Сокровища Рождественского монастыря

Ольга Баскова (2023)

Старинный Рождественский монастырь хранил множество сокровищ, но после революции он был разграблен. Несколько монахинь скрыли часть ценностей, за что и поплатились своими жизнями… В небольшом приморском городе семью Виктории преследует злой рок. Гадалка предсказала, что все их горести закончатся, когда они избавятся от проклятых сокровищ. Но они не послушались — и сначала Вика заболела неизлечимой болезнью, затем у нее похитили сына, а потом погиб супруг. И все эти несчастья перекинулись и на ее детей… Детектив «Сокровища Рождественского монастыря» — захватывающая новинка автора серии «Артефакт@детектив» популярного автора Ольги Басковой.

Глава 17. Русское царство, 1525 г

Монастырская повозка подъехала к воротам Рождественского монастыря. Догадывалась Соломония, куда спровадит ее Василий, не зря как-то сказал ей, что монахини этой обители самые душевные.

— Не хочу, — прошептали дрожавшие губы, — не хочу, не пойду.

Иван Поджогин наклонился к ней:

— Знаю, что не хочешь. Это воля Василия. Не смеем мы ему перечить.

Колеса повозки разбрызгивали грязь, снег в тот ноябрьский день подтаял и превратился в коричневую противную жижу. Ворота монастыря Рождества Пресвятой Богородицысо скрипом отворились, и великая княгиня закусила губу. Она слышала, как кто-то хлюпал по лужам, торопился к повозке, и сжалась на сиденье.

— Выходи, — боярин отворил двери, и кусок мутного неба заглянул в возок.

Соломония сдвинулась в угол:

— Не выйду.

Поджогин что-то сказал человеку в черном и начал тащить княгиню на улицу. Женщина закричала и стала бить его кулачками в грудь.

— Сопротивляется наша птичка, — усмехнулся Иван и, собрав все силы, вытащил ее наружу.

Бедняжка закрыла глаза, ожидая чего-то страшного, но неожиданно услышала приятный хрипловатый голос:

— Зря сопротивляешься, девица. Здесь тебе хорошо будет. И вообще, лучше тебе покориться своей судьбе. Привыкнешь, пообживешься, еще и понравится.

Соломония открыла глаза и прищурилась. Человек в черной рясе улыбался ей и протягивал руку:

— Пойдем со мной.

— Это игумен Давид, — представил его Шигона. — Он тебя и пострижет.

Великая княгиня замотала головой:

— Нет, нет!

В страхе и отчаянии она замахала руками — и вдруг перед ней соткалось, как из воздуха, холодное лицо митрополита Даниила.

Женщина похолодела. Перед ней был ее враг, человек, вопреки церковным заповедям, разрешивший Василию развод.

— Грешна ты, дочь моя, и знаешь об этом, — прохрипел он. — Эта обитель поможет тебе очиститься.

Он кивнул, и, будто по звонку, из монастыря потянулась вереница монахинь. Одна взяла ее под руку и потащила в храм.

— Пойдем, милая.

Соломония вырвала руку и ощетинилась:

— Не трогай меня!

Монахиня не смутилась и протянула ей ножницы:

— Отдай игумену, так положено.

Великая княгиня бросила ножницы на землю, в мутную жижу, и принялась топтать ногами.

Брызги испачкали рясу игумена, и он нахмурился:

— Держите ее.

Монахини и боярин подхватили несчастную, повисли на ней, и Давид, стряхнув с ножниц грязь, с остервенением принялся кромсать русую толстую косу княгини. Даниил торопился подать ей монашеский куколь, и женщина, как тигрица, бросилась на него и растоптала.

Иван Шигона заскрежетал зубами и взмахнул плетью — она оставила красный след на белой нежной коже. Соломония дернулась и, превозмогая боль, вскинула голову:

— Как ты смеешь меня бить? По какому праву?

Боярин осклабился, показав свои лошадиные зубы:

— По приказанию государя. А как ты смеешь противиться его воле?

Женщина обвела всех горящими глазами. Она едва сдерживала рыдания, захлебывалась слезами:

— Свидетельствую же перед всеми, что не желаю пострижения и одежды иноческие на меня надевают насильно! Бог видит и отомстит моему гонителю!

Немногочисленные монахини переглянулись.

— Жалко болезную, — шепнула одна, самая молодая. — Меня, когда постригали, я сама желала невестой Христовой стать.

— Замолчи, несчастная, — оборвала ее монахиня постарше, со скорбной складкой над верхней губой. — Игумен сказал, князь несметные сокровища за жену дает. Вчера несколько повозок с добром приехали.

Игумен словно услышал, о чем говорили послушницы, и, бросив на Соломонию недовольный взгляд, повысил голос:

— Встречайте новую сестру в нашей обители! Давайте помолимся Господу!

Монахини, как по команде, запели. Женщина, еще недавно называвшаяся великой княгиней, продолжала плакать, но ее никто не слушал и не слышал. А вскоре люди стали шептаться, что новую инокиню Софию повезли в Суздаль, в Покровский женский монастырь, где отныне она должна была замаливать грехи до конца своей жизни.

Проводив новую послушницу, игумен поднялся в комнату и придвинул к себе список сокровищ, переданных обители Василием Третьим. В кованых сундуках уютно покоились жемчуга, золото, серебро, драгоценные камни, и мужчина подумал, что этим богатством князь заплатил ему за несправедливый постриг своей несчастной жены.

«Не по-христиански все это, — вздохнул он и потрогал массивный золотой крест на груди. — Простит ли мне Бог этот грех? А впрочем, зачем печалиться? Выше митрополита Даниила у нас церковной власти нет, а он благословил нас на этот поступок, хотя знал, что на православном востоке князю отказали. Как он тогда сказал? Кажется, что-то вроде «обойдемся без их благословения». «Значит, ему и ответ держать».

Решив таким образом больше не печалиться, Давид отправился во двор. Но перед глазами стояло заплаканное лицо Соломонии, ее несчастные глаза, и игумен подумал, что эта женщина станет преследовать его до конца жизни.