Баба-яга костяная рука

Ольга Брюс, 2022

Надя родилась инвалидом. Её ярко выраженный недуг бросался в глаза, от чего дети смеялись над ней, а некоторые взрослые пугались, морща нос и отворачиваясь от неполноценной девочки.

Глава 2

Но мечтам Нины не суждено было сбыться. Муж редко подходил к дочери, когда уставшая жена просила присмотреть за ней, потому что сама была занята уборкой, готовкой, стиркой. Он не вставал ночью, когда Надя кричала из-за частых колик, болезненного прорезывания зубов или высокой температуры, не выходил на семейную прогулку, отмахиваясь от настойчивых просьб и утверждая, что у него плохое самочувствие, устал или приболел, не стоял в очереди в молочную кухню, сбежав в гараж Григорича, чтобы залить горе дешёвым пивом. Олег замкнулся в себе и практически не участвовал в воспитании дочерей. Через четыре года он всё-таки набрался смелости и, вынув из шкафа чемодан, начал собирать свои вещи.

— Олежек, ты можешь объяснить, что случилось? — Нина металась между плачущей Надей, упавшей с подоконника, и мужем, спешившим освободить квартиру от своей персоны. — Почему ты нас бросаешь? Зачем ты так с нами? За что?

— Ты не поймёшь, — Олег отвечал грубо, не поднимая глаз. Он аккуратно укладывал свои рубашки на дно чемодана, позже туда отправились и электрическая бритва, которую ему подарили на заводе, когда родилась Надя, и фарфоровый сервиз, полученный на свадьбу, радио, инструменты, а вот пальто и ботинки положить было некуда — чемодан забит под завязку. Достав из антресоли клетчатую сумку огромного размера, Олег скрутил пальто и положил в эту сумку, затем ботинки, норковую шапку и переложил туда инструменты, потому что крышка чемодана не закрывалась из-за лишних вещей.

— Ну так поясни. Зачем же уходить, как трус? — Нина держалась молодцом. Плакать хотелось, но она не желала показывать слёзы перед Надей, которая ушибла спину, когда свалилась на пол и зацепилась о чугунную батарею.

— Нин, давай без драмы, договорились? Устал я. Что ещё ты хочешь знать? Не моё это. Не моё. Каждый подходит и спрашивает, почему у Надьки вместо руки обрубок. В магазине кассирши её жалеют и просят порадовать девочку шоколадкой. Думают, самые хитрые. У меня денег нет, а они жалость тут свою расплёскивают. В автобусе все пялятся…

— Когда в последний раз ходил с ней в магазин и ездил вместе с ней в транспорте? — сердито спросила Нина. — Когда это было? Напомни.

— Всё, я ушёл, — подняв чемодан и сумку, Олег вынес их в прихожую. — На развод подам сам. Только попрошу на алименты не подавать. Я гол как сокол, сама знаешь. Помогать буду по мере возможности, — надев кеды, посмотрел на себя в зеркало, пригладил слегка поседевшие волосы на висках, попросил вместо него попрощаться с детьми и вышел на лестничную площадку. — Прощай, Нин. — И нажал кнопку вызова лифта.

Нина потеряла дар речи. На развод? Значит, всё намного серьёзнее, чем она думала… Подобный случай был с её знакомой, когда муж уходил, но о полном разрыве не было и речи. Юра пожил какое-то время у друга, а потом вернулся, извинившись за своё безрассудное поведение. Но было это в первые годы семейной жизни. Тогда Юра не выдержал бытовухи, бессонных ночей из-за детского плача и постоянного расшатывания нервной системы частыми психами Алёны, которая была не готова к рождению ребёнка. Но молодым на тот момент было всего по двадцать лет. Такую ситуацию можно списать на неопытность, но Олегу же не двадцать. Ему исполнилось тридцать девять — впору остепениться и жить ради семьи и детей.

— Я считала, что ты хочешь пожить отдельно, — выдавила она из себя и заплакала.

Лифт остановился, и Олег поставил внутрь свои пожитки. Прижав ногой дверь, чтобы она не закрылась, он в последний раз взглянул на огорчённую им жену, сжал губы и спрятался в лифте.

— Олег! — закричала Нина, бросившись к мужу, но дверь успела закрыться. Женщина прислонилась лбом к деревянному полотну, приложила ладони и зарыдала в голос, слушая дребезжание опускающегося подъёмника вниз. — Олежка, — прохрипела Нина, заливаясь горькими слезами и ощущая, как наибольшая часть её души рвётся туда, в шахту лифта, чтобы догнать мужа, обнять и не отпускать от себя ни на метр. Можно и по лестнице догнать его, но ноги вросли в пол, и Нина не могла сдвинуться с места.

— Мама! — Надя выбежала из комнаты и встала на пороге, глядя на убивающуюся мать. — Мама! — она подошла, не торопясь, и обхватила рукой ногу матери.

У Нины перехватило дыхание. В её затуманенной всплеском эмоций голове проявилась картинка, будто Нина смотрит на себя со стороны. Вот стоит она у закрытой шахты лифта, а рядом дочка, которая вцепилась ручкой в платье мамы и прижимается всем телом к ноге, чтобы успокоить любимую мамочку. Нина ощутила стыд за своё поведение. Наклонившись, она всхлипнула и подняла девочку на руки.

— Наденька, солнышко моё, — расцеловала её розовые щёки, — ты моя девочка, любимая. Хорошая. — тело Нины слегка задрожало. Сейчас она не думала о муже, её подсознание полностью переключилось на Наденьку, прильнувшую к груди мамы. — Пойдём домой. Пойдём.

— А папа на работу ушёл? — поинтересовалась девочка, не понимая, что папа оставил её и сбежал.

— Да. На работу, — Нина вошла в квартиру, закрыла дверь и понесла ребёнка в комнату, чтобы Надя посмотрела телевизор. — Когда Юля придёт, мы все вместе пойдём на прогулку.

— И на карусели?

— Обязательно, — включив телевизор, Нина ушла в кухню.

Не успела она предаться унынию, как в квартире раздался телефонный звонок.

— Алло, — Нина всем сердцем верила, что это звонит муж.

— Нин, вы там как? — это была Алёна. — Что там с Надькой? Выздоровела?

— В понедельник идём выписываться.

Ох, не вовремя позвонила Алёна. Разговаривать сейчас ни с кем не хочется. Залезть бы под одеяло и спрятаться ото всех.

— А что с голосом? Надя заразила? — Алёна говорила серьёзным тоном, как будто является не подругой, а матерью Нины. — Надо было сразу, для профилактики, выпить чего-нибудь. Ой, май на дворе, а девчонка ангину подцепила. Слава тебе Господи моя выросла. Как вспомню, так плакать от счастья хочется.

— Алён, ты зачем звонишь? — пора обрывать этот пустой, никому не нужный, разговор.

— Ах да. Позвать прогуляться хотела. Раз уж Надя оклемалась, оставляй её с Олегом, и пошли гулять. Я так устала, что не знаю, куда себя деть. У тебя Олег сегодня с ночи, да? Пусть с Надькой посидит, а мы с тобой развеемся.

— Олега больше нет, — прошептала Нина и положила трубку, чтобы Алёна не услышала её рыданий.

Через двадцать минут Алёна приехала к Нине, чтобы утешить её по поводу кончины мужа. Открыв дверь незваной гостье, Нина и не предполагала, что там стоит её подруга.

— Нинка! Ниночка! — Алёна сразу обняла подругу. — Как же так? Что с ним случилось? На заводе, да? Током убило? Станок перевернулся?

— Извини, я не так сказала, и ты не так поняла, — высвободившись из тесных объятий, Нина завела подругу внутрь и закрыла дверь. — Жив он. Это я не подумавши ляпнула.

— Ну ты и дура, — Алёна побледнела. — Кто ж так шутит?

— Мы разводимся, — бросила Нина, уходя в кухню допивать чай и угостить гостью.

— Да ты что?! — скинув туфли, Алёнка побежала следом. — Почему? Другую нашёл, да? Или из-за денег? Пилила его, да?

— Это твоя прерогатива, — уточнила Нина, зажигая конфорку под чайником. — пилить.

— Тогда в чём же дело? — Алёна села на стул и отодвинула хозяйскую чашку.

— Не знаю. Сказал, что я не пойму. Да он в последнее время какой-то другой стал.

— Какой? Спит отдельно? — Алёна страсть, как любит слушать чужие интимные подробности, чтобы сопоставить с личной жизнью. — Или к стенке отворачивается?

— Я не об этом, — а Нина прекрасно знала Алёнкины пристрастия. — Жил с нами, как сосед. Ни поговорить, ни с детьми пообщаться…

— Так, ясно. Загулял на стороне, — отрезала Алёна, дожидаясь горячего, крепкого чая. — Если ты для него — пустое место, точно, у него кто-то есть.

— Да брось ты, — отмахнулась Нина, наливая чёрную заварку в чашку, — мне кажется, он устал от нас.

— От вас устал, к другой пристал. Мужику что надо? Ласка. Хороший стол, пиво и друзья.

— Всё это у него есть, — вздохнула хозяйка, подавая чай подруге. — Никак не ожидала, что он о разводе заговорит. — и шмыгнула носом.

— Так. Не реветь, — гостья подула на чашку. — Сейчас пойдём гулять. Юлька дома?

— Нет. Ещё не пришла.

— Значит, берём с собой Надю.

— Я ей карусели обещала.

— Карусели, так карусели.

Через час женщины вели Надюшку по парку, где стояли аттракционы и продавали вкусное мороженое с нежной, сахарной ватой. Надя получила от тёти Алёны воздушный шарик красного цвета и леденец на палочке, пока Нина стояла в очереди в кассу, чтобы купить билет на «Ромашку».

— Нин, а это не твой, случайно? — Алёна заметила на скамейке парочку, облизывающую пломбир. — Посмотри, вроде Олег…

Нина обернулась и открыла рот. На скамье, у газетного киоска, сидел Олег, а рядом с ним — белокурая женщина.

— Да, это он, — протянула Нина, выронив монеты на землю.

Олег держал в одной руке мороженое, а в другой — сахарную вату. Молодая женщина читала вслух анекдоты в газете. Олег задорно смеялся, уставившись на блондинку влюблёнными глазами, а из-под её белой кофточки проглядывался приличный животик.

У Нины помутилось сознание. Ухватившись за плечо подруги, она покачнулась и приложила вторую руку ко рту.

— Тебе плохо? — Алёна всматривалась в наполненные слезами глаза. — Тебя тошнит?

— Пойдём отсюда, — неразборчиво прошептала Нина и бросилась к выходу.

— Мама! — Надя побежала следом, нечаянно выпустив нитку воздушного шарика и леденец.

Алёна бросилась останавливать и Нину, и Надю.

— Да ты что! Успокойся! — перегородив дорогу расплакавшейся женщине, она схватила её за руки. — О Надьке подумай! Она-то тут при чём?

— Ничего не хочу, — слёзы текли градом. Нина смотрела сквозь подругу, которая говорила что-то, но слов Нина разобрать не могла. В её голове гудело, скрежетало, а сердце колотилось, как заведённое. — Как он мог? — судорожно повторив несколько раз одну и ту же фразу, Нина уронила разболевшуюся голову на плечо Алёны. — За что он так со мной?

Надя стояла рядом и смотрела на ревущую мать, думая, что чем-то обидела её. Девочка наморщила покрасневший лобик и тоже собралась плакать.

— Надя, не вздумай, — строго сказала тётя Алёна, заметив, что она сейчас последует примеру родительницы. — Просто у мамы животик болит. Сейчас поболит и перестанет, и мы пойдём кататься.

— Ага, — и Надя улыбнулась.

Нину удалось привести в чувства не сразу. Алёна поглаживала её по плечу, просила взять себя в руки, потому что все мужики — сволочи. И если Олег поступил по-скотски, значит, надо ему отомстить счастливой улыбкой, свежим цветом лица, непринуждённой походкой и ждать, когда та скотина прибежит извиняться. А там уже действовать по ходу событий. Можно заставить встать на колени и молить о пощаде или принять обратно, высосать из него все соки, а позже отправить к любовнице, с которой настрогал ребёнка и не сказал правду.

— Я не буду его звать домой, — не разобравшись, ответила Нина. — Там она… беременная.

— А я про «звать» ничего не говорила, — Алёна взяла подругу за локоток и повела к «Ромашке». — Сам приползёт, вот увидишь. Помнишь, как мой Юрка вернулся после того, как моя мама на него наехала? А вместо твоей мамы я могу наехать.

— Не надо. — Нина жалела будущего малыша, который ни в чём не виноват. — Я не хочу его больше видеть.

— А что с алиментами? Ты же подашь документы?

— И не подумаю, — вытерев нос носовым платком, Нина выбросила его в урну, стоящую рядом с молодой березой. — Там сейчас деньги нужнее.

— Ну ты и глупая. А тебе они не нужны? У тебя Надька скоро в школу пойдёт. Юлька в подростковом возрасте. А ты знаешь, как трудно с подростками? Вот моя Вероника в тринадцать уже курево пробовала…

— Алён, поговорим об этом потом, ладно? Надо билет купить. Надя на карусели покататься хочет.

Возвращаясь к кассе, женщины наткнулись на уходящих из парка Олега и его спутницу. Нина встала, как вкопанная. Олег тоже замедлил шаг, когда увидел прямо перед собой жену.

— Галя? — Нина только сейчас узнала ту, о которой гудит весь район и близлежащие территории. — Так ты… с ней? — она с презрением посмотрела на ошарашенного неожиданной встречей мужа. — Как ты мог, Олег?

— Я же говорил, ты не поймёшь, — бессовестные глаза смотрели на Надю, которая подбежала к отцу и начала трепать его за штанину брюк.

— Папка! Папка, привет! — девочка обняла ногу папы одной рукой и прижалась лбом чуть повыше колена. — Возьми меня на ручки.

— Ты уже большая, — папкина подруга задирала нос кверху и морщила его, бросая пренебрежительный взор на пустой короткий рукав, который выбился из платья и болтается, как сосиска на верёвке.

Нина взяла девочку за руку и отвела от любовной парочки. Алёна сообразила, что нужно сделать. Отводя Надю к кассе, она начала заговаривать ей зубы о мороженом, конфетах и каруселях, выспрашивая, на каких ещё, кроме «Ромашки», ей хочется покататься.

— Какая же ты дрянь! — бросила мужу Нина. — Завёл любовницу при живой жене!

— Я бы попросила, — Галя погладила живот, и расстегнула кофточку, чтобы Нине стало стыдно за оскорбления.

— Ты вёл двойную жизнь! — Нина не обращала внимание на потаскуху, посмевшую увести чужого мужа и залететь от него. — Ты бросил наших детей!

— Никого я не бросал, — Олег оправдывался и косился на мимо проходящих посетителей парка с маленькими детьми. Ему стало жутко неудобно. Он стоит с беременной дамой, а какая-то сумасшедшая орёт и выясняет отношения.

— Тебе не стыдно? Посмотри мне в глаза! — Нина вскипала. Её голос постепенно брал высокую ноту. — Видел, как Надя тебе обрадовалась, хотя не видела папу всего несколько часов?

— Давай позже поговорим, — Олег и не собирался говорить ни потом, ни через неделю. Его терзала единственная мысль — смыться и поскорее.

— А ты, — Нина перебросила гнев на Орлову, — как себя чувствуешь?

— Прекрасно, — Галя вновь провела тонкими пальчиками по округлому животу. — Ждём мальчика.

— Да откуда тебе знать, кто у тебя там? Надеюсь, не мальчик и не девочка! — Нина уже не могла контролировать свои чувства. — Это самый настоящий ублюдок, зачатый…

— Заткнись! — Олег схватил жену за руку и сжал с силой. Его покоробило от слова «ублюдок». Никто не имеет право так низко обзывать его ещё неродившегося ребёнка. — Это ты мне ублюдка родила, — шипел он, сжимая пальцы на запястье Нины. — Это от тебя ублюдки рождаются. Думаешь, легко мне смотреть на эту уродину безрукую? Да я с вами во двор выйти не мог, потому что каждый тыкает пальцем и перешёптывается. Я в одной комнате с ней находится не мог, потому что думал, какая же ты эгоистка.

— Я? Я эгоистка? — по щекам Нины потекли слёзы, не от боли, а от жестокой правды.

— Да, ты. — Олег приблизил губы к её уху и ещё жёстче ударил фразой: — ты из родилки её притащила, а меня не спросила, нужен ли мне такой ребёнок. Я четыре года терпел эту… надо было сразу от вас уходить. — сделав два шага назад, Олег приобнял Орлиху за плечи. — Галя мне нормального родит, а ты живи, как знаешь.

И увёл свою возлюбленную, подальше от жены. Нина глотала слёзы, сдерживая себя, чтобы не истерить прилюдно. Этот день она пережила с огромным трудом. Улыбалась дочери, когда та кричала с карусели и призывала посмотреть, как высоко поднялась её кабинка, и Надя как будто видит дом, где они живут, широкую улицу и магазины. Нина делала вид, что слушает рассказы Алёны о её дочери Веронике, которая с горем пополам учится в девятом классе и, кажется, уже собирается выскочить замуж.

— Ой, не знаю, Нин, она такая наглая стала, смотрю на неё и не понимаю, где я её упустила? — Алёна сидела на скамье, в тени старого тополя, и доедала растаявшее мороженое. — Для неё ж старалась. Хочешь юбку, на тебе юбку, туфли — пожалуйста, пальтишко какое — всё ж заграничное. Вчера домой прихожу, а она губы красной помадой накрасила и в таком виде к подружке собралась. Я её в ванную и умыться заставила. Она, знаешь, что мне сказала? Убегу, говорит, из дома, потому что я старомодная и ничего в этой жизни не понимаю.

— Пора домой. Юля, наверное, ждёт. — задумчиво проговорила Нина, уставившись в одну точку.

— А вообще да, — Алёна посмотрела на часы. — У меня завтра генеральная уборка намечена. А ты Нин, тоже чем-нибудь займись. Тебе бы ремонт затеять.

— На ремонт пока денег нет.

— Не капитальный же. Так. Немного освежить.

— Угу. — согласилась Нина, шумно втянув майский воздух через ноздри.

Не обнаружив Юлю дома, Нина принялась за уборку. Она сняла постельное бельё, на котором Олег спал вчера, перерыла всю квартиру в поисках его вещей — на всякий пожарный, чтобы выбросить — перемыла всю посуду, вытряхнула половик из прихожей, вычистила ванну, туалет и приготовила пирог с морковкой.

— У нас праздник? — Юля вернулась от подруги Оли и побежала мыть руки, ощущая ароматный запах свежего пирога. — У меня же день рождения в июне! — крикнула она, торопясь намылить ладони.

— Мы ничего не празднуем. Просто я решила приготовить что-то к чаю! — ответила Нина, накрывая стол.

— Эх, надо было Олю пригласить, — девочка повесила полотенце и пришла в комнату.

— В другой раз пригласишь, — мама налила чай, порезала пирог и расставила блюдца. — У тебя когда каникулы начинаются?

— На следующей неделе. — откусив кусок горячей сдобы, Юля потянулась за чашкой. — А мы поедем на море? У нас в классе человек десять на море собираются.

— И Оля?

— Нет, она будет в деревне, у бабушки.

— Деревня — это хорошо. Замечательно. Там всегда свежий воздух, пахнет лугом и…

Нина не успела договорить, как Надя взялась за печёный бочок и обожглась, уронив блюдце на пол.

— А-а-а! — закричала напуганная девочка, замахав рукой.

— Растяпа, — Юля побежала за веником и совком.

— Не обзывай её. Ей и так тяжело, — Нина начала собирать вывалившуюся из пирога начинку. — И вообще, сама бы попробовала работать одной рукой.

— А я пробовала, — прибежав обратно, старшая сестра приготовилась подмести крошки на полу. — И всегда пробую. Это не так и сложно.

— Тебе так кажется. — посадив Надю себе на колени, Нина взяла другой кусок, разломила его вилкой и начала дуть.

— Ты с ней, как с маленькой, а она уже буквы знает, — заревновала Юля, унося мусор.

— Наде всего четыре. И прекрати пререкаться.

— А где папа? — Юля наконец заняла своё место и принялась ужинать. — У него же выходной.

— Папа был в парке, — с удовольствием жуя, сказала Надя.

— В каком?

— Он уехал по делам, — отрезала Нина и прекратила бессмысленные расспросы, включив телевизор.

Спустя два дня Юля узнала, что папа ушёл из дома. Она вышла из школы в плохом настроении, хотя до конца урока оставалось ещё полчаса. Но на физкультуру она так и не пошла. Просидев в пустой раздевалке и осмыслив сказанное Настей из параллельного класса, с отцом которой работает Олег, Юля решила узнать у мамы, правда ли это. На душе скребут кошки, в глазах пелена, девочка двигалась к детской площадке, как привидение. Почему папа их бросил, она не знала. Настя не вдавалась в подробности. Она просто сказала, что их с Надей отец устал жить в семье уродов.

— Сама уродка, — шептала Юля, подходя к качелям. — Гадина.

Присев на качели, Юля бросила на землю портфель и оттолкнулась ногами. Металлические прутья заскрипели, создавая удушающую обстановку вокруг погружённой в печальные мысли школьницы. Вспомнив, что у двух сестёр в младшем классе нет отца, и как эти сёстры жалуются на скучное проживание с мамой и бабушкой, Юля разрыдалась, представив, какая жизнь ждёт её и Надю. Отвлёкшись на крики детей, бегающих вокруг детского сада, Юля вдруг вспомнила, как папа говорил с кем-то по телефону о Наде. Он был раздражён, ругал маму, которой не было дома, за какую-то там единоличность (Юля не знала значение этого слова), обижался на бедность и…

— Это он с бабушкой разговаривал, — поняла она, вспоминая тот день. — Это бабушка звонила.

Слезая с жёсткого сидения, девочка подняла портфель и поплелась домой, чтобы поплакать без посторонних. Она вошла в подъезд, постояла немного, прокрутила в своей умной голове несколько событий последних дней, связанных с папой, когда он отгонял от себя Надю, отдыхая на диване. Вспомнила, как он не хотел с ней играть, отправлял в комнату, велел ждать маму, пока старшая сестра делает уроки.

— Уродина… — неслышно пробурчала Юля и подошла к лифту. — Это он из-за Надьки нас бросил.

Юля не собиралась говорить маме о пропущенном уроке физкультуры. Она молча вошла в квартиру и обрадовалась, что ни мамы, ни сестры нет дома. Перекусив вчерашним ужином, состоящим из пустых щей и гречки с запахом мяса, девочка включила телевизор. Через двадцать минут раздался телефонный звонок.

— Юлечка, это бабушка, — Татьяна Дмитриевна была чем-то взволнована. — Позови маму к телефону.

— Её нет, — расстроенная Юля медленно выговаривала слова, потому что в данный момент она не хотела ни с кем говорить, даже с бабулей.

— Что с голосом? Ты не приболела?

— Настроения нет, — выдохнув в трубку, девочка зажмурила глаза, чтобы не расплакаться.

— Отец звонил? — судя по всему, бабушка уже в курсе, что папа не живёт здесь.

— Не звонил и не пришёл, — всхлипнула Юля и закусила нижнюю губу.

— Не переживай. Девочка моя, — и бабушка прослезилась. — Он ещё вернётся. Мужчины с возрастом бывают как дети. Он вернётся, и они с мамой помирятся.

— Наверное, — прошептала Юля, накручивая гибкий телефонный провод на палец.

— Вот увидишь, — добавила бабушка. Предупредила о скором визите и попрощалась, передав тёплый привет маме и Наде.

Слова бабули растрогали школьницу. Она упала на диван лицом вниз и зарыдала. Вечером, как и обещала, Татьяна Дмитриевна приехала навестить внуков, угостить сладеньким, поговорить с невесткой о своём сыне и убедить ждать Олега, пока он не возьмёт себя в руки.

— Вы предлагаете забыть о себе и сидеть у окошка в ожидании предателя? — Нина мыла посуду после ужина. — Он там нагуляется, наплодит ещё ребятишек, а я должна терять своё время?

— У меня ведь тоже так было, — разоткровенничалась свекровь, понимая, Нина не желает сохранять семью. — Ну… погулял, с кем не бывает, а потом пришёл, попросил прощения, я и простила.

— И детей на стороне завёл?

— Не-ет, — испуганно перекрестилась женщина, — не дай бог. Если бы я узнала…

— Выставили бы вон.

— Вот чего не знаю, того не знаю. Но скорее всего, отправила восвояси.

— А мне вы хотите хомут на шею повесить, чтобы я спала рядом с Олегом и помнила, что у него где-то растёт ребёнок.

— Ну почему же хомут? Я семью вашу спасти пытаюсь, — Дмитриевна сделала жалостливое лицо. — Если же она его оттуда погонит, или он сам к другой потянется, то кто ж его назад примет, если не родная жена?

— Да Вы с ума сошли, — уронив намыленную вилку на тарелки, Нина обернулась. — За сына больше переживаете, чем за детей его, не говоря уже обо мне. И как по-вашему я должна себя чувствовать, когда он придёт, сядет рядом, обнимает… Тьфу! Даже думать противно!

— Не психуй, Ниночка. Не психуй ты ради бога. У молодых часто размолвки случаются.

— У молодых, а нам уже под сорок.

— И что? Вы в самом расцвете сил.

— Вот и пусть Ваш Олег расцветает в чужом саду, а я как-нибудь сама. Не приму я его назад. Ясно? И не уговаривайте.

На самом деле в душе, где-то глубоко, Нина надеялась на скорое возвращение мужа. Поживёт недельку, ну пусть — две, не сможет привыкнуть к новой обстановке и приедет просить прощения. Нина повыделывается минут десять, возможно, заплачет и примет любимого. Столько лет прожили, всякое бывало, но только по мелочам. В каждой семье случаются и обиды с оскорблениями, и скандалы с рукоприкладством. Правда, Олег ни разу не позволил себе ударить жену.