Обитаемый купол

Олоф Мун, 2022

Побег и ужас предстоящей жизни. Как только у нее хватило сил пережить все это? Сумасшедший друг детства, помешанный на мечтах быть рядом, только вдвоём всю жизнь. Семья, оказавшаяся в заточении. Девушка без имени, в быстро меняющихся событиях пытается спасти всех и выжить сама. Удастся ли ей выбраться из купола? Сможет ли сбежать из крепкой хватки Айвана?

Глава 4. Встреча

Большая ладонь закрыла мне рот рукой. Второй рукой этот неизвестный тихонько приоткрыл занавеску.

Рыжая стояла на коленях, словно кошка. Вытягивая вперед свои руки, она кралась к Евгению. Он не собирался сопротивляться. Хотелось закричать, когда ее руки оказались на его ширинке, но мне настолько сильно зажали рот, что не получилось издать и звука.

Бестия коснулась его губ своим ртом. Мне хотелось вырваться из крепких рук и объявить о своём существовании, но не удалось и пошевелиться, а потом случилось необъяснимое: посмотрев прямо в глаза, Евгений, словно не было этих лет, улыбался, на лице заметно наслаждение от мерзкой девицы. Он коснулся рукой медных волос, стал гладить голову, потом и вовсе закатил глаза от восторга и замычал.

Желание провалиться сквозь землю пересиливало порыв вмешаться и оттащить наглую мерзость, влепив смачную пощечину ему. Наоборот, хотелось испариться оттуда, и больше не встречать эту парочку.

Хватка ослабилась и я чуть не рухнула на землю. Мгновение и меня снова несли, только в этот раз я была в сознании. Густая копна кудрявых волос на голове, обнаженный торс, растяжки на накаченных плечах, вены на руках от напряжения, и такие знакомые глаза, словно мы уже где-то встречались. Он донёс меня до комнаты тканей и, поставив на ноги, взял за руку. Я двигалась за ним по узкому проходу, между стеллажей с тканями пока мы не уперлись вконец. Между крайним рядом тканей и стеной места почти не было, мы ютились, стоя так близко друг к другу. Света почти не было, и он, зажав свою голову с двух сторон руками, посмотрел на меня с ног до головы.

Я опустила глаза, взгляд упал на его штаны, о нет, они были ровно из той же материи, что и брюки на манекене, пазл в голове сложился. Мне стало стыдно и страшно в один момент.

— Не пей никогда этот лимонад, — сказал он так тихо. Но мне все равно показался знакомым этот голос.

— Кто ты? Я тебя знаю? — спросила я неуверенно.

— Да, знаешь, но наверняка не помнишь.

— Почему? Мы встречались раньше?

— Когда были детьми, ты младше, поэтому и не помнишь, — руками он закрыл свое лицо и крепко зажмурил глаза.

В голове мелькали события, кадры из детства, я бегаю по двору бабушки с каким-то мальчишкой, неужели эти кудри… Голова закружилась, к горлу подкатил ком и я чуть-чуть не упала на пол от таких новостей, сделав неуверенный шаг назад.

Его лицо, родные руки, я дотронулась до кудрявых прядей, а заключил меня в объятия. Мы точно были знакомы, всю жизнь и как странно ощущать его тепло, его прикосновения, поцелуи. Я забыла обо всем и погрузилась в новые эмоции. Росли вместе и снова встретились.

Но он вдруг отстранился от меня, схватил за плечи и стал быстро говорить о чем-то, предупреждать.

— У нас мало времени, скоро всех поведут на ужин, не ешь выпечку и фрукты, также не ешь рыбу и не пей лимонад. Встретимся в твоей комнате вечером, и поговорим еще. Есть ты будешь там же и не встретишься ни с кем по дороге. Будь уверена, и его ты не увидишь сегодня.

Айван, это был он, друг из детства, наши бабушки жили рядом.

Пока он вёл меня между стеллажами тканей обратно к выходу, держал за руку, казалось, не все потеряно, мысли хоть и путались, но держали ориентир туда, вглубь нашего детства в наши мечты, о том, что когда мы вырастим, поженимся и будем вместе навсегда. Неужели наши пути пересеклись в самый сложный момент. Сколько вопросов в голове, многое хочется узнать! Он тоже здесь в заложниках? А может, мы все и не в заложниках вовсе.

Перед тем как покинуть комнату Айван потянул меня за руку и крепко обнял, так словно мы прощались, или может быть, вновь приветствовали друг друга.

Хотелось улыбаться, как глупо, но когда он вышел, пришло осознание, что скоро вернётся та женщина. Я должна буду объяснить, чем занималась здесь все это время. Руки произвольно потянулись к ближайшему рулону ткани, я поторопилась разложить его на полу.

Шёлк противно голубого цвета, казалось, сложно сочетать хоть с чем-то. Накинув поверх рулоны бежевого и чёрного шёлка, я посмотрела на композицию с другой стороны. В противоположенном углу стоял настоящий манекен, только верхняя часть. Накинув на него комбинацию тканей, я сделала волны, накидку на одно плечо, пришпорив иголками к твёрдому основанию. Это могло стать неплохим платьем. В школе я мечтала стать модельером, настоящим дизайнером, а здесь, неплохие возможности. Жаль, нет достойного учителя.

Скоро пришла женщина проводник, взглянув на отпитый лимонад, она довольно усмехнулась. — Значит, жажда замучила? — сказала она с насмешкой.

Я молча кивнула, и она обратила внимание на мою работу. — Неплохо, останешься работать в этой комнате, приходить можешь, когда захочешь. Могу поставить тебе помощника, но это решим позже. И будь добра, в следующий раз сшей что-то действительно нужное, что могут носить люди, и лучше универсального размера чтобы подошло всем.

Мы шли по длинному коридору к выходу из здания, я заметила, что в комнате маникюра пусто, свет в ней больше не горит, а занавеска открыта. Стало мерзко, от сцены, которую я недавно видела здесь своими глазами, но в то же время я была благодарна Айвану, что не оставил меня в неведение.

В моей комнате, на столике в углу уже стояли тарелки с едой. Овощное рагу, снова рыба, свежие овощи и апельсин. Слова Айвана о том, что есть нельзя, забрались глубоко в мое сознание, я съела лишь овощи и рагу, все остальное было оставлять опасно, я помнила это со слов Жени, потому начала осматриваться в поисках места, куда можно спрятать остатки еды.

Комната почти пустая, из вещей в ней был небольшой матрас, на котором я уже спала, и столик, на нем стояла еда. В стене высоко было небольшое окошко. Но бросать еду в него было слишком опасно, не зная, куда, оно ведёт.

В голову не пришла идея лучше, чем просто пойти с тарелкой на открытую террасу и выкинуть еду в воду. Высунув голову в коридор, я огляделась. Было пусто, и вот уже был сделан первый шаг, как кто-то ловко схватил меня и затащил обратно в комнату.

— Что ты делаешь? — сказал Айван напугано.

Не знала, что и ответить, при ярком свете он казался таким красивым, я рассмотрела лучше его глаза, волосы, а потом словно пришла в себя и прошептала. — Надо избавиться от всего этого, — в руках было все, что не разрешалось есть с его слов.

— Кто тебе сказал, что надо избавляться? — прошептал он

— Он, — я немного помедлила, Айван все понял, — Когда та женщина привела его ко мне на обед. — виновато сказала я,

— Ясно, ты молодец, есть не стала. Только вот еду не та женщина собирает, поэтому не нужно с ней ничего делать.

— Ты собираешь все? Помогаешь ей? — страх и сомнения поселились в мыслях, не может быть! Он приближённое лицо женщины, которая вольна творить, что захочет! Не стоит ему доверять. Я отстранилась.

— Эй ты, же не думаешь, что я тебя предам? — сказал он, по-доброму.

Я помотала головой, не хотелось обманывать друга, но и доверять ему могла с трудом. — Где мои родные? Ты знаешь?

— Да, они в другом здании, где живут люди среднего возраста. С ними все хорошо, я навещаю их.

Он может держать с ними связь? — А кто живет в этом здании? — спросила я с интересом.

— Только ты, — ответил он спокойно, взял остатки моей еды и начал есть.

— Что ты делаешь? — воскликнула я, уставившись на него. Стало страшно, что он сойдёт с ума как Евгений, от этих злосчастных лепёшек, но Айван лишь достал из кармана спрей в странной алюминиевой упаковке, брызнул им в лицо и затем предложил мне лепешку.

— Все можно есть, благодаря этой жидкости, она обнуляет действие транквилизаторов. Если хочешь, можешь помочь мне съесть свой запас.

— И что за псих только придумал это, — воскликнула я и медленно, словно боялась доверять ему, протянула руку, чтобы взять лепешку. Тогда знакомая влага оказалась у меня на лице. Остальная еда была неплохой на вкус, ничем не отличалась от той, что была ограничена от разных добавок.

Мне было безумно интересно узнать, как он попал сюда и стал помощником этой женщины, а Айван, словно прочитав мой интерес, начал делиться другими подробностями.

Он рассказал, что я не должна была оказаться здесь. В наше судно была послана дымовая граната с сонным газом, а когда женщина, ее имя Елена, отвлеклась, Айван спрятал меня в кустах, вблизи берега. Не стал отвозить вместе со всеми, в надежде, что у меня получится сбежать. Был шанс, а я словно пошла на рожон и сама наткнулась на лапы этой мегеры.

— Уйти могут не все? Здесь держат насильно?

— Да, никто не может покинуть остров. А в том крыле ты живешь одна, потому что Елена видит в твоём появлении опасность. Думает, что ты через раз поддаешься усыпляющему дыму, и много видела в то утро, когда вы причалили к берегу. Есть угроза смуты, это никому не нужно, особенно опасна смута среди молодых. — он говорил все достаточно быстро, мне стало понятно, что у нас не так много времени.

— Как ты попал сюда? Почему ты ей помогаешь? — этот вопрос интересовал меня с самого начала. Положив руку на его кисть, так, казалось, беседа станет более откровенной, но нас обоих закружил чувственный порыв, знакомый, хотелось поцеловать его, и я коснулась его губ.

Поцелуй, он перевернул многое, мысли разлетелись в стороны словно игральные кости, они многогранны и несли за собой страхи вперемежку с другими чувствами, уже знакомыми мне.

Я сделала неправильный выбор, не нужно было уезжать от бабушки. Лучше остаться с Айваном, провести вместе всю жизнь, и просто быть рядом, хотя сомнения подсказывали, что желания эти не мои. Казалось, я поступаю неправильное, но сейчас, тело будто жаждало отдаться ему. Прикосновения к его сильным мышцам на груди, через хлопковую одежду, и уже тянула его за горлышко кофты на себя, как вдруг почувствовала влагу на лице.

Айван распылил жидкость и снова неловкость за этот неожиданный порыв, а он лишь притянул меня к себе и поцеловал.

— Я о тебе мечтал, а не о зомби. Поэтому лучше не поддаваться этим желаниям, а говори мне сразу, если почувствуешь.

Мне не хотелось отстраняться, я лишь прошептала, — Вот что было с ними? — имея в виду ту рыжую и своего бывшего.

— Не совсем. Они помешаны на этом и в настоящей жизни, и совсем не имеют друг к другу чувств.

— Что это значит? — я не понимала почему, он говорит такие вещи, хотя была почти уверена, это влечение не больше чем дурман.

— Она привыкла так жить и призналась об этом на опросе, занесло сюда случайно с мужчинами на лодке. А он… Не буду говорить ничего, не хочу ранить твои чувства. — Айван сказал это отстранённо, словно было что-то, что может ранить меня ещё больше увиденного.

— Ты это серьезно? — я не удержалась от вопроса, излишне эмоционального и отстранилась.

— Послушай, скажу лишь, им обоим нравится это, и вся еда им по душе, потому что понимают, какой приходит кайф. Ты не задумалась, почему ему привели ее? Почему он выбрал маникюрную? Елена посоветовала так сделать в первый день, и было то же самое, потом он съел все до последней крошки и на следующий раз, и попросился в ту комнату.

— И сегодня он ел все, что не съели мы за обедом. — произнесла я так тихо, стало ясно, эти вещества раскрывают нутро. Истинные желания. — Что он говорил тебе на опросе?

— Я не могу сказать, я не хочу, чтобы ты ненавидела меня за это. Послушай, завтра ты снова пойдёшь в швейную мастерскую, а сейчас должен идти, если получится, я еще навещу тебя. — в этот раз, я кинулась в объятия Айвана, как только встали на ноги. Мне не хотелось его отпускать. Одиночество меня совсем бы убило, если бы не шанс чувствовать тепло живого человека. Я быстро ослабила хватку, понимая, что ему нужно идти, а он, наоборот, обнял меня сильнее.

Как две души могут встретиться в таком месте, если лишь только в фантазиях, но как прекрасно было ощущать, что я здесь по-настоящему не одна, в этом испорченном мирке, который расположился в садах Семирамиды.

В тот вечер он ушел, я заснула с мыслями о том, как там живут мама, сестра и Бабушка. Меня успокаивал тот факт, что они предупреждены, разборчивы в еде, значит, здоровы, не глупят. Но страх, что мы, находимся в этом злополучном месте, не давал расслабиться ни на минуту.

Всю ночь мне снились кошмары. Я видела уже Айвана с этой рыжей девушкой, как Елена присоединяется к ним, и хлещет розгами, но потом облегчение, и я дрожащими руками словно убила их всех.

В поту и слезах, очнувшись в темной комнате, я увидела его и села рядом. Он обнял меня, от его присутствия сразу стало спокойно. Кошмары снятся от холода, Айван спокойно лёг на небольшой матрас, и мы молча смотрели в небольшое окно, на мерцающие звёзды. Это было лучшее мгновение за все время, что я находилась здесь, в этих звёздах чувствовалась капелька свободы.

Утром было неуютно, натянутая атмосфера давала о себе знать даже сквозь сон, я приоткрыла глаза и увидела как Елена, женщина имя которой мне стало известно, ставит еду на мой столик, а затем подсыпает мне что-то в графин с водой. Я тут же закрыла глаза, чтобы не выдать себя. «Она решила во что бы то ни стало меня накачать, но зачем ей это?» — мне хотелось разгадать загадку и одновременно не попасться в сети хитрой женщины.

Встав через четверть часа, я налила стакан и осторожно вылила почти всю воду в матрас, на котором спала. План должен был сработать, от жары, которая стоит здесь днём, влага успеет испариться.

Когда дело дошло до еды, все оказалось сложнее, но здесь теряться не стоило, я съела все, что было допустимо. Омлет из яиц, свежие Томаты и снова фасоль. А остальное я сначала думала не трогать, но вдруг ей взбредёт в голову проверить лично, как я справилась с завтраком. Тогда я взяла еду в карманы брюк, засунув небольшую гроздь винограда в карман, дольки яблока и крекеры, и осторожно вышла из комнаты. Я помнила, как пройти в то, отдельное здание по мосту, и отлично помнила слова Елены, что могу приходить в комнату шитья, когда захочу.

Стараясь не бежать, чтобы не привлекать внимание, я семенила ногами навстречу к долгожданному зданию прямо по мосту, целью моей было добраться до укромной комнаты тканей и не быть замеченной никем. Если меня поймают разгуливающей одной с набитыми карманами отравленной еды, навряд ли все будет продолжаться хорошо, скорее всего, эта странная женщина взбесится и накажет меня, а что ещё хуже, заставит есть порошок с транквилизаторами.

План был почти идеальным, кроме того момента, который я совершенно не предугадала. Войдя внутрь, я пошла по привычному коридору, который остался в моей памяти как единственный путь к швейной комнате. Но пролегал он через ту самую маникюрную каморку, возле нее уже шли дебаты между Евгением, оказавшимся еще тем извращенцем, и Айваном, уверявшим его, что другой еды не будет, ни фруктов, ни сладостей ему не полагается.

Заметив меня, тот словно взбесился и упал на колени, в мольбе простить его, и не обижаться за то, что я видела вчера.

Я стояла в полной растерянности, смотря на Айвана, потом собралась, взяла себя в руки и сообщила Евгению, что я знать не знаю, кто он такой, и удалилась. Он хотел побежать за мной и даже накинуться с кулаками, но Айван остановил его и с силой бросил на землю.

Страшно, мне было страшно, что он может сделать с ним что-то, от порыва злости. Меньше всего хотелось, чтобы из-за меня у Айвана были проблемы, еще и в таких условиях, но спокойствие и уравновешенность этого человека, убрали от меня все сомнения и я продолжила свой путь к швейной комнате.

В мастерской все словно застыло на своих местах, я быстро подошла к манекену и засунула внутрь его через небольшое отверстие внизу, всю добычу с завтрака, и смело взялась подбирать ткани для повседневной одежды, по поручению Елены. Голова была забита мыслями, что же происходит сейчас между Евгением и Айваном, но я старалась переключить мысли и перебороть желание выйти в коридор.

Из такого количества тканей бо́льшая часть была яркой, нарядной, необычайно красивых цветов. Натуральные шелка, а к ним подобранные шелковые нити, похожие по цвету, висели в ячейках на стене, а столько было повседневных тканей. И брючные, и хлопковые, флис для тёплой одежды, я с завистью смотрела на мягкие, словно детские, мне бы очень хотелось взять отрезок для пледа, чтобы не мерзнуть по ночам, но это было слишком опасно, а спрашивать эту женщину…

Мне бы не хотелось быть в долгу перед таким человеком, как Елена, рассмотрев ткани, я выбрала светло-бежевого цвета костюмный велюр, и представляя, какой получится из него рубашка. Одно из немногих, что я помнила из курсов по шитью, на которые совсем недавно записалась.

Когда отмеряла ткань, внутрь зашла Елена, рассмотрев меня с ног до головы, сказала надменным тоном: «А, ты уже здесь, сама пришла?»

— Да, вы ведь сказали, — начала я, но она быстро перебила: «Да, помню, что говорила, можешь приходить сюда в любое время».

— Спасибо, — ответила я коротко и снова приступила к делу. Тогда Елена обошла меня и спросила: «Ты хорошо позавтракала?»

— Более чем, спасибо, — тогда она, словно не желая уходить, добавила: «Советую тебе убрать эту ткань она для зимы и сшить наконец-то, комплект одежды по сезону, предположим для своей сестры».

Руки произвольно сжались в кулаки, — Зачем она упоминает мою малышку? Мне это совсем не нравится! — но вскоре запал прошёл, и я вспомнила про тайник в манекене. Вошла в ступор, замерла в ожидании, что эта злобная женщина подойдет к манекену и все раскроется от запаха продуктов, или вдруг она решит поднять его наверх.

В голове не было идеи лучше взять рулон и со злостью поставит его обратно в ряд к другим. Тогда Елена, как и было задумано, отвлеклась от манекена и обратилась ко мне с широко раскрытыми глазами. «Я тебя чем-то обидела?» — спросила она с недоумением.

Смотря на неё презрительно, я ответила: «Моя сестра тоже вынуждена замерзать по ночам?»

— Тебя это волнует? Когда ты в таком положении?

— Да, меня это волнует, я стараюсь пережить холод, но она совсем маленькая!

— Она находится в лучших условиях, у нее есть своя комната и мягкая кровать с одеялом, если хочешь такую же, тогда придётся идти на контакт. — сказала Елена язвительно.

— Я бы не отказалась от одеяла и только, — ответила я довольно дерзко

— Так сшей его себе! Тебя не смущает одиночество?

Елена сказала это так грубо, со злостью, но почему? Она злилась на мою нерешительность или дерзость? Было неясно, но я продолжила гнуть свою линию:

— Нет! Мне нравится быть наедине с собой, да и сюда идти недалеко.

— А ты знаешь, где живут остальные?

— Отчего же не догадаться? В этом здании их нет, значит, они находятся в другом.

— Ладно, хватит разговоров, давай каждый займётся своим делом, мне пора идти. — после этих слов внутри отрезало якорь и появилась надежда на то, что проделка с едой не будет обнаружена, кто знает, на что она способна.

В какой-то момент Елена повернулась и посмотрела в сторону манекена, она тихо сказала: «Будет время сшей мне такой костюм».

Я молча кивнула в ответ на ее просьбу, не сняв с нее мерок, это сегодня было бы на грани безумия, еле-еле выпроводив ее и отвадив от манекена, лезть на рожон.

Много времени прошло после ее ухода, я принялась шить плед из бежевой ткани в надежде, что Айван зайдёт позже и заберёт фрукты, так оно и случилось. Вскоре он пришёл, нервный и строго спросил меня, пила ли я воду.

— Пила, — сказала я и получила струю влаги из баллончика в лицо. После чего спокойно подошла к манекену и достала из него фрукты и печенье. У Айвана округлились глаза.

— Воду ты выпила, а фрукты есть не стала, на тебя и правда не действует то что она добавляет?

— Чему ты так удивлён?

— Дымовая шашка с газом сработала, да и ты как что-то съешь, теряешь контроль над собой.

— Нам обязательно это есть? — спросила я, указывая на еду, которую держала в руках.

— Нет, но я знаю, кому она необходима, — Айван взял все из моих рук и направился к комнате маникюра. Вскоре оттуда последовали радостные возгласы.

Айван вернулся и сказал, что рыжая заболела, а Жене, как назло, сказали не давать ничего из транквилизаторов в еде, чтобы проверить его нутро, сможет ли сделать все тоже если будет в сознании. Но его мотает так, что он готов родную мать продать, за очередную дозу. — Ну ничего эксперимент будет сделан позднее.

Мне стало не по себе от его слов, в голове стояло четкое понимание того, что я тут тоже эксперимент, иначе почему меня не подселяют к другим.

— Послушай, ты доверяешь мне?

— Да, — ответила я, — почему ты спрашиваешь?

— Не пей и не ешь больше то, что она приносит, Елена хочет выяснить, правда ли ты устойчива к этим препаратам. Нельзя сдаваться, раз уж ты гнёшь эту линию.

— Я не пила воду, — показалось, что он искренен и добр, и я несправедливо придумала этот обман.

— Что? — лицо его просияло, — Все ясно, — сказал Айван и тут же удалился.

Когда я осталась в комнате тканей одна, какое чувство смятения поселилось внутри, я не могла понять, радоваться мне такому другу, или подозревать его в сговоре с этой надзирательницей, но одно было точно, бдительность терять нельзя!..

Плед получилось сшить очень быстро, сделав отрез примерно половины от моего роста и трех локтей в ширину, подшила края. Он получился небольшим, но мне казалось я и так шикую, это излишество было лишь для того, чтобы отвести от себя подозрения.

Затем я достала несколько рулонов детской ткани и выбрала одну нежно-голубую на ощупь мягкую, нежнее льна, отрезала нужную длину и принялась делать выкройку. Вспомнив примерные мерки сестры, на глаз нарисовала выкройки рубашки и простых штанов, затем принялась сшивать костюм.

Я старалась успеть как можно быстрее, чтобы компенсировать время, которое ушло на болтовню с Айваном, и показать Елене, чем я тут занималась все это время.

Когда она пришла за мной, я стояла возле готового детского костюма и пледа, женщина неодобрительно посмотрела на меня, а потом надменно сказала: «Вот сейчас его девочке и отдашь», затем рядом появился Айван, и Елена указала ему на плед и велела унести его в мои покои.

Как было по-доброму, с ее стороны, думаю, что это намеренно, может, я кажусь необычной, когда еда не приносит должного эффекта.

Впрочем, мне до безумия хотелось узнать у семьи, как они отказываются от еды и не попадаются, и почему за ними не следят и наконец просто увидеть их.

Мы шли по коридорам, я несла в руках детский костюм и думал о том, как будет приятно, встретится с родными, но все омрачилось в тот момент, когда я увидела полный зал народу, отчего-то всех привели на обед именно сюда, и мои родные сидели за столом посередине, а Женя за последним столиком со своей новой дамой.

Я прошла к столику и встретить меня вскочила моя малышка Луиза. Я поцеловала ее и вручила подарок. Она вдвойне обрадовалась, заметив, одуванчик нашивку, на штанишках. Он был незаметно маленьким, висел на стене, вместе с другими нашивками, и хорошо вписывался в детский костюм, прячась на штанах, под рубашкой, которая накрывала его нижней частью.

Мама обняла меня с радостью. Непонятно отчего все пялились, словно я была какой-то другой, особенной. Немного отвлеклась и спросила: «Что вы делаете с едой, которую нельзя есть?»

Отчим сказал, что им, такую еду не дают, как и детям, лишь молодым приносят, но сама Елена сразу предупредила их, когда привела в этот зал впервые, устроила ликбез, что из еды есть разрешено, а что нельзя.

Странным казался тот факт, что Елена, не боясь того, что родственники поделятся со мной знаниями, открыла им секрет. А я думала, что это Айван предупредил мою семью. Ну что ж одна тайна раскрыта, хотелось бы раскрыть ещё одну.

— А что вы делаете днём?

— Мы в основном работаем, на поле с кукурузой, и на кухне, мы это готовим, — сказала мама, и в ее голосе слышалась пугающая неуверенность. — Ну это только первый день, вчера мы сидели в своих комнатах, и не выходи́ли. — призналась она.

Что тут за правила, и почему взрослые должны по-настоящему работать, а молодые лишь делают вид? Или только со мной так, а все остальные работают.

Было неясно, что происходит, сама задумка и верно ли движется план этой Елены, или я как гвоздь встала поперёк дороги.

На обеде была кукуруза в лепешках, я брала пример с родных, ела преимущественно ее, и свежие овощи. Затем к нашему столу подошел Женя, у него был жалкий вид, видимо, ему было мало утреннего пайка, и он решил восполнить утерянное, а может, и поделится со своей подружкой. Он фривольным тоном попросил отдать ему фрукты и Олег с дружелюбием протянул чашу, а когда тот удалился, в мою сторону последовал логичный вопрос: «вы что больше не вместе?»

Было сложно объяснить, его поведение, и то, что Евгений сидел за одним столом почти вплотную с рыжей девкой, и кормил ее сладким, словно хотел задобрить и взять что-то. Но я коротко подтвердила наше расставание и сказала, что давно должна была так поступить, но просто жалела утерянные годы.

Мама вдруг спросила, не знаю ли я, как выбраться отсюда. Ох, если бы мне было известно… Они сказали, что работают над планом. Это пугало.

— Пожалуйста, только будьте аккуратны, — я взяла за руки маму и отчима, а потом обняла бабушку и сестру.

Обед вскоре закончился, и всем было велено идти за Еленой, а мне одной возвращаться в швейную комнату.

Было странно и непонятно что это? Доверие, или безысходность, и зачем все люди были собраны здесь, когда всем принято есть у себя в комнатах. А я даже не смогла разглядеть их в приглушённом свете. Большой зал с глиняными стенами, все сидели на полу вокруг низких столиков, как делают это в восточных странах. На стенах висели факел с настоящим огнём, только они и освещали помещение. Было неясно все ли это люди, или только часть, но в основном присутствовали пожилые и средних лет люди. Вот бы узнать побольше о том, как все они попали сюда.

С этими мыслями я добралась до комнаты тканей и обнаружила там Айвана, он сидел у стены и посмотрел на меня, когда я вошла.

— Я ждал тебя, Елена повела всех в другой корпус, а меня оставила следить за этой парочкой, — он указал на маникюрную комнату.

— Послушай, Елену точно нельзя сдвинуть? Ты не можешь быть здесь главным?

— Тогда начнётся переворот, все сойдут с ума.

— Ну и что? Мы ведь можем сбежать!

— Не сможем, к сожалению, это место не предусмотрено для побега, все движимое конфискуют с острова неизвестные, и причём сразу же, словно работает магнит, нам ничего не остаётся, как жить здесь.

— И давно вы здесь живёте?

— Несколько месяцев.

— Но зачем ты тогда оставил меня на берегу, если знал, что с острова не выбраться?

— Это сложно, я не могу сейчас объяснить.

— Но как-то же можно решить все это?

— Зачем что-то решать? Ты пойми, если мы свергнем Елену, то окажемся с одичавшими людьми наедине на закрытом острове. Мы без нее даже не выберемся в поля. Она даёт всем по потребностям. Вот им, например, она даёт транквилизаторы и друг друга. — он указал в ту сторону, где находилась комната маникюра. — Людям среднего возраста она даёт работу, для них это важно, чтобы не свихнуться. Да и к тому же разрешает видеться тебе с семьей.

— Но мы ведь даже не знаем, что происходит с детьми. — я сказала это в порыве отчаяния, даже прикрикнула, потом замолчала.

— Ошибаешься! Мы знаем, что с детьми, они живут, ходят на занятия, учатся, развиваются и играют. Если ты будешь хорошо себя вести, как и остальные, то тебе будет разрешено встречаться с сестрой чаще. — Айван по-дружески приобнял меня за плечи, я стояла спиной к нему, потому что чувствовала стыд за эмоции. — Ты пойми, здесь безопасно, когда вы бежали сюда, что происходило там? Подумай хорошо обо всем, мне пора идти.

Он вышел из комнаты, а у меня остался странный, гнетущий осадок от нашего разговора. — Он не пробовал сбежать, так и думал сидеть здесь все время. И не говорит, как попал сюда, ведь несколько месяцев назад явно не было войны, там за периметром, мы бы знали, по новостям бы говорили об этом. Мне стало страшно, а что если там ничего нет, все исчезло, и мы всю жизнь будем обязаны здесь находится. И что лучше, правление диктатора или самоуправство сумасшедших наподобие, Евгения, который оказался совсем не тем, за кого себя выдавал.

Мне было над чем подумать, но еще в голове родился план, и я с нетерпением ждала прихода Елены. Достав несколько рулонов подходящей ткани. Я набросала примерные выкройки футболок на отрезах тканей, и уже к ужину была во всеоружие.

Елена зашла в приподнятом настроении. Меня это даже немного смутило.

— Ну что, как мой костюм? Ты что-то успела сделать? — спросила она с порога.

— Эмм, — помедлила с ответом, но потом продолжила, — чтобы мне начать делать для вас костюм, нужно знать ваши размеры.

— Так, давай снимем мерки сейчас, — сказала она так просто, словно и вправду пришла к портному.

Я согласилась и попросила ее залезть на небольшой стульчик для моего удобства, и сняла мерки, как и положено. Желание придушить эту женщину там было на грани со страхом потерять себя, свои моральные, человеческие устои, и я пересилила этот порыв, записала размеры карандашом на клочке бумаги, и сказала, что платье будет готово нескоро, так как это кропотливая работа.

— А это что за ткани? — Елена указала на лежавшие отрезы хлопка

— Это для повседневной одежды, скажите, для кого нужно сшить, и я буду делать, — я отвечала спокойно, размеренно, немного с наплевательской ноткой.

— Ну, делай для детей, как ты поняла, твоя сестра живет здесь не одна,

— Возраст, на кого первого шить?

— Делай такого же размера как на сестру, а там разберёмся. — сказала она и уже хотела было удалиться, но потом повернулась и добавила, — Ужин тебе принесут сюда.

Я молча кивнула и принялась делать выкройки. Мой план провалился, на что я надеялась, Елена не выложит мне все о тех, кто здесь находится, возраст детей, пол, вес, может еще и количество взрослых. Она неглупая баба. Спрашивать что-либо у Айвана тоже было опасно, если он не хочет выбраться отсюда, то вполне может заподозрить что-то и помешать моему плану.

Все же был в голове один вариант, сместить Елену, занять это место, убрать дурацкие правила, и отделить всех, кто мог бы нарушить спокойную жизнь в этом странном месте. Тогда не было бы надобности ходить по расписанию и видеться с родными лишь раз в день, наверное, я бы продолжила шить на всех, не теряя надежды выбраться отсюда.

Ужин мне принёс Айван, рыба с запеченными овощами, тыквенный суп и салат, и что самое странное никакой запрещённой еды. Я начала с салата, потому что к рыбе отношение было настороженное, когда она успела выйти из списка отравленной?

Айван с усмешкой на меня посмотрел и многозначительно произнёс: «Правда думаешь, что я могу принести тебе что-то из несъедобного?»

— Нет, — ответила я, — не знаю, что делает Елена, разве не задумано было травить меня этой гадостью повсюду? Вдруг сейчас она стоит рядом и пытается узнать, куда девается еда?

— О, да ты продумала все! Решила, что она может следить за тобой? А для чего же здесь я?

— Да, ты следишь за мной, хорошо, по ее приказу, но вдруг она тебе не доверяет?

— Я не глупец, чтобы не контролировать ее уровень доверия ко мне.

— Что это значит?

— Я слежу за ней, и сейчас, — он остановился и посмотрел приспособление на руке, похожее на часы, но находилось оно намного выше запястья, под локтем.

— Она на другом конце садов. А это значит то, что мы здесь совершенно одни.

Айван немного приблизился ко мне и провёл по лицу тыльной стороне ладони, я ела, но больше всего хотела пить. Ко всей жидкости теперь уж точно было напряженное отношение и я с удовольствием съела весь суп, чтобы хоть как-то пополнить запас воды.

— Знаешь, не могу поверить, что мы с тобой встретились здесь! Это словно судьба, ты веришь в судьбу?

— Мы сами творим судьбу, не так ли? — сказала я с ухмылкой, словно что-то поняла

— Да, безусловно, мы сами, все, что в наших силах. — подтвердил Айван

— А что, если мы здесь не одни? Если те двое из комнаты расскажут Елене про нас?

— Их там нет, все это здание совершенно пустое, а Елена, — он снова посмотрел на свой прибор на руке, — Она отправилась на поля с вечерней сменой рабочих.

— Мы можем пойти с тобой, куда захотим? — спросила я с неподдельным интересом.

— Нет, это исключено. У Елены есть такой же датчик, он находится на тебе, и она следит за каждым шагом, если из комнаты кто-то выходит, она тут же получает сигнал.

— Как тогда ты здесь сидишь со мной целыми днями?

— У меня такого датчика нет и не было.

— Почему?

— Потому что я появился здесь раньше Елены.

— В смысле? Как это произошло?

— Я плавал в реке, а потом приплыл к этому берегу, забрёл на остров и попал в эти сады. А потом появилась Елена и подумала, что я должен здесь быть как помощник. Сказал, что она должна держать связь со всеми, и будет следить за людьми и отчитываться. Мне было известно, что скоро здесь появятся люди.

— Кому отчитываться? Есть ещё кто-то?

Айван больше не говорил ни слова. Он молча смотрел мне в глаза.

— Ну конечно, есть, — произнёс он наконец, — Ты же не думаешь, что это все организовала Елена, с моей помощью? Я здесь как невидимка, понимаешь? Никто не знает о моем существовании, пока Елена не задаст неудобный вопрос верхним при встрече. Хотя стало ясно, что она намекнула на то, что обзавелась помощником. Они наверняка подумали, что им стал новоприбывший.

— Ну, значит, они знают о нас? О моей семье? Если в нас есть датчики, — эти слова я говорила с грустью в голосе, словно отчаялась в тот момент, но Айван постарался меня успокоить.

— Датчики не в вас, а на одежде, понимаешь?

— На одежде?

Он утвердительно кивнул.

— Давай я разденусь, где именно они находятся?

— Послушай, это ничего не изменит, честно я не смогу тебя никуда отвести, да и зачем? Нас заметят, и тогда все разрушиться. — он говорил эти слова печально, голос изменился, и я незамедлительно спросила: «Кто-то пытался сбежать отсюда?»

В тот день мой вопрос остался без ответа.