Калейдоскоп (не) выдуманных историй

Ольга Блинкина

Идея книги проста и необычна одновременно. Мы взяли самые, как нам кажется, важные для каждого человека темы и изложили свои мыcли и наблюдения по каждой из тем. Формы изложения самые разные, от эссе до почти научных статей. Мы сознательно решили сохранить анонимность текстов, это позволило нам быть предельно откровенными. Давайте вместе порассуждаем о главных вещах в нашей жизни, несмотря на ее высокую турбулентность и непредсказуемость.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Калейдоскоп (не) выдуманных историй предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

От редактора →

Авторы: Блинкина Ольга, Кучина Анна, Головешкина Наталья, Головешкин Иван, Кучина (Бурмистрова) Ольга, Никулин Андрей, Светло Саша, Яковлев Дмитрий

Редактор и корректор Андрей Никулин

Дизайнер обложки Саша Светло

Автор предисловия Андрей Москвитин

ISBN 978-5-0059-0943-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Давно ли вы смотрели в калейдоскоп?

Изобретенный в 1816 году шотландским физиком Дэвидом Брюстером в ходе экспериментов по поляризации света калейдоскоп быстро стал популярным развлечением для вполне взрослых людей, привлекаемых загадочных соединением в этом внешне простом приборе случайного и необходимого, стихийного и организованного, мимолетного и воспроизводимого начал. «Лишь сделаю рукой движенье — И новое в глазах явленье!» восхищался современник калейдоскопа — русский баснописец Александр Измайлов (1779—1831), кстати статский советник и кавалер. Через 170 лет после появления первого калейдоскопа тысячи любителей игрушки, для которых она стала серьезным делом, даже объединились в международное Brewster Kaleidoscope Society¹ с ежегодными конференциями и выставками.

Однако в обыденном сознании калейдоскоп прочно ассоциирован с детством: с детством личным — в качестве одного из значимых воспоминаний о нем, с детством социальным — как предмет, непосредственно воплощающий игровую сущность его. Справедливо ли это?

Детское отношение к калейдоскопу и его малому, существующему лишь через окуляр², миру, воспроизводит отношение ребенка к миру большому. К миру как объему, наполненному вещами, и этими вещами характеризуемому, с ними — в их очевидном многообразии и подразумеваемом единстве — совпадающему. Постижение такого мира и собственной жизни в нем — это подбирание, разбирание и собирание вещей и событий как вещей. Подбирание — не просто наполнение опыта и сознания случайными обстоятельствами (хотя и случайности нередко случаются), это — подбор, укладывание в некую последовательность и конфигурацию всего привлекшего внимание, понравившегося, удивившего, восхитившего, приводящего в изумление, благоговение, оторопь (и это только лишь позитивные артефакты восприятия, а ведь мир состоит не только из них) событийно-вещественного материала жизни. Очевидно воспринимаемая, но еще не ухватываемая сознанием гармоническая симметрия картинок-состояний и их необратимой смены-перехода друг в друга, доступная ребенку в калейдоскопе, и есть его модель такого мира. Захваченность игрой нескольких цветных стеклышек, бесконечно умножающих себя в зеркалах, — один из первых опытов удивления миром.

Но спонтанно, и скорее, как художник, т.е. в переживании, обретая такой, пусть еще неполный и незаконченный, но уже стремящийся к целостности образ, ребенок хочет «остановить мгновенье», схватить покрепче и удержать его. Однако таким образом схватываемое целое оказывается крыльями бабочки, в руках ребенка теряющими цвет и движение, распадающимися на отдельные блеклые чешуйки. Разбирание, буквальная аналитика мира — от разламывания игрушки (как она там устроена?), до сводящего с ума взрослых своей всеохватностью и дотошностью детского «а почему?», — заканчивается разочарованием. Обретение знания не обязательно рождает понимание, но почти всегда оборачивается утратой прежней связности мира, интуитивного ощущения вчерашнего единства с тем, что сегодня подверглось разборке. Сколь прозаичной оказывается внутренность калейдоскопа, наполненная тем, что во внешнем мире — осколки, мусор, набор случайностей, оторванных от своих отдельных необходимостей временем и временно собранных в одном (но после разборки игрушки — уже не общем) пространстве. Так заканчивается детство — не как факт биографии, но как время, когда «истина где-то рядом» сменяется «истиной где-то там».

Разоблаченная в ближайших окрестностях гармония не утрачивается, но ускользает в пространственно-временную перспективу взрослого будущего, опосредованного образованием, работой, семьей, разнообразным опытом жизни в мире и с миром, практикой освоения чужого опыта и извлечения опыта собственного. Этот опыт уже не только разбирания-анализа, но и собирания-синтеза, однако основания этого синтеза по-прежнему ищутся в пространстве мира, т.е. вовне самого человека. Ребенок, становящийся взрослым, знает больше, знает глубже, знает предметнее, знает доказательнее и убедительнее. Но удержание этого знания и держащегося на нем образа мира в единстве требует бОльших усилий, более сильных аргументов и более универсальных принципов. Таковые может дать и дает принадлежность к различным комьюнити — от семейно-родовых до профессиональных и политических, искусство и собственное творчество, религиозные учения и философские концепции. И эти практики — взаимоотражающе-сосуществующие или отрицающе-сменяющие друг друга во времени, — конструируют… калейдоскоп самой жизни, внутри которого вращается человек — стеклышко и подобное другим, и отличное от них, и сливающееся с ними в единстве, и разрушающее его индивидуальной волей, и воспроизводящее (отражающее) других, и в них, таких же отражениях, узнающее себя.

Калейдоскоп в руках взрослого — не возвращение в прошлое, не ностальгия по детству — разве что, между прочим, — но открытие настоящего в его настоящести-подлинности. Единство мира как целого своих частей и как единого с человеком, об этом единстве вопрошающем, — не исходно, не дано природным порядком вещей и поэтому не устанавливается-воспроизводится увлекательным, но отвлеченным познанием. Оно — это единство мира — производно и конструктивно, устанавливается-творится вовлеченным в его динамику человеческим сознанием и действием. Вращая трубу калейдоскопа, человек не просто ловит наиболее точный образ единственной гармонии, но сам создает гармонию как игру ее отдельных воплощений, никогда не достигающих окончательного единства, но всегда стремящихся к нему.

Возьмите калейдоскоп этих (не) выдуманных историй в руки. Перелистните страницы, перемешивая людей и темы, обстоятельства и причины, наблюдения и опыт. Через волшебный окуляр своего внимания взгляните на разноцветье чужих событий, сплетающих узор иной судьбы. Задержите эту игру на минуты размышления, сравнивающего и отличающего свой опыт от опыта других. Пусть недоверчивое «да ну!», удивленное «надо же!», заинтересованное «ну и…», эмпатичное «а верно ведь!» вращают ваш калейдоскоп и возвращают вас к себе… Вперед, читатель: in through the out door!