Академия хаоса. Когда рушатся стены

Ольга Алексеевна Ярошинская, 2023

Император мертв, настали смутные времена. Хаос за Стеной растет, и никто не знает, кто тот избранный, что спасет страну от гибели. Совет Шести решает отправить за Стену всех магов огня. А это значит, что скоро и я могу встретиться с королевой хаоса. Родерик обещает, что будет рядом, но и у него есть слабое место – я.

Глава 5. Семья

— Мой Родерик всегда был уникальным, — говорила Линора Адалхард, шагая рядом и держа меня под руку. — С самого рождения. Никогда больше не видела младенца с таким серьезным взглядом. Это завораживало. Малютка, а в глазах — вековая мудрость.

— Угу, — промычала я, хотя от меня, кажется, не требовалось ни поддакивать, ни вообще участвовать в разговоре.

Мы гуляли вдоль берега, и я то и дело поглядывала в небо. Слабая надежда, но вдруг Родерик управится со своими делами быстрее и прилетит ко мне. Однако серое небо над Адалхортом прорезали лишь крикливые чайки, и ни одного крылатого коня.

— Потом, конечно, он стал проказником, как и все мальчишки, — продолжала Линора, — но все же будто и тогда знал про себя что-то — никогда не переходил границ.

— А драконы? — вспомнила я.

— А что драконы? — сбилась Линора.

— Родерик рассказывал, что ездил на драконах, и вы за это его ругали.

Линора досадливо отмахнулась.

— Как бы они ему навредили, моему Родерику? Он ведь маг. Да и не ругала я его никогда, — добавила она недовольно. — Пожурила слегка. Материнское сердце все же не камень. Тебе этого не понять.

Я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Это был второй лейтмотив ее монологов: мне не понять. Она вынуждена была признать, что я, вероятно, буду значить что-то в жизни Родерика, но настойчиво отводила мне место позади себя.

— Помню, когда взяла его на руки, и он улыбнулся мне — о, это чувство не описать словами. Пуповину обрезали, но мы все равно связаны навеки.

— Угу, — вздохнула я.

Изергаст оказался прав. Мне не были рады в Адалхорте. Рендон Адалхард, старший брат Родерика, все время пропадал по каким-то делам, а когда появлялся, всячески демонстрировал усталость и прямо заявлял, что на управление Адалхортом надо тратить все свободное время. Мне же в его словах чудилось — Родерик не сможет совмещать Адалхорт и Стену.

Линора наоборот с готовностью проводила со мной все свое время, но вскоре мне захотелось сбежать от ее липкого внимания. Я искала черты Родерика в ее мягком лице — и не находила. И постоянные рассказы о том, как они близки с сыном, начинали бесить.

Аден Адалхард, племянник Родерика, был наиболее приятным из всех родственников, и я, прищурившись, заметила его среди скал. Рядом мелькнула кудрявая голова Эммета.

— Что они там делают? — заинтересовалась я.

— Мальчишки, — ответила Линора, как будто это все объясняло. — А вот как-то раз, помню, Родерик нарисовал мой портрет. Знаешь, Арнелла, я будто светилась на той картине. Конечно, Родерику не доставало техники, но вышло изумительно.

Я вскарабкалась на камни и глянула на парней: Аден и Эммет о чем-то спорили на берегу, яростно жестикулируя. Присев, Аден принялся рисовать что-то на мокром песке. Эммет, заметив меня, махнул рукой. Вот он здесь оказался в своей стихии. Целыми днями пропадал у моря и уже успел обзавестись новым другом. Я поймала себя на мысли, что с куда большим удовольствием провела бы сейчас время с ним. Очень интересно, что они там обсуждают. Однако свекровь терпеливо ждала меня на дороге, кутаясь в пуховый платок.

— Портрет вышел красивым, потому что Родерик рисовал вас с любовью, — сказала я, и Линора посмотрела на меня с опаской и недоверием.

Она боится — поняла я. Боится, что я заберу ее драгоценного Родерика, и он перестанет появляться в Адалхорте даже изредка. Боится, что я стану новой госпожой Адалхорта. Ей же не останется ничего.

— Покажите мне эту картину, — попросила я. — Очень интересно взглянуть.

— Конечно! — просияла Линора. — У меня есть и другие его рисунки. Не такие удачные, но я храню их все.

Она поежилась и, когда я спустилась с каменной насыпи, взяла меня под руку и непроизвольно прижалась теснее.

— Ты теплая, — сказала она. — Мои старые кости ноют от сырости и холодных ветров.

— Рендон говорил, артефакты разряжены, — вспомнила я. — Можно взглянуть? Вдруг у меня получится зарядить.

— О, это было бы чудесно, — вздохнула Линора. — Однако ты ведь совсем не такой сильный маг, как мой Родерик. Он мастер хаоса.

Я не стала убеждать ее, что второй уровень — это очень неплохо. Вообще-то я совсем не была уверена в своих силах. Возьму с собой Изергаста, чтобы проконтролировал. Не хочу сделать что-то не так в Адалхорте. Я и так здесь словно не к месту.

***

Свекровь ушла в замок, важно заявив, что ей надо подготовить артефакты. Хоть я и не могла взять в толк, как она собирается их готовить. Разве что пыль протрет. А ко мне приблизилась Миранда, и мы пошли рядом, пиная камни, точно две старушки.

— Скажи, Арнелла, как подруга подруге, — задумчиво произнесла она. — Родерик кусается?

Я вытаращилась на Миранду, но она невозмутимо продолжила:

— Я не имею в виду, что он кидается на тебя с порога и вгрызается в горло…

— Я поняла, — пробормотала я. — Ну… Бывало… Легонько. Это даже приятно.

Мы снова пошли молча, и я покосилась на Миранду. Она выглядела бледной и несчастной, кутаясь в тонкий плащ, и я стащила свой свитер и отдала ей.

— Все равно не мерзну, — сказала я. — Если тебе не нравится что-то, когда вы с Джафом остаетесь наедине, то ты можешь просто сказать ему об этом.

— Он так уверен в собственной неотразимости, — с раздражением выпалила она, натянув мою кофту, а я с облегчением затаила дыхание.

По приезду в Адалхорт Миранда словно замкнулась в себе, и всем скудным развлечениям предпочитала уединение в комнате. Сегодня мне удалось выманить ее на прогулку шантажом. Я сказала, что брошусь в море со скалы, если она не спасет меня от занудной свекрови. И то Миранда не слишком спешила ко мне на помощь. Может, сейчас моя очередь ей помогать?

— И в принципе, Джаф прав, — продолжила она. — Мне всегда хорошо. В финале. Но он так стремится к развязке, что будто забывает все остальное. А ведь удовольствие есть и в поцелуях, ласках, разговорах, в конце концов.

Я молча кивнула. Кажется, в этой беседе мое участие тоже не требуется.

— И он все время меня трогает, — буркнула она. — И на занятиях, и на переменах, и в столовке: сядет рядом и давай наглаживать задницу под столом, пока никто не видит. Я будто пропахла им насквозь! Мне не надо столько! Мне нужно что-то иное…

Она умолкла и пнула камешек, попавший под ногу.

— А может, Джаф повзрослеет и изменится? — предположила я. — Он анимаг, и сейчас у него на первом плане инстинкты. Но он ведь совсем не глупый парень.

— Наверное, — вздохнула она. — Я начинаю думать, что его предложение — подождать, пока он не нагуляется, было не таким уж плохим.

— Не говори так.

— Все сложно, Арнелла! — пожаловалась Миранда с такой тоской, что у меня сердце сжалось. — Хотелось бы, чтобы у меня все было так просто и ясно, как у тебя.

— У меня все совсем не просто, — буркнула я. — Похоже, мне не удастся стать частью семьи Родерика.

— Да и плевать, — выпалила она. — Ты не должна лезть из кожи вон, чтобы понравиться им, Арнелла. Родерик женится на тебе, нравишься ты его матери, или нет. И уж тем более не будет спрашивать мнения брата. Родерик будет твоей семьей.

— И ты, — сказала я, взяв ее за руку. — Тоже. Будешь моей семьей, Миранда?

Ее губы вдруг задрожали, глаза стремительно увлажнились, а по щекам побежали дорожки слез, так что я даже успела испугаться — вдруг сказала что-то не то.

— Да! — воскликнула она, улыбаясь. — Да, Арнелла! О, боги, хотела бы я встретить мужчину, которому дала бы согласие с такой же легкостью!

— Встретишь, — пообещала я, взяв ее под руку.

Миранда шла рядом, шмыгая носом, а я отчего-то чувствовала такую легкость на душе, словно только что поступила очень правильно.

— Кстати, что там у вас с Изергастом? — спросила я, когда Миранда успокоилась.

— Ой, даже не начинай, — попросила она, вытерев щеки. — Там вообще такие дебри…

Высокий силуэт, едва различимый в сумерках, вышел из замка, и ветер взметнул белые волосы.

— Вот и он, — сказала я. — Легок на помине.

Мастер Изергаст остановился, не дойдя до нас пары шагов. Словно ждал, что Миранда тоже должна сделать шаг навстречу.

— Мы идем заряжать артефакт Адалхорта, — сообщила я. — Пойдете с нами? А то я боюсь сделать что-то не так.

— А ты растешь, — одобрительно заметил он. — Еще пару дней назад такая мысль тебе бы и в голову не пришла, правда?

— Не одному же вам идти по пути прогресса, — фыркнула я.

— Это ты о чем? — поинтересовалась Миранда.

— Ну, у тебя свои секреты, у меня свои, — ответила я. — А у мастера Изергаста их вообще целое кладбище. Вы недавно задали мне вопрос, — обратилась я к нему, и Изергаст посмотрел на меня жадно, словно голодный, которого поманили румяной булочкой.

Конечно, он понял, о чем я. Первым делом, войдя в мою комнату, он спросил — любит ли Миранда волчонка.

— Мне кажется, нет, — сказала я.

***

Артефакт, питающий замок, прятался в самом низу, под землей, словно драгоценное сокровище, и так оно по сути и было. Темные колонны поддерживали низкий каменный свод, а в центре зала слабо светился кристалл в форме шестиконечной звезды. Искры пробегали по лучам, напоминающим лепестки диковинного цветка, собираясь во всполохи пламени, и я, забыв обо всех опасениях, положила ладони в самую сердцевину. Здесь магия Родерика, а значит, мне ничего не грозит. Огонь метнулся к моим рукам, поцеловал кончики пальцев, и я мысленно поздоровалась с ним, словно бы получив весточку от любимого.

Свекровь тоже была здесь. Куталась в неизменный платок и смотрела на меня с недоверием.

— Моррен! — с облегчением воскликнула она, когда в зал, пригнувшись в низком проеме, вошел Изергаст. — Арнелла уверяет, что может зарядить сердце Адалхорта, но я, разумеется, сомневаюсь.

— Я не уверяла… — начала я.

Миранда тоже вошла в зал и встала рядом со мной молчаливой поддержкой.

— Все же она слишком молода, да и уровень у нее куда ниже, чем у моего Родерика, — продолжила сокрушаться Линора.

— Уверяю вас, Арнелла способна и не на такое, — заверил Изергаст с иронией, которую, надеюсь, заметила только я. — Но вам, уважаемая госпожа Адалхард, лучше оставить нас. Тут может быть опасно.

— Но…

— Родерик поручил приглядывать за Арнеллой мне, я этим и займусь.

Имя Родерика производило на Линору поистине магическое действие, так что она послушно пошла к выходу. Задержавшись в дверном проеме, который для нее оказался вполне высоким, она обернулась и сказала:

— Я пока достану те картины, что ты просила посмотреть.

— Спасибо, — буркнула я.

Мне хотелось наладить отношения с будущей свекровью, но это оказалось таким скучным делом, что хотелось выть от тоски.

— Она тебя достала, — заметил Изергаст, когда шаркающие шаги женщины стихли вдали.

— Очень! — воскликнула я и прикусила губу, устыдившись порыва.

Но Изергаст лишь понимающе усмехнулся, обходя артефакт по кругу. Возле Миранды он слегка замедлил шаг и сжал пальцы, как будто едва сдерживаясь, чтобы не коснуться ее. Тем временем огонь плавно полился из моих ладоней, наполняя кристалл, и по темным колоннам побежали первые искры.

— Мой Родерик то, мой Родерик сё, — передразнил некромант. — Ужасно, когда человек циклится на ком-то одном, правда?

Миранда вскинула на Изергаста внимательный взгляд.

— Она уже очень в годах, — напомнила я. — Родерик ее младший ребенок, четвертый. Рендону лет пятьдесят. А ей, выходит, около семидесяти. К тому же она очень скучает по своему любимцу. Ее можно понять.

— Такая любовь кажется мне нездоровой, — продолжил он. — Такое чувство, что она на все готова ради него.

— Как и любая мать ради своего ребенка, — сказала я.

Пламя бежало все быстрее, и в зале стало светлее: в черных колоннах появились огненные прожилки — и это завораживало: словно кровь побежала по венам старого замка.

— Не любая, — возразил Изергаст, и я чуть виновато покосилась на Миранду, ее мать вовсе не интересовалась своей дочерью. — Твоя бешеная мамаша тоже скорее исключение, — продолжил некромант. — А в норме люди — отдельные субъекты, понимаешь? Не пытаются приклеиться как липкая конфета к подошве.

— Я понимаю, что вы пытаетесь принизить вполне себе естественные и достойные чувства, — возразила я, хотя сама считала, что Линора слишком тянется к драгоценному сыночку. — Любовь не измеряется какой-то мерой. Вам бы все определить и загнать в рамки. С любовью так не выйдет!

— Так мы договоримся до того, что безмерная любовь — это какой-то абсолют, — презрительно фыркнул он.

— Так и есть, — пылко подтвердила я, и огонь растекся по артефакту сплошной волной, брызнув в стороны.

Изергаст быстро взял Миранду за предплечье и отодвинул подальше.

— Вспомните легенду, — запальчиво продолжила я, — когда два мага одной стихии по-настоящему любят друг друга, то становятся подобны богам. И никто не говорит, что они должны взвешивать свои чувства или как-то их дозировать. Вы вообще ничего не понимаете в любви!

Я чувствовала себя на коне: вот как доказала свою точку зрения! Даже Изергаст не находит, что сказать в ответ.

— Любовь, — повторил он после паузы и остановился напротив Миранды, разделенный с ней артефактом.

Огонь метался в кристалле, и причудливые тени плясали на черных стенах. На них Изергаст и Миранда словно танцевали, то приближаясь, то отдаляясь друг от друга.

— Я думаю, что любовь, это когда мужчине нравится в женщине все, — сказал он, глядя на подругу. — Ее глаза, тонкие пальцы, щиколотки. Ее губы, голос и запах волос. Когда ему хочется разговаривать с ней и просто быть рядом… Когда ему хочется ее целовать.

Я молчала, боясь нарушить хрупкую сцену, в которой, как мне казалось, происходило нечто важное. Тени Миранды и Изергаста потянулись друг к другу, переплелись.

— Но главное: любовь — это когда желаешь женщине только хорошего. Когда засыпаешь с мыслью о том, чтобы она была счастлива. Пусть даже без тебя. Вот о чем я говорю, Арнелла, — вспомнил он обо мне. — А когда мужчина навязывает себя, пытается занять весь ее мир — это не любовь.

— Мы говорили о любви матери к ребенку, — неуверенно напомнила я.

— Ну, да, — кивнул Изергаст. — Там страсть вычеркиваем. В норме. Хотя мне кажется, что Линора видит в Родерике проекцию погибшего мужа. Со всеми вытекающими последствиями.

— Фу, — протянула я. — А вот эти извращенные измышления вы могли бы оставить при себе.

— А если все эти чувства — последствия магического воздействия? — подала голос Миранда, и Изергаст тут же повернулся к ней. — Можно ли считать их настоящими?

— Почему нет, — мягко сказал он. — Я ведь их испытываю.

Я захлопнула открывшийся от удивления рот. Вот это дела!

— А если бы не ритуал? — спросила она, глядя ему в глаза. — Я осталась бы очередной некроманткой на потоке? Вы ведь никак меня не выделяли до Лабиринта! Вы хотели Айрис!

Изергаст промолчал, сцепив зубы, а тени снова заплясали, отдаляясь друг от друга.

— Моя маленькая некроманточка — так вы ее называли! — воскликнула Миранда. — А мое имя даже не удосужились запомнить. Это не любовь, — упрямо мотнула она головой. — Это последствия неудачного колдовства. Вам надо разрушить связь.

— Я не буду, — заявил Изергаст. — Меня устраивает то, что есть.

— Правда? — изумилась она. — Мне снова приказать вам стать на колени?

— Если хочешь, — кивнул он. — Но я не думаю, что ты будешь меня унижать. Я знаю тебя, Миранда Корвена, я вижу тебя. И не хочу ничего менять.

Миранда отвела взгляд, и Изергаст, быстро подойдя к ней, взял ее за подбородок пальцами, заставляя поднять голову.

— Я люблю тебя, — сказал он, и я вытаращила глаза. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. Не со мной, так с другим, — он нехотя отодвинулся от Миранды и повернулся ко мне. — Хватит, Арнелла. Иначе ты оставишь здесь одно пепелище.

Я отдернула руки и посмотрела на кристалл, полный огня.

— Хорошая работа, — кивнул Изергаст и ушел тихо, как кот.

Губы Миранды задрожали, и она обиженно воскликнула:

— Ты слышала! Это все ритуал! У меня начались месячные, когда я оживляла Изергаста, и кровь испортила схему. Если бы не это, он бы не любил меня!

— Но, Миранда, — тихо сказала я. — Если бы, да кабы… Все могло бы быть по-другому. Но это произошло.

***

На ужин подавали бараньи ребрышки с рисом, квашеную капусту и хлеб с россыпью орешков и сухофруктов. Рендон поглядывал на пламя, бодро трепещущее во всех светильниках, свекровь наконец сняла с плеч платок, но лишь Аден похвалил меня:

— Стало куда теплее! И так светло. Ты справилась ничуть не хуже дяди.

— Мой Родерик должен был сам зарядить артефакт, — прорвало Линору. — Он мог бы приезжать почаще. Теперь ясно, какие такие дела задержали его настолько, что он не мог выбраться к матери.

Приборы в ее руках звякнули о тарелку, и Линора поджала обиженно задрожавшие губы.

Я растерянно посмотрела на нее и отложила вилку. После артефакта я битый час рассматривала детские рисунки Родерика и сделала несколько важных открытий. Первое: Родерик не обладает художественными талантами. Большинство его картин вызывали неконтролируемый приступ смеха, и на месте его матери я бы тоже их сохранила — чтобы впоследствии шантажировать. Второе: мы никогда не будем близки с Линорой. Она относилась ко мне с явным предубеждением, хоть пока и без откровенной вражды. Вот и сейчас сходу поспешила назначить меня виноватой. А что будет дальше?

— Родерик правда очень занят, — сказала я. — И дело вовсе не во мне.

Хотя и во мне тоже, конечно. Во дворец он отправился из-за меня, и я терзалась опасениями, что он может пострадать, хоть Изергаст в своей специфичной манере заверил, что «смерть от него далека». Может, имел в виду себя? Кажется, он тоже по нему скучает.

— Расскажи о себе, Арнелла, — предложил Рендон. — Нам ведь стоит знать, кого мы берем в семью.

Точно об уличном котенке.

— Кто твои родители, Арнелла? — подхватила свекровь, успокоившись. — Из какой ты семьи?

— Мой отец был торговцем, он погиб при кораблекрушении много лет назад, — сказала я. — Мама долго была в трауре, но теперь собирается второй раз замуж — за отца Эммета.

Эммет стрельнул в меня взглядом, и я неожиданно для самой себя продолжила:

— Но вообще-то она родила меня от другого мужчины.

Левая бровь Рендона поползла вверх, и мне стало смешно — вот сейчас он немного походил на Родерика.

— Мой отец — путник, — сказала я. — Ну, знаете, из шестого луча звезды. Я сама узнала об этом не так давно. Видела его в хаосе, когда проходила Лабиринт. Он предлагал выбрать его дорогу, но я предпочла огонь.

— Надо же, — оживился Изергаст.

— Родерик не приезжал, потому что у него очень много дел, — сказала я. — Даже до Адалхорта должны были долететь известия о том, что произошло в Лабиринте. Тринадцать студентов погибли. Потом едва не случился прорыв хаоса за Стеной из-за преподавательницы, которая стала тварью. А перед этим сорвало одну из учениц, и с ней тоже пришлось справляться Родерику, — я запнулась и, подумав, добавила: — Я, фактически, бесприданница. У меня есть стипендия, но она, конечно, не идет в сравнение с Адалхортом.

Свекровь молчала, бровь Рендона задралась еще выше, а Аден смотрел на меня с веселым изумлением.

— Как это было, в Лабиринте? — спросил Изергаст. — Твой папаша дал тебе выбор? Ты не ступила на дорогу и увидела другую? Только огонь или еще что-то?

— Только огонь, — подтвердила я. — Потому что я так хотела.

— Молодец, — похвалил меня Изергаст. — Мясо сыровато, — заметил он, морщась.

Я швырнула огнем, и бараньи ребрышки в тарелке некроманта весело вспыхнули.

— Спасибо, — невозмутимо поблагодарил он, потушив пламя квашеной капустой.

Больше никаких вопросов за ужином мне не задавали, и после него я поднялась в свою комнату, намереваясь пробыть в ней до самого отъезда.

— Хочешь посмотреть на драконов? — предложил Эммет, постучав в мою дверь, и я тут же открыла.

***

Оказалось, что днем Аден показал ему следы огромных лап на песке.

— Когда светло, драконы уплывают подальше в море, а по ночам выбираются на берег, — с видом знатока пояснил Эммет, шагая перед нами с Мирандой.

Она тоже захотела пойти, и теперь мы втроем шли вдоль моря, уснувшего у скал. Дорогу освещали звезды, которые казались немного мельче, чем над Академией, а еще — огонь на моей ладони. Замок остался позади, и здесь, на дороге, где ветер трепал мой плащ, а соленые брызги попадали на волосы и лицо, я чувствовала себя куда лучше, чем в ловушке каменных стен. Может, наследственность путника дает о себе знать?

— У драконов начинается брачный период, и сейчас они выбирают себе пару, — продолжил Эммет. — Самцы иногда дерутся за приглянувшуюся самку. Точно как за тебя, Миранда.

— Отвали, — буркнула она беззлобно.

— Самка, конечно, выбирает победителя. Сильный дракон — сильное потомство. Что в вашем с Джафом случае не сработает. Ваши дети не будут магами.

— Я в курсе, — ответила Миранда. — Но многие не согласились бы с тобой, трепло ты такое. Человек без магии — существо гармоничное и венец творения богов.

— Ага, — согласился Эммет. — Чего только не несут. Кажется, пришли.

Поначалу я ничего не заметила, но потом увидела гребень, выросший прямо из лунной дорожки.

— Смотрите! Смотрите! — воскликнула Миранда, по-детски радуясь и указывая пальцем.

Огромная туша вынырнула из воды, лунный свет посеребрил чешую на толстом брюхе и усы на вытянутой морде, и дракон плюхнулся в море, шлепнув по поверхности хвостом.

— Самец исполняет брачный танец, — пояснил Эммет, вытирая рукавом мокрое от брызг лицо.

— Это самка, балда ты такая, — раздался позади голос Изергаста. Он бесцеремонно схватил меня за плечо и оттащил подальше от обрыва.

— У него усы! — возмущенно воскликнул Эммет.

— Так что? Это же дракон. У них у всех усы, — ответил Изергаст, становясь рядом со мной. — Самцы крупнее и с наростами на лбу и хвосте. Вон плывет.

Еще одна туша медленно двигалась вдоль берега, виляя туда-сюда хвостом точно радостный пес. Издалека я не разглядела никаких наростов, но почему-то Изергасту верила больше.

— Второй! — воскликнул Эммет, едва не подпрыгивая на берегу. — Они сейчас подерутся!

— Или попозже, — флегматично откликнулся Изергаст. — Вы почему удрали из замка, ничего мне не сказав?

— Не удрали, — ответила я. — Раз вы тоже тут.

— Смотрите, а вот этот похож на вас, — заметил Эммет. — Светленький. Я, пожалуй, поставлю на Джафа. Он выглядит куда более воинственным. Так пыхтит.

Первый самец погрузил морду в воду и выпустил носом пузыри.

— Серьезная заявка на победу, у вас нет шансов, — веселился Эммет.

Я бы с ним не согласилась. Сегодня возле артефакта Изергаст сделал огромный шаг, и я видела, что в душе Миранды происходит нешуточная борьба. Я не собиралась ее больше подталкивать ни к одному, ни ко второму. В конце концов, она вообще не обязана выбирать.

Усатая самочка-дракон тоже пришла к такому выводу: шлепнула хвостом, подняв веер брызг, и уплыла по лунной дорожке. Самцы еще немного попускали пузыри и разошлись в разные стороны, раз уж предмет спора исчез.

Мы возвращались назад в замок под веселую болтовню Эммета, изредка прерываемую короткими фразами Изергаста, и я думала: как так получается, что люди, не связанные кровными узами, становятся друг другу куда ближе, чем родственники. Прорастают один в одного точно корнями, становятся семьей. Судьбы сливаются в единую дорогу и словно бы движутся в одном направлении.

Миранда шла рядом, и я держала ее за руку, как в Лабиринте, когда мы искали в хаосе свой путь. Надеюсь, ей и сейчас удастся не сделать ошибку. На какой-то миг мне показалось, будто бы я вижу впереди лампу путника, но огонек мигнул и растаял.

— Я получил летуна от Родерика, — сказал Изергаст, когда мы прошли под черными воротами. — Завтра возвращаемся.