Проклятая сабля крымского хана

Ольга Баскова, 2019

Тот, кто хочет владеть всем миром, непременно поплатится за свое тщеславие. Зачарованная сабля сулила могущество и богатство хану Девлет Гирею, потомку великого Чингисхана, но была утеряна на поле битвы, и с тех пор несла только разрушение и несчастья… Сила проклятья не ослабла вплоть до наших дней и закружила в водовороте трагических событий Жанну и Андрея, каждому из которых придется сделать нелегкий выбор и не раз об этом пожалеть…

Глава 8

Наши дни. Тульская область

Утром, наскоро позавтракав тушенкой с хлебом, они собрали вещи и двинулись в путь. Сухая тропинка упорно бежала прямо, но по обеим ее сторонам появились лужи, сначала маленькие, они будто разрастались на глазах. Земля на тропинке начала набухать, и вскоре резиновые сапоги уже по щиколотку погружались в размокшую жижу. Андрей оказался прав. Наверное, недавно тут прошли дожди… Но как он догадался, что путь к озеру заболочен? Вероятно, сказались занятия в туристической секции.

— Дорога к озеру превратилась в болото, — констатировал Андрей. — Идите осторожнее, не сворачивайте, не спотыкайтесь. Пока наша тропа довольно прочна, даже палки не требуются.

Жанна обратила внимание, что он взял две толстые палки, и подумала о силе мужчины, на первый взгляд хрупком и нежном. Он тащит ее рюкзак, всю снедь и вещи. Теперь еще две палки. А она ничем не может ему помочь. Взвали ей на спину тяжелую поклажу — шагу не ступит. Жанна покосилась на воду темно-коричневого цвета. Как не хотелось бы погружаться в нее, даже по колено.

— О чем думаете? — Женщина улыбнулась, отметив про себя, что Ломакин упорно обращается к ней на «вы». Интересно, уважает или старается подчеркнуть дистанцию? Впрочем, какая разница, этикет на болотах — вообще смешно.

— Думаю о болотистой воде, — призналась молодая женщина. — Она такая грязная…

— Напрасно так думаете, — рассмеялся Ломакин и поудобнее пристроил рюкзак. — После кипячения ее вполне можно пить, что мы и будем делать, когда закончится вода в канистре.

— Я к ней не притронусь, — упрямо заявила Жанна.

Андрей дернул плечом.

— Это как будет угодно. — Ломакин остановился и снял со спины палку. — Осторожно. Вот самое настоящее болото. Пройдем его — выйдем к озеру.

Женщина заскулила, заохала, и Андрей, не обращая внимания на ее стоны, первый ступил в болотистую жижу, предварительно попробовав дно палкой. Носком резинового сапога Жанна потрогала наполовину закрытый водой березовый ствол.

— Здесь много поваленных деревьев, — заметила она. — Если пройтись по ним, может, мы останемся совсем сухими?

Ломакин покачал головой:

— Нет, к сожалению. Ступайте, не бойтесь, здесь неглубоко.

Вздохнув, Жанна ступила за ним. Ноги провалились по колено, но высокие болотные сапоги не пропустили воду.

— Старайтесь ступать в мои следы. — Андрей ловко орудовал палкой, идя ровно, иногда перешагивая через коряги. Молодая женщина, не привыкшая к такой обуви, спотыкалась о стволы деревьев, но упрямо шагала за ним, отводя от лица сухую желтую траву, норовившую поранить ее нежную кожу.

— Еще немного, — подбадривал Андрей. — Видите, вон озеро. Неподалеку от него — деревушка. Говорят, она заброшенная, но вполне возможно, что на берегу осталась лодка, пусть и дырявая. Озеро небольшое, и мы быстро переберемся на другой берег даже на плоту. Хотите, остановимся в заброшенной избе? Уверен, там есть все для того, чтобы приготовить хорошую еду.

— Посмотрим. — Женщина приободрилась и пошла быстрее. Болото постепенно мелело, и земля на берегу озера, хоть и размокшая, была пригодна для нормальной ходьбы.

— Вот и добрались, — подмигнул ей спутник и указал на три почерневшие от сырости и времени избы с покосившимися крышами. — Давайте посмотрим, чем тут можно поживиться.

Он зашагал к заброшенным домам, а молодая женщина заметила что-то в зарослях камыша.

— Андрей! — закричала она радостно, подойдя поближе к находке. — Глядите — лодка. Правда, она старая и, кажется, дырявая.

Ломакин сразу бросился на ее голос, юркнул в камыш и вскоре вытащил довольно большую, почерневшую от времени лодку.

— Молодец. — Он пожал ей руку. — Мы спасены. Теперь давайте немного отдохнем, поедим и решим, что дальше делать. До вечера еще далеко, но если вы устали, мы вполне можем устроить здесь привал. Пойдете со мной в заброшенные дома?

Слово «заброшенные» вызвало у нее дрожь. Оно словно было связано с призраками, если верить английским фильмам, в обилии населявшим пустые замки. Андрей будто почувствовал ее состояние и, взяв в руку ее холодную ладонь, крепко сжал.

— Не бойтесь. Там никого нет, даже собак и кошек, не говоря уже о другой живности.

Преодолевая страх, Жанна пошла с ним, решив, что это лучше, чем оставаться на берегу пустынного озера. Ворота первой заброшенной избы были закрыты на порыжевшую щеколду, которая просто отвалилась, когда мужчина дотронулся до нее. Ветхие ворота качнулись, угрожая упасть следом, но их, видимо, удержали остатки забора.

— Заходите. — Андрей помог ей войти на участок, сплошь заросший высокой зеленой травой. Дверь в дом была распахнута, и Жанна снова почувствовала страх, вспомнив, как в фильмах ужасов привидения специально оставляют двери открытыми. Ломакин смело взбежал по деревянным ступенькам, и одна надломилась под его тяжестью, но внутрь нога не провалилась.

— Вот так ломают конечности, — иронически заметил он. — Осторожнее, Жанна.

Боясь показаться нелепой трусихой, она последовала за ним. В первой комнате стоял старый лакированный посудный шкаф, совершенно пустой, рядом с ним — стол, покрытый цветастой клеенкой, к которому сиротливо прислонился стул без спинки. Ломакин подошел к полуразрушенной печи и, любовно погладив кирпичи, вымазанные известью, заметил:

— Ну какая изба без печи?

Молодая женщина обратила внимание, что на лежанку вела лесенка. В печи уже, видимо, много лет «грелись» растрескавшиеся кирзовые сапоги.

— Дом постепенно оседает, и крыша давит на печь, — сказал Андрей с видом знатока. — Скоро бедняга совсем разломается. Понимаете, почему лучше не спать на чердаке? Давайте зайдем в другую комнату.

Другая тоже оказалась частично выпотрошенной. Из платяного шкафа сиротливо выглядывали спортивные штаны, заношенные до дыр. Панцирная кровать ощетинилась колючками. Жанна вдруг явственно представила, как когда-то здесь жила семья и на этой кровати красовались подушки, какие она видела на картинках, — башенкой. Мягкая перина так и манила прилечь после трудового дня. А потом дети уехали в город, старики остались одни среди болот. Может быть, они и пытались продать дом, да кто его купит в такой глуши? В более хороших брошенных деревнях такое хозяйство предлагают за копейки, проблема — найти хозяев. И уехали старички к детям в город, и бросили вещи, много лет служившие им. Она почувствовала, как от этих грустных мыслей сдавило горло.

— Здесь можно поесть и переночевать. — Андрей покопался в печи и вынул закопченный, но целый чугунок. — Как вам такое предложение?

Жанна опустилась на панцирную кровать, не обращая внимания на уколы сломанной проволоки.

— Давайте.

— Тогда разбирайте рюкзаки и готовьте картошку, кстати, возле дома я видел колодец, может, в нем и ведро сохранилось, посмотрите, а я постараюсь починить лодку, пока светло. — Ломакин бросил поклажу на пол и вышел. Молодая женщина встала, достала из рюкзака картошку, нож, котелок и, положив все на стол, отправилась к колодцу. Найдя его, она еще раз подивилась наблюдательности Андрея. Если бы спутник не сказал, что видел его, она бы в жизни ничего не нашла. Колодец почти полностью скрыла жирная зеленая трава, лишь кое-где обнажалось почерневшее дерево. На ее удивление, в нем сохранилось ведро, да как сохранилось… Без густой ржавчины, которой в доме было в изобилии! Жанна набрала воду, отметив ее чистоту. Хороший чай получится сегодня! Вернувшись в дом, женщина приготовила картошку и вышла во двор. Следов кострища нигде не было видно, придет Андрей — сам решит, где лучше его соорудить. Она еще раз подошла к старому шкафу с облупившейся светло-коричневой полировкой, где когда-то хозяйка бережно хранила тарелки, чашки, сервизы. Слезы навернулись на глаза, когда женщина прикоснулась к разбитому стеклу верхнего отдела. На крошечной кухоньке их дачного домика стоял точно такой же, купленный еще бабушкой и дедушкой, а потом, с приобретением новой мебели, перекочевавший на дачу. Как теперь она любила маленькую дачку в три сотки, любовно высаженные матерью цветы, плодовые деревья, за которыми отец ухаживал, как за своими детьми! Жаль, что эта любовь проявилась в ней слишком поздно. Суждено ли ей когда-нибудь еще раз взглянуть на дачу хотя бы одним глазком? По щекам потекли слезы, и Жанна быстро отерла их пыльной рукой, оставив грязные разводы. Андрей сразу заметил их, как только вернулся домой.

— Плакали?

Она отвернулась и промолчала.

— Это хорошо, что плакали, — констатировал он. — Я бы сам всплакнул, да мне нельзя — я мужчина. Мне почему-то вспомнился дом, думаю, у вас те же самые воспоминания.

Она всхлипнула:

— Какая же я была дура!

— Сейчас не время винить себя. — Он кивнул в сторону улицы. — Я выбрал место для костра, вижу, картошка готова. Глядите, как я отскреб чугунок мелкими камешками. Он блестит, почти как зеркало. Сейчас мы сварим знатный суп. Помогите мне. Заодно и отвлечемся от грустных мыслей.

Они вышли на улицу.

— Будем разжигать здесь. — Андрей взял порыжевшую от ржавчины косу, прислоненную к дому. — Нашел в сарае.

Ловкими движениями он выкосил траву, мешавшую разводить костер, принес сухие сучья и, свалив их в кучу, достал спички и поджег, обложив костер кирпичами, которые в изобилии валялись возле сарая. Наверное, хозяева хотели сделать пристройку…

— На камни легче пристроить чугунок. — Ломакин налил в него колодезной воды, открыл банку тушенки, бросил туда картошку, не так мелко крошенную, как вчера, посолил, поперчил и махнул рукой: — Оставим вариться. Чай придется пить пустой. Лес далеко, идти туда неохота.

— Как бы теперь избавиться от комаров, — добавила Жанна, отгоняя мошкару.

— Пока мы на болотах, это невозможно, — заявил спутник и улыбнулся. — Вот когда придем к Завьялову… Наверное, у него целые приспособления для борьбы с мелкими противными насекомыми.

Жанна дернула плечом:

— Иногда мне не верится, что мы найдем его.

— А мне почему-то верится, — парировал Ломакин. — Перед нами стоят задачи куда более важные, чем просто найти чей-то дом. Нужно проникнуть внутрь и украсть саблю. Но и это еще не все. Нужно с этой саблей из дома выйти — и вот это и есть самое опасное предприятие. Честно говоря, — он потрогал кончик носа, — меня смущает, почему Завьялов забрался в самую гущу болот. Допустим, у него подпольный музей с крадеными сокровищами — и что? Можно и в центре города устроить все так, чтобы комар носа не подточил.

Жанна вздрогнула:

— Ваше сравнение с комаром… Здесь оно не то чтобы неуместно, но… Я не могу о них слышать.

— Ладно, оставим рассуждения на более удобное время. — Андрей зачерпнул варево ложкой и попробовал. — Картошка сыровата. Надо было все же покрошить помельче.

— Вам удалось починить лодку? — спросила женщина.

Ломакин усмехнулся:

— И да и нет. Она совсем сгнила, бедняжка. Но шанс переплыть озеро у нас есть.

— А потом? — Жанна поежилась, почувствовав ледяной холод, хотя солнце грело вовсю. — Нам снова придется преодолевать болота?

— Выберем самое проходимое, — заверил ее Ломакин. — К тому же большую половину пути мы пойдем по тракту, выложенному большими плитами. Когда-то, еще во времена Советского Союза, в тех краях добывали торф. Предприятия давно нет, но осталась сносная дорога. — Он снова зачерпнул похлебку. — Готова. Давайте тарелки. В качестве приправы сегодня у нас снова чистый воздух.

— Сейчас порежу хлеб. — Женщина подумала, что сделает это с радостью. Она испытывала благодарность к почти незнакомому мужчине, который помогал ей спастись и начать новую жизнь. Когда Жанна принесла тарелки и хлеб, Андрей разлил болотное жаркое — как он его назвал — и дал ей вилку.

— Вкусно?

— Очень. — Женщина ела с жадностью.

— Что вы решили насчет ночлега? Останемся здесь или пойдем дальше?

— Здесь так спокойно, — прошептала спутница. — Кажется, время остановилось. Давайте переночуем, но рано утром снова тронемся в путь, чтобы поскорее добраться до этого проклятого Завьялова. Как по-вашему, мы найдем его жилище засветло?

— Должны. — Андрей достал мобильный. — Совсем забыл о нем. И не зря. Перед отъездом я забил маршрут в навигатор, но сигнала нет. В таких лесах ничего не ловит.

— Я тоже забыла о телефоне, но по другой причине. — Жанна грустно вздохнула. — Мне некому звонить.

Он пожал ее холодную ладошку:

— Знаете что? Поедите — и отдыхать. А я продолжу заниматься лодкой.

Женщина подумала, что она благодарна своему спутнику еще и за то, что он не лезет с расспросами, не выворачивает наизнанку ее душу. Меньше всего ей хотелось вспоминать прошлое, потому что это причиняло нестерпимую боль. Раньше она и не подозревала, что душа может так болеть за кого-то — не за себя.

— Хорошо. — Улыбнувшись, Жанна с благодарностью посмотрела на спутника. — Мне с вами повезло. Вы столько знаете и умеете. Про болота, про их особенности. Это должна знать я, хоть и недоучившийся, но все же биолог.

— Не корите себя. — Андрей встал. — Помойте посуду, если не трудно. Некоторые пластиковые тарелки можно выбросить.

— Все сделаю, — ответила Жанна с энтузиазмом, которого раньше не ощущала, если ей предлагали заняться домашними делами. Она вымыла посуду, красиво разложила ее на столе, будто ожидала гостей, расстелила одеяла на кровати и на топчане, который нашла на полуразрушенной веранде. Им обоим будет удобно, во всех смыслах. Путешествие утомило, и она вскоре задремала, несмотря на раннее время. Андрей вернулся в дом, когда совсем стемнело, посветил фонариком на спящую женщину, улыбнулся и прилег на топчан.