разВЕРНИ СЕБЯ В ЖИЗНЬ

Ольга Барзилович

Описанные ситуации – это реальный опыт мамы, пережившей потерю двоих детей.Возможно, ее опыт проживания горя и нахождения новых смыслов жизни поможет другим женщинам или семьям, которые пережили или переживают прямо сейчас подобные жизненные ситуации.Эта книга, не претендует на научное изложение и глубокие психологические исследования.Это про жизнь, про все грани Любви.О самом важном.Мамам и папам посвящается.

Редактор Евгения Вячеславовна Овчинникова

Фотограф Тала Голикова

Фотограф Александр (фото на обложке) Романов

Фотограф Татьяна Борисовская

Фотограф Леонид Швалев

© Ольга Барзилович, 2023

© Тала Голикова, фотографии, 2023

© Александр (фото на обложке) Романов, фотографии, 2023

© Татьяна Борисовская, фотографии, 2023

© Леонид Швалев, фотографии, 2023

ISBN 978-5-0059-8804-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

Эта книга — для женщин, которые пережили или проживают прямо сейчас потерю детей: при ЭКО, перинатальные, или же уже рожденных живших детей. Перинатальной считается потеря ребенка в момент развития до рождения, или в первые 10 дней после родов. Но есть ли разница? Какого ребенка терять труднее — малыша, или уже постарше, или уже совсем взрослого — никто не даст точного ответа. Да и кто вправе давать оценку по шкале горя? Для матери это страшная беда, и кажется, что от нее почти невозможно оправиться. Это глубокая рана на сердце и в душе любого нормального родителя.

Описанные ситуации — это реальный опыт мамы, пережившей потерю двоих детей. Возможно, ее опыт проживания горя и нахождения новых смыслов жизни поможет другим женщинам или семьям, которые пережили или переживают прямо сейчас подобные жизненные ситуации.

Эта книга, не претендует на научное изложение и глубокие психологические исследования.

Это про жизнь. Про все грани Любви.

О самом важном.

Мамам и папам посвящается.

Часть 1 Начало. Развод. Сложности со старшим сыном

Мой первый брак «случился» в 17 лет. Так получилось, что выходила я замуж совсем зеленой девчонкой, которая рвалась начать взрослую жизнь и мечтала поскорее оторваться от мамы. Решение скорее начать взрослую самостоятельную жизнь и вырваться из под крыла родителей, было однозначным и кардинальным. Я рванула из города-мегаполиса за мужем практически в деревню, точнее, в маленький районный центр Нижегородской области.

У семьи мужа было большое подсобное хозяйство: скотина, огороды: десятки соток земли, засаженных картошкой, большие грядки с луком… Работали на них всей семьей, ну и я — тоже. И нет, коров я не доила. Но работа на усадах картошки была обязательной. Через 2 года брака родился мой старшенький. Молодая, энергичная, жизнерадостная, я легко перенесла беременность! Накануне родов я затеяла дома генеральную уборку. Ох и старалась! Устала… животик «прихватывает»… Но как сверкают вымытые вручную полы — залюбуешься! А к вечеру стало понятно: рожаю! Родила я в срок при хорошей родовой деятельности и динамике! Тогда, в далеком 1997 году, УЗИ и возможность определения пола ребенка до его рождения было «в новинку» и конечно же не доступно для нашего поселка! И только лежа на родильном столе, я узнала, что в 8 часов утра у меня родился СЫНОК. По «классике жанра» конца девяностых, мне показали запеленутого малыша и… унесли в детскую палату! Тогда в роддомах еще практиковали разделение мам и детей. Никакого выкладывания маме на живот, после рождения. Не было и прикладывания к груди. Мама родила, ей показали малыша уже в пеленках и сразу унесли. На первое кормление принесли мне сыночка только к вечеру. Мы обсуждали с мужем два имени — Дима или Славик… Я смотрела в голубые глаза моего мальчика и понимала: это — Дима, Димочка, Димуля. Я решила: будет так!

Нас выписали! Шов в промежности, растяжки внизу живота — результаты необдуманных и совершенно ненужных родовспомогательных мероприятий врача, показались «мелочами» с новыми трудностями. В роддоме сыночка мне всегда приносили сонненьким и сытеньким, он делал несколько сосательных движений, прильнув к груди, и… снова засыпал! Я считала, что так и надо. Когда грудь стала каменной и начала болеть, пришли нянечки и сказали надо сцеживать, мол молока слишком много.

Потом, по приезду домой, я стала прикладывать малыша к груди, но грудь стала болеть еще больше. И только дома я поняла, что он НЕ УМЕЕТ ЕСТЬ из груди, а я — НЕ УМЕЮ КОРМИТЬ ГРУДЬЮ!… Искусственный прикорм с первых дней жизни из соски с большим отверстием — после такой соски напрягаться, чтобы высасывать молоко из груди, конечно же, сыну не хотелось. Молоко прибывало, грудь болела, пульсировала, «каменно» твердела и становилась еще более «нежеланной» для Димочки. Он плакал без остановки двое суток! Но грудь отказался брать категорически. Уже тогда сын проявил свой сильный характер и упорство! Очень показательный случай. Наконец-то я догадалась, что ребенок просто голоден и начала сцеживаться! Сцеживалась я постоянно, но молока становилось все меньше… Хватило его всего на четыре месяца!

Время шло, сынок рос на глазах. Белокурый голубоглазый ангел, общительный и отзывчивый ко всем нам — взрослым. Уже в четыре месяца он уже самостоятельно сидел в коляске и освещал лучезарной улыбкой мир!) А я смотрела на малыша и ловила себя на мысли, что хочу оставить его себе таким же маленьким «пупсиком» и не хочу его взросления!..

С его отцом я развелась, когда сыну было 11 лет. Это оказалось непростым временем для всех нас. За три года до развода, мы с семьей переехали из небольшого поселка в Нижегородской области в Ленинградскую область. Рядом были мои родители и возможности большого города для работы и жизни. Я уже повзрослела: заочно закончила институт, нашла работу, компанию, в которой у меня получалось развиваться профессионально и личностно и начала строить карьеру, развиваясь в той сфере деятельности, в которой у меня все кипело и горело от удовольствия собственной реализованности. В ней я мечтала о руководящей должности. Я попала в такой коллектив людей, от которых многому училась и вдохновлялась на саморазвитие. Я начала жить и радоваться такой жизни. Я осознала, наконец, что сама на что-то способна (кроме огородных работ). Что могу сама себе создать ту жизнь, в которой будет так, как хочу Я. На том уровне, которого я достойна. Я понимала, что, если останусь в этом браке, я не смогу ничего никому дать. Ни мужу, ни сыну. Я — пустая и несчастная — буду портить жизнь не только себе, но и всем близким. Все мое существо кричало: ИДИ!!! Иди сама, иди вперед. Я выбрала себя. Преодолевая все сомнения, душевные муки, утирая слезы, сопли, я пошла дальше.

Муж не разделял моих стремлений и амбиций. Я не могла больше оставаться в этих отношениях, а муж не готов был сдаваться без боя. В этом «бою» не было победителей и побежденных, участвовала и страдала вся семья… Я не нашла понимания ни у своих родителей, ни — тем более — у родителей мужа… Все они поддерживали его слишком напористые, и кажущиеся мне опасными и агрессивными действия по «сохранению и воссоединению» семьи. Все однозначно считали меня «плохой матерью», не желающей сохранить семью ради ребенка… Больше все страдал, конечно же, наш ребенок. Больно это признать, но сын выбрал жизнь с отцом в привычной для него обстановке сельского поселка, где он родился, где все ему комфортно и понятно… Ему на тот момент показалось, что мама занята только своей работой.

А что со мной?… На моей стороне в какой-то момент не было никого… И только Я понимала, что назад пути — нет. Все то, что я сдерживала в себе много лет, прорвалось лавиной, и обратного пути — просто не существовало. Я знала, что просто погибну, если не пойду дальше.

Вопрос об определении местожительства ребенка у нас не стоял… Да, не скрою, мне этого хотелось! Но я понимала, что это выльется в тяжелый долгий процесс, в котором пострадают не только взрослые, а в первую очередь — наш сын. И я отступила… Больно было, невыносимо больно… Но… — не стала я делить ребенка… Не стала рубить его на части. Пусть он «целый» останется с отцом. А я всегда буду рядом.

Со старшеньким

Я приезжала к сыну в деревню, потом он сам начал проводить со мной все каникулы. Постепенно наши отношения наладились. Мы путешествовали, мы ходили по магазинам, мы были с ним рядом, но… — не вместе! Все эти годы я чувствовала между нами «стену» недопонимания, которая мешает нам быть родными. Мы общались не как мама с сыном а, как родственники. Как старшая сестра с младшим братом. Мне, с моей стороны, было сложно, потому что приходилось скрывать ту великую боль, которую я испытала, когда сын уехал. Сын не мог не чувствовать это мое напряжение и отвечал тем же…

…Через много лет мы с Димой оказались в кабинете психолога. Я впервые рассказала сыну свое видение, свои чувства и переживание той ситуации. Объяснила ему, уже взрослому, что меня привело к трудному решению развестись с его отцом. Рассказала, как пыталась оберегать его и не посвящать в свои отношения с его папой. Мы плакали друг у друга на плече… Наконец-то мы выговорились… И постепенно лед наших отношений начал таять…

Пишу об этом столько лет спустя со времен развода и разговора в кабинете психолога, а переживаю как заново… с глазами «на мокром месте» при воспоминаниях того времени… Скольких страданий можно было бы избежать, если бы мы тогда больше говорили друг с другом! Многих семейных неурядиц можно было бы избежать или уменьшить степень напряженности, если бы я со своим ребенком больше говорила бы о своих чувствах. С детьми можно и нужно разговаривать. Я тогда не понимала, насколько важна открытость с детьми. Как вообще говорить с сыном о себе и о том, что случилось у меня с его отцом?! Тогда я не смогла найти формат и нужные слова для ребенка. Но смогла это сделать потом… Пусть через много лет. И это коренным образом повлияло на наши отношения с сыном. Они стали превращаться в отношения мамы и сына. Он наконец-то снова начал меня называть Мамой. А ведь было время, когда он не называл меня НИКАК… Просто — «Ты». Это была его боль и его одиночество… да, вот таким образом. Постепенно, мы пришли с сыном к обретению друг друга в новых обстоятельствах и в новом самоощущении.