Первое дело Матильды

Оливер Шлик, 2020

Матильда ОБОЖАЕТ детективы! У неё невероятный талант сыщика, хотя по-настоящему важных дел ей пока не попадалось. А ещё Матильда ОБОЖАЕТ своего кумира, знаменитого сыщика Рори Шая! Правда, для девочки остаётся загадкой, как Рори, самому скромному и застенчивому человеку на свете, удаётся распутывать все дела, за которые он берётся. Ведь он такой стеснительный, что даже боится вести допросы! Но однажды девочке выпадает шанс это узнать: по счастливой случайности, она знакомится с Рори и… становится его помощницей! Вместе они должны раскрыть преступление на старинной вилле. И если они не поспешат, то в тюрьме окажется невиновный человек… Это будет совсем не робкое расследование!

5

Пирожные со взбитыми сливками, дреды и практика

Чтобы избежать новой неприятной встречи с озверевшим Лысым, я, минуя Кастаниеналлее, окольными путями веду Рори в кафе «Сахарная пудра».

Кафе работает до семи вечера. Мы появляемся там в пять минут восьмого, и Доро уже поднимает стулья на столы и сметает крошки.

Доро — хозяйка «Сахарной пудры» с дредами, окрашенными в самый яркий красный цвет, какой я когда-либо видела, и близкая мамина подруга, благодаря чему я уже уплела некоторое количество пирожных за счёт заведения.

Я стучусь в стеклянную входную дверь, Доро поднимает удивлённый взгляд, но, узнав меня, отставляет метлу и открывает.

— Матильда? — Тут она замечает смущённо уставившегося в пол Рори и потрясённо восклицает: — Но… Вы же… — Доро, растерянно переводя взгляд с него на меня, лепечет: — Это… это что же…

— Да-да, это он, — говорю я. — И ему срочно нужна помощь. Нужно разморозить язык.

— Что? Э-э-э… ну да. Конечно, — кивает Доро. — Проходите. — Поспешно закрыв дверь на ключ и нацепив очаровательную улыбку, она протягивает Рори руку: — Доро Пудерцукер^[2]. Безумно приятно с вами познакомиться, Рори. И в реальности вы выглядите ещё лучше, чем по телевизору.

— Е-и-а, — робко улыбаясь, отзывается сыщик.

— Думаю, это означает «очень приятно», — информирую я Доро и прошу: — Можешь сделать ему порцию супергорячего какао? Лучше всего в плошке для мюсли.

— Разумеется, — говорит она и тут же принимается за дело, а я тащу Рори к столику в углу. Здесь тебя с улицы не видно. Самое то для людей типа господина Веркхаймера, которые хотят вкушать свои пирожные со взбитыми сливками никем не замеченными. Или для застенчивых сыщиков, которым необходимо избавить язык ото льда.

Доктор Херкенрат, без задних ног после своего приключения с белкой, распластывается под столом.

В мгновение ока перед Рори появляется плошка для мюсли, полная исходящего паром какао. Чашка какао достаётся и мне, а ещё Доро за счёт заведения угощает нас пирожным.

— К сожалению, вам придётся его поделить. Единственное, что осталось после господина Веркхаймера. — Затем, взглянув на Доктора Херкенрата, она говорит: — Пойдём, мой милый, для тебя тоже вкусняшка найдётся.

В ту же секунду Доктор Херкенрат уже на ногах и, виляя хвостом, сопровождает Доро за прилавок. Вкусняшки и красные дреды относятся к тому немногому, чего он не боится. Между тем застенчивый сыщик приступает к окунанию языка в горячий какао. Пока он так сидит, склонившись над плошкой, я, стянув с головы шапку с помпоном, как можно незаметнее разглядываю его.

В жизни он ещё стройнее, чем в телевизионных репортажах. Почти тощий. Такой, словно его плохо кормят. Нос острее, чем на снимках в социальных сетях. А на затылке у него я, к своему удивлению, среди каштановых кудрей обнаруживаю маленькое пятнышко седины. От чего можно поседеть в двадцать с половиной? И почему только в одном-единственном месте?

Через несколько минут какаотерапия даёт положительный эффект. Рори на пробу водит языком по губам и проверяет, способен ли говорить:

— Водогрязеторфопарафинолечение, — медленно бубнит он себе под нос. — Цапля чахла, цапля сохла, цапля сдохла. Рентгеноэлектрокардиография.

— Ну вот, пожалуйста. Помогло же, — подняв вверх большой палец, заключаю я. — Теперь вы снова можете говорить всё, что угодно. Хотя не сказать, чтобы вы славились речистостью…

— Э-э-э… да. То есть… нет, — стыдливо улыбаясь, шепчет Рори. Глядя в стол, он нервно почёсывает в затылке, откашливается и невнятно лепечет: — Матильда, позволь сперва сказать тебе, что… мне хочется, чтобы ты знала… ты должна знать, как… в общем, мне весьма… ну, дело в том, что…

— Вы когда-нибудь договорите фразу до конца? — спрашиваю я, глядя на него с сомнением. — В этой жизни?

— Э-э-э… да. Прошу прощения, — бормочет он. — Я иногда несколько… Я, собственно, хотел сказать следующее: мне чрезвычайно неприятно, что я вовлёк тебя в опасную ситуацию. И любых извинений тут мало.

— Извинений?! — вырывается у меня. — Да это было увлекательнее всего, что со мной когда-либо случалось! И прямо тут, в нашем квартале! Похоже он, вопреки утверждениям, не так уж благополучен. — Откусив большой кусок от пирожного, я с набитым ртом спрашиваю: — А как вам вообще удалось примёрзнуть языком к джипу?

— Э-э-э… это… ну, в общем, я не хотел бы об этом говорить, — краснея как помидор, возражает он.

— А кто этот Лысый? Почему вы преследуете его? Он что, кого-то… — я провожу себе пальцем по горлу.

— Нет-нет, — поспешно успокаивает Рори. — У этого человека сеть фитнес-студий. Я выяснил, что он в огромных количествах выводит наличные за границу и там кладёт на счёт. Чтобы не платить налоги. Но это так, только небольшая халтура.

— Что значит «небольшая халтура»? — удивляюсь я.

— Расследование… э-э-э… которого мне официально не заказывали. Дело в том, что… — голос у Рори внезапно становится очень скрипучим, — что я иногда случайно наталкиваюсь на преступления. Так сказать, побочно.

— Как можно натолкнуться на преступление случайно? — спрашиваю я, глядя на него с недоумением.

Сыщик, не отвечая на мой вопрос, смущённо откашливается и говорит:

— Без твоей помощи ситуация стала бы опасной. Я обязан тебя отблагодарить. И чувствую себя твоим должником. Если я когда-нибудь смогу что-то для тебя сделать, то…

— Можете! — вырывается у меня.

— Ага! — с озадаченным видом отзывается Рори. — И что же?

— Откройте мне этот секрет! — говорю, наклонившись вперёд и глядя застенчивому детективу прямо в глаза. — Клянусь, я никому не расскажу.

— Что открыть? — мямлит Рори.

— Вашу тайну, — шепчу я. — Как вы раскрываете дела — при том, что слишком застенчивы, чтобы допрашивать свидетелей и обвиняемых? В чём заключается ваш тайный метод? Как вы это делаете?

Глядя в пол и ломая руки, сыщик бубнит:

— Прости, Матильда. И надеюсь, ты не сочтёшь меня невежливым, но именно этого я сказать не могу… Тут я действительно ничего… Но если есть ещё что-то, что я могу для тебя сделать, то…

— Нет, — разочарованно качаю я головой, но тут меня внезапно осеняет: — Хотя стойте! Кое-что вы можете для меня сделать! — выпаливаю я. — Позвольте мне пройти у вас практику! Сыщиком-практикантом!

— Практикантом? — повторяет за мной Рори с видом Доктора Херкенрата, у которого перед носом нежданно-негаданно объявилась белка. — Ну, я… я не знаю. Вообще-то я всегда работаю один и…

— Только до конца рождественских праздников, — умоляю я. — Я буду аккуратной, старательной и ответственной. К тому же я знаю основы детективного дела. И кофе варить я тоже умею. И не забывайте: я только что спасла вашу за… ну, то есть я хочу сказать — я только что спасла вас в рискованной ситуации. Решайтесь! Обещаю, что буду стараться говорить меньше, чем обычно. А если я начну вас раздражать, вы всегда сможете меня выставить! Идёт? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

Рори, погрузившись в задумчивое молчание, долго смотрит в окно, затем тяжело вздыхает и, почесав шею, тихо говорит:

— Что ж… хорошо. До конца праздников. После того как ты выручила меня в этой затруднительной ситуации, было бы невежливо не выполнить твою просьбу. Хоть я и опасаюсь, что для меня это очень… э-э-э… непривычно… но мы… всё-таки мы можем попробовать.

— Правда?! Ух ты! Спасибо! — Я почти готова запрыгнуть на стол и исполнить танец ликования. Но такое вытворяют только чокнутые фанаты Рори, поэтому в последний момент я сдерживаюсь и вместо этого говорю самым невозмутимым тоном: — Вы не пожалеете. А теперь наконец попробуйте пирожное. Вы же всё время на него коситесь.

— Э-э-э… я сегодня и правда ещё ничего не ел. Но на самом деле я не хотел бы ничего у тебя…

— Это ваша половина, — говорю я. — Ешьте уже.

— Ну, тогда… э-э-э… тогда… э-э-э… кхе-кхе, кхм-кхм… тогда… э-э-э… я позволю себе, — еле слышно выдыхает Рори, берёт вилочку и, оголодавший, набрасывается на свою половину пирожного.

— И как? — спрашиваю я, наблюдая за тем, как он жадно уплетает выпечку.

— Вкусно, — смущённо бормочет он, вытирая сливки с верхней губы.

— Нет-нет, — с улыбкой отказывается Доро, когда Рори собирается заплатить. — Это за счёт заведения. Главное — вашему языку легче.

Мне мерещится — или она действительно подкрасила губы и опрыскалась духами с ароматом ландыша?

— Вот разве что… может, вы будете так любезны и поставите здесь автограф? — говорит она и, кокетливо взмахнув ресницами, суёт ему в руку меню.

Похлопав по карманам пальто, он бормочет:

— Боюсь, у меня с собой нет ни одной…

— А у меня есть, — заявляет Доро и жестом фокусника достаёт из-за спины фломастер. — Напишите, пожалуйста «Доро Пудерцукер и её пирожным со взбитыми сливками». И если в скором времени вам опять захочется сахарной пудры — заглядывайте. Буду рада!

Доктор Херкенрат, которому Доро скормила целую тонну вкусняшек, флегматично плетётся на улицу.

— Тогда, значит, до завтра, — прощаюсь я с Рори, когда мы, дрожа, стоим у кафе. — Во сколько мне нужно начинать?

— Мне было бы неприятно давать тебе указания, Матильда. Как тебе… э-э-э… самой хочется — пораньше, или попозже, или…

— Скажем, в девять, — упрощаю я ситуацию. — Я принесу булочки. Пока.

— Э-э-э… да. Пока, — бубнит Рори, робко поднимает в прощальном жесте руку и убегает.

Я смотрю ему вслед, а он спешит сквозь метель к стоянке такси на площади и садится в одну из машин. Едва такси поворачивает за угол, я всё-таки исполняю танец ликования.

— Круто, да?! — в восторге кричу я Доктору Херкенрату. — Ещё два часа назад я была сыщиком-любителем с вымышленными фитнес-студиями — а теперь я практикантка у Рори Шая! И знаешь, что самое крутое? Работая с ним, я выведаю, каким способом он распутывает дела. Классно! Разве нет?

Искоса поглядывая на меня, Доктор Херкенрат дышит, вывалив язык, будто приветливо улыбается. Это можно истолковать как согласие. С другой стороны, он всегда с таким видом переваривает вкусняшки.

Примечания

2

Puderzucker (нем.) — сахарная пудра.