Повод для знакомства

Оливия Гейтс, 2016

Миллиардное состояние, неограниченная власть и статус одаренного хирурга не могут стереть из памяти Антонио Балдуччи страшное прошлое. В детстве Антонио, внебрачного ребенка юной аристократки, отдали в сиротский приют, откуда его забрала жестокая преступная Организация, готовившая из детей наемных убийц. Следуя плану возмездия, Антонио пытается обольстить талантливого ученого Лилиану Аккарди, имеющую отношение к предавшей его семье. Он находит хитроумный повод для знакомства. Но искренняя, напористая Лилиан мгновенно покоряет его сердце, и Антонио уже готов простить родных… Только сможет ли Лилиана простить его, когда узнает, что изначально была орудием тщательно продуманной мести?

Глава 3

Всю дорогу домой, к своему особняку на Холмби-Хиллз, Антонио невольно улыбался. В который раз с тех пор, как он распрощался с вытаращившейся на него Лилианой Аккарди, он задавался вопросом, что же произошло с тех пор, как она расчихвостила его в переговорной.

Он представлял себе это совсем иначе. Ведь поначалу все пошло по плану.

В рекордные сроки оформив приобретение лаборатории, он перешел к покорению новых подчиненных. Ему это удалось, причем гораздо легче, чем он ожидал, и все благодаря годами отточенному умению сподвигать людей на исполнение приказов.

Он начал отрабатывать навыки воздействия в детстве, когда оказался в когтях Организации, которая забрала его и сотни других детей, чтобы превратить их в беспощадных наемных убийц. Даже внутри его братства, каким бы непоколебимым оно ни было, он наслаждался исключительностью власти. Фантом — теперь Нумар — был лидером, которому все подчинялись, но именно к Антонио обращались, когда требовалось разумное, взвешенное мнение. А когда он стал их медицинским экспертом, они доверяли ему — ни много ни мало — свои жизни.

Антонио освоил это мастерство после побега из Организации. Обычным людям и не снилось то господство, которого он добился среди самых хитроумных и безжалостных людей в мире. Он шел напролом через мир медицины и бизнеса, добиваясь своего без агрессии, путем убеждения и манипуляций.

В кругу братьев у него сложились в равной степени близкие и ровные отношения со всеми. И все же он не позволял им проникать за безупречно отточенную невозмутимую маску.

Считалось, что Уайлдкард — или Иван Константинов, как он сам себя называл, — знал его в полной мере, общаясь с ним ближе всех с детства. Но даже Ивана Антонио не посвящал во все, чем занимается и кем является на самом деле. Он не рассказал Ивану и о своих нынешних планах.

В то время как другие искали свои семьи, пытались воссоединиться с ними или отомстить тем, кто украл их у близких, Иван, который оказался в Организации в сознательном возрасте и наверняка помнил свою семью, решил после освобождения не выходить на связь с родными. Антонио принял решение не обременять себя поиском родных и планами мести. По крайней мере, так он сказал братьям. На самом деле он выяснил о своей семье все.

Полученная информация привела Антонио к мысли о том, что, похитив его, Организация сделала ему большое одолжение. Его итальянская аристократическая семья подвергала своих членов адским мукам ради соблюдения приличий, которые они берегли любой ценой, даже выгоняя или уничтожая любого из родных, кто угрожал их положению в обществе. Это с ним и произошло.

Беременность его семнадцатилетней матери ставила под угрозу их статус. С неподходящим возлюбленным матери дело как-то уладили, в то время как ее саму отослали подальше, чтобы избежать скандала. В тот самый день, когда она родила Антонио, его отдали в сиротский приют, у которого спустя менее четырех лет и отобрала его Организация. Вплоть до того момента он жил надеждой, что «настоящая семья» его найдет.

В Организации наверняка было комфортнее, чем в стерильной, бесчувственной атмосфере семьи Балдуччи. Организация хотя бы позволяла ему следовать за своими истинными наклонностями, и именно там его сковали с братьями узы гораздо сильнее кровных.

Поначалу Антонио игнорировал факт существования семьи, которая обошлась с ним столь несправедливо. Но после того, как трое его братьев нашли родных и воссоединились с семьями, Антонио стало снедать изнутри желание поквитаться.

А для этого ему требовалось уничтожить семью Балдуччи. Начиная с его матери.

Соглашаясь или, по крайней мере, мирясь со злодеянием своей семьи, она не попыталась разыскать его, продолжая безмятежно жить, успев трижды побывать замужем. С каждым из мужей у нее были законнорожденные и приемные дети. Самым старшим из них был парень моложе Антонио на пять лет, самой младшей — двенадцатилетняя девочка, а всего у него было не менее шести братьев и сестер.

Антонио планировал проникнуть в эту семью под чужим именем, чтобы лично и изнутри осуществить возмездие над теми, кто был причастен к его детским несчастьям.

Но эти элитарные снобы не впустили его в свой круг, не помогла даже существенная финансовая «приманка». Значит, оставалось проникнуть туда через кого-нибудь.

После тщательного анализа семьи, включая дальних родственников, он сосредоточил внимание на одном ее члене. Лилиане Аккарди.

Лилиана была дочерью Альберто Аккарди, четвероюродного брата его матери. Ее мать-американка сбежала из Италии, подальше от губительной семьи Аккарди, когда Лилиане был всего год, и вернулась в Штаты. Но после смерти матери в прошлом году оставшаяся в одиночестве Лилиана стала восстанавливать отношения с отцом. Человек, не потрудившийся увидеться с дочерью ни разу после весьма затратного для него развода, теперь горел желанием стать частью ее жизни. Поразительно, но и остальные Аккарди, похоже, с воодушевлением принимали ее в семью. Это лишь подогрело желание Антонио использовать ее в своих целях.

То, что она была его коллегой-медиком, только увеличивало ценность Лилианы в глазах Антонио. Как и тот факт, что она блестяще окончила университет, но оказалась в занюханной неприбыльной лаборатории, да еще и боролась за свое дело с невероятным упорством. Этот донкихотский настрой делал ее простой мишенью. Все в ней — от внешности до биографии — делало ее самым надежным средством достижения его целей.

Он решил установить с ней профессиональный контакт, а потом с ее помощью войти в семью и осуществить возмездие.

С Лилианой тоже обошлись несправедливо, хотя и в бесконечно малом по сравнению с ним масштабе. Презирая Лилиану за попытки сблизиться с семьей, которая заставила ее расти в одиночестве, Антонио все же решил проявить к ней снисхождение. В том случае, разумеется, если она обеспечит ему плавное продвижение к самой ожидаемой хирургической операции в его жизни — удалению омертвевшего сердца семьи, которая выбросила его, словно мусор.

Антонио не сомневался, что она падет к его ногам, как все подчиненные, как все женщины. План был прост. Он сделает предложение, за которое она ухватится. Лилиана будет вне себя от свалившейся на нее удачи, что позволит ему без проблем войти в семью. А потом, когда все закончится, он щедро компенсирует Лилиане все неудобства — если, конечно, она не окажется очередной бессердечной, алчной Аккарди.

Но потом он вошел в тот зал переговоров, произнес вступительную речь, наслаждаясь ожидаемым восхищением подчиненных, но не получил ни капельки обожания от Лилианы. Вместо этого она недвусмысленно дала понять, что думает о его поглощении и о нем лично.

И весь его безупречный план пошел коту под хвост.

Поразившись пылкой атаке, Антонио попытался подчинить ее, заставить примкнуть к покорному «стаду». Но Лилиана ответила более серьезными обвинениями.

Как бы ему хотелось распечь ее по полной программе! Но это дало бы пищу для сплетен и поставило его в оборонительную позицию — а он никогда не позволял себе скатываться до такого. Тут-то он и осознал, что просчитался.

Впервые на своей памяти Антонио не мог придумать, как действовать. Поэтому и оставил ее последние слова в переговорной без ответа. Стычка закончилась со счетом 1:0 в пользу Лилианы Аккарди.

Антонио решил возобновить завоевание Лилианы на следующий день, изменив план. Но все его внимание так и притягивалось к ней. Он притворился, что не замечает Лилиану, когда она пробиралась к выходу, но на самом деле видел только ее.

В какой-то момент, когда она оказалась очень близко, Антонио чуть не обратился к ней. Но все же позволил ей уйти, не наделав глупостей.

А потом он заметил папку.

И осознал, что изменение плана ни к чему не приведет. Своевольная Лилиана не даст ему шанс все исправить. По сути, она вынудила его тотчас же броситься за ней.

Антонио все еще не сомневался, что подчинит ее своим интересам, достаточно поговорить с ней наедине. Но Лилиана вынуждала его импровизировать, то и дело заставала его врасплох. Он стал реагировать непродуманно, чего прежде за ним не водилось. И поймал себя на том, что гогочет, как дурак. Ее забавные ответы с легкостью сломили его самообладание.

Но, заявив об уходе, Лилиана не шутила. Антонио чуть не опустился до принуждения, но она предложила ему деньги. Поначалу он растерялся, но потом яркий свет догадки озарил его разум. И Антонио завершил безнадежную ситуацию на высокой ноте. Этот эффект, произведенный на Лилиану, поднял ему настроение, как никогда прежде.

Но то, что он выдал на прощание, было чуть ли не худшим из всего, что он изрек за свою жизнь. Теперь это дерзкое создание, плевать хотевшее на его власть и богатство, могло заартачиться еще больше, решив никогда не возвращаться в лабораторию. Для Лилианы он был захватчиком, который ворвался и осквернил то, что она считала своим домом.

Когда лимузин остановился, Антонио был мрачнее тучи. Кипя нетипичным раздражением, он зашагал к особняку.

Черт побери эту Лилиану Аккарди!

Та, кого он считал податливой подопытной лабораторной крысой, оказалась не поддающейся обузданию мегерой.

У него не было времени на борьбу с ней. И, если она так настаивает, он позволит ей уйти. Только позаботится о том, чтобы она не нашла ни одной работы в этой стране. Черт, на всей земле! А потом он найдет более сговорчивого Аккарди, который и приведет его в злополучную семью.

Спустя всего час, стоя под бьющими иглами душа, Антонио поймал себя на том, что при воспоминании о бунтарской страсти в глазах Лилианы поглаживает болезненно твердое мужское естество, ведя себя к чувственной кульминации. В этот момент он понял, что его план провалился.

Логика подсказывала, что от Лилианы ничего не добьешься. Но неудержимое вожделение, которое она будоражила в нем — не телом, которое он даже толком не рассмотрел, а всем своим существом, — лишило его возможности отступить или отпустить ее. Непостижимо, но Антонио действительно захотел эту раздражающую, неукротимую бунтарку.

И вдруг стало не важно, ради чего он хотел приручить ее в самом начале. Сейчас он хотел позаботиться об удовольствии.

Он никогда еще не делал ничего ради своего собственного удовольствия. Пора было начинать — с Лилианы Аккарди.

Лили закончила телефонный разговор с Брайаном и ущипнула себя за переносицу. Хотя после ночи, которую она провела, встряхивать себя и не требовалось.

После того как Балдуччи оставил ее в состоянии глубочайшего шока, Лилиана поехала домой, вызывая громкие гудки раздраженных водителей. Она никак не могла привыкнуть к оживленному движению в Лос-Анджелесе. К проживанию в этом доме. И теперь могла думать лишь о том, что пора оставить все это в прошлом.

Перед глазами то и дело вставал образ Антонио Балдуччи. Каждое его слово, каждый взгляд, каждая интонация голоса и каждый взрыв смеха так и бурлили у нее в сознании.

Домой Лили приехала вымученной донельзя. С трудом заснув, она попала в бушующее царство, наполненное его взглядами и прикосновениями. Похоже, он вторгся в ее сны. Проснувшись горящей и взмокшей, Лили принялась извиваться в жажде чувственной разрядки, но тут же остановилась, не добившись желаемого. Балдуччи мог управлять ее подсознанием, но будь она проклята, если сознательно уступит ему власть над собой!

По крайней мере, именно так она твердила себе, пока все-таки не нашла облегчение в горячей ванне и не довела себя до невиданного оргазма, думая об Антонио.

Лили еще содрогалась в сладостном послевкусии, когда позвонил Брайан. Антонио передал через него, что первое совещание руководящего состава намечено ровно на два часа.

В ответ на ярое любопытство Брайана она объяснила, что Антонио просто злит ее, в наказание за то, что осмелилась не пасть к его ногам. Но Брайан вряд ли купился на это.

Лили изо всех сил боролась с неумолимым воздействием Антонио, пытаясь предстать в его глазах этакой возмутительницей спокойствия, не стоящей усилий по ее порабощению. Но этот план не сработал, судя по брошенным им на прощание словам.

И все же Антонио был слишком занят, чтобы лично заниматься подчиненными, тем более такими непокорными. Лили не сомневалась, что Балдуччи отступит и забудет о ней.

И тут позвонил Брайан.

Антонио не шутил. Или продолжал развлекаться, решив до конца насладиться этим представлением.

Проблема заключалась в том, что она от него зависела.

Он должен был дать ей расчет, премию за окончание работы в компании и рекомендации. Как бы Лили ни хотелось бежать из этого города без оглядки, все это ей требовалось, чтобы уехать и прожить, пока она не найдет новую работу.

Одевшись в самый траурный наряд, Лили собрала свои непослушные золотисто-каштановые волосы в строгий пучок. Отказавшись даже от привычного еле заметного макияжа, она вздрогнула, взглянув на свое отражение.

Все чувства красноречиво отражались на ее лице. Отвращение, агрессия, опасение и, увы, возбуждение.

Недавняя разрядка лишь воспламенила ее еще больше. Тело пульсировало, а каждое движение вызывало целый поток нежеланных реакций. В надежде на то, что дорога до лаборатории охладит ее, Лили направилась туда, кляня саму себя, Антонио и весь свет. Она ощущала, будто должна вырвать кусок себя. Но иного выбора не было.

Она попытается продолжить свою работу в другом месте. А если не получится — что ж, таков ее выбор. И этот выбор, к которому принудил ее Балдуччи, все равно будет лучше, чем работа над его проектами.

Приехав в лабораторию, по всеобщему оживлению Лили поняла, что он — здесь. Наверняка реализовывал властные полномочия, ожидая, что все будут прыгать вокруг. Этот негодяй добрался до нее через ее лучшего друга — и попытался загнать в угол.

Что ж, не получилось. Было уже четыре часа дня, и вскоре, выдержав еще одну стычку, Лили соберет вещи и позаботится о том, чтобы это была их последняя встреча.

Направляясь к своей комнате, Лили заметила, что все вокруг смотрят на нее как-то по-другому, с недоверием и чем-то еще… неужели учтивостью? Видимо, Балдуччи зашел в своей шутке слишком далеко, поведав всем об их «деловом партнерстве».

Вне себя от раздражения, Лили быстро прошла к себе… и будто со всей силы врезалась головой в кирпичную стену.

Антонио сидел за ее столом. Он сразу перехватил ее взгляд, словно ждал, что она вот-вот войдет.

— Так вы отныне будете приходить так поздно?

Все ее нервы воспламенились от его сводящей с ума красоты и дразнящего тона.

Не успела Лили придумать возражение, как он поднялся и двинулся к ней вальяжной походкой хищника.

— Я и не ожидал, что вы так быстро вживетесь в роль партнера. Но с другой стороны, вы никогда не делаете того, что я ожидаю. Мне это нравится. Необычайно.

Он остановился перед ней, и Лили, с трудом зашевелившись, сняла со спины рюкзак и обошла нового босса. Не оглядываясь на него, она начала освобождать свое рабочее место.

— Вы делаете то, о чем я думаю? — Не получив ответа, Балдуччи хмыкнул. — Мне по душе ваша непредсказуемость — до некоторой степени, пока вы не начинаете ею пользоваться, чтобы лишить непредсказуемости меня. На это, доктор Аккарди, разрешения я не дам.

Упаковав последнюю вещь, Лили дернула молнию на рюкзаке и подняла взгляд. Она попыталась взять себя в руки, но внутри все перевернулось от созерцания великолепия Антонио, который уже разгорался властным неодобрением. Из последних сил стараясь сохранить равновесие, она вынула из кармана рюкзака конверт и протянула его Балдуччи.

Он поднял на нее глаза, в которых не было ни капли сомнения. Он знал, что в конверте.

— Я не принимаю вашу отставку, доктор Аккарди. — Его губы скривились в улыбке, от которой у Лили растаяло все внутри. — К тому же теперь для окончания нашего сотрудничества потребуется гораздо больше, чем клочок бумаги.

Скрежеща зубами от пульсирования между бедер, Лили вытянула в его сторону другую руку, ладонью вверх. Он вопросительно вскинул бровь.

— Мои триста долларов, пожалуйста, — пояснила Лили.

— Забираете свою долю? — В ответ на ее кивок он рассмеялся, и у нее подкосились ноги. — Думаете, ваши деньги провели со мной ночь и остались теми же?

Перед мысленным взором Лили заметались картины того, как провести с ним ночь — и измениться навсегда. Этот мужчина был сексом во плоти.

Она стиснула зубы, но вытянутую руку не убрала.

— Мои деньги, пожалуйста. Это уже не смешно.

— Это — самое смешное, что я когда-либо слышал. И у меня нет с собой ваших денег. Я не расхаживаю с тремястами тысячами долларов в карманах.

Ее рот непроизвольно раскрылся.

— Даже вы не можете за одну ночь увеличить сумму в тысячу раз!

— Вы были бы поражены, узнав, что я способен сделать за одну ночь. — Ее кровь тут же вскипела, а Балдуччи добавил: — Но вы правы. Я преувеличил. Ваши деньги превратились примерно в тридцать тысяч долларов. Я еще недостаточно для вас потрудился.

— Оставьте эти деньги себе. Считайте это моим вкладом в какие-нибудь полезные научные исследования.

Ей требовалось бежать от него. Этот мужчина мог поколебать ее душевное равновесие, погубить, превратив в одну из женщин, что валялись у него в ногах. И ей становилось все тяжелее сопротивляться его чарам.

Но, когда Лили попыталась снова обойти его, Антонио преградил ей путь, и его глаза блеснули озорной веселостью.

Остановившись, Лили крепче сжала рюкзак.

— Послушайте, доктор Балдуччи. Хватит, ладно? Я не хочу на вас работать — и я уж точно не ваш партнер. Примите мое увольнение и дайте мне то, о чем я прошу в этом письме. Мне нужно лишь соблюдение моих прав.

— Мне плевать, какие там права вы себе придумали. — Он усмирил протест Лили, подойдя ближе и обжигая ее жаром. — Мне не нужно читать это письмо, чтобы понять, что вы привыкли обсчитывать саму себя. Я же, напротив, предлагаю вам то, чего вы действительно заслуживаете.

Ее сердце затрепетало.

— Я заслуживаю лишь одного — чтобы меня оставили в покое, позволив продолжать свою работу. Я никогда не просила ни о чем больше.

— А если я решил предоставить вам такую возможность?

— Вы… вы бы это сделали?

— Да. При условии, что вы становитесь моим партнером.

С ее губ сорвался невеселый смешок.

— Я не способна стать деловым партнером даже в киоске с мороженым. Я ничего не знаю об управлении бизнесом. Если вы делаете это лишь для того, чтобы остановить меня, не нужно подкупать меня мнимыми руководящими должностями. Я, вероятно, единственный человек из всех, кого вы когда-либо встречали, считающий подобное продвижение по службе тяжкой долей, а не наградой. Но я с удовольствием останусь, если вы позволите мне продолжать мою работу.

— Значит, я устраиваю вас в качестве босса? И вы остались бы, несмотря на рьяные возражения против меня и моих методов руководства?

— Пока вы не лезете ко мне, профессионально и лично, мне все равно, чем вы занимаетесь, даже если это разработка прививки к солнечному свету для вампиров и серебру — для оборотней.

Его губы расплылись в великолепной улыбке, ошеломляя Лили вспышкой белоснежных зубов и обжигающей харизмой.

Она чуть не задохнулась от волнения, когда Балдуччи снял рюкзак с ее плеча. Его длинные умелые пальцы скользнули по ее телу, и лоно сжалось от неистового желания.

— Пока мы не придем к новому соглашению, — сказал он, — верните свои личные вещи туда, где они лежали.

Она вцепилась в рюкзак.

— Какое еще новое соглашение? У нас и старого-то не было.

— Тогда мы составим совершенно новое с нуля.

С величайшей мягкостью, но упорно он тянул к себе рюкзак, который она удерживала мертвой хваткой.

Наконец Лили отпустила рюкзак, почувствовав, будто пала ее последняя защита против Антонио.

Поставив рюкзак на ее рабочее место, он с улыбкой повернулся к ней и оперся бедром о стол, скрестив руки на мощной груди.

— Ну а теперь, когда с этим мы прояснили, мне нужно кое-что еще.

— Что же? — проворчала она.

— Вы. На ужин.