Кроты Вавилона. Сборник рассказов

Ольга Александровна Белова

Луч, пронизывая рваный туман облака, щекотал землю, в небе висела птица, сообщество копошащихся насекомых хрустело жесткими, в мутных подтеках крыльями, чиркая небо крылом, вырезав круг, птица камнем упала вниз, жирная лоснящаяся земля, крошась и разваливаясь, открыла свои недра.

ЗА МОСТОМ

Собираясь на работу Эмма одевалась особенно тщательно, к ней как к сотруднице профтрестобъединения предъявлялись особенно строгие требования, под которыми она, как и другие работники MCIndustries, подписалась и теперь неукоснительно следовала. Придирчивым взглядом осмотрев всё ли в порядке с посаженным на жесткий клей платьем, Эмма поправила кремовый шарф на горлышке, убедилась в том, что на её идеально ровном теле не осталось ни пятнышка — жирные следы от пальцев не то что может добавить очарование женщине, узоры от подушечек не те же кружева — прилагая максимум усилий Эмма первая стремилась избавиться от всей этой заляпанности. Раньше для того, чтобы привести себя в порядок нужно было пройти через целую процедуру, но потом некоторые стадии упразднили, теперь всё делалось в домашних условиях и только раз в месяц в определенные дни нужно было явиться на санобработку с тем, чтобы из тебя всё как следует выскоблили, потому что то, что снаружи отражает то, что внутри и важно то, что тебя наполняет.

Поправив подвязку Эмма заглянула в лежащий на столике ежедневник, маршрут у девушки с её формами был стандартный: с утра она должна заехать на производство, получить заказ согласно заявке, которая была получена накануне, потом к определенному часу подъехать в указанный пункт — география с учетом замкнутости городского пространства не слишком обширная, в других территориально удаленных точках клиентов обслуживала другая компания, — список самих точек был также не велик: бары, рестораны, закрытые вечеринки, корпоративные фуршеты — вечеринки с теми еще неожиданностями, были случаи когда она присутствовала третьей при встрече двоих — все эти с такой щепетильностью обставленные встречи только поначалу ещё могли казаться пикантными, но потом они даже ей осточертели: начиналось все приторно-стандартно, заканчивалось стандартно-одинаково, антураж всех этих энтреву был до невыносимости однообразен, если вечером её не выплескивали пеной в ванну, то на утро, пиявкой сжавшись, к ней присасывались губы и за всем этим исподтишка обязательно наблюдал какой-нибудь болван с завявшим бутоном — порой оканчивалось всё так, что было жаль потраченных свечей, самых безропотных из них созданий. В конце рабочего дня (в какое бы время суток он не закончился) Эмма чувствовала себя как никогда опустошенной, но на следующий день она получала очередной заказ и всё повторялось как смена времен года… и лучше не поднимать муть со дна…

После особенно бурных мероприятий полагался выходной — отмокая на следующее утро в ванной Эмма сдирала с себя остатки вчерашней униформы (одежда также выдавалась работодателем), если в течение двух дней подряд цель её визита не менялась, платье всё равно переклеивалось… Эмма захлопнула дверцы шкафа, в отличие от Кейт, которая одевалась что летом, что зимой в одно и тоже гардероб Эммы состоял из нескольких одинаковых экземпляров несколькими видами представленных платьев. Зазвенел телефон, провозившись дольше, чем следует с платьем Эмма нервно поправила вензель медальона, опаздывать куда либо — моветон, но это оказалась всего лишь Кейт — у некоторых просто дар звонить в неподходящий момент! Эмма не ответила. (С Кейт только начни говорить, и она будет журчать, ухлопав на это уйму времени. Интенсивный график работы накладывал на жизнь свой отпечаток, и все же при невероятном множестве знакомств Эмма предпочитала дружить с кем-то из своих, пусть даже с простейшей из них Кейт. Стройная, с богатыми развитым телом Эмма выгодно отличалась на фоне невзрачной, едва доходившей ей до плеча подруги — на фоне такой, как Кейт, любая бы выгодно выглядела и всё же между Эммой и Кейт было гораздо больше общего, чем между ними и теми же интерьерными. По-своему истолковав когда-то одну и ту же идею утилитарные, с головой уйдя в работу, зачастую выполняя работу тяжелую, им не свойственную, вели беспорядочно-трудовую деятельность, другие же вовсе от труда отказались, в отличие от работяг-утилитов интерьерные вели образ жизни праздный. При таком положении вещей их только и осталось что повесить на стену, предварительно хотя бы что-нибудь нарисовав, чтоб не просто так собирали пыль в помещении. На Эмму таращась глазели несколько картин, будет что обсудить на завалинке)).

Зазвонил телефон.

— Да, уже спускаюсь, — на этот раз Эмма ответила, за ней как всегда прислали машину.

Боб ждал внизу, у подъезда, бедный старик Боб, вся жизнь которого заключалась в бесконечных разъездах сколько бы не колесил, так похоже и не встретил никого лучше Эммы. Перебирая миниатюрным ножками, Эмма спустилась по лестнице, вышла на улицу, Боб распахнул перед ней дверцу, усадил в дожидающееся её кресло… и Ого! даже накинул на ноги плед, чтобы она не дай бог не разбилась в дороге! интересно чего в этом было больше: действительно заботы о ней или беспокойства за собственную шкуру — случишь что с ней по дороге, Бобу несдобровать. Ого-го! Эмма перехватила взгляд Боба и поспешно опустила глаза, устыдившись собственных мыслей. Боб по-прежнему, безнадежно был в неё влюблен…

***

Домчав до места, Боб мягко присел на рессоры, машина остановилась у конгресс-холла, столбами стоящие атланты свернули шеи наблюдая за тем, как Эмма, поднимаясь по лестнице, скрылась в залитой огнями зале. Улыбаясь в никуда, никому и всем сразу Эмма мягко ответила на чье-то приветствие. Публика собралась самая изысканная, самый джем. Женщины в бархатных, стелющихся шлейфом платьях, мужчины в разнообразных футлярах, на отшибе стояли несколько в монашеских одеяниях — кюве первого сорта, с плоским вкусом на подобного сорта мероприятия не допускались. Атмосфера была несколько пафосная, впрочем, как обычно. Над всеми возвышался внушительных размеров Соломон, редкий гость даже на таких мероприятиях. За редким исключением публика везде представляет собой сборище, но только не здесь — по долгу службы Эмма могла определить не только купаж, но и миллезим каждого — регион и год созревания записанные в паспортные данные. Заметив знакомого, Эмма направилась к нему, несколько мужчин прилипли к ней взглядом — на Эмме было крохотное черное платье (девушки её треста не носили длинных платьев), вокруг шеи каплевидной формы кольеретка, гладко зачесанная, желтая, как золото, головка, изысканный ремюаж — в таком виде можно было кому угодно разбить сердце, и каждая женщина только и ждет кто бы угодил в мышеловку.

Алекс приехал на вечеринку одним из последних, Эмма не сразу его заметила, публика, постепенно размораживаясь, в беспрестанном брожении наталкиваясь на старые, устанавливала новые знакомства, Эмма пока просто за ним наблюдала, через несколько минут ей казалось, что она знает его вечно, через четверть часа Эмме было наплевать, что он пришел на вечеринку не один и ему тоже похоже на это было наплевать. Алекс тоже обратил на неё внимание. Эмма, воспользовавшись своим положением, подошла и предложила шампанского. Состояние влюбленности сродни опьянению, в малых дозах оно легкомысленно-приятно, сопротивляться ему можно, хотя и не долго, как и опьянению… От волнения Эмме ударило в голову и она нечаянно выплеснула на молодого человека чуть не пол бутылки, стряхнув пену с рукава, Алекс замял неловкость, а между тем цепким взглядом осмотрел формы… где-то возле шеи темнело выгравированное VC — не в его правилах было заводить интрижки с персоналом, какой бы прекрасной бутылочной формы не оказалась девушка, но на этот случай и существует «но»… Молодые люди его круга порой позволяли себе подобного рода интрижки, один из его приятелей однажды решился даже на длительные отношения, но это скорее были отношения из разряда позлить свою бывшую, подействовать на нервы вечно зудящим родителям — о серьезных отношениях не могло быть и речи, если только не надеясь, что от вашего союза появятся на свет маленькие карапузы-бутелята.

Если женщина зацепила, мужчина обычно строит планы на вечер, не на годы вперед, во всяком случае на первых порах его меньше всего интересует её внутреннее устройство. Алекс не особенно вдавался в подробности касательно того, как устроены эти люди? Отчего они стали такими? Он даже не знал были ли эти женщины по-настоящему женщины или остальное было в них удалено или за ненадобностью атрофировалось. Что касается причин послуживших, здесь Алекс тоже не углублялся, хотя, как и большинство, полагал, что в какой-то мере эти люди были сами повинны в том, что с ними произошло — зацикленность на чём-то одном неизбежно привела к психическим, хуже того физиологическим изменениям, а когда они ни на что больше стали негодны из них только и осталось что наделать бутылок — с небольшими вливаниями уже эмоционально подготовленные особи не составило большого труда доработать до их функционального максимума, который они сами и выбрали. Однако все эти где-то на донышке выпавшие мысли не имели ничего общего с тем, как Алекс смотрел сейчас на Эмму. Эмма ему нравилась.

— Что Вы предпочитаете в это время суток? — Алекс взял с подноса еще один бокал, вино мохнатой кометой закружилось по стенкам бокала.

Эмма пригубила вина, девушкам из команды VineCraft вина конечно не предлагали и Эмма оценила этот жест, общаться с гостями было не положено, но нет ничего приятнее, чем нарушение запретов. Метрдотеля поблизости не было, он должно быть покинул зал, чтобы сделать распоряжения. Она молодому человеку тоже нравилась, чтобы это не понять нужно быть совсем уж с пробковой головой, ну и плевать что он скорее всего просто поссорился со своей девушкой и теперь возможно просто хочет ей насолить… (Общество уже не страдало той классовой зацикленностью, общение между низшими и высшими конечно происходило, но в формальной обстановке низшие и высшие говорили только о работе, а в неформальной лучше было конечно тему работы избегать, и не только потому, что как таковой в привычном для низших понимании работы у высших давно не было — высшие давно научились сами себя организовывать, а не ждали пока их направят чужие руки…)

— Как Вам здесь нравится?

— Прекрасный вечер, один из лучших в этом сезоне.

— А вот и месье Луи Р., — Алекс учтиво кивнул стоящему поодаль мужчине, к нему подошла в небезызвестно прозрачном одеянии Кристаль, его неизменная спутница сегодня была в розовом.

— Вам очень идет это платье…, — Алекс, не особенно считаясь с правилами приличия, рассматривал Эмму.

— Белое из черного получается только из красного…

— Не удивлюсь, если сейчас войдет какая-нибудь царская особа…

— Или звезда Голливуда, — заискрилась Эмма, указывая на вошедшую в залу женщину.

— А с ней писатель! весь сброд! кого они только не пригласили? — Алекс нечаянно коснулся руки девушки.

Эмма, засмеявшись, руки не отдернула.

— Они кажется направляются к нам, — Алекс в ужасе расширил глаза, глаза вопросительно смотрели на Эмму.

Девушки незаметно кивнула.

— Буду ждать тебя в холле…

Говорить об одном, подразумевая нечто другое, порой бывает также полезно, как нанизывать на шпажку клубнику, лишь бы не сломать себе шею во всей этой многоэтажности смысла, Эмма обожала слова, в которых больше вкуса, чем значения и сегодня у неё было какое-то особенно игристое настроение…

Алекс, а следом за ним и Эмма выскользнули из залитого электричеством холла…

***

— Я провожу… — Алекс взял Эмму под руку и они пошли по набережной, Эмма была конечно не девственная, как клеящееся на неё каждый день этикетка, у неё были отношения с человеком-официантом, и даже с вечно взвинченным, совершенно ей не подходящим человеком-штопором, но чтобы просто человек-человек предложил её проводить такого с ней еще не случалось.

Пара медленно шла по набережной, им вслед не без зависти смотрели люди-фонари, люди-клумбы, люди с вросшими в землю ногами стояли по-собачьи вытянув спины. Эмма, Боб, человек с завявшим бутоном, так же, как и огромное количество других людей-функций, людей со стеклянными телами, железными клешнями, оловянными сердцами жили на другой стороне реки, в той части города, где, кипя в производстве непрерывного цикла, работа ни на миг не затихала. Естественным барьером между двумя частями города служила излучина реки, через которую были перекинуты несколько мостов, по которым вечерним утром на работу, и утренним вечером домой возвращались люди из низших. За рекой громоздились грудой наваленные коробки, когда спохватились и стали вносить изменения в проекты было уже поздно, сознание многих многими поколениями живущих в подобных жилищах было деформировано, предки таких, как Эмма так и остались жить здесь, а предки Алекса построили новый город, и были достаточно милосердны, чтобы взять всех с собой в будущее. Высшие следили за тем, чтобы в городе было чисто, чтобы все функционировало, поддерживали в порядке водопровод и канализацию, обеспечивали работой (такие как Эмма были не только законодательно защищены, но даже пользовались некоторыми привилегиями), конечно они были в этом напрямую заинтересованы, но эта пусть даже и эгоистичная заинтересованность давала жизнь их вчерашним соседям.

Алекс Вел себя очень достойно, по дороге он позволил себе только положить руку Эмме на талию, Эмма сделала вид, что не заметила, оба почувствовали, как незаметно переступили ту самую грань и их бы теперь не смог спасти даже стальной корсет, который иногда носила Эмма.

Эмма направилась к мосту, но Алекс взял её за локоть.

— Пойдем ко мне? — когда мысли роем шуршат в хорошенькой головке, молодой человек обычно не отличается разнообразием мыслей.

Дома произошло все быстро… Ьретелька (1) упала с покатого плечика… Алекс несколько замешкался с платьем, но потом сообразив, что Эмма не та девушка, с которой можно вот так быстро сдернуть платье, оставил его в покое, и, подхватив её на руки, донес до спальни, опрокинув на ложе — оба приняли музыкальное положение. Эмма все чувствовала и была далеко не стеклянная, так и не наевшись его запаха Эмма заснула у Алекса под мышкой. Когда она открыла глаза на неё смотрела та самая девушка, с которой Алекс пришел на вечеринку…

За свою долгую жизнь в не человечески прочном теле Эмме не раз довелось пережить унижение, она и сейчас вспоминала с содроганием тот случай, когда бросив на пол, её что есть мочи крутили — раскалываясь в крупно порубленные осколки, всё вокруг осыпаясь, смазывалось в масло. Девушка что-то говорила, лицо её разъезжаясь, стало таким будто она наелась испорченных ягод. Эмма скатилась под диван, забилась в угол, но и тут не нашла спасение. Вышвырнув бутылку, девушка нашла еще несколько её подруг на кухне и они направились вслед за Эммой.

***

Оправив остатки платья Эмма не сразу поднялась на ноги. Её обгоняя на работу спешили вереницы живой массы, мясом набивая вагоны, тесные гусеничные туловища автобусов, массы ехали на работу, чтобы, доехав до рабочего места, из живых людей однотипные документы, пережеванные операции штамповали все более похожих друг на друга заготовок будущей низшей касты. Эмма стряхнула наваждение, час был ранний, прохожих на улице было не много, фонари, потухнув, стояли спрятав лица. Машина с беззвучно моргающим на макушке маячком металась по городу, притормозив возле человека-лавки, вытащили толстые перчатки, оглушив, хлопнули дверцей!!! Машина, набрав скорость, запрыгала по мощенному тротуару. Больно катаясь в пластмассовой клети Эмма думала о том, что её ожидает… В звенящей пустоте голове всплывали отрывки контракта… «В случае непредвиденном она сама должна была доехать в ближайший пункт проверки… следить за своими физическим состоянием — входило в её непосредственные обязанности… чтобы не потерять работу лучше не допускать трещин, сосколов и других мелких неприятностей» Всё было прописано черным по белому. Ночная прогулка была конечно случаем непредвиденным. Впереди, за поворотом её ожидала внеплановая санобработка. Эмма ударилась о борт! Ударилась еще раз! Из-за зелени взлохмаченных голов показались ворота. Всё это напоминало тюрьму или профильную больницу, собрав всех вместе у них отберут платье, поставят в ряд, а потом будут мыть из шланга, заглядывая в дыры — не даром же она родилась со стеклянным, таким удобным для мытья лоном! Душа рыдала в стеклянном теле.

Проезжая по тому самому мосту, на котором она вчера стояла с Алексом, Эмма, взявшись за бортики дребезжащего грузовичка, подползла к краю, последний раз взглянула на Боба (Бедный старик Боб, всю ночь исколесил, разыскивая её по городу), скатилась на мостовую и покатилась к кромке…

Примечание автора:1.Здесь мягкий знак не требует замены на букву «Б»