Развод по Воскресенскому

Ольга Арунд, 2023

Я не знала, что Никита Воскресенский не может выбросить меня из головы последние восемь лет. Не догадывалась, что занятия сына обернутся нашей случайной встречей. И даже не представляла, что бывший муж решит вернуться в самый неподходящий момент.Понять бы теперь чего хочу я сама и придумать как не выйти из этого треугольника проигравшей…Цикл "Братья Воскресенские", книга 1.

Глава 4

Тренировка проходит активно, и даже Данька, по впечатлению Игорёхи необщительный и растерянный, вполне себе вписывается в компанию. Парни не провоцируют новенького ни словесно, ни физически, хотя может это потому, что я почти всё время за ним слежу.

Компенсирую, что не могу смотреть на Крис.

Хотя хочется с такой силой, что приходится вместе с парнями и разминаться, и упражняться, и растягиваться. На третьей по счёту тренировке за сегодня это даром не сдалось, но нагрузка хотя бы минимально снимает напряжение с других частей тела. Особенно, после её «нет» и голимого секса в тёплых карих глазах.

И пожара в руке, что всё ещё помнит прикосновение к обнажённой и бархатистой коже.

Волнующая судорога проходит по телу, и я снова впрягаюсь, вместе с парнями выполняя координационную лестницу и едва не навернувшись на последней ступени. Игорёха недовольно качает головой, но молчит. Сейчас молчит, а сколько он строчил писем начальству, когда меня, футболиста-любителя поставили ему в пару! Но ничего, привыкли, сработались, в какой-то степени даже сдружились.

Хотя, может, он оттаял только потому, что я получил спец диплом и теперь можно было не контролировать каждый шаг придурка-недоучки.

Можно было до этой тренировки, потому что ещё две запинки не ускользают от внимательного, даже несмотря на рыхловатый вид, Игорёхи.

— Я думал, знойные мамочки мешают только разнеженным сынкам, — начинает он, когда я встаю рядом, смотря как парни перепинываются мячом, — но, оказывается, тренерам тоже мешают…

— А в бубен? — Вот вообще без смеха.

Потому что вместо яркого и безоблачного будущего с Крис я получаю отказ за отказом. Пока получаю, умом прекрасно понимая, что не время, не место и в целом подготовиться бы получше, но её образ так давно пробил всю мою защиту, что бесполезно. Хочется взять, перекинуть через плечо и уволочь в пещеру, чтобы больше никто и никогда…

Вру.

Какое там плечо, если в отбитом мозге столько восторга, что и коснуться страшно. Сам не знаю, как не кончился весь и разом, когда ладонь легла поверх маленькой идеальной ножки.

— Я сам тебе в бубен дам, если мозги не включишь, — кривится Игорёха, окрикнув Ивана. Чтоб не напирал и не зарывался, пока работает в паре с Данькой. — С каких пор тебя так контузит от стройных ног и миловидной мордашки?

— Это не просто ноги и мордашка. — Один раз можно, и я всё же оглядываюсь. Чтобы вдруг поймать её взгляд даже через четверть поля. — Это Крис.

— Поплыл мужик, — недовольно крякает тот, махнув на меня рукой. — И давно это с тобой?

— Давно, — возвращаюсь я в реальность. Короткий свист, и парни замирают. — Хорошо, молодцы! А теперь…

— И как тебе новенький?

Часом спустя душ выходит совсем быстрым, и я натягиваю футболку на влажное ещё тело. Не замёрзну, зато могу попробовать перехватить Крис на выходе из манежа.

— Любимчика нашёл? — презрительно фыркает Игорёха.

Он никогда особо не намывался, предпочитая общему душу родную ванную, вот и сейчас обёрнутое вокруг бёдер полотенце не прячет ни тёщины блины, ни домашние борщи.

— Хоть раз находил? — Металлическая дверца шкафчика хлопает резче, чем надо, но чёрта с два я против. Жаль только, что с такими разговорами Крис точно не догнать. — Есть претензии?

— Да ладно тебе, Никитос, — идёт на попятную Игорёха, правда, с присущей ему ленцой. — Ты бы поаккуратнее с этими мамашами, потом греха не оберёшься.

— Закрыл бы ты рот, Игорь Валерьевич, пока не прилетело.

Бесит!

Вот так и батрачь ни за что, чтобы потом ловить такие заявления. Охренеть просто. И от кого! От Игорёхи, который работал со мной все эти годы.

— Да ладно тебе, Ник. — Он встаёт, чтобы хлопнуть здоровенной ладонью по моему плечу. — Ну, переборщил… так это я просто завидую.

— Чему? — мрачно усмехаюсь в ответ. — Адреналина не хватает? Или думаешь весело сохнуть по замужней девушке?

— Так она ещё и… — протяжно присвистывает Игорёха.

— Уже нет. Пока.

Подхватив со скамьи спортивную сумку, я иду к двери.

— А парнишка ничего такой, — догоняет меня уже на выходе из раздевалки, — вдумчивый, серьёзный. Если ещё и бить по мячу научится, цены не будет.

Это оправдание? Если так, то оно не работает — хмыкнув в ответ, я захлопываю за собой дверь раздевалки.

И оказываюсь в шуме, веселье и бесконтрольности мальчишеской возни. Той самой, где двадцать три парня от семи до одиннадцати уже переоделись, но почему-то всё ещё здесь. Не разобранные родителями, после тренировки они братаются, спорят и тыкаются в телефоны друг друга.

Всё как у взрослых, только мальчишкам не обязательно ещё делать презентабельные виды и прикидываться.

— Никит, всё нормально? — басит из-за плеча Ванькин отец. — Мой опять огрёб? Привет, кстати.

— Не огрёб, — фыркаю в ответ и пожимаю медвежью ладонь приятеля. — Нормально всё, Паш. Или думаешь, я с твоим бандитом не справлюсь?

— Ты-то? Только ты и справишься, — коротко усмехается тот и скрывается в толпе, чтобы выцарапать главного хулигана команды из лап друзей.

А со следующим шагом до меня, наконец, доходит причина всеобщей толкучки — на улице, барабаня по крышам и скатам манежа, хлещет ливень. Тот, что обещали последние дней пять, но не срасталось, так что сегодня никто в него уже не верил.

Потому и не торопились обычно занятые родители — мало кому захочется добровольно подставиться под ведро льющейся сверху воды даже если парковка в двух шагах.

— Никита Александрович, а как там Сашечка? — Только услышав голос, я едва не сигаю под дождь, но вовремя затормаживаю. — Он сегодня какой-то бледный был.

Крепись, мужик, трусы не играют в тренеров.

— Мария Васильевна, — имя-отчество вязнет на зубах хуже советских ирисок, — не стоит беспокоиться, Саша прекрасно потренировался.

— И не устал?

Мария Васильевна — беспокойная, двадцати с небольшим летняя девица офигительно фигуристой наружности, от которой все мы, от охраны до взрослых футболистов, поначалу мыли пол слюнями. Поначалу, пока не оказалось, что девица прилипчивая до тошноты и настолько же озабоченная благополучием своего Сашеньки. И вот это всё «Не устал ли Сашенька?», «Сашенька какой-то бледненький!» и «Не напрягайте сегодня Сашеньку!» сопровождало меня последние месяцев восемь.

И пол мы всем тренерским составом мыли уже не слюнями, а горючими мужскими слезами.

Ибо Марии Васильевне в нужное время никто не додумался объяснить, что каждый мужчина — это случайно выживший мальчик. И теперь за упитанного для восьми лет Сашеньку огребают все и разом.

— Это лучше спросить у него, — давя вздох, отзываюсь я.

— А как вы считаете, красные бутсы не делают его слишком агрессивным на поле? — Твою же! — Может, их лучше сменить на зелёные? Сашенька и так слишком нервный, а зелёный цвет успокаивает…

Шаря по холлу в поисках спасения, я натыкаюсь взглядом на Крис. Одной рукой она приобнимает Даньку за плечи, второй шутливо натягивает капюшон ветровки на чёрно-красную кепку.

Радоваться? Хрена с два! Это она что сейчас, в одном своём сарафане под дождь собралась?

— Как скажете, Мария Васильевна, всего доброго.

Чёрт! Протиснуться через толпу веселящихся парней я уже не успеваю и внаглую пользуюсь запрещённым приёмом:

— Данил!

Ещё не отошедший от тренировки, Данька резко тормозит и вытягивается.

Молодец, пацан, сразу понял, что тренера игнорировать нельзя. А то ходят тут всякие Сашеньки…

К тому времени, как он оборачивается и находит меня взглядом, я уже почти рядом с ними.

— Никита Александрович?

— А попрощаться? — подмигиваю я ему и нет, совсем не смотрю на Крис.

Это же надо додуматься! Понятно, лето, но, блин не такое тёплое, чтобы переться по лужам в клеёных кроссовочках! И с голыми, до середины бедра, ногами. И без куртки. И…

Всё, опять клинит.

— Простите, — настороженно отзывается Данька, — кажется, я забыл.

— Главное, что я не забыл, — фыркаю весело. — Настоящий мужик, ты куда повёл маму в самый ливень? Промокнете же!

Данька раз-другой хлопает ресницами, молча переводит взгляд за окно, а потом и на кроссовки Крис. И только после этого возвращается ко мне.

— Дождь, — вздыхает он. — Мам, может такси?

— Дань, да какое такси! — выдыхает смущённая Крис. Смущённая мной или заботой сына? Хотя какая разница, если в обоих случаях реакция неправильная. — До остановки два шага, а у тебя капюшон.

— А у тебя?

Мужик так мужик! Сразу просёк фишку, потому что под такой дождь в футболке и коротком сарафане это перебор.

За нами начинают собираться решившие, наконец, промокнуть родители.

— Я вас подвезу, — обещаю обоим сразу, подталкивая упирающуюся Крис в сторону тамбура.

— У тебя же кресла нет, — отпирается она. — Детского.

— У меня есть племянники, — не даю ей соскочить.

Данька догадливо открывает дверь, а я сразу раскрываю над Крис зонт, чтобы ни одна капля не попала на охренительно длинные и абсолютно свои ресницы.

— Ты специально? — тихо шипит Крис, стоит Даньке в своём капюшоне отойти за пределы зонта.

— Мне, конечно, льстит, — улыбаюсь я, шалея оттого, что могу прижать её ближе, — но погода не мой профиль.

— А твой тогда что? — раздражённо фыркает она.

Мы подходим к машине, на которую десятью секундами раньше я кивнул Даньке. Нажимаю на брелок, глазами показываю ему на левую заднюю дверь.

— Данил, садись, там бустер. Пристегнёшься сам?

— Легко, — пожимает плечами он.

Пользуясь тем, что зонт и я отгораживают нас от Даньки, разворачиваюсь спиной к машине, притягивая её в объятие.

— Ты — мой главный профиль, Крис.

И от того, что она вся такая тёплая и подвижная под моей ладонью, в мозгу пушки, бомбы, фейерверки и вот это всё. А у неё мышечная судорога.

Чёрт!

— Ты замёрзла. — Чтобы девушку завести, её сначала нужно разогреть. Или согреть, как сейчас, и, заглянув Крис в глаза, я недовольно хмурюсь. — Быстро в машину!