Бриллианты с царской иконы

Ольга Баскова, 2021

Слава о знаменитом мошеннике Николае Савине гремела по всей Европе, России и Америке. Он филигранно обманывал правосудие, воровал миллионы у доверчивых граждан, а помогали ему в этом бриллианты из царской иконы, которые он прикарманил в России… В наши дни молодой и симпатичный археолог Кира Иванова обратилась в полицию со странной просьбой – проверить, на самом ли деле мертва ее подруга Марина. Ведь ожившую покойницу она своими глазами видела на улице города…

Глава 4

Пригорск, наши дни

Саша Бубликов, невысокий рыжеватый парень лет тридцати, с круглым лицом, напоминавшим бублик (в отделе его так и звали — Бублик), и такими же круглыми серыми глазами — пятирублевыми монетами, — сначала пофыркал, но потом все же сделал снимок с видео и сравнил с фотографией. Его румяные щеки побледнели.

— А ты знаешь, она не ненормальная, — проговорил эксперт охрипшим голосом, — на первый взгляд это одно и то же лицо. Посмотри на уши. — Он ткнул пальцем сначала в одно фото, потом в другое. — Надеюсь, тебе известно, что уши так же индивидуальны, как и отпечатки пальцев? По ним часто проводится идентификация. Благодаря этим снимкам мы сможем сделать то же самое. Благо они получились так же хорошо, как и девушка.

Сергей похолодел:

— Ты думаешь…

— Пока я ничего не думаю, но мне очень интересно. — Бублик быстро просканировал фотографии и пощелкал мышкой. — Ну вот сам полюбуйся. Стопроцентное совпадение.

Тыльной стороной ладони следователь вытер испарину на лбу:

— Так это Марина Заломова?

— Да, если ее так зовут, — усмехнулся Саша. — Жива покойница.

Рот майора открывался и закрывался, как у выловленной рыбы.

— Она жива? Но Кира видела ее в гробу. Кого же тогда похоронили?

Бублик сморщил лицо и стал очень смешным, похожим на клоуна:

— Иди к Акуле, проси об эксгумации. Конечно, трудно тебе придется, но другого выхода нет.

Сергей тяжело вздохнул и почесал затылок. Акула, или Анна Петровна Акулова, начальник отдела полиции, подполковник и генеральская дочь, была очень строгой и никогда не выдавала разрешение на то, в чем не была уверена.

Майор подумал, что только потеряет время, рассказав все Акуловой, но другого выхода действительно не видел.

— Ты прав, — пробурчал он с нотками обреченности.

— Сочувствую, — понимающе отозвался Бублик. — Впрочем, человек предполагает, а бог располагает. Кто знает, может, сегодня удача на твоей стороне.

— А вот в этом я сомневаюсь. — Сергей взял листок с экспертизой и поплелся к кабинету начальницы.

Он робко постучал, прежде чем войти, и открыл дверь только тогда, когда услышал властный голос:

— Входите.

Еле передвигаясь от волнения, майор зашел в кабинет.

Анна Петровна, мельком взглянув на него, продолжала что-то писать, и он в который раз подумал, что женщина нарочно себя уродует.

Так считал не только он. Акулова всегда одевалась только в серое, светло-русые волосы затягивала на затылке в тугой хвост, а голубые глаза с длинными ресницами прятала за большими роговыми очками, в которых, наверное, ходила еще ее бабушка. Косметикой она тоже не пользовалась, как говорили, из принципа, и напоминала старую деву из «синих чулок», однако ее мужа, майора полиции запаса, вероятно, все устраивало. Уволившись из полиции по ранению, он взял на себя все домашние обязанности: готовил, стирал, водил в школу двух детей и приносил жене домашние тапочки, когда она приходила с работы.

Сергей иногда думал, что ее супруг вообще не имел в семье права голоса — иначе давно посоветовал бы жене купить что-нибудь модное из одежды.

Единственной дорогой и красивой вещью Акуловой был ее черный джип, но коллеги шутили, что подполковник купила его, чтобы скорее добираться до работы — для работы она не жалела ничего.

Посмотрев на начальницу, Сергей в который раз подумал, что Анне Петровне лучше бы распустить волосы до плеч, снять дурацкие очки и хотя бы немного подкрасить глаза и губы — возможно, преображение удивило бы даже ее мужа.

— Что случилось? — Начальница не отрывалась от бумаг. — Что ты хотел, Сергей?

— Анна Петровна, хочу попросить у вас разрешения на эксгумацию одного тела, — выдохнул Горбатов.

Акула взглянула на него поверх очков:

— Эксгумацию? Какого такого тела? Да ты присаживайся, в ногах правды нет.

Майор придвинул к себе стул и сел. Почему-то, оказываясь наедине с этой женщиной, он начинал заикаться.

Впрочем, так Акула действовала на многих, хотя, нужно отдать ей должное, была готова все сделать для подчиненных и никогда не кичилась своим папой-генералом: про него в отделе узнали не от нее.

— Ты что, язык проглотил? — Женщина сняла очки, сразу помолодев лет на пять, и заморгала бесцветными густыми ресницами. — Какое тело?

Сергей тяжело вздохнул — который раз за день — и принялся рассказывать, стараясь не упустить ни одной важной детали, однако убедить женщину ему не удалось — это он понял по насмешливому выражению ее худого лица.

— Товарищ майор, а вам не смешно? — фыркнула она. — Ну сам подумай, о чем ты просишь. Девушка похоронила подругу, причем присутствовала на ее похоронах, подходила к телу и ничего не заметила.

— Но она боится покойников, — перебил начальницу Горбатов, сам удивляясь своей смелости. — И притом, когда мы приходим на похороны, неужели в наших мыслях вертится мысль: «А того ли мы хороним?»

— Это все верно, — неожиданно согласилась Анна Петровна. — Только она там была не одна. Неужели ни у кого не возникло подозрений, что в гробу лежит другой человек?

— Бывают очень похожие люди, — пытался защититься майор. — Кроме того, Бубликов сравнил фотографии. Это действительно Марина Заломова. Разве нам не нужно знать, кто покоится в ее могиле?

Акула покачала головой:

— Не нужно. И вообще, я не верю в такие экспертизы. Нет, Горбатов, я ничего подписывать не буду.

Сергей встал и, растерянно улыбаясь, развел руками:

— Я как-то другого и не ожидал.

Анна Петровна надела очки:

— Ну, пойми ты, Горбатов, у меня каждый человек на вес золота. Впрочем, я не отказываю категорически, — добавила она. — Будут более весомые доказательства — приходи, подпишу.

— Есть, разрешите идти? — Горбатов щелкнул каблуками.

Подполковник махнула рукой:

— Иди.

Майор вернулся в свой кабинет. Кондиционер, работавший на последнем издыхании, продолжал извергать слабые струи, и у мужчины возникло желание швырнуть в него стаканом с водой, которая еще утром была прохладной и газированной. Теперь она превратилась в солоноватую субстанцию и не утоляла, а, наоборот, усиливала жажду.

Горбатов шумно уселся на стол и стукнул кулаком по листку бумаги, на котором записывал показания Ивановой:

— Черт, черт!

Он собирался добавить более крепкое словечко, но дверь неожиданно распахнулась, и в кабинет ввалился капитан Дима Громов, лучший оперативник отдела, бывший боксер, с кривым сломанным носом и крепкой фигурой. Насчет носа Дима комплексовал, считая поговорку «Мужчина чуть симпатичнее черта — красавец» не соответствовавшей истине. И ему действительно не везло с девушками, но, по мнению коллег Громова, сломанный нос, придававший приятному лицу оперативника мрачноватое выражение, не был в этом виноват.

— Привет, следователь! — заорал Дмитрий. — Как дела?

— Чего кричишь? — поморщился Сергей. — Так себе дела.

— Часик назад от тебя такая краля выходила. — Боксер причмокнул тонкими губами: он был чертовски неравнодушен к женской красоте. — Я ее еще в коридоре заприметил. Ежели ее кто обижает — ты мне скажи. Мы быстро наведем порядок.

— Да дело не в этом, — отмахнулся майор. — Тут все гораздо серьезнее. Да ты садись. — Он подумал, что совет опытного оперативника не будет лишним. — Девушка рассказала мне любопытную историю. — Горбатов вкратце поведал и о Марине Заломовой, и об экспертизе Бублика, и о репликах Акулы. — Вот теперь ума не приложу, что делать. Вряд ли смогу чем-нибудь помочь этой красотке.

Дима погладил очень короткие светлые волосы — он всегда стригся коротко, по-военному.

— Помочь — да, но познакомиться с ней ничего не мешает. Слушай, а что, если я к ней сегодня наведаюсь? Может быть, через часик даже. Кстати, ты записал ее адрес?

Сергей толкнул к нему листок:

— Вот, держи.

— Улица Суворова, — медленно прочитал капитан. — Это совсем недалеко отсюда. — Он встал и ухмыльнулся, блеснув голливудской улыбкой. — Наведаюсь, скажу, что меня послал ты, и спрошу, нет ли у нее новостей.

— Спроси, — кивнул майор. — Акула потребовала другие доказательства того, что у нас может быть преступление. В общем, ты действительно поможешь — ей и мне.

Громов хлопнул в ладоши — от этого звука у Сергея заложило в ушах — и выбежал из кабинета.

— Ненормальный, — усмехнулся майор, придвинул к себе папку со старым делом, которое никак не могли закрыть, и принялся читать в десятый раз показания свидетелей.

Когда запиликал телефон, он с неудовольствием поднес его к уху, даже не взглянув на дисплей:

— Слушаю.

— Слушай, — послышался бас Громова. — У меня грустные новости. Киру эту нашу кто-то возле ее дома по голове ударил. Врач «Скорой» — ее вызвали прохожие — в нашу дежурку сообщил.

Кулаки майора сжались сами собой.

— Жива? — выдохнул он.

— Жива, только без сознания, — пробурчал Димка. — Знаешь, возле ее дома такой парк небольшой. Сегодня день будний, так что народу там — раз, два — и обчелся. Короче, не сразу ее и нашли. Видимо, бандит выследил нашу красотку и расправился с ней. Мы с Буковым выезжаем…

— Давайте, — напутствовал майор. — По приезде отзвонитесь.

— Слушаюсь, — недовольно процедил Громов, словно во всем обвиняя Сергея, и отключился.

Майор резко встал.

— Посмотрим, как ты теперь не согласишься на эксгумацию, — бросил он и бодро зашагал в кабинет Акулы.