Мой бывший муж

Оливия Лейк (2022)

"Я не хотел терять семью, но не знал, как удержать! Меня так злило это, что налет цивилизованности смыло напрочь. Я лишился Мальвины своей, и в отместку сердце ее разорвал. Я не хотел быть один в долине потерянных душ. Эгоистично, да, но я всегда был эгоистом." (В)"Вадим был моим мужем, но увлекся другой. Кричал, что любит, но явился домой с недвусмысленными следами измены. Не хотел терять семью, но ушел. Не собирался разводиться, но адвокаты вовсю готовят документы. Да, я желала бы встретиться с его любовницей! Посмотреть на этот «чудесный» экземпляр." (Е)Есть ли жизнь после развода? Катя Полонская упорно ищет ответ на этот вопрос. Начать самой зарабатывать, вырастить дочь, разлюбить неверного мужа — цели номер один. Только Вадим Полонский имеет на все свое мнение и исчезать из жизни бывшей жены не собирается!Простить нельзя, забыть? Простить, нельзя забыть? Сложные вопросы и сложные ответы. Боль, разлука, страсть, любовь. Победит сильнейший.Содержит нецензурную брань.

Глава 1

Катя

— Так, девочки, не ленимся! Плие и раз, и два, и три. Сидим, терпим!

Сегодня Инна, тренер нашей мини-группы, молоденькая добрая девочка, просто зверствовала! Из зала мы выползали.

— Когда мне хочется плюнуть и бросить зал, я говорю себе: это все ради упругой задницы! — сказала Оля и хлопнула себя по обнаженной ягодице. Я тоже сбросила полотенце и выкрутила кран, направляя на себя горячую воду.

— Катька, вон, замужем, ей можно расслабиться, — она старалась перекричать воду.

— С мужиками вообще нельзя расслабляться, — ответила Светка. — Они чуть что…

— Я все слышу! — предупредила, пока они мужа моего обсуждать не начали.

— Да ладно, Кать, мы знаем, что Вадим твой не такой, — кокетничала Оля.

— Тем более у тебя такая попка, — Светка по-дружески сжала мои ягодицы.

— Девочки, вы какие-то лесбиянки, — я натянула полотенце. — Вадиму ревновать пора.

— Да он не узнает.

— А вы знаете, какой я вывод сделала из годового отчета? — Светка спросила очень серьезно. — Что в премиум-сегменте мужья и жены вообще не посещают один фитнес-клуб. Вообще! Это я вам как директор продаж говорю.

— Интересно, почему? — округлила глаза я, словно не догадывалась. Ответ, собственно, на поверхности.

— Ясно почему, — пожала плечами Оля, — чтобы простор для траханья шире был. Фитнес-няшек натягивать.

Я мило улыбнулась. Мы с Вадимом тоже ходили в разные фитнес-клубы, и я уверена в свое муже, но подколки двух незамужних (одна — холостячка, другая — разведенная) породистых телочек надоели. Если Светка не со зла, то Оля порой выходила за рамки. Она в принципе достаточно случайная знакомая, которая прибилась к нам пару лет назад, да так и осталась. Это со Светкой мы с университета дружим.

— Да ладно, Катюш, — Света обняла меня. — Вадим до сих пор на тебя смотрит, как кот на сало.

Да, конечно. Конечно… Мы десять лет вместе, из которых девять женаты. Наши отношения начались так, что и представить нельзя было позитивный исход, но у нас дочь, семья и то самое: важное, крепкое, надежное. Влюбленность переросла в любовь. Мы были счастливы. Со своими взлетами и падениями, как все живые люди. Но не так давно у меня странное чувство внутри поселилось. Его сложно словами описать, но чувствовал такое хотя бы раз в жизни каждый. Узел в животе, тревога неясная, происхождение которой необъяснимо в принципе. Я постоянно перебираю в памяти события, дела, разговоры — понять пытаюсь, что беспокоит меня, но не нахожу очевидных причин. Наверное, за мужа волнуюсь. Он совсем загнал себя, решая проблемы с замороженной стройкой. Напряженный и раздраженный перманентно последний месяц. Иногда отстраненный и задумчивый, и всегда занятой. На семью времени мало остается. И на меня тоже.

Я совсем невесело улыбнулась, пока девчонки не видят: я счастливая женщина с крепкой задницей, которая изголодалась по ласке. У Вадима всегда был хороший сексуальный аппетит, но мы перестали совпадать: то он занят допоздна, то я умотаюсь и засыпаю, подушки коснувшись. Надеюсь, вопрос со стройкой скоро решится, и мы войдем в прежний ритм.

Вечером я собралась проявить инициативу вопреки всему. Давно я не искушала мужа!

— Папа! — Ника бросилась из ванной, услышав шаги. Вадим вернулся. Я не хотела заострять, но на часы посмотрела: время за полдесятого перевалило.

— А мама сказала: купаться и спать уже, — тем временем щебетала Ника.

— Ну, раз мама сказала, — он меня в макушку поцеловал и поставил дочь на пол. Она длинная такая стала! Когда на руки ее берет, становится сильно заметно, как Ника вытянулась! — Нужно идти. Ты купайся, а мама меня покормит, потом почитаю тебе. Идет?

— Идет!

— Привет, — я подошла и пиджак снять помогла. — Голодный? — спросила предельно ласково. Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не упрекнуть в очередной задержке. Я не пила, но мы, семья, тоже нуждаемся во внимании. Вадим — руководитель, а одно из главных умений эффективного менеджера — уметь делегировать! Почему в этот раз он лично и очень глубоко контролирует процесс — мне не ясно.

— Очень, — задумчиво ответил и отправился во вторую ванную. Пока я накрывала к ужину, а Вадим душ принимал, Ника искупалась и объявила, что опять голодная. Они еще час возились в столовой, потом читали. В одиннадцать он вышел из детской — наконец мы вдвоем остались!

— Кать, мне поработать еще нужно, — он обнял сзади и легко в щеку поцеловал. — Сделай, пожалуйста, кофе.

— Кофе?! — воскликнула я, и тон был возмущенным. Это сколько Вадим сидеть собрался?! — Ты спать вообще как будешь?!

— А я спать не хочу, — достаточно прохладно сказал и в кабинет ушел.

Вот теперь я точно женщина-пила. Мне муж сказал, что ему поработать нужно, не в баре же с друзьями (а еще хуже — с подругами) покутить, а я раздражаюсь. Окей, буду исправляться.

Сделала американо, на блюдце кусочек горького шоколада положила и маленький стакан прохладной воды. Поднос взяла и пошла извиняться.

Я вошла тихо. Вадим даже головы не поднял, прокручивая мышку. Сейчас это было даже на руку. Я мягко ступала по ковру и на мужа смотрела: в мягком полумраке, освещенный настольной лампой, он был серьезным и сосредоточенным. Густые брови сведены, темные волосы еще хранили прозрачную влагу, белая майка натянулась на широкой груди. Вадим по молодости занимался боксом: выступал как легально, так и подпольными боями развлекался. Тренировками он не пренебрегал до сих пор, поэтому в тридцать пять имел не просто хорошую форму — у него было крепкое мускулистое тело с длинными ногами, широкой спиной и гладкой бронзовой грудью. Мой муж был красивым мужчиной, правда, характер не всегда ангельский. Вадим видел цель и порой совсем не видел берегов. Возможно, если бы он сдался после моего десятого (даже не первого!) отказа, я бы сейчас не приносила ему кофе в двенадцатом часу ночи.

— Ваш кофе, господин Полонский, — игриво произнесла и на стол поднос поставила. Я без приглашения уселась к нему на колени и обняла за шею. Шелковая сорочка задралась, оголяя гладкие бедра, а бретелька упала, сексуально подчеркивая грудь.

— Черт!

Я, кажется, мышку толкнула и одно из окон на мониторе закрылось.

— У меня завтра важные переговоры, и нужно подготовиться, а ты отвлекаешь, — сказано беззлобно, но я напряглась. Муж у меня всегда занятой и не раз раздражался, если мешают работать, но сейчас покоробило особенно.

Но я постаралась не заострять на этом внимание, а губы поймала — все равно уже отвлекла! Но Вадим отстранился и начал что-то активно набирать на компьютере.

— Что-то случилось? — тихо спросила я.

— Нет, с чего ты взяла?

Меня пронзило стойкое ощущение, что я в мысли его залезть хочу, а он не желает туда пускать. Вадим всегда делился проблемами, почему же сейчас отстраняется?

— Не знаю… Ты напряженный какой-то.

— Да в жилищном ведомстве председатель новый мозг трахает. Решить с ним нужно.

— Ясно… — я поднялась, не желая дальше навязываться. Сейчас мой муж какой-то не мой. Уже в дверях обернулась: — Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Кать, — очень серьезно ответил Вадим. Я улыбнулась: он был искренним. За десять лет у нас разные встряски бывали: Вадим днями и ночами на объектах пропадал. Наверняка, опять взятки давать будет. Ненавижу наш государственный аппарат. Одна коррупция и блат. Муж принимал эти правила игры (у самого отец всю жизнь у власти: и мэром, и губернатором был, сейчас министр), а меня корежит от этого. Поэтому Вадим и не вовлекает, чтобы не пригорало у меня.

Я вышла из кабинета, но в спальню не пошла. Мне всегда плохо спалось, если его рядом нет, поэтому взяла ноутбук и отправилась на балкон-лоджию. Она была большой, теплой и очень уютной. Я совместила прованс и кантри и получила нежное женское убежище. Мой кабинет.

Я поставила стеклянный чайник на подставку и зажгла под ним свечу. Понюхала вазу с бледно-желтыми чайными розами и чиркнула длинной спичкой — толстые свечи на широком подоконнике замерцали оранжево-синим пламенем. За окном мело снегом, а у меня тепло и пахнет медом. Я так увлеклась, составляя расписание новых учеников на онлайн-платформе языковой школы, изучая их анкеты, что потеряла счет времени. Поэтому только глазами хлопнула, когда Вадим наехал на меня.

— Три часа ночи, ты что сидишь?

— Тебя жду, — совершенно недоумевала я.

— Жена ночью обычно в кровати ждет, а не прячется в темноте.

— Здесь не темно, — вяло огрызнулась я. Видит бог, я была очень терпеливой сегодня! Поднялась и свечи гасить начала. — Может нужно было ноги раздвинуть и молча ожидать твоего королевского внимания?

— Лучше в позу собаки.

— А хвостом повилять? — я начинала злиться, а Вадим, кажется, забавляться. И возбуждаться. Это стало заметно.

— А у тебя есть хвост? — он игриво схватил меня за подол сорочки. Я не собиралась сдаваться и подхватывать настрой. Я обижена!

— Не покажу и вообще я спать.

— Поздно спать.

Вадим по-хозяйски притянул меня к себе и сдернул шелковую комбинацию, до боли агрессивно сжал бедра и в себя впечатал. Мягкие штаны не сковывали налитую плоть, давая в полной мере ощутить мощь и силу. Крепким и большим у Вадима было не только тело. Он усадил меня на широкую перегородку и впился в груди, покусывая соски.

— Ай! — шумно втянула воздух я. Было больно. Но он не среагировал, с какой-то отчаянной дикостью набрасываясь на мое тело. Словно видит впервые: изучает стремительно, покоряет без права на отказ, страстью хмельной опьяняет. Будто отберут, отнимут.

Вадим майку стянул и, отбросив, резко перевернул меня, ставя в пресловутую позу собаки. Я оказалась высоко — пристроиться сзади не так-то просто, — но все равно удивилась, когда широко ноги раздвинул и нежно языком промежность лизнул.

Вадим дразнил клитор и одновременно жестко трахал меня пальцами. Я обильно потекла, тихо постанывая, двигаясь в такт, подчиняясь его ритму, принимая в себя башенный напор. Мы уже не так часто меняли места для секса (редко, если быть откровенной), а зря. И пофиг, что коленкам больно!

— Стони громче, Мальвина… — горячо прошептал на ухо, но я сдерживалась, опасаясь, что дочь услышит. Вадим принял это по-своему: недостаточно остро, чтобы кричать. Надавил на затылок и бедра, прижал меня к крышке, распял буквально и жестким членом протаранил вход. Я была готова, но все равно ощутила вторжение резкой вспышкой боли. Вадим навалился на меня сверху, прижал мускулистым телом, расплющив груди.

Грубые, жесткие и резкие толчки, сильные пальцы на моих бедрах, а длинные волосы в крепком захвате. Вадим сегодня в принципе был агрессивен: не только в бизнесе, но и в сексе.

— Погладь меня, — рвано попросила, понимая, что для меня это слишком. Сзади я всегда очень остро чувствовала, как длинный ствол бьет в шейку матки.

Вадим только нарастил темп, не слыша меня, вбиваясь, как безумный. Я вцепилась одной рукой в деревянную крышку, другую просунула под живот, ниже, к клитору разбухшему. Каждое башенное движение толкало меня на пальцы, раздувая пламя, разожженное умелым языком.

Я не успела кончить; Вадим вонзился в последний раз и вытащил член, кончая мне на ягодицы и спину, словно метил и так свою территорию. Я предохранялась, но раз у него дикарское настроение, пускай.

Я собиралась пальчиками доработать, но муж снова резко перевернул меня и губами впился в самую сердцевину моей женственности. Дико и властно, и я улетела на небо секунд за двадцать максимум.

— А-аа… — теперь я стонала очень громко. Когда открыла глаза Вадим задумчивым взглядом блуждал по моему лицу.

— Что? — я была смущена тяжелым молчанием, даже ноги свела.

Он мотнул головой, чмокнул меня в коленку и в душ пошел. Когда я сама привела себя в порядок и пришла в спальню, Вадим уже спал. На животе, подушку в сторону отбросил, одеяло откинуто. Я осторожно села рядом, темные густые волосы сквозь пальцы пропустила. Вадим даже во сне напряженно хмурился. Я по бровям легонько провела, успокаивая, разглаживая.

— Что происходит с тобой? — тихо спросила. — Что мучает тебя…

Вадим

— Мы изучили нормативную документацию и готовы одобрить проект строительства, — деловито сказала Вика, когда мы остались вдвоем в кабинете. Аллилуйя! — Но нужно сменить генподрядчика.

Что?! Какого хрена?! Мы с «Трелоной» уже пять лет работаем, лучшее качество по адекватной цене.

— Виктория Сергеевна, — когда мы говорили о делах, то переходили на полные имена, не без сарказма, естественно, — на каком основании?

Сейчас мы одни были, можно и оставить демагогию и дипломатию.

— На том, что это сократит неоправданно завышенные сметы.

— Сомневаюсь, что уважаемая комиссия о деньгах «Вершины» беспокоится, — сухо прокомментировал я. Естественно, я понимал, к чему она клонит. Своих откатчиков поощряют.

— Я думаю, вы знаете, что делать с разницей в сметах, — про между прочим бросила Вика.

Зимина очень быстро влилась в систему, что неприятно с точки зрения финансов, но восхищало силой и хваткой. Я был абсолютно необъективен, потому что совершенно не в моих правилах восторгаться чиновниками, которые на взятки намекают. Но Вика неожиданно хорошо разбиралась в этапах строительства, точно подмечая нюансы. И ее женское очарование меня покорило, хотя она никак не поощряла и не распаляла интерес. Даже флирта не допускала, только взглядом ярким порой на мне замирала, думая, что не вижу. А я гнал от себя порочные мысли, но напряжение зашкаливало, и иногда приходилось останавливать себя, когда уже в мечтах раздел ее и тело сочное губами изучал.

Я и сейчас тряхнул головой, отворачиваясь, сбивая градус: из паха дым повалит, если не успокоюсь.

— Мне льстит, что сама госпожа председатель государственной жилищной комиссии заботится о моем бизнесе, — иронично ответил я.

— А мне льстит, что генеральный директор такого крупного бизнеса лично занимается бумажной волокитой.

Да, в этот раз я очень глубоко закопался в проект.

Она протянула мне руку, и я коснулся ладони. Меня прострелило электричеством, и Вика как-то шумно выдохнула, но пальцы не выдернула. Мы так и стояли, молча сжирая друг друга глазами. Она тоже чувствовала тягу запретную, теперь точно знаю. А холодна и дистанцию держит по понятным причинам. Я тоже морально ориентируюсь на свой брак, но сложно с искушением бороться. Очень сложно. Но я стараюсь.

Даже дома тяжело становилось оставаться в реальности и не падать в объятия к недопустим мыслям. Это трудно контролировать: управлять желаниями невозможно. Я люблю жену. Люблю Мальвину свою. Но сейчас, когда обнимает, мне других прикосновений хочется. Ее близость не раздражала, но я опасался, что этот момент настанет. И я боялся его. Если бы можно было вырвать влечение к Вике, я бы с корнем дернул и выбросил, не жалея, но порок и соблазн коварны, и я горю в них.

Дверца душевой открылась, и я ощутил гибкое горячее тело, прильнувшее сзади. Руки нежные на спине. Это не Вика, о которой думал сейчас. Это Катя, жена моя.

— Ты не против совместного душа? — весело поинтересовалась, скользя по напряженному животу к паху.

Я сделал раньше, чем головой осознал. Руки убрал и повернулся к ней лицом.

— Я уже выходил, — и легко в лоб ее поцеловал. Катя ошеломленно длинными темными ресницами хлопнула, но руки убрала.

Я схватил пушистое полотенце и лицо вытер. Блядь, я что, только что жене в сексе отказал? Рядом не захотел находиться? Меня испугало это. Повернулся к запотевшей стеклянной двери, проникнуть взглядом внутрь попытался: шумела вода, а мне Катины слезы слышались.

— Нет, это херня не здоровая, — тихо выругался и вернулся обратно в парное марево.

Катя стояла ко мне спиной, подставляя лицо обжигающим струям, а руками с гелем скользила по стройному телу.

Она была высокой: с бесконечно длинными ногами и плавной линией спины. И задницей, упругой, круглой. Светлые волосы потемнели и отяжелели от воды, спускаясь до самой талии. Совершенство, и это я не льстил своему выбору спутницы жизни, это было сущей правдой. С первого взгляда, как увидел — запал крепко, никогда о другой не думал, и от этого разрывало меня: от стыда, двойственности положения, от того, что смотрю на женщину, которую клялся не обижать, а в мыслях предаю. Но сейчас некогда было терзаться душевно, первобытное и дикое вытеснило из головы муки совести. Возбуждение хлынуло внутрь, заставляя ствол напряженно подрагивать, а головку пульсировать от притока жизни.

— Ты что-то предложить хотела, м? — теперь я прижался к ней сзади, такой хрупкой в моих объятиях. Для высокой женщины, Катя была поразительно изящной и женственной, с узкими ступнями и тонкими щиколотками. Не тумба квадратная.

— Ты вроде бы ушел? — она повернулась и подбородок надменно вздернула. Обиделась.

— Я вернулся, — и большим пальцем по губам провел, оттянул нижнюю и нырнул подушечкой во влажную теплоту. Член отозвался болезненной тяжестью. Он тоже хочет в рот.

Другую руку между стройных ног запустил, раскрывая нежные нижние губы. Пальцем вторгся во вход и смазку хрустальную собрал. Злится, но возбуждена. Всегда была порывистой и характерной, возраст и материнство смягчили, конечно — теперь мы умеем компромиссы находить, — но суть-то прежняя осталась.

Я надавил на плечи, чтобы вниз опустилась и толкнулся в жаркий рот. Катя брала очень естественно, без выкрутасов горловых, но горячо и с душой. Разгонять кровь по венам, чтобы приливала туда, куда нужно, умела. Вот и сейчас ни о чем не думал, только как поршень ритмично стремится к точке наслаждения.

— Потрогай себя, — хрипло велел и ладонь на корень положил, освобождая ей руки. Катя мигом воспользовалась моментом и теребить горошину начала. Я видел, как распаляется она. Как дрожит пружиной тугой. Как разжимается, взрываясь оргазмом. Меня подхлестнуло это и агрессивней, напористей входить начал. Сминая барьеры, проталкиваясь глубоко в горло. У нее слезы из глаз брызнули, а я вбивался крепче, жестче, закручивая спираль удовольствия.

— Потерпи, Мальвина моя, — и с силой волосы потянул. Головка взорвалась фонтаном, когда в последний раз задвинул и резко вышел, кончая на шею и грудь. Меня возбуждало семя на прекрасном женском теле. Катя моя жена и у нас нет и не может быть запретов.

— Иди сюда, — я подхватил ее легко и поцеловал в пухлые растраханные губы.

— Полонский, ты дикарь, — рассмеялась она, когда мочалкой начал намыливать, как маленькую.

В постель я лег почти счастливым, только уснуть не смог. Спокойствие как ветром сдуло — пришлось подняться. Покурить захотелось.

— В жопу айкос, — тихо выругался и достал пачку «Парламента». Открыл балконную дверь с крохотным декоративным поребриком и вышел в морозную февральскую ночь. Голый торс тут же огнем загорелся, будто иглы раскаленные воткнули, но я прикурил, молча созерцая зимнюю ночную Москву.

Какая же это жесть пытаться усидеть сразу на двух стульях. С Катей хорошо было, приятно очень, но слишком привычно, обыденно. Мы десять лет вместе и наша неуемная страсть стала спокойней. Но мне грех жаловаться: я все еще хочу жену, и выглядит она так, что невозможно остаться равнодушным, но… «Но» есть всегда. Я Вику встретил, и она искристым шампанским на меня пролилась. Былое напомнила. Юность нашу разрывную. Не зря же говорят, что чем старше становишься, тем прошлое ярче вспоминается. Деревья были зеленее, мороженое вкуснее и прочая ерунда старых пердунов. Я бы подумал, что таким же стал, если бы не со стояком перманентно ходил.

Я ведь обещал Кате, Мальвине своей, что не обижу, не предам, что мне довериться можно, а сейчас не уверен, что сдержу слово. А если трахнуть Зимину по-тихому, отпустит? Катя об этом и не узнает никогда. Психологи ведь велят закрывать гештальты.

— М-да…

Один раз не пидарас, конечно, но стоит единожды за черту заступить, принципы нарушить и границы дозволенного неминуемо размоются. Так в бизнесе, в политике, в любви и в верности этому чувству и женщине, к которой его испытываешь.

Я затушил окурок. Рассуждал по-гандонски, но честно. Член в узел завязать можно, но с притяжением бороться сложнее. Две женщины в жизни — такие качели до блевоты укачивают. Нехилый вызов моей выдержке. Не треснуть бы.

Замерз я прилично, ничего так и не придумав, уснул с мыслью, что Кате нужно подарить что-нибудь впечатляющее. Походу, уже «извиняться» начинаю…