавляться от треклятых одинаковых братьев. Как досадно, что этот бездарь промахнулся!

Глава 7

Проводив Кигилов, Бакар взял принесенный Ки-Сиелом поднос с едой и вернулся в спальню.

— Мм, Бикир, что я несу, — он поставил поднос, открыл крышки и принюхался, — не поверишь, каша! Мясной паштет, бульон, овощное пюре, печеные яблоки. Повара из кожи вон лезут, чтобы тебе угодить! Это не еда, а произведение искусства! Что будешь?

Бикир скептически глянул на брата, на поднос, и вздохнул. Измотанный организм бунтовал против такой нагрузки, как прием пищи. Да еще от постоянного кашля болели все внутренности. Но Ба-Лонг сказал, нужно начинать питаться, а Бакар ревностно выполнял все рекомендации.

— Давай что-нибудь, пока меня не стошнило от твоей болтовни!

— Точнее? — поинтересовался Бакар.

— Кашу, — без энтузиазма выбрал Бикир.

Преемник взял горшочек с кашей, ложку и уселся на кровати рядом с братом. Бикир протянул руку, но он только помахал ложкой у него перед носом.

— Хватит меня кормить, я в состоянии держать ложку, — с досадой сказал молодой человек.

— Ба-Лонг велел поменьше двигать правой рукой, так что не возникай.

С трудом проглотив несколько ложек, Бикир сдавленно произнес:

— Хватит.

— Еще что-нибудь? — с надеждой спросил преемник, разочарованный количеством съеденного.

Бикир вздохнул и отвернулся. Бакар взял толстый кусок хлеба и намазал паштетом.

— Я разговаривал с Ки-Клатом, — сказал он, откусывая, — ты был прав, он ничего нового не сказал, но стрелу принес. Слушай, у меня в голове эта стрела и найрары никак не совмещаются.

— Конечно, недомерки ни при чем, они с двух шагов промахиваются из своих пулялок.

— Да уж, никто из поганцев не выстрелит прицельно из тяжелого арбалета. Я вчера вызвал этого твоего Нидара. Поговорю с ним, вдруг будет толк. А ты сам что-то еще вспомнил?

— Так нечего вспоминать-то. Обернулся попрощаться с Ги-Млой — хлоп, стрела уже торчит.

При упоминании Ги-Млы Бакар прищурился и ехидно произнес:

— А умеешь ты из всего выжать пользу. Так впечатлил девчонку, что сама прибежала! Не стыдно?

Бикир развел руками:

— Да я не давал ни малейшего повода…

— Ой, ладно, я ли тебя не знаю! Ей сколько лет-то хоть?

— Ки-Клата на следующий год объявят преемником, значит, ему девятнадцать. А она вроде младше на два-три года. Получается, шестнадцать-семнадцать, — Бикир удивленно уставился на брата, — мелкая какая.

Бакар хмыкнул и мечтательно улыбнулся.

— По-моему, все что нужно, там уже выросло. Я бы на твоем месте присмотрелся.

— Не знаю… — Бикир вспомнил наивное личико Ги-Млы и почему-то ему стало совестно.

— Она тебе нравится, дураку ясно. Так не огорчай девочку, я видел, как она на тебя смотрит.

— Все-то ты видишь. Ладно, какие девочки, с кровати бы встать, — Бикир помрачнел при мысли о том, сколько ему предстоит вот так валяться и зависеть от других.

Бакар мигом уловил настроение близнеца и положил руку ему на плечо.

— Эй, Бикир, не раскисай. Встанешь скорей, чем думаешь. Ты выжил, это подвиг. Я ужасно горжусь тобой, братишка. Кстати, я знаю, что делать, чтобы быстрее встать. Этим и займемся.

— Я устал, Бакар.

— Ничего, сейчас поешь — и баиньки.

— Только что ел.

— Слишком мало! Давай выбирай, а то я сам, — Бакар дал понять, что просто так не отстанет.

— Бульон. И пару ложек паштета.

На лице Бакара впервые за все эти дни появилась по-настоящему счастливая улыбка. Бикир сдержал обещание остаться, теперь преемник был в этом совершенно уверен.

Весь в размышлениях о покушении, Бакар не заметил, как заснул прямо за столом в кабинете. Ужасно не хотелось просыпаться, когда Ки-Сиел осторожно потряс его за плечо.

— Господин Бакар, господин Бакар!

— Ну что, Ки-Сиел? — он сонно потер лицо, подпер щеку кулаком и хмуро взглянул на юношу.

— Прибыл патрульный Нидар, вы велели сразу доложить, — сообщил слуга.

— Ох, чтоб меня! Ки-Сиел, налей чего-нибудь бодрящего, — Бакар снова уронил голову на руки, — пусть подождет немного.

Взяв в руки чашку травяного чая с настойкой мракилии, преемник сказал:

— Теперь сходи посмотри, как там мой брат и не нужно ли ему чего.

Ки-Сиел бегом покинул кабинет, зная, насколько господин помешан на всем, что касалось его брата. Но через минуту вернулся.

— Господин Бикир спит.

— Отлично, — прихлебывая из чашки, Бакар ощущал, как чай возвращает его к жизни, — Ки-Сиел, ты волшебник! Не представляю, что бы я делал без тебя и твоего чая. Теперь зови этого Нидара. Скажи пусть часовые войдут вместе с ним и стоят у порога.

Патрульный впервые был во дворце и явно робел в незнакомой обстановке. Он не решился ступить сапогами на ковер и остановился сбоку у стены, но Бакар жестом указал ему на центр комнаты. Нидар встал перед столом, приложил руку к груди и склонил голову. Вслед за ним вошли охранники и замерли у двери.

— Нидар, сын Михвара, прибыл согласно вашему приказу, господин преемник.

— Говори, Нидар, сын Михвара.

— Мы обнаружили место засады. Это вершина самого большого валуна. На мху следы двух людей и отпечаток тяжелого арбалета. Судя по всему, они провели там два-три дня. Следы больше найрарских, обувь другая. Больше всего похоже на следы Ар-Рааров.

Бакар кивнул, сделал глоток из чашки и поставил ее на стол. Под внимательным взглядом патрульный словно сделался меньше ростом, почти проглотив последние слова.

— Почему их не обнаружили сразу? И кретин поймет, что стреляли сверху.

— Я не смог сразу понять, откуда, господин… — Нидар отвел глаза, — мы преследовали найраров, видимо, за это время стрелки успели скрыться. Подъем на валун был хорошо замаскирован.

— А арбалет? Нидар, как могли двое средь бела дня скрыться с тяжелым арбалетом?

— Я… не знаю, господин, — растерянно ответил Нидар.

— Вас было восемь, так? Почему никто не стал искать стрелков?

— Господин, патрульные преследовали найраров, углубились в заросли, — Нидар, похоже, начинал понимать, куда клонит преемник.

— Командующий был тяжело ранен. Ты должен был действовать по обстановке. Найти стрелка, а не лазить по кустам.

— Я не подумал ослушаться приказа. Господин Бикир велел найти тропу…

— А думать иногда полезно, Нидар. Не подумавши, можно головы лишиться. Даже мальчишка сообразил бы, что стрелявшие не успеют раньше вас добраться до тропы, не говоря о старшем патрульном. Почему не прочесали местность и не нашли их сразу?

— Виноват, господин преемник, — не поднимая головы, ответил Нидар, — я подвел командующего.

— Или специально позволил им уйти, — сделал Бакар страшное предположение, еще раз оглядел патрульного с ног до головы и громко сказал, — ты арестован, Нидар!

Нидар замер с открытым ртом, оторопело глядя на преемника. Охрана в момент оказалась рядом с ним. Нидар рухнул на колени.

— Господин преемник! В чем меня обвиняют?

— В измене, — ответил Бакар ледяным голосом.

В глазах патрульного блеснули слезы отчаяния.

— Нет, господин преемник! Я всегда был верен дому митверхала!

— Сдай оружие, Нидар! — приказал Бакар, хотя прекрасно видел, что перед ним всего лишь юнец, который ошибся по неопытности и потрясен последствиями.

Патрульный расстегнул пояс, потом снова посмотрел на сына митверхала.

— Умоляю, господин преемник, измените обвинение! Я не предавал тех, кому дал клятву! Это все, чего я прошу. Я готов умереть, но боюсь клейма предателя!

Бакар кивнул и посмотрел на телохранителей. Один из них показал ему шнурок, молчаливо спрашивая, связать ли арестованному руки. Бакар покачал головой.

— Оставьте нас, — приказал он охране.

— Господин… — начал было один из них.

— Оставьте нас! — рявкнул Бакар, кулак громыхнул по столу, — вон!

Охрана, поклонившись, поспешно вышла. Бакар выдохнул, успокаиваясь, и принялся задумчиво барабанить пальцами по столу, в упор глядя на стоящего на коленях патрульного. Тот был совершенно раздавлен и сидел на полу безвольной грудой.

— Нидар, ты понимаешь, что облажался по полной? — наконец спросил Бакар.

Патрульный сокрушенно кивнул.

— Да, господин преемник.

Несколько минут, показавшихся патрульному вечностью, Бакар молча допивал остывший чай.

— Знаешь, что тебя ждет, если об этом узнает мой отец?

— Да, господин преемник, — голос патрульного дрогнул.

— А если я решу, что ты рассказал не все, знаешь, кто тобой займется?

— Да, господин преемник, — прошептал в ужасе патрульный.

Бакар встал из-за стола и принялся ходить по кабинету за спиной сотника. Нидар сжался, ожидая удара, но не решался обернуться.

— Нидар, я мог бы дать тебе еще один шанс. Но где гарантия, что не подведешь?

Нидар обернулся. В глазах промелькнула тень надежды.

— Я… — начал он, приподнимаясь.

— Я не говорил встать.

Нидар послушно замер.

— Я клялся в верности дому митверхала, я не нарушал клятвы, господин…

— Нидар, Нидар, опять говоришь не по существу. Непросто будет из такого чурбана вытесать что-то стоящее. Но начнем с того, что ты принесешь клятву мне лично.

Патрульный провел рукой по волосам, судорожно вздохнул и, всхлипнув, кивнул.

— Клянусь жить и умереть ради Бакара, преемника митверхала Ар-Рааров Пихомора. Клянусь хранить ему верность до последнего вздоха и никогда не называть другого своим господином, — нетвердым голосом проговорил он.

Бакар встал перед ним и протянул руку. Мгновение поколебавшись, Нидар взял ее двумя руками и приложил ко лбу.

— Моя жизнь принадлежит тебе, — произнес он, закрыв глаза, — мой господин.

Бакар освободил руку из ледяных влажных пальцев патрульного и положил ему на голову.

— Я, Бакар, преемник Ар-Рааров, принимаю твою клятву, Нидар. Обещаю судить справедливо. За преданность — награду и покровительство, мучительную смерть за предательство. Встань!

Юноша поднялся с колен и встал, слегка пошатываясь. Бакар снисходительно посмотрел на его бледное лицо и взъерошенные мокрые волосы, взял за плечо, подвел к креслу и усадил, надавив так, что Нидар почти упал.

— Не хватало еще, чтоб ты здесь грохнулся в обморок. Воды?

Нидар сконфуженно кивнул. Он действительно был на грани обморока после многих часов в седле и приема, оказанного Бакаром.

— Благодарю, мой господин.

Преемник налил воды, вручил стакан патрульному и уселся на свое место за столом.

— Знаешь, мне очень нужны преданные люди, поэтому я решил, что живой Нидар полезнее кровавого фарша. Всегда терпеть не мог это зрелище, а ты?

— Мне… не доводилось, мой господин, — патрульный поежился.

— Тебе повезло, Нидар, на самом деле повезло. Хряпс, пырларл моего отца, отлично обучен. Он сначала дробит руки и ноги. Нарочно медленно. Потом отец щелкает пальцами. Старый урод встает на дыбы и обрушивается всей тушей, а после пляшет на трупе, пока не размажет по площадке. Отец рьяно ковал из нас мужиков, с малолетства таскал на каждую казнь.

Нидар не сводил с него полных ужаса глаз. Будь у господина желание, он бы запросто организовал для него такое прощание с жизнью, и патрульный уже представил хруст собственных костей.

— Ладно, что-то я заболтался, — махнул рукой преемник, — так вот, как я уже сказал, мне нужны преданные люди. Но не кристально честные недоумки. Честность, Нидар, это похвально, но на ней далеко не уедешь. Ты первым заметил место, откуда пришли найрары, значит, ты не совсем безнадежен. Надеюсь, теперь будешь лучше работать головой. Понимаешь меня?

— Да, мой господин, — с готовностью ответил патрульный.

Бакар удовлетворенно кивнул.

— Так говоришь, следы похожи на следы Ар-Рааров?

— Да, господин. Но, может, так сделали специально?

— Смотрю, уже начинаешь думать. Молодец. Ты вернешься на заставу. Ватару скажешь, я доволен расследованием и будешь следить за всеми и каждым. Спрашивай, подслушивай, высматривай. Делай, что хочешь, но, если на заставе есть предатели, найди ублюдков. Бикир сказал, что не успел изучить бумаги. Возьмешь их у Ватара, я напишу приказ. Будет непонятно, приедешь сюда. Справишься — получишь повышение, нет — отправишься в экспедицию.

— Я больше не подведу вас, мой господин, клянусь жизнью и честью, — заверил патрульный, встал с кресла и приложил руку к груди.

–Вот теперь это звучит, как клятва настоящего Ар-Раара, — похвалил Бакар. Мальчишка способный, но щенки лучше слушаются, если взять их за шкирку и хорошенько встряхнуть.

***

Почему Бикир так спокойно говорит о Подземном? Ги-Мла без содрогания не могла о нем даже подумать. Она росла в бесконечной любви и поклонении великому Скайларлу и всем сердцем верила в его справедливость и мудрость. Как можно думать по-другому? Сын митверхала явно заблуждался. Ги-Мла твердо вознамерилась переубедить его, а пока решила сходить в Храм, как и обещала, и помолиться Великому за мужчину, который снился ей каждую ночь.

На ее просьбу Ки-Киял ответил, что в храм она может ходить хоть каждый день, в этом он дает ей полную свободу. Ки-Клат ушел по поручению дяди, и Ги-Мла отправилась вдвоем с Ки-Ваном, сыном управляющего. Парень был счастлив побыть с любимой госпожой, пусть и среди толпы.

Возле храма всегда было многолюдно. С жалобами, с благодарностью, за советом жреца или полистать книги в библиотеке — люди толкались тут с утра до вечера. Торговцы зазывали к лоткам и предлагали статуэтки, храмовые подношения, украшения, всевозможные закуски и лакомства. Ги-Мла никогда не могла спокойно пройти мимо безделушек и сейчас остановилась «только посмотреть». Дядя ругался, что дом с приездом племянницы стал похож на лавку сувениров. Все же она не утерпела и купила за медную двушку фигурку скайларла из белого камня, непрочного и дешевого, зато легкого в обработке. Поделка в точности повторяла статую на крыше храма, если сильно не приглядываться. Ги-Мла вертела ее в руках, представляя, как здорово она будет смотреться на полочке. Хотя чтобы освободить место, какое-то из сокровищ придется убрать… Кто-то хлопнул ее по плечу. Ги-Мла едва не выронила свою драгоценность, резко обернулась и оказалась лицом к лицу с улыбающимся Шэдом, преемником клана Шикиэртов. Ги-Млу, Ки-Клата и Шэда с детства связывали приятельские отношения, которыми они были обязаны дружбе своих матерей.

— Шэд! — радостно воскликнула она, убирая покупку в сумочку, — ты откуда здесь?

— Иду в храм, — ответил юноша, — можем пойти вдвоем.

— Потом проводишь меня домой, иначе не получится.

— Разумеется, провожу. Разве я глупец, упускать случай поболтать с красавицей?

Ги-Мла повернулась к своему сопровождающему.

— Ки-Ван, можешь возвращаться, меня проводит господин Шэдэшен, — девушка взяла Шэда под руку, — рассказывай, какие новости, как Шунске?

— Мелкий совсем пришел в себя, опять принялся везде совать нос. А мы все ищем какую-нибудь зацепку. Откровенно говоря, я из-за этого и пришел. Часть бумаг матери хранилась здесь, в каком-то секретном отделе. Хочу найти его.

Ги-Мла изумленно посмотрела в ореховые глаза.

— С ума сошел? Во-первых, тебя не пустят. Во-вторых, тебе жизни не хватит, чтобы все изучить.

Юноша задумчиво пригладил свои каштановые волосы.

— Сестренка, все остальное мы уже перепробовали, вдруг повезет. Слушай, Ги-Мла, а пойдем со мной? Вдвоем сподручнее искать.

Правильная Ги-Мла боялась сделать недозволенное, но название «секретный отдел» так и манило. Она колебалась.

— Но нас ведь не пустят.

— Да на это я и не рассчитывал. Проберемся незаметно.

Девушке стало немного не по себе.

— Шэд, а если нас поймают?

— Ну подумаешь, выгонят. Скажем, заблудились, хотели пойти в библиотеку.

Последствия казались не слишком пугающими, а приключение — интересным.

— Ох, Шэд, умеешь ты уговаривать девушек, — она игриво хлопнула его по плечу.

— А то, — кокетливо подмигнул ей юноша, — жаль, Тинги не такая сговорчивая.

— Ничего, подожди немного, она ни за что не устоит перед таким обаяшкой. Я бы точно не устояла, не будь ты мне как брат.

— И не мечтай! Я люблю тебя как сестру, хватит с тебя и этого! Хотя надо сказать, ты просто совершенство. Ну и повезет же кому-то!

— Ой, не смущайте меня, господин! — притворно потупила глазки Ги-Мла. Она-то точно знала, кому может повезти. Вопрос, нужно ли ему такое везение.

Смеясь и болтая, молодые люди вошли внутрь храма и затерялись среди толпы, наполнявшей главный зал. Потом стало не до веселья.

— Давай быстрее! — прошипел Шэд Ги-Мле, которая, задыхаясь от волнения, бежала за ним.

Закрытая часть храма оказалась лабиринтом со множеством коридоров, лестниц и переходов. Они чудом проскользнули мимо охраны, но очень скоро заблудились и теперь шли наугад, заглядывали за каждый угол, прятались или убегали при виде жрецов. Блуждая, они попали в широкий коридор, который вел на огромную винтовую лестницу, змеившуюся вокруг необъятной круглой шахты, уходившей так далеко вниз, что она казалась бездонной черной дырой. У Ги-Млы закружилась голова, когда она глянула через перила.

— Спустимся? — шепнул ей юноша, — если бы у меня были тайны, я бы спрятал их там.

Страшно любопытно. Может, ей выпал единственный в жизни шанс увидеть глубины храма. Но, с другой стороны, они и так заблудились, стоит ли искушать судьбу? В коридоре, откуда они пришли, послышались голоса. Шэд схватил ее за руку и потащил вниз.

Прижимаясь к стене, они поспешно побежали по ступенькам. Ги-Мла запнулась за неровный пол, сумочка раскрылась, статуэтка выпала и раскололась на несколько частей.

— Ой, скайларл, — она остановилась, глядя на обломки, — разбился в своем же храме…

— Забудь, я куплю тебе десяток таких, — Шэд сапогом сбросил обломки с лестницы. Они прислушались. Приглушенный звук упавших камешков раздался нескоро.

На следующих этажах тоже были жрецы, молодые люди спускались все ниже и ниже. Ги-Мле пришло в голову, что здесь уже должны начинаться владения Подземного, и в темных коридорах ей стали мерещиться пырларлы. Чувствуя нарастающий страх, она ухватилась за Шэда.

— Послушай, Шэд, мы слишком глубоко. Здесь страшно как-то…

— Да чего тут страшного, сестренка? Ты видела когда-нибудь подобное? Ты, может быть, первый Кигил здесь за многие века, так что смотри во все глаза!

— Эти темные коридоры, они пугают.

— Ну ладно, смотри, вон там светло, и вроде никого нет. Идем туда.

Они пошли по закопченному коридору, освещенному тусклым светом факелов. По обе стороны располагались массивные двери, но все они были заперты. Шэд толкал каждую и шел вперед в надежде, что попадется открытая, и они узнают что-то интересное. Вдоль коридора на равном расстоянии были устроены ниши, заставленные разными ящиками, бочками, в некоторых лежали снопы сена. Пахло горящей смолой, копотью, отсыревшей древесиной, сеном и плесенью. Но к этому и без того неприятному букету примешивался еще какой-то запах, непонятный, противный и мерзко-сладковатый. Ги-Мла поморщилась.

— Фу, чем здесь пахнет, Шэд? Меня сейчас стошнит.

— Тихо, — молодой человек приложил палец к губам. Здесь пахло смертью. Но он не хотел пугать подругу еще больше, — нам лучше возвращаться.

Ги-Мла облегченно вздохнула и повернулась в сторону лестницы. Но звук, долетевший из глубины коридора, заставил ее застыть на месте. То ли крик, то ли стон, непонятно, человеческий или звериный, но в нем было столько страдания, что Ги-Мла от ужаса покрылась мурашками с ног до головы, а Шэд почувствовал, как шевелятся волосы на затылке.

–Что это, Шэд? — почти одними губами прошептала девушка.

Молодой человек непроизвольно сжал рукоять меча и недоуменно пожал плечами.

— Понятия не имею, — шепотом ответил он, — нужно выбираться.

Ги-Мла схватила его за локоть.

— Но Шэд, может быть, кому-то нужна помощь?

— С чего ты взяла, что мы сможем помочь? Только сами попадем в беду.

Второй крик, еще более жалобный, разнесся по коридору. Юноша посмотрел на Ги-Млу, чувствуя сквозь рубашку, как похолодели ее пальцы. Проигнорировав умоляющий взгляд, Шэд покачал головой и решительно потащил ее обратно. Но стоило пробежать немного вперед, как они услышали голоса с лестницы. Времени на размышления не было, пришлось отступить вглубь коридора, прямо туда, откуда раздавались крики.

Глава 8

Коридор привел к большому залу — пещере со сводчатым потолком, немного ниже основного уровня. В преддверии стоял ряд больших бочек. Ги-Мла и Шэд едва успели добежать и спрятаться за ними. Мимо прошли три жреца с ящиком, в котором что-то мерно позвякивало в такт шагам. Вышитые серебром мантии — знак первого уровня. Выше этих людей были только митверхалы.

Путь был свободен, Шэд протянул руку, но девушки рядом не оказалось, она уже кралась вслед за жрецами. Шэд едва не выругался вслух, придется идти за ней. У стен стояли стеллажи и ряды ящиков, углы тонули в полумраке, только середину освещали яркие лампы. Это сыграло на руку молодым людям, которые бесшумно пробрались внутрь и спрятались за стоявшей у входа грудой ящиков. В зале собралось около десятка жрецов второго уровня и трое первого, такое обычно бывало только на церемониях. Трое собирали что-то странное из стеклянных колб и трубок. Остальные собрались в круг, в центре которого на крюках, вделанных в потолок, висело… похоже, какое-то крупное животное. Любопытство толкнуло Ги-Млу и Шэда вперед.

Лошадь? Нет, намного крупнее. Оно было подвешено за задние ноги, один из жрецов стоял на подставке и делал ножом разрез вдоль блестящей в свете факелов светло-серой спины, отчего существо стонало и дергалось, а в бочку под ним стекала кровь цвета расплавленного серебра. На шее также зияли разрезы, и вытекающее пульсирующей струей серебро выглядело бы даже красиво, не будь вся картина настолько жуткой. На миг Ги-Мле удалось увидеть крупную, но изящную точеную голову и наполненные мукой широко раскрытые глаза, полуприкрытые челкой, свитой в жгуты. Девушке показалось, что она теряет сознание, словно ей самой всадили нож прямо в сердце. Она вспомнила, где видела такое идеально сложенное существо… На крыше храма!!!

Ги-Мла перестала осознавать, где она и кто она. Разум не принимал то, что видели глаза. Губы сами собой разомкнулись для крика, но Шэд закрыл ей рот рукой, а другой обхватил за талию и потянул прочь. Из глаз Ги-Млы брызнули слезы, она совершенно перестала владеть собой. Шэд с трудом затащил ее в ближайшую нишу с сеном, и упал на мягкую сухую траву, продолжая держать девушку и зажимать ей рот. Ее била крупная дрожь, почти переходящая в судороги.

— Ги-Мла, сестренка, умоляю, возьми себя в руки, иначе мы погибли! — зашептал он ей на ухо, — сейчас я уберу руку, а ты будешь сидеть тихо, чтобы нас не заметили. Ну же, Ги-Мла, опомнись! Дыши вместе со мной!

Она с трудом подняла глаза. Слезы текли по его руке и капали на одежду. Судорожно вздохнув, она кивнула. Шэд медленно убрал руку, и она, сотрясаясь от безмолвных рыданий, уткнулась ему в плечо. До них долетел еще один стон, и оба поняли, что он был последним. Ги-Мла зубами вцепилась в рубашку юноши, чтобы не закричать, а чуть позже подняла голову и посмотрела так, что Шэд начал опасаться за ее рассудок.

— Они… убили его… — прошептала девушка, клацая зубами, — Шэд, это же… это же…

— Я видел, Ги-Мла! Видел то же, что и ты, — молодой человек вновь прижал ее к себе, — нужно выбираться отсюда.

Ги-Мла попыталась встать, но ноги не слушались. Ее так не трясло, даже когда стрела пробила грудь Бикира.

–… не могу… — навзрыд произнесла она.

Шикиэрту оставалось только взять ее на руки. Он почти бегом достиг лестницы и стал подниматься. По дороге Ги-Мла немного пришла в себя и смогла идти сама. Молодые люди задыхались, лестница казалась бесконечной. Добравшись до светлых надземных этажей, они поняли, что не представляют, где находятся и как выбраться. Наверху было людно, приходилось просчитывать каждый шаг. Кажется, они поднялись выше, чем нужно, но по лестнице постоянно ходили жрецы. Здесь наверняка несколько выходов, надо попытаться найти еще один. Ги-Мла держалась за рукав друга и безвольно переставляла ноги, не соображая, куда и зачем они идут. Они блуждали долго, и девушка выбивалась из сил. Шэд был на грани отчаяния, сдаться не давала ответственность за подругу, которую он втянул в «безобидное приключение», обернувшееся кошмаром.

Их чуть не заметили, пришлось пробежать еще пару пролетов вверх. Они оказались, похоже, на жилом этаже, уютном и светлом. Осторожно осматриваясь, Шэд вел за собой Ги-Млу. Впереди опять раздались шаги. Вернуться они не успевали, юноша толкнул первую попавшуюся дверь, по счастью, не запертую. Заглянул. Пусто. Шэд втащил Ги-Млу внутрь и запер дверь. Теперь они, по крайней мере, могли передохнуть. Молодой Шикиэрт перевел дыхание.

Внезапно какое-то движение привлекло их внимание. Шэд ошибся, когда счел комнату пустой. На кровати, скрытой балдахином, лежала пожилая женщина. Услышав шум, она приподнялась и удивленно смотрела на них. Потрясенный молодой человек узнал Пайю, матерь народов Мааданда. Он упал на колени, дернул за рукав Ги-Млу, смотревшую на матерь народов пустым взглядом, чтобы та последовала его примеру, и произнес:

— Простите нас, Светлейшая!

Пайя смотрела на молодых людей, так неожиданно оказавшихся в спальне, которую ей любезно выделил Ксайлан для отдыха во время пребывания в храме. Он хотел, чтобы жена всегда была неподалеку на случай, если у него приключится дурное расположение и захочется на ком-то сорваться. Супруга подходила для этой цели как нельзя лучше, покорная и безропотная.

Лицо девушки распухло от слез, но Пайя видела в нем что-то неуловимо знакомое, а в юноше довольно быстро узнала преемника клана Шикиэртов.

— Как вы здесь оказались, дети мои? — мягко спросила она.

— Мы… заблудились… светлейшая, — ответил Шэд, — пришли посетить библиотеку…

Пайя улыбнулась.

— В нашей библиотеке посетителям не предлагают поваляться на сене.

Шэд оглядел себя и Ги-Млу. Их одежда и волосы были полны сухой травы. Глупо было надеяться, что матерь народов поверит. Он лихорадочно подбирал ответ, и не мог ничего придумать.

— Вы были внизу, так? — тем же мягким голосом спросила Пайя, — судя по девочке, я догадываюсь, что вы там видели.

Шэд кивнул, а Ги-Мла села на пол, закрыла лицо руками и громко всхлипнула. Пайя сочувственно посмотрела на нее, потом дрогнувшим голосом произнесла:

— Я всю жизнь пытаюсь убедить супруга отказаться от этого. Бесполезно, — она задумалась, — мне неизвестны причины, по которым вы решились проникнуть в запретную часть храма, но скажите, стоят ли они того, чтобы расстаться с жизнью? Если вас поймают здесь, вы не проживете и часа.

Шэд опешил и недоверчиво посмотрел на нее.

— На каком основании, светлейшая? Я — преемник клана Шикиэртов, а она…

Матерь народов прервала его:

— Сынок, да хоть митверхал, если узнают, где ты был и что видел, тебя ждет немедленная смерть.

У молодого Шикиэрта холодок пробежал по спине. Он и не представлял, какой опасности подвергает себя и Ги-Млу. Шэд вполне мог за себя постоять, один-два жреца не были бы проблемой, но с большим количеством он бы ни за что не справился. О жрецах говорили, что они искусные бойцы и не уступают Ар-Раарам.

— Светлейшая, есть ли у нас надежда остаться в живых?

— Попадись вы жрецам, нет. Но, что касается меня, с некоторых пор я одобряю не все, что делает мой муж. Я выведу вас.

У юноши будто гора с плеч свалилась. Видимо, какая-то неведомая сила направила их сюда.

— О светлейшая, мы будем так благодарны!

— Оставьте благодарность себе, мне она уже ни к чему. Но сначала нужно успокоить девочку и привести вас в порядок.

Она подошла к столику, на котором стоял поднос с графином и стаканами, и несколько маленьких флакончиков. Пайя накапала в стакан несколько капель из одного, потом из другого пузырька, налила доверху воды и поднесла девушке, которая все так же сидела на полу, не в силах встать.

— Вот, выпей, дитя мое, эти капли прекрасно успокаивают.

Когда молодые люди были готовы, Пайя открыла платяной шкаф. Выбрав пару длинных плащей, она велела им поплотнее завернуться в них и надеть капюшоны.

— Теперь вы сойдете за моих сопровождающих. Будем надеяться, Ксай не вспомнит обо мне.

Пайя умолкла, явно что-то обдумывая, а потом спросила:

— Скажите, знаком ли кто-то из вас лично с близнецами-Ар-Раарами?

Шэд почесал макушку и покачал головой. В потухших глазах Ги-Млы появился интерес.

— Недавно один из близнецов, Бикир, спас нам с братом жизнь.

Пайя поманила ее в сторону и прошептала на ухо:

— Жизнь близнецов в опасности. Возможно, с тем, что ты теперь знаешь, сможешь помочь.

Глаза девушки округлились.

— Это связано с покушением на господина Бикира?

— Не исключено. Если у меня будет, что сообщить, я найду тебя, скажи свое имя.

— Ги-Мла, племянница митверхала Кигилов, Ки-Кияла.

–Ги-Мла, племянница Ки-Кияла, обещай молчать об этом разговоре. Скажешь только близнецам.

— Обещаю, светлейшая.

Ги-Мла не помнила, как оказалась дома, не помнила, как уснула. Капли Пайи действительно успокаивали отлично. Но когда она проснулась ночью в своей постели, их действие закончилось, и весь вчерашний ужас вновь обрушился на нее. Жизнь изменилась безвозвратно и навсегда. Стоит ли жить теперь, когда она увидела того, кого любила всей душой, кому поклонялась и доверяла печали и радости, подвешенным на крюках, словно туша в лавке мясника, истекающим кровью, умирающим. В душе будто пробили дыру, которая теперь заполнялась самой черной тоской и одиночеством.

Мысли бесконечно вертелись вокруг вчерашнего. Снова и снова видела она наполненные страданием глаза божества. Вряд ли кто-то способен поверить. Даже Ки-Клат может посмеяться и сказать, что ей показалось. Ох, ей же надо во дворец Ар-Рааров! Сил совершенно не было, но слова Пайи стучали в голове. Она попыталась успокоиться, подумать о другом, но из другого могла думать только о Бикире. Как он? Лучше ли ему? А вдруг его жизнь и во дворце под угрозой? Эти мысли заставили встать. Посмотрев в зеркало, она ужаснулась опухшему лицу и синим кругам под глазами, умылась ледяной водой и попыталась запудрить и закрасить эту неприглядную картину. Отражение перестало пугать, и она решилась выйти. Ки-Киял с супругой уехали по делам, Ки-Клат с ними. Ги-Мла обрадовалась, что не нужно ничего объяснять, и велела оседлать лошадь, якобы для прогулки.

— Господин Бакар, вас хочет видеть госпожа Ги-Мла.

— Ты, приятель, наверное, ошибся, — Бакар повертел в пальцах перо флюмайса, — ты хотел сказать, она хочет видеть господина Бикира?

— Нет, господин, она точно назвала господина Бакара, — уверенно сказал Ки-Сиел.

— М-да? Тогда пригласи, — пожал плечами преемник.

Ги-Мла неуверенно остановилась у порога. Бакар нахмурился. Кигилка выглядела так, словно только что похоронила всю семью.

— Ги-Мла, что с тобой? Что-то случилось?

Девушка хотела что-то сказать, но силы покинули ее. Пол под ногами пошатнулся, она упала бы, если бы Бакар не перемахнул одним прыжком через стол, не подхватил ее и не усадил в кресло.

— Ги-Мла, детка, да что с тобой? — он взял ее за руку, проверяя пульс, — ты сама на себя не похожа.

Девушка пыталась держаться, но едва взглянула в лицо преемника, слезы потекли сами собой. Она бы в жизни не поверила, сказал бы кто раньше, что живой человек может столько плакать. Произошло что-то страшное, Бакар терялся в догадках, ожидая, когда она заговорит. Он постоял рядом с креслом на одном колене, держа ее руку в своей, потом потерял терпение, встал и плеснул в стакан немного вина.

— Вот, выпей, это помогает.

— Я никогда не пила вина, — Ги-Мла всхлипнула, отстраняя напиток рукой.

Бакар вздохнул и долил в стакан доверху воды.

— Держи, теперь это обычный компотик.

Дрожащей рукой Ги-Мла взяла стакан и сделала несколько глотков. Преемник уселся на ковер, скрестив ноги. Способность говорить постепенно вернулась, и Ги-Мла, запинаясь и громко хлюпая носом, но все-таки довольно связно, рассказала о вчерашних событиях. Выслушав ее, Преемник некоторое время задумчиво молчал.

— То, что я сейчас услышал, Ги-Мла, слишком невероятно, — сказал он наконец так, будто разговаривал сам с собой.

— Я сразу подумала, что никто не поверит, — огорчилась девушка.

— Я не сказал, что не верю тебе, только то, что это невероятно. Не могу понять, зачем Пахтыхтамаям уничтожать свой же тотем? Тем более, скайларлов уже сотни лет никто не видел. Подумай, может это все-таки была серая лошадь? Или, что конечно хуже, пырларл?

— Господин Бакар, какого цвета кровь у пырларлов?

— Да такая же, как у всех, — слегка задумался сын митверхала, — если только погуще и потемнее.

— А там была серебряная!

Губы девушки вновь задрожали, а глаза увлажнились. Бакар поднял руку.

— Тише-тише, Ги-Мла, не начинай опять! Я тебе верю, сказал же, верю! Если то, что ты рассказываешь, правда… — Бакар посмотрел в сторону, слегка улыбнувшись каким-то своим мыслям.

Ги-Мла не поняла смысла улыбки, но на уме у преемника явно было нечто не слишком хорошее. Внимание Бакара вернулось снова к ней.

— Все это интересно, но напрашивается вопрос: чего ты хочешь от меня?

Такой неожиданный вопрос застал Ги-Млу врасплох.

— Но ведь нельзя этого оставлять… — неужели он сам не понимает? Бесчувственное чудовище…

— Хорошее предложение. Не то чтоб мне было все равно, Ги-Мла, но как ты это представляешь? Ар-Раары не могут войти в храм, так что я тут бессилен, в общем-то. Мы не сможем ничего доказать, основываясь только на словах.

— Может, пробраться в храм еще раз, как мы с Шэдом, незаметно?

— Серьезно? — Бакар усмехнулся, — близнецов-Ар-Рааров знает весь Маад. Я не смогу незаметно пройти от храма даже на расстоянии полета стрелы. Я бы мог ворваться в храм с небольшим отрядом, но ты ведь понимаешь, что это будет началом гражданской войны?

— Нет, не надо! — испугалась Ги-Мла.

— Тогда твое предложение?

— Я не знаю, может, Шэд что-то предложит, — все оказалось сложнее, чем полагала девушка, — господин Бакар, есть еще кое-что.

— Ги-Мла, я целыми днями слышу: «господин Бакар, преемник митверхала Ар-Рааров Пихомора». Давай просто Бакар, ладно? С Бикиром ведь получается? Так что там еще?

— Я говорила, что нам помогла выбраться матерь народов? Она сказала, ваши жизни в опасности.

Бакар удивленно хмыкнул. Похоже, он сразу все понял.

— Вот, значит, откуда ветер дует. Теперь все становится на места, — он благодарно улыбнулся девушке, — Ги-Мла, ты не представляешь, насколько это ценное сообщение. Не думал, что Ксайлан до этого дойдет. Теперь понятно, откуда стрела Трэйши.

Ги-Мла поразилась, как спокойно он воспринял это известие. Если бы ей сказали, что ее собираются убить, она бы нервничала намного больше.

— А еще что-нибудь она сказала?

— Ну, что-то типа, что с тем, что я видела, я смогу вам помочь, поэтому я и пришла сразу.

— Так-так. А то, что ты видела, уже рассказала. Ги-Мла, похоже, у нас есть больше, чем мы думаем. Осталось понять, как это использовать. Я поговорю с Шэдом. Шикиэрты всегда славились способностью разгадывать загадки, — Бакар встал и прошелся по кабинету, — нужен перерыв, а то моя бедная голова не выдержит. Честно говоря, Ги-Мла, я перед твоим приходом как раз собирался поесть, а теперь просто умираю от голода. Составишь компанию?

— Бакар, неужели от всего этого у тебя не пропал аппетит? — изумилась Ги-Мла. Она-то и подумать не могла о еде. Бакар хохотнул.

— Ох, Ги-Мла! С самого рождения кто-то хочет меня убить. Если из-за всех буду терять аппетит, и убивать не придется. А уж для Пахтыхов близнецы на погребальном костре — самая сладкая мечта, спасибо нашему отцу. Так что насчет обеда?

— Благодарю за приглашение, я не хочу есть, — скромно ответила Ги-Мла.

— Еще одна! — Бакар схватился за голову, — слушай, детка, мне хватает капризов Бикира. Я не выпущу тебя отсюда, пока не поешь, ясно?

Ги-Мла улыбнулась и кивнула. Напускной гнев Бакара немного развеселил ее. Нет, пожалуй, он не похож на бесчувственное чудовище, она поторопилась с выводами.

— Хорошо, господин преемник.

— Отлично, госпожа Ги-Мла, — в тон ей ответил Бакар, — если хорошенько поешь, разрешу повидаться с Бикиром.

Девушка оказалась не такой дурочкой, какой виделась поначалу, а принесенная ей информация была бесценна. До сих пор Бакар смотрел на нее как на игрушку, с которой Бикир сможет поиграть, когда поправится. Но теперь полагал, что она могла бы составить для брата неплохую партию. Хотя эта мысль была абсурдна, отец никогда не даст согласия на такой союз. Браков между Ар-Раарами и Кигилами не заключалось ни разу за всю историю, преемника беспокоили эти лишенные будущего отношения. Он видел, с каким восторгом Ги-Мла смотрит на Бикира, даже на беспомощного и прикованного к постели, и в то же время понимал, что рассчитывать ей не на что.

С каждым днем Бикиру становилось лучше, он уже мог посидеть пару минут и понемногу обращал на мир все больше внимания. Неожиданный визит приятно разбавил унылое существование. Ги-Мла немного привыкла к нему и смущалась уже меньше. Но чем дальше, тем больше Бикир замечал в глазах девушки отстраненность и потерянность. Временами она будто вспоминала что-то, умолкала на время, потом, спохватившись, говорила дальше. Понаблюдав еще немного, Бикир, не выдержал.

— Ги-Мла, что с тобой? — спросил он вместо очередного рассказа о дрессировке Малыша.

— А что? — испуганно отозвалась девушка.

— Ты грустная сегодня.

— Нет, Бикир, все нормально, тебе показалось. Просто плохо спала, — она старательно изобразила беззаботность. Как видно, не получилось, потому что Бикир произнес:

— Ги-Мла, не надо, я не слепой и вроде не тупой.

Девушка вздохнула и опустила глаза. Она правильно опасалась, что провести сына митверхала не удастся. Не следовало им сегодня встречаться.

— Бикир, я не могу рассказать, — она попыталась незаметно смахнуть предательскую слезинку.

— Хорошо, не буду спрашивать, — неожиданно согласился Бикир, — я ведь не могу помочь.

Ги-Мла растерянно посмотрела на него. Ей подумалось, что своим нежеланием поделиться она указала на его беспомощность, и теперь ко всем терзаниям добавилось еще и чувство вины. При виде блеснувших в ее глазах слез сердце Бикира сжалось.

— Не говори ничего, Ги-Мла, — мягко сказал он, — если нужна помощь, Бакар сделает все, что в его силах. Можешь обратиться к нему как ко мне. Что касается меня, есть одна вещь, которую я могу и хочу сделать.

— Какая? — еле слышно спросила она.

Бикир протянул к ней руки.

— Я ужасно хочу тебя обнять, иди ко мне.

Ги-Мла поколебалась, но только мгновение. Бикир предложил то, чего она сама хотела больше всего на свете. Без лишних слов она устроилась рядом, положила голову ему на плечо и обняла. Он прижал ее к себе и взял за руку, поглаживая большим пальцем запястье.

— Тебе не больно? — спросила девушка, опасаясь, что давит слишком сильно.

— Нет, — прошептал Бикир, — мне безумно приятно.

Ги-Мле сделалось спокойно, душевная боль постепенно ушла. Рядом с Бикиром все встало на свои места, мир стал таким, каким должен быть. О, как хотелось поцеловать его, но для девушки первой поцеловать мужчину было верхом неприличия. Именно в этот момент Ги-Мла поняла, что влюбилась. Пусть пока и совершенно беспомощный, Бикир одним своим присутствием отдалил проблемы и вернул в жизнь радость.

Ги-Мла закрыла глаза, прислушиваясь к биению его сердца. Она не хотела пропускать ни одной драгоценной секунды рядом с ним, но бессонная ночь и переживания сделали свое дело. Ги-Мла не заметила, как задремала. Сын митверхала лежал неподвижно, чтобы не разбудить ее, и старался дышать неглубоко, боясь закашляться. Он чувствовал, что все-таки сумел помочь девушке. Наверняка она не сказала ничего из опасений за его здоровье. Или этот идиот Бакар запретил ей. Все обращаются с ним, как с ребенком, даже прислуга. Дай им волю, они бы ему еще и колыбельные пели.

Бикир слегка приподнял руку Ги-Млы, рассматривая красивые тонкие пальчики. Ее близость доставляла удовольствие, он наслаждался ароматом духов, смешанным с восхитительным запахом юности и свежести, и прижимал ее к себе, ощущая сквозь одежду теплоту и мягкость. Он улыбнулся от мысли, что, несмотря на его состояние, с ним спит девушка, представил, как будит ее поцелуем, обнимает, развязывает шнуровку на блузке. Замечтавшись, он не заметил, как в комнату вошел Бакар и неподвижно стоит, разглядывает их и улыбается во весь рот. Бикир показал ему кулак и указал пальцем на дверь. Бакар прикрыл глаза рукой, ухмыльнулся еще шире и удалился, делая руками непристойные жесты. Забывшись, Бикир вдохнул слишком глубоко и закашлялся, разбудив Ги-Млу, которая непонимающе уставилась на него.

— Тебе лучше, Ги-Мла? — спросил Бикир.

— Да… — рассеянно ответила девушка, потом оценила, как все это выглядит, и поспешила сесть, — мне, наверное, пора…

— Жаль, — с грустью произнес Бикир, — но не буду тебя задерживать, иначе в следующий раз дядя тебя не отпустит. Ты ведь придешь еще? Я был бы рад.

Он взял ее за руку. Ги-Мла кивнула, чувствуя, как кровь приливает к щекам. А когда сын митверхала, не сводя с нее глаз, поцеловал запястье, сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Больше всего она опасалась, что ладонь вспотеет, поэтому поспешно отняла ее, смущенно улыбнулась и направилась к выходу. Проводив девушку взглядом, сын Митверхала улыбнулся и цокнул языком.

— Молодец, Бикир, — похвалил он сам себя, и гордо провел рукой по волосам.

Спустя несколько минут в спальню вошел Бакар, пританцовывая и напевая что-то. Увидев его, Бикир придал себе самый сердитый вид. Не обращая на это внимания, Бакар сел на кровать, лукаво улыбнулся и прищурил один глаз.

— Ну ты даешь, брат! Видишь девчонку четвертый раз, а уже уложил в кровать. Я даже с будущей женой себе такого не позволяю!

— Прямо образец добродетели! Так и скажи, завидно! — Бикир злобно оскалился, — идиот!

Преемник удивленно поднял брови:

— Это еще почему?

Бикир вздохнул. Если он не идиот, почему сам не догадался?

— Скажи-ка, Бакар, моя кровь отличается от твоей?

— Нет, — преемник явно не понимал, в чем дело.

— А лицо, руки, ноги?

— Нет.

— А то, что в штанах?

— Ну, нет… Бикир, к чему ты клонишь?

— А почему ты решил, что мозги отличаются?

Бакар недоуменно пожал плечами.

— Я так никогда не думал, с чего ты это взял?

— Зачем ты запретил Ги-Мле рассказывать, что случилось?

— Ах, вон ты о чем. Вообще-то я не запрещал, просто попросил. А она все-таки рассказала?

— Нет. Я не стал настаивать, — недовольно ответил Бикир, — а тебе?

Преемник посмотрел в глаза брата и увидел то, чего не видел ни разу в жизни — ревность.

— Рассказывай, — сказал Бикир, — я нервничаю, а это мне вредно. Заботливый ты мой.

— Ладно, — Бакар понял, что все равно никуда не денется, — слушай…

Выслушав брата, Бикир задумчиво спросил:

— И почему нельзя было мне про это рассказать?

— Прости, наверное, я умом повредился после того, как чуть не потерял тебя.

— Да знаю, ты слабак, — снисходительно произнес Бикир, — слушай, Бакар, если все это правда, то у нас для Ксайлана теперь тоже есть стрела Трэйши.

— Точно, она пробьет его насквозь, — подхватил Бакар, — если удастся все это доказать… Думаю, можно привлечь и отца. Старый прохвост не упустит случая попортить кровь другу-Пахтыху. Он в этом мастер, Ксай и не поймет, с какой стороны прилетел камень.

–Берегись, Ксай! — злорадно воскликнул Бикир, — эх, с каким бы удовольствием я заставил его пережить все, что пережил сам… О Подземный, когда я уже встану с этой проклятой кровати?

Бикир с досадой стукнул кулаком по одеялу и, охнув, скривился. Это простое движение отозвалось в груди больным толчком.

— Терпение, братишка, терпение, — попытался успокоить его Бакар, — будешь дергаться — дольше проваляешься. И ты еще говоришь, я не прав, что оберегаю тебя!

Бикир раздраженно взглянул на него, но промолчал, и на некоторое время воцарилась тишина. Потом Бакар исподлобья посмотрел на брата, явно подбирая слова.

— Ну? Чего мнешься? Говори! — подстегнул его Бикир.

— Обойдешься без меня вечером? — с несвойственной застенчивостью спросил преемник.

Бикир махнул рукой.

— Пф, я вроде тебя на свидание не приглашал, можешь катиться на все четыре стороны, — с деланым равнодушием произнес он и сразу же заинтересованно спросил: — а ты куда?

— Хочу проветриться, не могу больше, а если честно… хочу навестить Мэй…

Бикир расхохотался и закашлялся от этого. Отдышавшись, насмешливо сказал:

— Ох ты ж мой образец добродетели. Ну иди-иди, передай ей привет, постарайся за двоих. Смотри не посрами репутацию близнецов.

— Уж насчет этого будь спокоен! — Бакар поднял руку, а Бикир стукнул по ней кулаком, — сейчас я пришлю Ки-Сиела, или нет, сначала скажу, чтобы он принес тебе поесть.

— Нет, сначала пришли его ко мне! — запротестовал Бикир, — мне нужно, чтобы он помог мне сделать кое-что другое.

— Давай, я, — живо предложил Бакар.

— О Подземный, вразуми этого заботливого дурака! Иди куда собрался, потерплю до Ки-Сиела.

— Точно? — серьезно спросил Преемник.

Бикир взял со стола яблоко и запустил в близнеца. Очень метко для левой руки, яблоко попало бы Бакару прямо в лоб, будь в броске достаточно силы. Но без этого преемник легко поймал его, откусил и выбежал из комнаты, радуясь кусочку свободы.

Перед тем, как ехать к Мэй-Ланги, Бакар вывел Малыша погулять. Ему катастрофически не хватало времени, чтобы уделять пырларлам хоть какое-то внимание, а кроме него к Малышу никто не смел подойти. У Малыша было два смежных стойла, и конюхи наполняли кормушку в одном из них, и когда пырларл переходил туда, запирали дверь и убирали другое. Но вывести они его не могли.

Конец ознакомительного фрагмента.