Его княгиня

Оливия Штерн, 2018

Злата сбежала от мужа, и теперь живет на окраине богами забытой деревни. Она надеется, что когда-нибудь супруг забудет о ней, прекратит поиски, и тогда она сможет начать новую жизнь. Но однажды, отправившись за хворостом, Злата находит в снегу совершенно голого мужчину. Может быть, стоит просто пройти мимо?..

Глава 4. Злата

Чувства возвращались медленно. Она плавала в густом тумане, не ощущая собственного тела, и не хотелось ни думать, ни вспоминать.

«Если это и есть смерть, то я согласна».

И ей больше не надо прятаться от мужа. И не нужно ничего решать… Хорошо…

Потом начали возвращаться чувства. Злата вдруг поняла, что лежит совершенно нагая на чем-то теплом. А еще… Ох. По ее спине скользили чьи-то горячие пальцы. Медленно, очень деликатно, выписывая невообразимые узоры, разминая каждую мышцу. Опускаясь ниже, к пояснице, снова возвращаясь к плечам, и затем — к локтям, к запястьям.

Она не могла видеть обладателя рук (да-да, почему-то она сразу решила, что руки мужские, чуть шершавые и сильные). Попыталась повернуться, но ее голова тут же оказалась вжатой в подушку.

— Не дергайся, золотце. Я еще не закончил.

«Ох», — Злата почувствовала, что стремительно краснеет.

Только один человек — или совсем даже не человек — называл ее так.

И, сгорая от стыда, она уткнулась носом в подушку.

А руки чародея медленно, играючи, размяли крестец и переместились на ягодицы. Злата мысленно застонала от ужаса. Зачем?!! Что он там еще задумал?

— Расслабься, — спокойно сказал Таро, — просто лежи спокойно. Я пытаюсь разогнать твои энергетические поля, чтобы ты быстрее встала на ноги. Прости, я взял слишком много.

В его голосе не было и намека на раскаяние. Он просто говорил то, что следовало бы сказать — и не более.

Злата закрыла глаза. Ну, не бороться же с ним, в самом деле… К тому же она слабее котенка, руки поднять не может.

«Значит, не умерла, — подумалось Злате с некоторым разочарованием, — и, значит, он смог перетащить нас куда-то… Нас, не себя одного».

Но осознание того, что она лежит совершенно обнаженная, и Таро медленно разминает ей каждую косточку, заставляло леденеть от ужаса.

Тем временем руки переместились на бедра, поглаживая внутреннюю их поверхность. Прикосновения неожиданно будили то, что Злата считала давно похороненным и забытым: она ощутила, как внизу живота неожиданно потеплело.

— Не надо, — проскулила в подушку, — пожалуйста…

— Еще немного, — бодро отозвался Таро, — потерпи, будь любезна.

Злата прикусила губу. Да что ж он творит с ней? Зачем? И за что?!!

— Отпусти… Отпусти!

Его руки… Ох, это было что-то неповторимое. Особенное. Обжигающие прикосновения незримо меняли ее, превращая из тощей, забитой и шарахающейся от собственной тени девчонки в женщину, желающую любви. Прямо сейчас. С ним.

Злата всхлипнула. Собравшись с силами, все же повернулась набок, сбрасывая с себя горячие мужские руки, подхватила простыню, судорожно закрываясь, прижимая к груди. А там, меж ног, все было красноречиво-влажно. Как тогда, когда Велеслав еще любил ее — а она его.

В душе всколыхнулась злость. Да как он смеет проделывать с ней все это? Нашла в себе силы поднять взгляд. Таро, в чистой рубахе, рукава подкатаны. Аккуратно причесан, волосы собраны в короткую косу. Выглядит так, словно только что из мыльни. Взгляд невольно зацепился за треугольник гладкой бледной кожи в вороте рубахи, и Злате захотелось плакать. Выть волком. Потому что, пропади все пропадом, она до безумия хотела сейчас его. Вот такого, к которому начала привыкать — с презрительным прищуром, твердой линией скул и подбородка. Отбросить стыдливость, попробовать на вкус его губы, потереться грудью о шершавое полотно рубахи, ловя запах мужского тела. Скользнув ладонью по бедру, почувствовать привлекательную твердость мужской плоти, чтобы потом принять его…

Она что есть сил ущипнула себя за руку. Острая боль немного отрезвила. И, продолжая цепляться за простыню, словно за спасительную соломинку, Злата прошипела:

— Не смей! Слышишь?!! Не смей ко мне прикасаться!

Чародей улыбнулся, не сводя с нее взгляда. Изумрудные глаза были холодны, но Злате показалось, что на миг скользнуло в них что-то теплое.

— Не скачи так, золотце. Ты еще только-только приходишь в себя.

Она затравленно смотрела на Таро и разрывалась на части. Всколыхнувшееся желание внезапно сжигало.

«Ну давай же, возьми меня», — вертелось на языке.

Злата застонала, сжала руками голову и тихо заплакала. Краем глаза увидела, что Таро двинулся в ее сторону, и вытянула вперед руку в предостерегающем жесте.

— Нет!

— Злата, ложись обратно, — голос Таро стал бархатистым, пробирающим до мурашек, — ты еще не здорова. Сейчас придет девушка, поможет тебе поесть… Ну и умыться и причесаться. Послушай меня, золотце, не упрямься. Я и так уйму времени потратил, чтобы привести тебя в чувство…

— А что, другого способа ты не придумал? — огрызнулась она.

— Другие способы, конечно, есть, — без тени усмешки ответил он, — но этот самый щадящий. А ты что себе вообразила? Я тебе должен, не более. Доведу тебя до замка госпожи Лорин, ты вылечишь свой недуг… если, конечно, он не выдуман владетельным князем Велеславом… И потом мы расстанемся, чтобы никогда друг друга не видеть более. Так что можешь не переживать, золотце.

Потом он с безмятежным выражением лица раскатал рукава и вышел, отчего-то громко хлопнув дверью. Злата осталась одна. И уже тогда, закусив угол простыни, дала волю слезам.

Она плакала оттого, что все в ее жизни шло не так, как хотелось. И еще ей было очень жаль себя: вырвалась от Велеслава, так теперь вообще никто, безродная баба, любой может сделать с ней все, что заблагорассудится. Тот же Таро, например.

Лицо горело от стыда. Никто, кроме мужа, не видел ее совершенно голой, и уж тем более, не касался вот так, разжигая то желание, о котором Злата почти забыла.

А что дальше?

«Надо бежать, — билось в висках вместе со скачущим пульсом, — надо… но куда?»

И потом, Таро обещал ей, что вылечит. Возможно, если он не лжет, и исцеление возможно, когда-нибудь она встретит мужчину, от которого захочет родить дитя.

«Только если не соврал, — снова подумала Злата. Мысли метались, их обрывки отдавались в сознании неприятным зудом. — Зачем ему лгать мне?.. Но я же… совсем его не знаю… да и к тому же, он, похоже, и не человек вовсе… чародей, каких отродясь не бывало в наших землях…»

Всхлипывая, Злата закуталась в простыню. На коже все еще жило ощущение горячих прикосновений. Подумать только, что он мог сделать, пока она была без чувств…

И снова нахлынул волной обжигающе-горький стыд.

Злата мотнула головой, вцепилась пальцами в неровно обрезанные волосы. Нет-нет, ничего такого она больше не позволит. Ни за что. И никому.

Постепенно успокаиваясь, Злата принялась оглядываться по сторонам.

Вокруг царил мягкий полумрак, и высокое стрельчатое окно, забранное круглыми мутноватыми стеклышками, белело предрассветным молоком.

Судя по добротным, сложенным из золотистых бревен стенам и тяжелым потолочным балкам, комната располагалась под крышей большого терема. Сама Злата полулежала на огромной и пышной постели, на мягкой перине. В общем-то в опочивальне, кроме постели, ничего больше и не было, за исключением огромного старого сундука. На одной стене висел пестрый тканый ковер с красными петухами на синем поле.

— Значит, все-таки у людей, — сказала она сама себе.

И у людей не бедных.

Женщина еще раз огляделась в поисках хоть какой-нибудь одежды, заметила на самом углу постели аккуратно сложенную чистую сорочку. Потянулась к ней и ахнула — перед глазами все поплыло, коричнево-золотистые стены опасно накренились. Злата со стоном рухнула обратно, утонув в перине. И как только хватило сил отбиться от рук чародея?

«И что он сделал со мной? Хотелось бы знать…»

А потом ее потянуло в сон. И, проваливаясь в непроглядную черноту, Злата все еще испытывала стыд за то, что Таро видел ее голой. И видел, что вся спина у нее исчеркана уродливыми рубцами.

***

Проснулась она далеко за полдень. Стеклышки в окне играли тонкими, ломкими радугами, разбрасывая цветные пятна по комнате. Солнце клонилось к закату и заглядывало прямиком в опочивальню. Злата потянулась, попробовала сесть и поняла, что сил прибавилось. А еще проснулся голод, потому что в последний раз она ела… Хенеш, не меньше двух дней назад.

Злата кое-как облачилась в широкую льняную сорочку, откинулась на подушки, обливаясь ледяным потом. Все же что-то было с ней не так. Никогда еще, даже после «любовных утех» с Велеславом, не было ей так плохо. Больно — да. А тут ни руки, ни ноги не поднять.

Она осторожно, стараясь не делать резких движений, сползла ногами на пол. Взгляд тут же выхватил ночной горшок, и это было очень кстати. Прилушавшись, и убедившись, что никто не войдет тотчас, Злата воспользовалась им и убрала под кровать. Снова к щекам прилила кровь, а комната закружилась перед глазами, но Злата вовремя плюхнулась обратно в кровать.

«Сукин сын, — подумала вяло, — что он со мной сделал?

И ответ пришел сам собой — использовал, чтобы перенестись из заснеженной могилы в этот добротный терем.

Злата снова мотнула головой. Слишком много всего произошло за последние два дня, и ей понадобится время, чтобы все обдумать и принять какое-то решение. Однако, воспоминания о старосте, хватающемся за причинное место, заставили улыбнуться.

И еще… очень хотелось есть.

Словно в ответ на невысказанные пожелания, скрипнула отворяемая дверь, и в щель просунула голову незнакомая девица. Злате она сразу не понравилась: яркая, видная и вместе с тем не было в этой красоте ни доброты, ни хоть сколько-нибудь какого участия.

— Госпожа, я могу войти? — поинтересовалась она низким, с приятной хрипотцой голосом, хотя было ясно — войдет, не особо спрашивая.

Злата кивнула, продолжая рассматривать гостью.

Девица была довольно высока, обладала весьма аппетитными формами, которые не гнушалась лишний раз подчеркнуть глубоким вырезом да красными бусами. Черные, как смоль, волосы были заплетены в длинную толстую косу — тут Злата подавила невольный вздох и коснулась своих волос, которые безжалостно обрезала. Глаза, обрамленные такими же черными ресницами, напоминали отчего-то глаза Таро: яркие, зеленые, холодные. Нежный румянец на щеках намекал на отменное здоровье, а яркие пухлые губы наверняка свели с ума не одного юношу.

Девица расправила подол сарафана, подошла к постели.

— Меня зовут Велея, госпожа. Ратибор, мой хозяин, приказал мне ухаживать за тобой.

Злата зябко обхватила себя за плечи.

Велея. Хозяин Ратибор. Значит, эта красивая девица — не более, чем служанка, а то и вовсе рабыня.

Но почему же, почему при виде ее продирает морозцем по коже? Словно дурное предчувствие…

— Меня зовут Злата, — сказала женщина, — мне очень приятно познакомиться… Велея.

Та улыбнулась, открыто, обезоруживающе. И ощущение исходящей от Велеи опасности вроде бы как схлынуло, но остался на душе мутный осадок, словно масляные разводы на только что вымытой посуде.

— Ратибор и твой муж беспокоятся о тебе.

— Муж?.. — Злате внезапно показалось, что крыша терема обрушилась ей на голову.

Муж. Велеслав. Здесь… Но почему, как?!!

— Господин Таро, — Велея приподняла соболиные брови, — о нем ведь речь?..

— Таро, — повторила Злата, кое-как приходя в себя.

Значит, Таро объявил ее своей женой… Но к чему?

И тут же решила — чтобы люди меньше болтали. Таро сделал так, как удобнее будет всем, никто не задаст лишних вопросов. У него захворала жена, так-то. А уж как они попали в богатый терем Ратибора, она сейчас узнает у Велеи.

— Да, Таро мой муж, — подтвердила она, глядя в изумительно-кошачьи глаза девицы, — дело в том, что я совершенно не помню, что происходило последние дни. И вовсе не была уверена, что он окажется рядом.

— Ну, теперь-то он точно никуда не денется, — Велея тем временем осторожно усадила ее и принялась поправлять подушки. Движения у нее были спорые, сильные. — Сейчас я принесу обед, госпожа Злата. Если хочешь, расскажу, что происходило, пока ты была в обмороке.

***

Злата молча наблюдала за тем, как Велея ловко устроила ее среди подушек, а затем притащила деревянный расписной поднос со снедью. В глубокой миске переливался золотистым жирком куриный бульон, и в нем же плавало белое нежное мясо. Хлеб… Ох, давненько Злата не ела такого хлеба! Белый, мягкий, воздушный, он просто таял во рту. Ну и в пузатеньких розетках немного квашеных огурчиков, тонкие хрустящие волоконца капусты, маринованные грибочки.

— Спасибо, — чистосердечно поблагодарила Злата и взялась за ложку.

— Господин Таро просил передать, чтобы я тебя не перекармливала сразу. Не то дурно станет.

Злата кивнула и принялась за еду, стараясь при этом кушать степенно и не показывать, что живот прилип к позвоночнику.

— Расскажи, что здесь происходит, — попросила она, — где мы сейчас?

— Славный город Сежда, — и в мелодичном голосе Велеи послышались едва заметные нотки презрения, — два дня тому назад тебя, без чувств, принес на руках твой муж, госпожа. Говорят, он спас Ратибора от разбойников, за хозяином теперь нешуточный долг.

— Сежда, — повторила Злата, — чьи это земли? Как имя владетельного князя?

— Берислав.

Женщина мысленно выругалась. Ну почему, почему их угораздило попасть именно в земли единственного соседа Велеслава, с которым тот не рассорился? И который, более всего, бывал у Велеслава в гостях? Оставалось надеяться, что сюда владетельный князь не пожалует.

— Понятно, — буркнула она, — и что дальше?

— На Сежду наслал проклятие сам Хенеш, — страшным шепотом продолжила Велея. — Каждую ночь по городу шастает чудовище и сжигает заживо того, кого найдет на улице. Ратибор уговорил твоего мужа помочь нам поймать тварь.

От таких новостей Злата выронила ложку, и та глухо стукнулась о поднос.

Таро, конечно, никогда не рассказывал ей о том, как именно относится к людям. Но время от времени Злата ловила на себе его взгляды — так смотрят на мелкую мошку, на комара. Или таракана. Да и обращался он с ней не особо церемонясь. Поэтому весть о том, что Таро будет помогать каким-то людишкам победить страшное чудище, прозвучала как гром средь ясного неба.

«Неожиданно, — подумала женщина, — да ты, Таро, полон сюрпризов».

— Так что теперь все только и говорят, что об охоте на чудище. Ну, раз уж князь Берислав не хочет отрядить войска на его поимку…

— Ты хочешь сказать, что у Берислава просили войско, а в итоге на охоту выйдет только мой… муж?

— Видать, он уверен в себе, раз согласился, — пожала плечами Велея, — и, видать, Ратибор ему много золота предложил. Так много, что не страшно и жизнью рискнуть.

— Хм.

Злата продолжила обед.

— Как тебе повезло с мужем, — внезапно вздохнула Велея, и ее лицо обрело мечтательное выражение, — такой красивый.

— С лица воды не пить, — сухо обронила Злата.

И вспомнила, как восхищалась чеканным профилем Велеслава.

Верила, дуреха, что такой мужчина станет и добрым, и щедрым мужем… Впрочем, он и был таким, до тех пор, пока…

«Пока ты не предала меня, сучка».

Злата испуганно моргнула при виде широкой глиняной пиалы с чаем.

— Пей, это придаст тебе сил.

Она молча взяла горячую посудину, подула, рассеянно глядя на мелкую рябь. Покосилась на Велею — та поспешно растянула губы в улыбке.

— Пей, и я унесу посуду, — повторила девица.

Злата выпила. Большими глотками, обжигая губы. На миг ожгло в груди, стягивая внутренности в болезненный узел, но тут же отпустило.

— Отдыхай и набирайся сил, госпожа Злата, — кажется, Велея вздохнула. Поднялась на ноги и забрала поднос, не забыв поставить туда и пиалу.

…Оставшись одна, Злата без сил откинулась на подушки. Ее знобило так, что зубы клацали. Внезапно густой, душной волной накатил страх, и она подумала о том, что может умереть. Вот прямо сейчас, в этой постели, среди мягких пуховых подушек.

«Глупости какие, — женщина стиснула зубы, — не умерла у Велеслава, так отчего здесь собралась? Теф не допустит».

Она закуталась в одеяло, крепко закрыла глаза и решила, что когда проснется, то будет совершенно здорова.

***

Тело казалось собранным из разбухших в воде бревен. Непослушное, неповоротливое. Воздуха не хватало, сколько не тяни в себя. Перед глазами как будто трясли серой тряпкой, ее хотелось отодвинуть, но не получалось даже пошевелить рукой.

Потом… ее встряхнули, как нашкодившего котенка, грубо, за ворот. Приподняли. Ощущение прохладной ладони на щеке — она прижалась к этой прохладе, словно к целебному источнику, не замечая, как по лицу потекли слезы. Дышать, правда, стало чуть легче, невидимая сила, что раскаленным обручем сжимала грудь, начала понемногу уходить. Злата всхлипнула теперь уже в голос. Что с ней? Что, Хенеш побери, снова не так?

— Дыши, золотце, дыши.

Хриплый голос Таро звучал над самым ухом, неожиданно успокаивая. И Злата послушалась, втягивая сквозь зубы воздух, наслаждаясь маленькими глотками самой жизни.

— Что с тобой случилось? — тихо, едва слышно поинтересовался чародей, — ты неплохо себя чувствовала. Отчего стало хуже? Не скажешь?

Злата с трудом мотнула головой. Она понятия не имела, что такого произошло и почему она не в силах шевельнуться. Единственное, что кое-как было доступно ее пониманию — так это то, что Таро держал ее на руках, прижимая к себе.

— Не понимаю, — тихо произнес он, — как жаль, что я не целитель.

Кажется, ее осторожно положили. Прошло несколько томительных мгновений, а потом женщина почувствовала, как тяжелое тело опустилось рядом. Сильные руки обняли, притянули к обнаженной груди. Злата даже не поняла, когда он успел избавить ее от сорочки: теперь все ощущения сосредоточились там, где соприкасались их тела. Вяло дернулась в жалкой никчемной попытке сопротивления.

— Тише, тише, — пробормотал ей на ухо Таро, — сейчас тебе станет лучше.

И в ее горящее, почти неподвластное рассудку тело хлынула прохлада. Тяжелой волной. Бушующим потоком. Вымывая немочь, проясняя мысли… выдирая из вязкого «ничто», в котором до сего момента плавала Злата.

Она, совершенно обессилев, лежала прямо на нем, распластавшись, прижимаясь щекой к гладкой коже под ключицей. До слуха доносилось мерное «тук-тук-тук», и Злата неосознанно прижалась к чародею еще теснее, наслаждаясь спокойствием и невесомостью собственного тела. От него пахло… Просто сказочно хорошо. Разнотравьем, хвоей и совсем немного — солью. Откуда посреди зимы взяться разнотравью?.. А потом вдруг Злата почувствовала, как тяжелая рука легла ей на затылок и погладила.

Вот эта-то простая ласка и вернула ее к действительности.

Она кое-как сползла с Таро и уткнулась носом в подушку. Теперь на нее запоздало обрушился страх, и Злату начало потряхивать. Таро вздохнул, поднялся с кровати, затем накрыл ее одеялом.

— П-прости… — прошептала женщина, — я не знаю, что это было… тело как будто… не мое…

— Я тоже не знаю, что это было, — ответил негромко чародей, — но очень хочу узнать. Скажи, как ты себя чувствуешь теперь?

Повернувшись, она из-под ресниц смотрела, как Таро одевается. Он нырнул в рубаху, заправил ее в штаны, привычным жестом подкатил рукава, обнажая жилистые предплечья. В комнате было темно, лишь пара свечей разбрасывала по стенам мешанину ломаных теней и света, и наверное оттого Таро казался бледнее обычного. На остроносом лице застыло странное выражение мрачной решимости.

— Мне лучше, — растерянно пробормотала женщина, — это со мной случилось, потому что ты?..

Зеленые глаза чародея сверкнули.

— Нет.

Он приблизился и сел на край постели. Затем, подумав немного, пощупал Злате лоб и снова погрузился в размышления.

— Тогда… — почти шепотом сказала она, — почему?

— Сказал же, не знаю, — Таро пожал плечами, — но имеет смысл понаблюдать. Тебе следует запоминать, что ты делаешь, кто к тебе приходит, и что ты ешь и пьешь. Если повторится, то, по крайней мере, мы будем знать, что этому предшествовало. Ну, все. Отдыхай.

И он поднялся, напоследок скользнув по Злате задумчивым взглядом. Сердце зашлось в неистовой пляске. Он сейчас уйдет, она останется совершенно одна. А вдруг все повторится, и никого не будет рядом?

— Подожди, — неожиданно для себя она проворно цапнула его за штанину, — не уходи… пожалуйста… мне очень страшно.

Лицо чародея окаменело. Медленно, очень медленно он накрыл пальцы Златы своими и по очереди разжал их, освобождаясь.

— Утешать тебя, золотце? Не находишь, что это чересчур?

Горло сковал болезненный спазм. Чувствуя, как от унижения начинают гореть щеки, она торопливо отвернулась. Вот пришла же в голову глупая мысль, ждать понимания от чародея!

— Спи, — обронил Таро, — я приду утром.

Злата передернулась и снова взглянула на него.

— А ты? Ты пойдешь ловить чудовище? Как это ты дал себя уговорить помочь людям, а?

Он только покачал головой.

— Ничего-то ты не знаешь. Ни обо мне, ни о тех, кто жил в Пустошах.

— Ну так расскажи, — сказала она, — кто ты, Таро? Кто?

— Меньше знаешь, крепче спишь, — он усмехнулся, — утром свидимся, золотце. И постарайся не помереть. Сегодня тебе это почти удалось.