Ведьма с серебряной меткой. Книга 2

Оливия Штерн, 2019

Дани осталась одна. Без крыши над головой, без денег, без еды и одежды. Вдова верховного инквизитора, которую уже разыскивают агенты Его Величества. Чем закончится противостояние ведьмы и короля? Сможет ли она сделать правильный выбор? И какой выбор сделает тот, кто осмелится любить ее саму, невзирая ни на что?Заключительная часть дилогии.

Глава 3. Крысиный король

Она невесомо покачивалась на мягких, шепчущих волнах. Ее медленно несла большая и спокойная река, из темноты и небытия — в такую же непроглядную темень, пропахшую сырыми шкурами, дымом и пригоревшей пищей. Что-то ощутимо придавило ее сверху, большое, теплое, мягкое. По телу прошла дрожь, и беспамятство окончательно отступило, дергая в разные стороны занавес и вышвыривая в так и не окончившийся кошмар.

Вопль застрял в горле. Безумно шаря взглядом во мраке, Дани с трудом разглядела низкий потолок, темную, закопченную стену и бледный, тонущий в темноте огонек магкристалла, накрытый сверху тряпкой.

Она пошарила руками вокруг себя, пальцы встречали мех. Такое впечатление, что она лежала среди шуб и шубой же укрытая.

«Где же я? Всеблагий, только не у них… только не с ними…»

Городские крысы утащили ее в свое логово. Наверняка изнасиловали, а потом решили, что можно забавляться и дальше. Дани прислушалась к собственному телу — ничего не болело. Нигде. Значило ли это, что они решили подождать, пока лакомый кусочек придет в чувство?

Она до крови закусила губу, чтобы не заорать от накатившего ужаса, дикого, животного. Что с ней теперь будет?

«Не хочу… Не хочуууууу!»

Дани вдруг замерла. Запоздало пришло понимание, что рядом кто-то дышит, спокойно и размеренно. Стараясь не делать резких движений, она повернулась к источнику звука. Не разобрать было, кто там, но этот «кто-то» был очень близко. А потом… То тяжелое, что придавливало ее сверху, шевельнулось. Рука! Всеблагий, да это же огромная, тяжелая ручища!

Дани взвизгнула и, взбрыкнув, скатилась на пол. Ее оставили в одной нижней сорочке, понятно, для чего. Все мысли куда-то разом делись, остался только страх, мерзкий, лишающий силы, царапающий внутренности ледяными когтями.

Среди шкур заворочалось нечто огромное.

Перед глазами снова замелькала серая тряпка приближающегося обморока.

Опереться о стену… Только подальше, еще дальше…

— Какого темного? — в тишине раскатистый бас ударил по ушам так, что захотелось зажать их.

Да и вообще, оглохнуть, ослепнуть, умереть… Лишь бы только не то, для чего ее сюда притащили.

Зашуршало, зашевелилось во мраке, а в следующий миг с магкристалла сдернули покров.

Дани забыла, как дышать. Судорожно хватая ртом душный воздух, она смотрела — и не могла отвести взгляда — от того, как с ложа с ворохом шкур медленно поднимается мужчина.

Его образ, похоже, намертво впечатался в сознание: огромный, состоящий из одних бугрящихся мускулов. Широкая грудь, густо поросшая черными курчавыми волосами. Всклокоченная короткая борода, и такие же спутанные волосы, из-под которых угрожающе блестят темные глаза.

Самое ужасное, он был в одних бриджах, и вот они-то очень красноречиво обрисовывали каждый дюйм его мощных бедер. Выразительная выпуклость ширинки довольно красноречиво намекала на то, чего бы ему на данный момент хотелось.

«Умереть, — юркой рыбкой мелькнула мысль, — лучше сдохнуть. Вот для чего я здесь».

Несколько мгновений он молча взирал на Дани, а потом вздохнул, уселся обратно на кровать и похлопал рядом с собой ладонью.

— Иди сюда.

— Н-нет. Лучше убейте, — она замотала головой.

Мужчина еще раз вздохнул, тряхнул головой, отбрасывая назад спутанную шевелюру, и Дани его узнала. Это он был там, в проулке, когда на нее напали.

— Дурочка, — сказал он, — я тебя не трону, не бойся. На тебя смотреть жалко, не то что предаваться радостям любви.

— З-зачем я… здесь? — слова с хрипом выползали из горла, и дышать было невообразимо тяжело.

— Зачем? — он пожал плечами, — я ж говорю, мне тебя жалко стало. Отогнал своих крысят. А ты была такая неподвижная, такая холодная, что пришлось тебя греть.

Дани с сомнением посмотрела на медведя. Потом на ворох шкур. Неужели правду говорит? Затем все же выдохнула:

— Я… не верю вам. Крысы никого не жалеют.

Он вздернул широкую бровь.

— Отчего же? Тебе вот повезло.

— И что ж вы, у своих дружков такой лакомый кусок отняли? — она горько улыбнулась.

— Во-первых, — медведь ухмыльнулся, — они мне не дружки. А во-вторых, я много чего могу себе позволить, цыпленочек. Ты даже не представляешь, насколько оказалась везучей.

Дани вдохнула поглубже. Происходящее выглядело совершенно фантастично. Могла ли она надеяться на такую удачу?

— Тогда… раз так… вы вернете мне одежду? — тихо спросила она.

— Да забирай, не нужна она мне. — Кивок в сторону.

Дани проследила за его взглядом: рядом с кроватью стояли грубо вытесанный стол и пара стульев. На спинке одного из них висело ее платье, поверх другого была аккуратно развешена шубка.

— Всеблагий, — пробормотала она, кидаясь к одежде.

Казалось, что только затянувшись в глухое шерстяное платье, она окажется в относительной безопасности.

— Эй, цыпленочек, — протянул недовольно медведь, — а мне ты ничего сказать не хочешь?

Мысленно стукнув себя по лбу, Дани обернулась.

— Спасибо. Огромное спасибо вам. Вы меня спасли, так жаль, что мне совершенно нечем отблагодарить…

— Ну, отблагодарить-то всегда есть чем, если ты, конечно, не девица. Не люблю девиц, они деревянные, лежат бревном, — заметил он.

Дани выронила из рук платье.

— Не надо… пожалуйста. Я буду молиться Всеблагому о вашем здравии, только отпустите меня… пожалуйста…

Медведь хмыкнул. Потом встал с кровати и, чуть пригибая голову, чтобы не задевать потолок, принялся одеваться. Накинул рубашку, затем неторопливо нашарил на полу мягкие туфли. Вконец растерявшись, Дани подобрала платье, нырнула в его спасительную глубину и почувствовала себя увереннее. Блеснула слабая надежда на то, что это ее приключение закончится удачно.

— Кулон свой забери, — спокойно сказал он, — на столе лежит.

Дани глянула — и правда, серебряная резная слеза, купленная Аламаром, была там. Только в месте, где цепочка порвалась, было со знанием дела наверчено медной проволоки.

— Ну, извини, я не ювелир, — развел ручищами медведь, — прислугу пошлешь, они отнесут мастеру.

— Спасибо, — на глаза навернулись слезы, — я сама отнесу. У меня нет прислуги.

— Да ну, врешь небось, — в голосе появилось сомнение, — чтоб такой хорошо одетый цыпленочек и без прислуги?

Он вдруг резко умолк, почесал переносицу, затем внимательно посмотрел на Дани. А она внезапно подумала, что не такая уж у него зверская рожа. Вполне себе обычное лицо, только бородой заросшее почти до глаз.

— А скажи-ка, цыпленочек, почему ты шла совершенно одна? Одна по городу, только что пережившему нападение этой механической дряни? Где твой отец? Муж? Брат? Почему не сопроводили тебя?

Дани застегнула цепочку на шее, бездумно погладила серебряную слезу.

— Моего мужа убили механоиды, — сказала она, — и у меня больше никого нет. Вернее, у меня есть дом, но родственников нет.

— Дери тебя темнейший! — мужчина высказал свое отношение к происходящему, — ну да все равно, чего шлялась по улицам? Все еще по домам сидели, тебя же понесла нелегкая…

Дани наклонилась, увидела свои туфельки и обулась.

— Я устроилась на работу в магазин и даже добыла немного еды. И шла домой, чтобы поесть спокойно.

— То есть у тебя дома не было еды, — уточнил он.

— Да, не было. Мне очень хотелось есть, я уже второй день как ничего не ела.

— Твою мать. Цыпленочек, ты решила, видимо, извести меня.

Он отодвинул стул.

— Давай, садись. Садись, сказал!

Дани осторожно присела. В душе снова шевельнулся страх — что он там еще задумал?

Медведь шагнул к двери, распахнул ее и зычно гаркнул:

— Пузатый! Пузатый, жрать подавай! Да что-нибудь изысканное, для дамы!

Подмигнул Дани.

— Сейчас поешь, цыпленок. Кто ж мог думать, что у тебя все настолько плохо…

— Вы могли меня просто убить в том проулке, — тихо заметила она, опустив глаза.

— Но не убили. Я ж говорю, везучая. Меня, кстати, Роем кличут. Старина Рой, любому скажи в этом городе, и перед тобой будут открыты все двери. Не дворцов, конечно, но все же…

— Меня зовут Дани, — она положила руки на стол. Ощущение теплого дерева под ладонями навеяло совершенно неуместное ощущение уюта и защищенности.

— Будем знакомы, крошка!

И он протянул ей широкую, словно лопата, ручищу. Дани осторожно вложила в нее пальцы, Рой также осторожно пожал их, а потом добавил:

— Ты мне нравишься, цыпленок. Может быть, когда оплачешь своего мужа, найдешь во мне утешение?

— Я не знаю, — сказала она строго, — боюсь, что я нескоро буду вообще искать какого-либо утешения.

— Любила его? — черные брови насупились.

Дани поежилась и поняла, что вот сейчас скажет самую большую глупость за последний час:

— Я не знаю… Рой. Возможно, если бы мы пробыли вместе чуть дольше, я бы любила его без памяти. А так… видимо, я просто не успела. Мне так жаль, что я не успела… если бы он был жив, то я бы сделала все, чтобы он обрел, наконец, счастье, а так…

И. не удержавшись, всхлипнула.

— Ты успела его полюбить, — уверенно сказал мужчина, — хоть и сомневаешься. Но у тебя все в глазах, Дани. Жаль, что его убили, наверняка был хороший мужик.

— Да, — эхом отозвалась она, — он был…

И умолкла, не зная, что и сказать. Да и зачем?

Аламар Нирс пламенеющей чертой пересек ее жизнь и исчез, канул в небытие — как гаснет упавший в воду уголек.

— Ну, — прервал молчание Рой, — все проходит, цыпленочек. Никуда не денешься.

В этот момент с треском распахнулась дверь, и в комнату вплыл кругленький аккуратно одетый человечек с напомаженными волосами.

— Ужин для Его Величества!

«Его Величества?» — взгляд метнулся к Рою.

Он ведь… не был ни Маттиасом, ни Шедаром, ни Ксеоном.

— Крысиный король, — хмуро пояснил он, — слыхала, небось?

Дани почувствовала, как на шее все туже и туже затягивается несуществующая удавка. Слышала ли она? Конечно. И когда жила на улице, и раньше, когда еще была под присмотром тетки. Много чего говорили об этом человеке с тысячью лиц: и то, что он может сбежать из любой тюрьмы, и то, что способен ограбить любой дворец. Но самыми частыми были, конечно же, рассказы о том, кого и как казнил Крысиный король, и чьи кишки развешаны по ограде того или иного особняка.

— Ох, цыпленочек, — он вздохнул, — какая ты еще… маленькая и невинная. Не надо много думать. Просто ешь.

Перед Дани поставили блюдо с тушеной капустой и кусками свинины.

— Ты уж прости, — сказал Рой, — пирог твой по земле поваляли. Ты ешь, а потом я тебя домой провожу. И с собой еды дам, простецкой, уж не взыщи…

Дани подцепила ложкой кусок свинины. Пахло просто изумительно. Как же давно она не ела!

— Спасибо, — пробормотала она с набитым ртом, — спасибо вам, Рой.

— Найдешь, как отблагодарить, — он криво ухмыльнулся, — везучий цыпленочек…

***

Рой в самом деле взялся провожать ее до дома, но его жилище Дани покидала с завязанными глазами. Ведь никто не должен знать, где на самом деле обитает Крысиный король. Некоторое время они шли, и Рой придерживал ее за плечи, направляя и подсказывая, где лестница, где порог, а где просто яма. Потом он снял повязку, и Дани поняла, что они уже неподалеку от главной городской площади. Отсюда до ее дома было рукой подать.

Стояла глубокая ночь. Приморозило, под ногами хрустел ледок, а с неба срывались редкие снежинки. На улицах было пустынно и тихо, и Дани казалось, что они с Роем совсем одни в этом мире. Душа рвалась на части от непонятной грусти, глубокая тоска пустила крепкие корни, оплела сердце. И Дани вспомнила — «Я очень, очень устал. Помоги мне, Данивьен Ардо. У меня… больше нет никого. Только ты, моя жена».

«Почему ты не отпускаешь меня? — Подумала она, обращаясь к той тьме и небытию, где должен был находиться Аламар Нирс, — а если не отпускаешь, то и возвращался бы…»

Нос защипало от внезапно набежавших слез, и Дани торопливо вытерла уголки глаз. Ей очень не хотелось, чтобы Рой заметил ее жест, но он все же заметил.

— Тоскуешь по своему мужу, да, цыпленок?

Она кивнула. Толку-то отрицать очевидное. И сказала:

— Мне почему-то кажется, что он где-то рядом.

Рой помолчал.

— Как он погиб?

— Я не видела, — вздохнула Дани, — мне сказали, что он умер.

–То есть, мертвым ты его не видела, — уточнил Рой.

Она покачала головой.

— Знаешь, цыпленочек, я не хочу давать тебе пустую надежду, но бывает и так, что люди ошибаются.

Надежда все же взметнулась в душе, рассыпалась пузырьками игристого вина.

— Вы думаете, он жив?

— Я ничего не думаю, — Рой помолчал, — я лишь говорю, что если ты сама не видела его тела, то возможно… всякое.

— Но его, скорее всего, растерзали механоиды, — пробормотала Дани, — я не смогу найти…

И умолкла. Ощущение Аламара сделалось совсем тяжелым, давящим. Казалось, обернись — и увидишь черную фигуру за спиной. Она потрясла головой. От таких наваждений становилось немного страшно, и Дани начинало казаться, что она попросту сходит с ума.

Они перешли дорогу и остановились перед особняком с горгульями.

— Куда дальше? — мягко спросил мужчина, озираясь по сторонам.

— Мы пришли.

— Ого! — он усмехнулся, — да ты у нас богатенький цыпленочек? Не шутишь? Это в самом деле твой дом?

— Мне его купил муж.

Дани погладила чугунные завитки калитки, толкнула ее — та легко отворилась. Прикрыв глаза, Дани несколько мгновений прислушивалась, пытаясь почувствовать свой живой домик — и наконец ощутила невесомое, теплое касание. Невидимые пальцы гладили ее лицо, зарывались в растрепанные волосы.

«Я пришла. Прости, что задержалась».

— Какие чудовища, — Рой указал на горгулий, — слушай, цыпленок, а можно мне заглянуть? Дико любопытно посмотреть, как живут богатые люди этого города.

— Я не богатый человек. Завтра утром я пойду работать, чтобы было что поесть, — усмехнулась Дани, — пойдем, покажу тебе свой дом.

Она взяла Роя за руку и повела за собой. Он шел молча и как будто чего-то опасался, то и дело бросал нервный взгляд на застывших горгулий.

— Всеблагий… Дани, почему мне кажется, что эти твари сейчас слезут со своих постаментов и меня сожрут?

— Потому что ты чужой этому дому, — она пожала плечами, — знаешь, тебе я наверное могу сказать… Муж говорил, что я своей магией могла оживить дом, и теперь он попросту не принимает никого, кроме меня…

— Так ты магичка, что ли? — искреннее недоумение в голосе, — а что ж в том проулке головы нам не поотрывала?

— Я не умею, — честно призналась Дани и умолкла.

Корзинка с едой, что принес Кио, все еще стояла на крыльце, но Дани сделала вид, что не замечает ее. А Рой промолчал, все его внимание было приковано к горгульям. Она открыла дверь и прошла внутрь, все так же придерживая Роя за руку. Пальцы у него были горячими и мозолистыми, как у человека, умеющего обращаться с оружием да и вообще привыкшего к труду. Оказавшись в холле, Рой только присвистнул.

— Цыпленочек, ты живешь еще хуже, чем я. Тут даже не топлено!

Он упер руки в бока и стоял, осматриваясь. Затем внимательно поглядел на Дани.

— Я-то думал, тут будет все сплошь в позолоте. Нет, я бы ничего не взял отсюда, но ты же тут замерзнешь. Может, вернемся ко мне?

И хитро сверкнул глазищами.

Дани лишь пожала плечами.

— Ничего. У меня теперь есть работа, я справлюсь. И… спасибо за все.

Рой все еще топтался, оглядывая помещение. Его взгляд подолгу задерживался на печально повисших лохмотьях паутины, на побитых плесенью и отставших от стен обоях, и Дани отчего-то стало стыдно. Как будто это ее вина, что дом пришел в такое отвратительное состояние.

— Муж обещал, что мы здесь все починим, — сказала она, — но, видишь, не успели.

— Муж, который покупает жене дома… — взгляд Роя сделался цепким, внимательным, и Дани вдруг подумала, что не одной физической силой Крысиный король держится на троне, — кем был твой муж, Дани? Может, скажешь?

— Отчего же не сказать. Его звали Аламар Нирс.

— Тьфу ты, претемнейший! — Рой внезапно рассмеялся, — теперь я даже рад, что не прикоснулся к тебе, цыпленочек. Верховный инквизитор меня точно достал бы и с того света!

Дани вздохнула. Вот уж ей было совсем не смешно.

— Да, мастер Нирс был очень крут, — Рой прошелся туда-сюда, — уважаемый человек был… или есть, мы же не видели его тела, а, цыпленочек?

— Лучше не мечтать, — сказала она, — потому что потом будет слишком больно. Еще больнее, чем сейчас.

Рой почему-то улыбался, но улыбка эта пряталась в бороде.

— Так. Цыпленочек, я сейчас уйду, но еще вернусь. Откроешь мне, хорошо?

Он еще раз огляделся, потом вручил Дани сверток с едой.

— В общем, жди. Я скоро.

И ушел, аккуратно притворив за собой дверь. Дани осталась стоять посреди холла, прижимая к груди хрустящий пакет, добротно перевязанный тонкой бечевкой. От него пахло свежеиспеченным хлебом и совсем немного — копченостями. Пахло приятно, но почему-то снова к горлу подкатила предательская тошнота, а пальцы сделались ледяными.

«На воздух», — успела подумать Дани, положила сверток на пол и метнулась прочь из дома.

Подышала глубоко ночной морозной свежестью. Полегчало. Предательская рябь перед глазами исчезла.

Наверное, стоит дождаться Роя здесь, у калитки. Уж как-нибудь не замерзнет, тем более, что снова на плечах шубка… Крысиный король все вернул. Даже монетка в кармане болталась по-прежнему.

Дани задумалась. Что дальше? С одной стороны, столь пристальное внимание некоронованного повелителя городских крыс не радовало. Она ведь не дура, понимает, что дело вовсе не в везении, а в том, что этот мужчина разглядел в ней привлекательную женщину. Потому-то и защитил, и возится. Рано или поздно придется что-то ему ответить, а интуиция подсказывала Дани, что Рой не примет простого «нет».

Наверное, от внимания Роя надо было бежать, чем дальше, тем лучше. Но куда? Вернуться в особняк? Это мало что поменяет, Крысиный король разыщет ее и там. Уехать в другой город? Не самая лучшая идея. Ей-то и здесь непросто, а там, что ждет там?

С другой стороны, пока что Рой вел себя как джентльмен. Насколько его хватит? Неведомо.

«А не стать ли тебе Крысиной королевой, Данивьен Ардо?» — она горько усмехнулась.

Не этого ей хотелось.

Все время вспоминались мягкие, вкрадчивые прикосновения того, кого она успела простить, но не успела полюбить по-настоящему.

— Аламар, — прошептала Дани в тишину ночных улиц, — если ты жив, почему не даешь о себе знать?

Дани все стояла у калитки и ждала, когда вернется Рой. Ей были хорошо видны дома через дорогу, высокие, сложенные из светлого камня. Кое-где в окнах теплились огоньки магкристаллов.

А потом вдруг услышала.

Кто-то мерно скреб железом по камню. Сперва далеко, едва слышно, а потом все ближе, и ближе… Ноги как будто приросли к земле. Во рту моментально собралась кислая слюна, Дани судорожно сглотнула. Взгляд словно прилип к углу дома, откуда, как ей казалось, доносилось это шкряб-шкряб-цок-цок, хотя, конечно же, было нужно бежать без оглядки.

Вот в просвет между домами высунулась хищная морда, похожая на тигриную. Конечно, Дани в жизни не видела тигра, но то, как они выглядят, все же знала. И, само собой, эта тварь не была тигром и даже не была живой. В темноте мелькнуло гибкое, созданное магом-конструктором тело. Сочленения прилегали друг к другу идеально, создавая впечатление целостности. Блик лунного света скользнул по крутым металлическим бокам. Глаза чудовища загорелись, словно уголья.

«Как странно, — подумала она, — механоиды разгуливают по городу. Ксеону не хватает силы их контролировать?»

Механический тигр меж тем огляделся, увидел Дани. Оскалился, демонстрируя двойной ряд стальных зубов, подобрался и стал очень похож на огромную кошку, которая увидела мышь и готовится к прыжку. Понятно, кто сейчас был мышью…

Дани прикусила губу, и боль отрезвила. Тело все еще казалось ватным и неуклюжим, но мысли очистились, страх пропал.

«Он меня не тронет», — решила она, стискивая пальцы на чугунной решетке.

В конце концов, это ведь не первая ее встреча с механоидами. И она, как ни крути, темная ведьма с Даром менталиста.

Внезапно тигр шевельнул ушами и совершенно неслышно, что было невероятно для столь большого и тяжелого магического создания, шмыгнул в тень дома. Дани растерянно глянула в противоположную сторону улицы, и теперь уже на самом деле испугалась.

Там, не таясь, к ней спешил Рой, она его узнала в потемках по громоздкой куртке и взлохмаченной шевелюре. Все же он очень походил на медведя, очень.

На другом конце улицы снова шкрябнуло по камням.

Тигр… охотился?

Но ведь тогда…

Дани вдохнула поглубже. Руки предательски затряслись. Если механоид вышел на ночную охоту, то сейчас он попросту бросится на человека.

— Рой! — крикнула она, — стой там! Не подходи!

Рванула на себя калитку, выскочила на улицу и что есть мочи припустила к мужчине.

— Цыпленок! — он замедлил шаг, затем и вовсе остановился, — что случилось?

За спиной шкрябнуло. А потом — клац-клац-клац, когтищами по мостовой.

— Дани! — рявкнул Рой, — скорее, сюда!

«Он меня не тронет. А тебя — очень даже!»

— Я сейчас, — пискнула она. Давясь собственным сбившимся от страха дыханием, — сейчас!

Громадная фигура Роя приближалась. Дани казалось, что она даже может разглядеть его глаза, такие же черные, как окружающая его тьма. А потом вдруг что-то пронеслось у нее над головой, и металлическая смерть ударила в грудь Рою, заваливая того на спину, сминая…

— Стооой! — завопила Дани во всю силу легких, — не смей! Не смей!

А у самой перед глазами то, как кинжалоподобные зубы смыкаются на горле Роя, перекусывая, выдирают куски плоти…

Всхлипывая, Дани подскочила к тигру, вцепилась в его холодный хвост из мелких сочленений и изо всех сил дернула на себя.

— Пошел! Вон! Отойди!

В голове — взрыв боли. Она ввинчивается в виски, словно ржавое сверло, стены домов ведет, они кривятся, раздуваются цветными пузырями.

И все внезапно прекратилось. Как будто во сне, Дани увидела алую паутину, пронизавшую темноту, паутина эта липла к серому, матово блестящему телу тигра — и как ни странно, исходила от нее самой.

— Отойди… — выдохнула растерянно.

Интуитивно дернула вязкие, глянцево блестящие нити на себя.

Механоид сел на задние лапы, обернулся к ней. Алый свет в его глазницах погас, уступая место зеленому.

— Ты… — услышала Дани, — я тебя понимаю.

— Вот и пошел вон отсюда, — не церемонясь, прикрикнула она, — дай пройти!

— Запомню… тебя…

Но она уже не слушала, подскочила к Рою, бросилась на колени.

— Рой, Рой! Ты как?

— Да как… хреново, цыпленочек, — сипло отозвался мужчина.

Он сел на мостовой, прижимая к груди руку. Даже в темноте было видно, как стремительно наливается кровью рукав куртки.

— Еле горло успел закрыть, — сказал он, — но, дери меня претемнейший в задницу, что делает механоид на улице? Раньше такого не было. Никогда.

А потом уставился на Дани так, словно видел впервые.

— И он тебя послушался, крошка. Это значит, что ты…

— Да, дикая ведьма с темным даром, — пробормотала Дани, — поднимайся, пойдем в дом. Руку надо перевязать.

Покосилась на тигра. Тварь смирно сидела, сверкая в темноте изумрудными глазищами.

— Иди, — вслух сказала Дани, — иди к хозяину. Нечего по улицам шастать.

«Ты моя хозяйка».

Фыркнув, она отвернулась, помогая Рою подняться.

— Тогда хотя бы не мешай. Уйди с дороги.

Тигр бесшумно поднялся и отошел в сторону.

«И что мне теперь со всем этим делать?»

Она не знала. Знала, что нужно как-то остановить кровотечение, у Роя рукав набух кровью. Знала, что Крысиного короля нужно довести до дома и уложить куда-нибудь…

«Если Ксеон не досчитается механоида, он начнет его разыскивать и в итоге придет ко мне», — подумала она.

— Поднимайся, идем в дом, — а это уже Рою.

— Вот и отблагодарила, — хмыкнул мужчина, — теперь ты мне жизнь спасла, цыпленочек… А я тебе обогревающие магкристаллы нес. Хорошо, что донес… Теперь, значит, по ночам можно кого угодно на улице встретить…

Он внезапно хохотнул.

— Ну надо же… Темная ведьма — жена верховного инквизитора. Цыпленочек, я жил очень скучно, до тех пор, пока не встретил тебя…

***

На рассвете Дани проводила Роя до калитки. Его перекушенная рука, зажатая в лубки и перевязанная подолом дамской нижней сорочки, безжизненно висела. Рой бледнел, быстро вытирал пот со лба и через силу улыбался.

— Это ничего, цыпленочек, и не такое бывало. У меня есть лекарь, слабенький, но все же маг. Так что к вечеру я буду как новый, ни о чем не беспокойся.

— Ты придешь? — только и спросила Дани.

Не потому, что желала встречи, а просто потому, что хотела знать, чего ожидать.

— Если тебя надо согреть, то обязательно, — он подмигнул, — как я могу бросить такого замечательного цыпленка, который в состоянии отогнать взбесившегося механоида?

— Хорошо, — ответила она, — тогда я тебе открою.

— И не спускай на меня этих каменных монстров. Каждый раз, когда я на них смотрю, у меня сердце в желудок прыгает.

Дани долго стояла, обхватив себя за плечи и провожая его взглядом. С утра по городу полз туман, словно взболтанное прокисшее молоко, оседал всюду крупными размазанными в воздухе хлопьями. Сизое небо постепенно светлело, наливаясь привычным зимним жемчужно-серым цветом. И гигантская фигура Роя таяла, растворялась в тумане, чтобы и вовсе исчезнуть — как будто и не было ничего, как будто все оказалось сном.

Дани поежилась, медленно побрела обратно к дому. И отчего-то ничуть не удивилась, когда за спиной что-то клацнуло и зашелестело.

Она обернулась. Тигр стоял поперек дорожки, длинный хвост изгибался туда-сюда, совсем как у рассерженного кота. Туман оседал крошечными каплями на металлических сочленениях, создавая впечатление самого настоящего меха.

«Как странно, — подумала Дани, — он ведь может переломить меня одним ударом лапы. А мне не страшно. Я как будто точно знаю о том, что ничего дурного он мне не сделает».

— Чего тебе? — вслух спросила она, — иди к своим, к своему хозяину. Тебе не нужно здесь быть.

Тигр оскалился и как будто глухо зарычал — внутри него закрутились шестерни, издавая низкий вибрирующий звук. Страшная, явно увеличенных размеров морда приблизилась, почти касаясь лица. Дани ощутила кожей холод металла, но не сделала ни шагу назад.

Всего на миг она позволила себе прикрыть глаза. И снова наслаивалось на реальность видение — тонкая, но прочная алая паутина, связавшая ее и механоида. Дани вздохнула. Похоже, то, что раньше она делала совершенно неосознанно, наконец начало обретать внятную форму. Ту форму, которой управляет маг с Даром.

«Интересно, они в самом деле разумны, механоиды?»

— Ну, хорошо, — сказала она. Дыхание вырывалось легкими облачками пара и касалось полированного металла, — чего ты хочешь?

И прислушалась. Если лациум дарует механоидам хотя бы каплю разума, то должен быть и способ поговорить с ними.

Сперва ничего не происходило, а потом она ощутила легкое касание в области солнечного сплетения. Так, словно ее погладила мягкая кошачья лапа. Изумрудные глаза чудовища полыхнули и тут же погасли, остался лишь чистый зеленый цвет летней травы.

— Чего же ты хочешь? — повторила Дани, ежась от утренней прохлады. Стоять в легких туфельках на льду было зябко.

«Хозяйка», — невнятный шепот в ушах, распадающийся на шелест ветра в древесных кронах, на шорох волн, лижущих гальку.

«Неужто и впрямь разумны?»

И Дани подумала — вот бы узнать, а что чувствуют механоиды, находясь под властью лациума? Осознают ли происходящее? Да и вообще, отчего идут на зов менталистов?

— Ты меня понимаешь? — поинтересовалась она. И вновь прислушалась.

Ответ пришел на диво быстро, снова прикосновение мягкой кошачьей лапы и быстрое «да, хозяйка».

— Я не могу тебя здесь держать, — Дани развела руками, — но если хочешь, ты всегда можешь прийти в гости.

Чудовище село на задние лапы, склонило угловатую голову к плечу, как будто размышляя.

«Если я вернусь туда, где все, ты уже не будешь моей хозяйкой», — медленно, подбирая каждое слово, произнес механоид. Естественно, слышала его только Дани.

— А что, тебе не нравится принц Ксеон?

«Лучше, чем Маттиас, но… ты мне еще больше нравишься. Я хочу, чтобы ты была хозяйкой».

— А без хозяев ты не можешь, что ли?

«Без хозяев мы перестаем существовать».

— Хм, — она почесала подбородок, — ну хорошо. Ты ведь не ешь, так? Раз не хочешь возвращаться, то, пожалуй, я могу тебя пустить в дом. Но обещай, что будешь сидеть тихо-тихо, и на улицу не высовываться.

Чтобы впустить тигра, пришлось распахнуть обе створки дверей. Мелькнула задорная мысль о том, что на таком тигре можно было бы и покататься. Ведь покатает, даже с удовольствием! Дани тут же одернула себя — не время для развлечений. Нужно привести себя в порядок и отправляться на работу, Хельгерда ведь будет ждать.

Она указала механоиду на место рядом с пустым и холодным камином.

— Вот. Здесь ты можешь меня дожидаться. Но если тебя позовет предыдущий хозяин, тебе следует идти.

«Почему?»

— Потому что тогда он поймет, что в городе есть еще кто-то, кто имеет власть над вами. А мне бы очень не хотелось пока что попадаться на глаза принцу Ксеону. Мне вообще не хочется его видеть, после всего, что он натворил.

Тигр, тихо звякнув о каменные плиты, улегся, заняв все свободное пространство на полу.

Дани только головой покачала.

— Как мне тебя называть?

«Я не знаю».

— Ну, хорошо. Ты мальчик или девочка?

«Не знаю. Но хочу быть как ты».

— В самом деле, вряд ли у механоидов есть деление на мужчин и женщин, — пробормотала Дани, — но если ты хочешь быть девочкой, тогда я назову тебя… Розетта.

«Розетта».

Внутри металлического корпуса зарождалось нечто, весьма напоминающее урчание довольной кошки.

— Отлично, — сказала Дани, — если тебе нравится, то будешь Розеттой. Сейчас мне нужно уйти, а вернусь я вечером. Только пожалуйста, никого не растерзай до моего возвращения. А я вернусь, и мы будем сидеть вместе и разговаривать. Ну, если захочешь.

А потом любопытство взяло верх.

Ведь еще только раннее утро, вряд ли Хельгерда открывает свой магазин так рано. А если идти быстро, то она доберется до магазина ко времени.

— Послушай, Розетта, — Дани опустила ладонь на широкий лоб чудовища и легонько погладила, — если ты со мной так хорошо разговариваешь, не ответишь ли на один вопрос?

«Спрашивай, хозяйка».

— Ты очень хорошая девочка. Настоящая леди, — хитро начала Дани, — скажи, почему вы убили столько людей? Когда вошли в город?

Розета помолчала, а затем тяжело опустила голову на передние лапы.

«Это сложно объяснить, — зашелестело в сознании, — когда мы обретали себя и впервые открывали глаза, чтобы видеть этот чудесный мир, в нас жило нечто, что заставляло нас делать то, чего мы не желали. И чем дольше оно было в нас, тем больнее, тем сильнее ярость, тем больше хочется рвать все на своем пути. И это же, вложенное в нас, принуждало нас делать то, что приказывал ОН. А потом пришел истинный хозяин, и освободил нас. Боль ушла, а ярость осталась. Нужно время, чтобы и она ушла. Много времени».

— Интересно, — сказала Дани, — очень интересно. Но сейчас-то тебе уже лучше? Не хочется разрывать на части всех, кого видишь?

«Намного лучше. Намного легче».

«Жаль, что я ничего не знаю о механоидах, — подумала Дани, — как жаль, что Аламар не успел ничего рассказать. Возможно, тогда я бы поняла, что же с ними делать, чтоб всем было хорошо».

— Мне нужно идти, Розетта. Будь добра, веди себя прилично…

Внезапно механоид насторожил острые уши, подобрал под себя лапы.

— Что? что случилось?

И в этот миг в дверь постучали.

«Снова Кио. Или Рой вернулся?»

Дани отворила дверь и не смогла сдержать изумленного возгласа.

— Эльвин! Как ты меня нашел?

***

Эльвин Лаверн, как всегда, выглядел безукоризненно. Белоснежная рубашка с драгоценной булавкой, темно-синий сюртук, оттеняющий яркий голубой цвет глаз, волосы причесаны волосок к волоску, вьются кольцами на воротнике.

Он снял шляпу, чуть заметно поклонился.

— Здравствуй, Данивьен. Я могу войти?

— Да, конечно! — она шагнула назад, давая дорогу.

«Не трогай его, Розетта. Это мой друг, единственный настоящий друг в этом мире».

Эльвин кивнул, переступил порог и быстро огляделся. Его взгляд мазнул по механоиду, как будто не было ровным счетом ничего удивительного в том, что у вдовы верховного инквизитора рядом с камином разлегся чудовищный механический тигр.

— Они будут к тебе тянуться, Дани, — заметил он, — это часть твоего Дара.

— Эта та часть, которую я хотя бы понимаю, — она усмехнулась, — Аламар, к сожалению, не успел мне рассказать, что к чему…

— Да… это так…

Эльвин остановился перед ней, окинул придирчивым и как будто оценивающим взглядом.

— Я был в особняке. Кио сказал, что ты от них ушла.

— А Ньями тебе не сказала, что сама же меня и выгоняла?

— Ты могла не слушать вопли старухи, — сухо сказал Эльвин, — ты хозяйка, Данивьен Ардо Нирс. Это ты их могла выгнать… Но я пришел не за этим.

— Хорошо, что ты зашел, — не удержавшись, Дани взяла его за руку и поразилась тому, какой холодной она оказалась, — но ты знай, что у меня все в порядке. Я уже нашла работу, Эльвин. Не тяжелую, помогать в магазине. Так что у меня будут деньги, и будет еда…

Мужчина поморщился, как будто ему было больно.

— Что за чушь ты говоришь, Дани! Будут у тебя деньги, как же! Да у тебя денег столько, что ты можешь купить пол-города и даже не заметить этого.

— Это не мои деньги, и мне столько не нужно, — Дани внимательно наблюдала за Эльвином. Что-то было с ним не так. Вроде бы все в порядке, но такое ощущение, что он очень сильно нервничает. С чего бы?

Внезапно Эльвин стиснул ее пальцы и, наклонившись, прошептал на ухо.

— Дани, милая, у меня хорошие новости. Я разыскал Аламара, и он просил, чтобы я тебя к нему отвел.

В горле как будто застрял горький комок.

— Он… жив? — она не узнала собственный голос, — скажи, Эльвин, он правда жив?!! О, Всеблагий, ты не представляешь, как я рада!

— Жив, жив, — пробормотал Эльвин, — идем скорее, пока народу мало на улицах. У нас нет времени, Данивьен.

— Да, идем!

Она подхватила шубку и поспешила за Эльвином. Перед глазами все прыгало и кружилось. Аламар жив! Жив!!! И они теперь уж точно будут вместе, и все наладится. Обязательно.

«И я буду любить тебя, ты ведь достоин этого… я точно знаю…»

Дани едва осознавала, что Эльвин тащит ее куда-то за собой.

— Скажи, что с ним? Он… ранен?

— Был ранен, я вылечил, — Эльвин даже не смотрел на нее, торопился так, что дыхание сбилось.

— Почему же он сам не пришел?

— Слишком опасно. Ты ведь должна понимать, что принц Ксеон… который нынче его величество Ксеон, не простил тот ошейник и пребывание в замке Энц.

— Ох, да… — прикусила губу, понимая, что разговор сейчас свернет не в то русло.

— А что с королем Маттиасом?

— Погиб, — Эльвин презрительно хмыкнул, — механоиды разорвали его в клочья.

— А принц Шедар? Такой милый мальчик…

— Насколько мне известно, отбыл вчера в замок Энц со всеми почестями и предосторожностями.

— Это же его брат, — прошептала Дани.

— Это такой же претендент на престол, как и Ксеон. Те, кто сидят на троне, никогда не бывают чистенькими, Дани. Ты большая девочка, должна уж понимать…

— Прости. — Она уцепилась за рукав сюртука, — прости, Эльвин, миленький… Всеблагий, как я рада, что Аламар жив! Спасибо тебе, что вылечил его, спасибо!

Мелькали мимо какие-то улицы, какие-то дома. Дани окончательно потерялась, да и не думала о том, куда ее ведет Эльвин. Ведь главное, что они шли к Аламару! А там… он что-нибудь придумает. Они вместе придумают.

— Сюда, — Эльвин, оглядевшись по сторонам, быстро завел ее в большой каменный дом. Внутри царила тишина, и было холодно, как будто никто там не жил.

Потом они поднялись по скрипучей лестнице, на миг задержались у высоких резных дверей с облупившейся краской.

— Дани, — начал было Эльвин, но осекся. Процедил решительно, — идем.

Дани вдохнула поглубже и зажмурилась.

Когда открыла глаза, то увидела, что находится в просторном зале, совершенно пустом. Если когда-нибудь мебель и была здесь, то ее вывезли. Паркет кое-где вспучился волнами от сырости. У дальнего окна, купаясь в мягком свете утра, стоял человек.

Мысль, болезнненая, горькая, заставила ее застыть.

«Это не Аламар!»

Она посмотрела на Эльвина, но тот отвел глаза, крепко сжал ее руку и протащил вперед на несколько шагов. Дани вырвалась. И как будто издалека услышала:

— Ваше величество. Я, как и обещал, привел вам вдову Аламара Нирса.

Это был наихудший из всех возможных кошмаров. Забыв, как дышать, Дани обмерла от ужаса и смотрела, как медленно оборачивается к ней принц… вернее, король Ксеон.

Холеный и донельзя довольный происходящим.

Она все же нашла в себе силы обернуться и взглянуть прямо в глаза Эльвину.

— Как ты мог? — прошептала одними губами, — Зачем это тебе? Я не понимаю…

— Я всегда был предан его величеству Ксеону, — Лаверн улыбнулся одними губами, а в глазах — лед, и непонятная боль.

— Госпожа Нирс! — Ксеон сделал несколько шагов навстречу, — я соболезную вашему горю. Какая потеря для всех нас!

Дани сглотнула. Перед глазами отплясывали серые тени. А еще резко затошнило, так что пришлось дышать глубоко и часто.

«Нет-нет-нет. Пусть это будет только сон. Только… сон…»

Она смотрела на Ксеона и вяло удивлялась тому, как могло ей нравиться это лицо, с которого не сходит выражение самодовольства. Как ей могли нравиться его изнеженные руки с такими мягкими пальцами. И запах его одеколона… казался просто невыносимым.

— Госпожа Нирс? — озадаченно спросил Ксеон, всматриваясь в ее лицо, — вам плохо?.. Темнейший… Белочка?!!