Госпожа Эйджвотер-холла, или Тайны дома у воды

Оливия Лейк, 2017

Непредсказуемая судьба и трагическая случайность свели американскую журналистку Габриэллу Хилл с загадочным английским коллекционером Захарией Денвером. Чем обернется для нее поездка в самое волшебное и сказочное графство Британии? И всегда ли у волшебства приятное послевкусие? Корнуолл. Старинное поместье. Легенды и слухи. Интриги и тайны. Страсть и безумие.

Глава 2. Неслучайные случайности

Дождь, который непрерывно шел последние три дня, наконец закончился. Темные голые деревья отбрасывали косые тени на узкую полоску тротуара и угрюмо отражались в серых, затянутых изморозью лужах. Туман сизыми хлопьями цеплялся за тонкие скрюченные ветки и медленно опускался на продрогшую землю. Одинокий серп нарождающейся луны светил скупо и горестно, навевая еще большую тоску на одинокую фигуру, застывшую у большого окна тускло освещенного жилого небоскреба.

Ночь давно перевалила за свою магическую половину, а Габриэлла так и не смогла сомкнуть глаз. Последние несколько дней превратились в сущий кошмар, а назойливые, настырные мысли не давали покоя даже во сне. Тогда она отбрасывала всякие попытки уснуть и снова прокручивала в голове недавние события. Она никак не могла понять, что ее так смущает и что, возможно, она упустила? Какая-то тонкая ниточка постоянно ускользала от нее, оставаясь невидимой, но не оставляя в покое.

Габриэлла вспомнила, как сумрачным дождливым утром торопилась в магазин Митчелла. Ей хотелось поскорее закончить с фотографиями и посвятить весь оставшийся воскресный день расшифровке записей. А что сейчас? Сейчас она не в силах даже просто прослушать запись. В профессии приходилось сталкиваться с разного рода преступлениями, но освещать смерть незнакомого человека — это одно, а смерть человека, которого ты знала, пускай и весьма короткое время — это другое.

На следующее утро после беседы с мистером Митчеллом Габриэлла, как и было условлено, пришла в антикварную лавку. Не обнаружив никаких следов присутствия хозяина, направилась в его кабинет. Самюэль лежал головой на первой ступеньке, с неестественно вывернутой шеей и посеревшим лицом. Проверять пульс было бессмысленно, но Габриэлла все же наклонилась к нему и, окончательно убедившись, что мистер Митчелл мертв, вызвала полицию.

А следом понеслись бесконечные допросы. В эти дни Габриэлла чувствовала себя попугаем, который без конца повторяет одно и то же. У нее конфисковали диктофон и сделанные записи, но сегодня вызвали в участок и вернули все вещи. Вердикт был вынесен: несчастный случай. Самюэль Митчелл страдал тяжелой формой астмы, и, вероятно, его одолел очередной приступ, когда он спускался по лестнице. Такова была официальная версия произошедшего. Джорджи Клинт — судмедэксперт, занимавшийся этим делом, а по совместительству бойфренд одной хорошей знакомой — позволил одним глазком взглянуть на заключение патологоанатома. Вскрытие показало сильное воспаление и закупорку нижних дыхательных путей, значит, все верно, и это действительно трагическая случайность.

— Был человек и нет человека… — задумчиво прошептала Габриэлла. Она крепче обхватила большую кружку с кофе и сделала небольшой глоток.

Взглянув в последний раз на тоскливый пейзаж за окном, отошла к дивану и, забравшись на него с ногами, посмотрела на светящийся монитор ноутбука. Красивый светловолосый мужчина смотрел на нее с той стороны экрана. Он улыбался одними уголками губ, но до глаз эта улыбка не дошла: они оставались холодными и отчужденными. Захария Денвер. Именно это имя было выбито на гладкой дорогой визитке, зажатой в руке покойного Самюэля Митчелла.

Когда Габриэлла опустилась проверить пульс, то увидела белый уголок, выглядывавший из крепко сжатой мужской руки. Она знала, что нельзя, что это улика, но все-таки развела успевшие окоченеть пальцы. Имя сразу же бросилось ей в глаза. Когда она искала людей, способных помочь с написанием книги, оно не раз всплывало в сети, но встретиться или как-то связаться с мистером Денвером не представлялось возможным. Ни минуты не сомневаясь, она быстро достала телефон и сделала снимок визитки. И благодаря этому у Габриэллы был сейчас его личный телефон и электронная почта, но звонить ему она не торопилась.

Все свое свободное время она только и делала, что разглядывала его фотографии, искала информацию, старалась узнать как можно больше. Но все эти попытки оставались бесплодными, разбиваясь о жесткую цензуру, которой, вне сомнения, подвергались все статьи о таинственном англичанине. У нее даже заломило зубы от досады! Вся имеющаяся в свободном доступе информация были весьма обобщенной и гладко вылизанной. Такой очень приятной, обтекаемой формы, но абсолютно пустой: без острых углов и резких поворотов. Вот и сейчас Габриэлла снова смотрела в холодные голубые глаза в несбыточной надежде проникнуть глубже, под кожу, заглянуть в самую суть этого мужчины.

Габриэлла устало потерла виски, переключая внимание со снимка на статью под ним. Она бегло пробежала по ней глазами: английский бизнесмен, после смерти отца стал полноправным владельцем крупнейшего аукционного дома «Мартис», коллекционер предметов искусства и редких драгоценностей. Его личная коллекция насчитывала более двух тысяч единиц ценнейших экспонатов. Филантроп, профессионально занимается ювелирным делом. Ничего принципиально нового из написанного Габриэлла не узнала. Обычный набор голых фактов и никакой конкретики, хотя ювелирное дело — это интересно. Значит, любовь к прекрасному не ограничилась только собирательством? Если такой человек сам берет в руки инструменты, то его увлечение драгоценностями уже непросто увлечение, это страсть, а люди, обуреваемые страстями, на многое способны.

— Кто же ты на самом деле, Захария Денвер? — у пустой комнаты и застывшей на экране фотографии спросила Габриэлла, но ответа, естественно, не получила.

***

Габриэлла ненавидела похороны. Похороны — это всегда чья-то скорбь, боль и слезы. И даже если ты плохо знаком с умершим или не очень жаловал его при жизни, на похоронах ты все равно испытываешь то щемящее чувство страдания, которым пропитано все вокруг. Потому что человек уходит навсегда, оставляя своим родным только воспоминания, но и они не вечны: со временем образы истончаются, лица стираются из памяти, а боль утихает. К смерти невозможно подготовиться, ее нельзя предугадать, люди умирают — это закон жизни. А живым, оставалось лишь проводить их в последний путь и отдать заключительные почести.

Стоя под холодным ноябрьским солнцем, Габриэлла то и дело ежилась от холода — темное пальто, наброшенное на традиционное черное платье, не спасало от сильного ветра. А вот широкие солнечные очки прекрасно справлялись со своей задачей, защищая глаза от летящих в лицо мелких крупинок. В очередной раз вытащив каблук из влажной почвы и переступив с ноги на ногу в поисках более устойчивого места, Габриэлла перевела взгляд на скорбящих. Много людей собралось почтить Самюэля Митчелла. Здесь были как солидные мужчины в дорогих костюмах, так и скромно одетые юноши. Роскошные женщины в широкополых шляпах с черной вуалью и почтенные матроны вроде Марии. Все держали в руках цветы, но доминировали среди них хризантемы. И почему на кладбище приносят именно их?..

Когда священник закончил траурную речь, началось прощание. Габриэлла положила на гроб одинокую красную розу и осмотрелась. Люди, негромко переговариваясь, стали расходиться и рассаживаться по машинам. На лицах некоторых отпечаталась мрачная сдержанность, а кто-то выбрал маску сосредоточенного спокойствия, и лишь немногие открыто скорбели.

Она медленно шла за движущейся к выходу разношерстной публикой, то и дело кидая по сторонам заинтересованные взгляды. Так продолжалось несколько минут пока глаза не остановились на высокой фигуре в дорогом черном костюме с небрежно наброшенным на плечи длинным пальто. Габриэлла даже сняла очки, чтобы удостовериться, что зрение не подводит ее. Красивый блондин пожимал руку какому-то пожилому представительному мужчине. Яркие голубые глаза светились на породистом лице и смотрели на все происходящее с дежурной вежливостью, но как-то отстраненно и даже свысока. Нет, сомнений быть не может, перед ней был Захария Денвер.

— А вот это уже интересно! — себе под нос пробубнила Габриэлла и поспешила в его сторону.

— Мистер Денвер?! — приблизившись к нему на расстояние вытянутой руки, позвала она. Мужчина повернулся.

— Прошу прощения, мы знакомы? — Глаза пустые, ему плевать, кто она такая. Абсолютно не заинтересован.

— Нет, не знакомы. — Габриэлла показала ему свою пресс-карту в качестве официального представления.

— Я не даю интервью. — Он скользнул по ней взглядом и отвернулся

— А кто сказал, что я хочу взять у вас интервью?! — Сказано нагло и самонадеянно, но с такими по-другому нельзя. Один раз спасуешь, дашь слабину, и они, наградив сухим взглядом, перешагнут через тебя, как через крохотную лужицу или банановую кожуру. А сейчас есть вероятность, что он захочет послушать, что ему скажет дерзкая нахалка.

Он на мгновение замер, но уже через секунду повернулся. Взгляд внимательный, только сейчас он ее по-настоящему заметил. Смотрит, как на букашку, но прихлопнуть не торопится, хочет разглядеть, что у нее под крылышками.

Через десять минут они уже сидели в уютном итальянском кафе и ожидали заказанный эспрессо. Захария Денвер, сложив руки на груди, молча сверлил Габриэллу тяжелым изучающим взглядом. Обычно он взаимодействовал с прессой только в контексте своей профессиональной деятельности и практически никогда не делился сведениями о личной жизни, только если это было удобно или выгодно ему самому. И для этой американской писаки не собирался делать исключений, но послушать ее было любопытно.

Захария чуть склонил голову набок, окинув ее взглядом. Вполне привлекательная молодая женщина, но не настолько, чтобы он обратил внимание. Подтянутая фигурка, черные волосы до плеч, чуть вздернутый нос — он с легкостью мог бы отнести ее красоту в разряд традиционной и не особо выделяющейся, если бы не глаза. Большие, ясные, насыщенного темно-серого цвета. Взгляд внимательный, прямой, цепкий, но без вызова, за которым часто прячут свою неуверенность слабые люди. Да и весь ее облик, манера держаться выражали крайнюю уверенность в себе, что делало ее интересней и несомненно интриговало. Когда официантка поставила перед ними кофе и отошла от столика, он заговорил:

— Итак, мисс Хилл, надеюсь, у вашей наглости есть достойное оправдание?

— Как погода в Лондоне? — искренне полюбопытствовала она. Габриэлла решила пройтись по краю пропасти и надеялась не сорваться.

Его глаза сузились, а голос стал резче.

— Отвратительно! Это все, о чем вы хотели поговорить?

— Наверное, это ужасно: приехать в Чикаго и оказаться на похоронах друга, — не обращая внимания на растущее вокруг напряжение, с преувеличенным спокойствием констатировала Габриэлла. — Вы же были друзьями с мистером Митчеллом?

Странно, но сработало. Захария Денвер перестал ежеминутно кидать взгляды на часы и смотрел теперь чуть более заинтересованно.

— Вряд ли нас можно было назвать друзьями, иногда встречались по общему роду деятельности. А по какой причине вы задаете мне этот вопрос? Неужели в Штатах так мало платят журналистам, что вы стали подрабатывать в полиции?

«То ли иронизирует, то ли действительно интересуется», — подумала Габриэлла и, улыбнувшись, решила оставить выпад без ответа.

— Самюэль, — она подчеркнуто по-дружески назвала мистера Митчелла, — помогал мне с написанием книги, много рассказывал историй: о редких камнях, об интересных людях.

Габриэлла намеренно приукрасила действительность: пусть думает, что они с покойным Митчеллом были на короткой ноге, и что сама Габриэлла знает больше, чем есть на самом деле.

— Это я нашла его тело.

Захария слегка вздернул бровь и, отпив немного кофе, сказал:

— Сочувствую.

— Я краем уха слышала, что вас тоже вызывали в полицию. Что-то там насчет вашей визитки, — делая вид, что пытается вспомнить детали, задумчиво проговорила Габриэлла. Ничего подобного она, конечно же, не слышала. Она вообще понятия не имела, что таинственный мистер Денвер находится в Чикаго. Но зная о такой немаловажной составляющей, как визитка в руке покойника, дальнейший механизм действия властей предугадать не составило труда.

— Пока, мисс Хилл, вы не сказали мне ничего принципиально нового. Все это я уже слышал в полиции. Также мне сказали, что его смерть — несчастный случай.

— А вам говорили в полиции, что некий джентльмен весьма настойчиво предлагал мистеру Митчеллу продать очень редкий бриллиант? Вы ведь джентльмен, мистер Денвер?

У него была железная выдержка, но Габриэлла следила и заметила. Что-то неуловимое проскользнуло в его глазах. Они на долю секунды вспыхнули голубым огнем и сразу же приняли выражение абсолютной непроницаемости.

— О чем ваша книга, мисс Хилл? — меняя тему, спросил Захария. Его поза расслабилась, а в глазах появилось любопытство, но такое же ленивое и небрежное, как и улыбка, изогнувшая тонкие губы.

«Пробуете свое обаяние, мистер Денвер? Ну-ну», — подумала Габриэлла, а вслух произнесла:

— О предметах искусства, антиквариате, редких драгоценностях и, конечно же, о людях. Мистер Денвер, утолите мое любопытство: вы владеете одним из осколков бриллианта Ибелин?

— Мисс Хилл, у меня скоро самолет, и я, к сожалению, не могу продолжить нашу занимательную беседу. Но меня очень заинтересовала… тема вашей книги. — Захария взял со стола льняную салфетку и, достав из внутреннего кармана пиджака ручку, написал на ней адрес.

— Следующие три месяца я проведу в своем поместье на юго-западе Англии, в Корнуолле. Я приглашаю вас стать моей гостьей и записать мою историю, и, возможно, я отвечу на некоторые ваши вопросы, если вы, конечно же, ответите на мои.

Он подал ей салфетку и, бросив на стол пятидесятидолларовую банкноту, поднялся.

— И еще, мисс Хилл, мне нравятся смелые люди, но не испытывайте больше мое терпение на прочность, оно у меня не бесконечное. Всего доброго. — Захария Денвер перебросил пальто через руку и направился в сторону выхода.

Что это было? Совет? Предупреждение? Угроза? Габриэлла нахмурилась, но салфетку из рук не выпустила, задумчиво рассматривая размашистые закругленные буквы. Потом аккуратно свернула ее и заботливо положила на дно сумки.

Когда Габриэлла приехала в редакцию, стрелки часов пробили ровно шесть вечера — официальный конец рабочего дня, но только официальный. Возле Трибьюн Тауэр, в здании которого находился офис чикагского вестника, как всегда толпились неугомонные туристы. В очередной раз задев плечом одного из зевак, Габриэлла устало подмигнула свирепой горгулье, искусно вырезанной из камня и зорко охранявшей фасад здания, и побежала к закрывающемуся лифту.

Редакция была полупустой, но это совершенно не означало, что рабочий день закончился, и отсутствующие сотрудники отправились по домам. Большинство из них, наверняка, сейчас на выезде.

Габриэлла упала в кресло за рабочим столом и наконец перевела дыхание. Предложение мистера Денвера она обдумывала последние два дня, но обдумывала так, для проформы. Она бы никогда не упустила такой шанс и мысленно согласилась мгновенно. Заявление об отпуске за свой счет давно написано, намного раньше, чем произошел весь этот калейдоскоп невероятных и трагических событий.

Разочарование — вот истинная причина ее ухода, возможно, временного, но скорее всего она уже никогда сюда не вернется. Она всегда любила читать, погружаться с головой в вымышленный мир: радоваться и грустить, любить и ненавидеть, убивать и умирать вместе с героями. Потом начала писать. Так, небольшие истории, отражавшие ее собственные переживания, надежды и мечтания. С детства Габриэлла хотела стать писателем, книгами которого будут зачитываться миллионы, но время шло, менялись вкусы и приоритеты. Модные веяния подействовали и на нее. Габриэлла стала журналисткой.

Она думала, что будет задавать едкие вопросы, выводить на чистую воду продажных политиков, но ее представления об этом мире оказались пустыми иллюзиями и разбились о жестокую суровую реальность. Никто и никогда не пустит в печать интервью с действительно важным публичным человеком, пока готовый материал не одобрит его пресс-агент. Вам не позволят ставить в неловкое положение даже самого жалкого и никчемного конгрессмена, постоянно обвиняемого в коррупции, потому что это подорвет светлый образ непоколебимого американского правительства. А телевизионные каналы, которые позиционируют себя как независимые, непременно контролируются государством. И думать иначе может только бесконечно наивный человек. Такой же наивный, каким была когда-то она, такой же наивный как тот, что придет на ее место. А теперь появилась возможность исполнить не только желание отца, но и воплотить в жизнь свою детскую мечту.

— С чего вдруг такая загадочность, Габи? — Редактор колонки новостей, Шейла де Янг, подошла к ее столу и присела на самый краешек. В ответ Габриэлла неопределенно пожала плечами. — Я звонила тебе пару раз, как прошли похороны?

— Как похороны. Помнишь, я рассказывала тебе про таинственного англичанина-коллекционера? — Шейла кивнула. — Я его встретила там, немного побеседовала, и он мне предложил помочь с книгой, но нужно ехать в Англию.

— И ты поедешь? — она спросила, но прекрасно знала ответ.

— Такой человек предлагает мне записать его историю, а ты спрашиваешь?!

— Такие люди никогда не делают ничего просто так, не забывай этого. Как он тебе? — Шейла была для нее как старшая сестра и даже после пяти лет совместной работы стажировала, наводила и направляла.

— Сложный. Такого нелегко прощупать, непонятно, когда серьезен, а когда насмехается, когда говорит правду, а когда лжет. Не знаю, как это объяснить, но что-то во всей этой истории меня смущает. — Габриэлла несколько раз щелкнула пальцами. — Все так чистенько и гладко, но мое чутье подсказывает: все не так просто!

— Разве смерть Митчелла не несчастный случай?

— О, нам ли с тобой не знать, что за несчастным случаем может стоять кто-нибудь совершенно не случайный.

— Подозреваешь англичанина? — В голосе Шейлы проступила та самая бульдожья хватка настоящего профессионала своего дела, ожидавшего порцию вкусных новостей.

— Нет… не знаю. Скорее всего никакого криминала в этой смерти нет, но точку во всей этой истории ставить безусловно рано. — Габриэлла устало покачала головой и сжала длинными пальцами пульсирующие виски.

«Я ведь даже не знаю, владеет ли он частью бриллианта… Зато точно знаю, что Самюэль Митчелл даже после смерти очень волнует мистера Денвера!» — Монолог Габриэлла вела исключительно внутренний, потому что больше была не намерена делиться новостями с Чикаго Трибьюн.

— Будь осторожна. — Шейла поднялась и пошла в сторону своего кабинета.

— Всегда! — крикнула ей в спину Габриэлла и открыла сайт авиа-кассы. Нужно забронировать билет до Лондона.