Турнир зрячих

Оливер Митчел, 2022

Мало кто будет рад соседству с бесплотными духами тёмных магов. А уж если они решат поселиться в твоей голове… Врагу такого не пожелаешь! Дилоя и не желала, но, увы, её, как это часто водится, никто и не спрашивал. А ведь помимо личных проблем баронессы, заблудившейся на чужбине, в мире происходит ещё много чего интересного. К примеру, война, заказные убийства и прочие тёмные делишки, скрытые до того хорошо, что заметны лишь редкие их отголоски. К чему это всё приведёт, и сколько раз враг окажется другом? Только время покажет. Примечание. "Турнир зрячих" является второй книгой цикла "Людская империя". Первую часть под названием "Пристанище духа" также можно найти на ЛитРес.

Глава 2

Дилоя бодро шагала вдоль ручья, насвистывая мотивчик известной трактирной песни. Может, это и неосмотрительно оповещать всех вокруг о своём приближении, но за последние три дня она не встретила никого, кроме барсука и нескольких оленей, вышедших к водопою. Белки и лесные птахи не в счёт. Попутчиков у девушки не было, так что и поболтать было не с кем. Надо же хоть как-то развеять скуку. На самом деле, одиночество и размеренное путешествие, больше походившее на прогулку, сослужили ей хорошую службу. Ужасные воспоминания и горечь утраты никуда не ушли, но поблекли и перестали преследовать её в ночных кошмарах. Как легко и спокойно жить, когда от тебя ничего не зависит. Пока она не выберется из леса, нет смысла на что-то решаться или строить планы, ведь Дилоя не знает, где окажется. Так она и двигалась вниз по течению ручья, оставив все проблемы и треволнения на потом. Быть может поэтому масса разумных, попав в рабство, смиряется, охотно довольствуясь безвольным существованием? Какие только мысли со скуки не лезут в голову!

Наконец, впереди меж деревьев показался просвет, и девушка ускорила шаг. Давно пора. За последние дни она миновала уже несколько притоков ручья, который больше стал походить на небольшую речушку. И теперь Дилое предстояло увидеть, куда же он впадает. Озеро. Большое. Противоположный берег едва видно. На воде несколько рыбацких лодок, а на берегу, в каком-то получасе пути отсюда, деревенька. Люди! Облегчённо вздохнув, Ди пошла вдоль берега в сторону домов.

Оказавшись в деревеньке, девушка сразу поняла, что с ней что-то не так. Пожилая крестьянка, сидевшая на крыльце одной из хибар, при виде вышедшей из леса странницы сплюнула, и ухватив игравшего во дворе карапуза за руку, скрылась в доме. По улице прошла женщина с коромыслом на плечах и… всё. А где остальные? Мужчины на промысле, но лодок на озере было не так уж и много. Возникало ощущение, что из дюжины домов обитаема, в лучшем случае, половина. Миновав несколько хижин, Ди получила наглядное подтверждение своих мыслей. На берегу, днищем кверху, лежали лодки. Она насчитала семь. Их горбатые силуэты смахивали на выбросившихся из воды рыб. Местами виднелись не залатанные дыры. Поветрие у них тут прошло, что ли?

— Эй, есть кто живой?! — крикнула девушка, остановившись у калитки одного из дворов. — Люди!

— Шо орёшь? — дверь приоткрылась, наружу выглянул сморщенный старикан, и подслеповато уставился на неё.

— Подскажи, как деревня называется.

— А ты кто такая, вообще?

— Странница.

— Видали мы таких штранниц, — прошамкал старик, — и пошто ты орёшь-то?

— Знать хочу, — с трудом загоняя гнев поглубже, ответила Дилоя, — как деревня называется.

— Лодки.

— Чего?

— Чего шлышала. Лодки жовётша.

— Погоди! — дедуган уже собрался скрыться в доме, и Ди еле успела задать второй вопрос, — а где ваши Лодки находятся?

— Где-где, у Шила на елде! — противный старик заржал и захлопнул дверь.

Девушка почувствовала, что рука её плотно сжимает рукоять охотничьего ножа. Так… Спокойно. Придётся привыкать. Пока она не обзаведётся конём, новой, а не заштопанной одеждой и, в идеале, одним-двумя спутниками, для этого быдла она не благородная йора. Вот и ведут себя соответственно. Бумаг, подтверждавших её происхождение, у Ди не имеется, а и были бы они, эти скоты ведь читать не умеют. Но как же противно! Горячая баронская кровь требовала немедленно вытащить наглеца за шкирку и как следует отходить плетьми. Были бы у неё ещё для этого слуги… Глубоко вздохнув, она направилась к тому дому, в котором скрылась крестьянка с коромыслом. На стук в дверь баба отреагировала не сразу, а открыв, принялась разглядывать девушку тупым любопытным взглядом.

— Чегось?

— Хочу знать, где я нахожусь.

— Светлые боги, головой скорбная! — охнула женщина и затворила дверь прежде чем Дилоя успела хоть как-то отреагировать. Изнутри послышался стук задвигаемого засова.

— Да чтоб вам всем пусто было! — топнула ногой Ди.

Очевидно было, что так она ничего не добьётся. Медяк-другой могли бы спасти положение, но у неё-то при себе не было ни монетки! Придётся как-то выкручиваться, например, изменив манеру речи. Объект для эксперимента пришлось поискать. Девушка справедливо рассудила, что к тому, кто кричит и ломится в дома, отношение изначально будет не самое лучшее. Наконец, она увидела ещё одну бабу, идущую от озера с корзиной белья.

— Доброго тебе дня, уважаемая. Не поможешь страннице заплутавшей?

— Чай не звери, глядишь и поможем, — протянула женщина, оглядывая Дилою. — Да только помощь помощи рознь.

— А мне всего-то и надо, что узнать, куда я из леса выбрела, — Ди постаралась как можно дружелюбнее улыбнуться собеседнице.

— За этим дело не станет. Лодки это, так наша деревня зовётся.

— Спасибо, — подавила очередной приступ раздражения девушка — а Лодки-то ваши где? Кто владетель?

— Виконт лен Борг, — отозвалась крестьянка и, заметив недоумение на лице Дилои, с неожиданным сочувствием протянула:

— Смотрю порядочно ты поплутала. Тирские леса, они такие — кого послабже проглотят и косточек не оставят. Знаешь, что — иди-ка ты в Луговое. Там найдётся кому на твои вопросы ответить.

— Благодарю, — уже искренне улыбнулась Ди, — а где оно?

— По той дороге иди, а на перекрёстке налево поверни, — махнула свободной рукой женщина, — чай к вечеру доберёшься.

Ещё раз поблагодарив крестьянку, девушка пошла в указанном направлении, покидая негостеприимные Лодки. Впрочем, как показала практика, во многом отношение селян зависело от неё самой.

Луговое оказалось большим селом, дворов на сорок, на окраине его виднелась церквушка Юра, а вдалеке на пологом холме возвышались башни замка Борг. Местные жители были куда приветливее рыбаков. Первый же встречный мужик разъяснил баронессе, что земли местного владетеля лежат к северу от Сегалы, неделях в полутора пути, если пешком. Также он указал ей дорогу к таверне, в которой при желании и наличии денег можно было не только выпить и закусить, но и остановиться на ночлег. Желание у девушки было, а насчёт денег она уже кое-что придумала. В общем зале под вечер собралось немало народу, в том числе и с десяток людей по виду смахивавших на дружинников. Что и не удивительно, замок-то прямо под боком. Появление красивой черноволосой девушки с белой прядью заинтересовало собравшихся, но с расспросами никто не полез, и Ди спокойно прошла к трактирной стойке, чувствуя на себе любопытные и оценивающие взгляды.

— Чего изволите? — поинтересовался трактирщик, протиравший тряпкой глиняную пивную кружку.

— Для начала продать кое-что, — уверенным, как ей самой показалось, движением она скинула с плеча лук и колчан и положила на стойку, присовокупив к ним два охотничьих ножа, захваченных с собой специально для этой цели. Оружие было качественное, у одного из ножей ещё и рукоять костяная, украшенная красивой резьбой.

— Пять медяков, — бросил красноносый мужик, даже не посмотрев толком на предложенные вещи.

— Да ты с дуба упал?! — Ди никогда прежде не приходилось торговаться и в глубине души она вообще сомневалась, что корчмаря заинтересует оружие, но в том, что эти предметы стоят дороже, притом значительно, была уверена.

— Не хочешь — не надо, — развёл руками трактирщик. — Я ж тебе не торгаш какой, моё дело пиво по кружкам разливать.

— Десять медяков, ужин и ночлег.

— Светлые боги! — воскликнул он, весело блеснув глазами. — Может, мне тебе ещё ключ от погреба дать да рубаху свою в придачу? Шесть медяков и давай быстрее, мне клиентов обслуживать надо.

— Семь, ужин и ночлег! — Дилоя стиснула кулаки, чувствуя, что проторговалась в пух и прах.

— А, гразг с тобой! — махнул рукой трактирщик. — Садись вон к столу, скоро всё принесут.

Дилоя устроилась на указанном месте и принялась разглядывать посетителей. Ничего особенно интересного она не увидела, что и неудивительно — проходившая через село дорога упиралась в замок, одиноким путникам и большим караванам делать здесь было нечего, разве что какой странствующий торговец заглянет, а потому за вечерней кружкой пива в зале собрались преимущественно местные завсегдатаи. Трактирщик перехватил поднос с заказом у вышедшей из кухни девчонки, и лично пошёл обслуживать дружинников. Между ними завязался негромкий разговор. Бойцы, прежде бросавшие на девушку заинтересованные взгляды, как-то поскучнели и всё внимание переключили на дымящееся жаркое. Закончив беседовать с их командиром, красноносый хозяин заведения удалился на кухню, оставив у стойки молодого прыщавого паренька. К тому времени как Дилое принесли ужин, она уже готова была начать уминать собственные скудные припасы, настолько её раздразнили запахи свежеприготовленной пищи. Та самая девчонка поставила на стол поднос с двумя дымящимися тарелками и кружкой. На его краю лежала крохотная кучка потемневших медяков. Первым делом Ди принялась за наваристую бобовую похлёбку на курином бульоне. Сочетание не самое изысканное, но зато вкусно. Затем последовала тушёная капуста с мелко порубленной свининой и куском хлеба. Дилоя всегда предпочитала оставлять хлеб ко второму. Как же давно она не ела горячего! Собрав остатки капусты хлебной коркой, Ди сунула её в рот и глянула на напиток. Какой-то травяной сбор, пахнет приятно. Девушка залпом осушила кружку. А что, недурно. Вставать из-за стола не хотелось. За день она успела преодолеть приличное расстояние и ноги гудели от усталости. Минут через десять Ди начало неудержимо клонить в сон, и она даже не сразу заметила приближение хозяина таверны.

— Пойдём, покажу тебе твою комнату.

Зевнув во весь рот, Дилоя сгребла с подноса своё невеликое богатство и последовала за мужчиной к… выходу?

— Вход на второй этаж со двора, — заметил тот её замешательство.

— Ладно.

Снаружи уже совсем стемнело. По дороге к неприметной деревянной лестнице у стены Ди еле переставляла ноги.

— Поднимайся, там всего одна комната.

Перед глазами всё плыло. Рассеянно кивнув, девушка поднялась на несколько ступеней, тяжело опираясь на перила. Потом потеряла равновесие и упала бы, не подхвати её сзади чьи-то сильные руки. Рот тут же зажала вонючая пятерня, а тело грубо облапили. Она попыталась дёрнуться, вскрикнуть, и в этот момент сознание окончательно потухло.

* * *

Юрош медленно двигался по часовой стрелке, следя за каждым движением противника. Аксель тоже не стоял на месте. Правая его рука сжимала тяжёлый учебный меч, левая была прикрыта щитом. Поняв, что соперник первым не нападёт, он пренебрежительно усмехнулся и шагнул вперёд, занося клинок над головой. Юрош успел заметить, как меняется направление его удара, чуть отступил и опустил свой щит, прикрывая открывшийся бок. Раздался треск. Теперь — ударить самому и пнуть оппонента в голень. Тот зашипел, словно придавленная кошка, и, отшатнувшись назад, сделал прямой выпад, не давая парню развить успех. Ничего, сейчас мы тебя… Юрош снова начал двигаться по кругу, выбирая подходящий момент. Аксель снова зашипел, теперь уже от досады, но когда противники снова сшиблись, он неожиданно перенёс вес на подбитую ногу, ловко отбил чужой клинок своим, и, врезавшись плечом в грудь Юроша, опрокинул того на землю.

— Даже не знаю, что легче, обдурить тебя или просто побить, — лениво протянул он, пока юноша тряс головой, приходя в себя.

— Легче было бы отправить его нужники чистить, — хохотнул Гай, только что одолевший своего соперника.

— Хорошая идея. Как-нибудь поговорю об этом с отцом, — откликнулся Аксель, разминая левое плечо.

— Мы болтать будем, или тренироваться? — Юрош уже был на ногах.

— Юшка, тебе что, не хватило… — начал было Гай, но его перебил крик сержанта.

— Отставить! В шеренгу становись!

— В другой раз, малыш.

И приятели поспешили занять своё место в строю. Юрошу ничего не оставалось, кроме как последовать за ними.

— Равняйсь! Смирр-на! Двадцать кругов по двору, бегом марш!

Солдаты затрусили вдоль серых каменных стен, а сержант продолжил разоряться:

— Китцен, гразгово семя! Какого хрена ты бренчишь, как кружка для подаяния?! На тебе броня, или сковородки?! А ну, стой! Экипировку подтянуть, и сверху ещё пять кругов. Живо, живо!

Бегать на солнцепёке с оружием и в доспехах, занятие крайне утомительное, но Юрош уже успел привыкнуть. По первости да, тяжело было, а сейчас терпимо. Только запыхался под конец, и спина вся мокрая.

— Стройся! Равняйсь! Смирно! Вольно, разойдись!

На этом тренировка была окончена, и солдаты потянулись в оружейную, лениво переговариваясь и обмениваясь шутками. Выстояв некоторое время в очереди, Юрош, избавился от своего снаряжения, умылся и быстрым шагом направился к воротам.

— А, Юш, — заметил его приближение Рудольф, стоявший на часах. — Никак в деревню?

— Туда, — кивнул парень.

— Сержант в курсе?

— А то ж!

— Вот и ладушки. Слушай, не в службу, а в дружбу, загляни к Пузатому Дагу, да закинь мне на обратном пути кувшинчик пивка.

— Нельзя, сам же знаешь.

— Да брось ты! — ухмыльнулся часовой. — Уж за что, за что, а за это комендант шкуру не спустит.

— Нужен ты коменданту! До нас раньше сержант доберётся. Давно наряды не получал?

— Да кто узнает?! Давай, не ломайся, как девка трактирная!

— Лады, — махнул рукой парень. — Но учти, я до вечера не обернусь.

— Так и я тут до вечера, — расцвёл часовой. — К шести успеешь?

— Успею. Деньги давай.

— Вот.

Несколько медяков перекочевали из ладони в ладонь, и Юрош вышел за ворота. До деревни от заставы было рукой подать. Миновав стадо гусей, которое малыш Берт тонким прутиком подгонял к речке, он свернул было с дороги, чтобы добраться до дома огородами, но передумал. Там как раз проходила Анка под ручку со Стахом. Вот уж с кем ему точно не хотелось встречаться. Сердце неприятно заныло. Прикусив губу, парень развернулся на пятках и пошёл по главной улице. Месяц уж, почитай, прошёл, а он всё ещё не мог смириться с тем, что она его бросила. Конечно, Юш почти всё время безвылазно сидит на заставе, а как выдаётся свободная минутка, помогает родным, но что с того? Мать с отцом так долгие годы жили и любили друг друга, и всё у них было замечательно. Да оно и к лучшему, что Анка увязалась за Стахом. Ещё не хватало жениться на такой, а потом рогами потолки царапать. А ведь хотел жениться-то, хотел… Домой Юрош вошёл без стука. Мать при его появлении аккуратно отложила в сторону веретено и, встав со скамьи, обняла сына.

— Как ты, мам?

— Милостью светлых богов, жива и здорова. А как у тебя на службе?

— Да всё путём. Вот выбрался. Небось, дел-то немало скопилось?

— Да погоди ты! — замахала она руками. — Садись за стол, да поешь, а то вон исхудал весь, тонкий стал, аки жердь.

На самом деле за последние полгода он, напротив, раздался в плечах, на руках и ногах отчётливо проступили крепкие мышцы, а вот пухлые прежде щёки сдулись, и лёгкий жирок с боков сошёл. Наверное, это маму и беспокоило.

— С отцом твоим так же было, — приговаривала она, хлопоча у печи. — Вечно тощий ходил да жилистый. Как-то раз его ранило, боги не уберегли, так пока его выходила, хоть на человека стал похож. А там снова служба. Месяца не прошло, как всё по-прежнему стало.

Да, Юрош помнил отца, и ту силу, что таилась в его высокой худощавой фигуре. В глубине души он всегда мечтал во всём походить на него, но пока до этого ещё далеко, раз он даже Акселя побить не может. Не успел парень закинуть в рот последнюю ложку каши, как в дом влетела Лизка.

— Юш пришёл! А я говорила! Теперь уж этот грязун болотный попляшет!

— Лиза! — вскинулась мать, не любившая не только упоминания тёмных богов, но и даже Шиловой нечисти.

— Прости, мам, — потупилась девочка. — А всё же Клюп гад, каких поискать. Давеча опять набрался, да свою Онилу поколотил. У той теперь синячище, во! — и Лизка развела руки в стороны как хвастающийся уловом рыбак.

— Так, а вам-то он чего сделал? — напрягся Юрош.

По лицу матери было видно, что она вообще с радостью бы об этом не упоминала, но сестру было не остановить.

— Он к нам заявился, и как давай орать! Мол мы нашу Белку в его огород запустили! А мы не пускали, сам по пьяни, небось, засов не задвинул и козу свою бодучую на двор выпустил. А теперь требует с нас овощей да зелени, что та у него поела, и грозится к голове пойти жаловаться, вот!

— Ясно, — протянул парень, нехорошо прищурившись.

— Не ходил бы ты к нему, Юш, — попросила мать, недовольно поглядывая на дочурку. — Что ссоры искать? Староста его всё одно не послушает.

— И будет он ещё неделю у вас под окнами орать и в двери ломиться! Нет уж, пойду-ка с ним побалакаю.

— Ой, что щас будет! — пискнула сестрица и молнией вылетела из дома, прежде, чем мать успела её остановить. За друзьями побежала.

Не желая терять времени даром, юноша вышел следом за ней и направился на соседский двор.

— Эй, Клюп! Выходи, разговор есть.

Лохматый рыжий пёс гавкнул было разок-другой, но, узнав парня, передумал брехать и продолжил глодать какую-то кость. Ответа из дома не последовало, и Юрош, наплевав на условности, отворил калитку и, подойдя к двери, хорошенько бахнул в неё кулаком. Внутри послышалась брань, и через минуту хозяин уже стоял на пороге.

— Не шуми, скотье племя, башка раскалывается! — приложив некоторое усилие Клюп сфокусировал взгляд на госте.

— Юш, тебе чего надо? Пришёл за мой огород заплатить?

— Мы твоего огорода не трогали, чтоб платить. А будешь к матери лезть, холку намылю!

Можно бы и повежливей, но Клюп сейчас не в том состоянии, когда доходят разумные доводы.

— Ах, вона как! — оскалился мужик. — Думаешь, коли ты теперь солдат, так у меня коленки ослабнут? Ща я тебе покажу, сопляк, где гразги ночуют!

В последние несколько секунд он наступал на Юроша, заставляя того пятиться с крыльца, и освобождая себе пространство для манёвра, а теперь, широко размахнувшись, ударил пудовым кулачищем. Дрался сосед весьма недурно для деревенского увальня, и ещё полгода назад парень бы ни за что не решился схватиться с ним. Сейчас же дело другое. Поднырнув под здоровенную ручищу, он засветил противнику в глаз и отскочил в сторону, не дожидаясь, пока Клюп ухватит его за грудки. Повторить тот же приём снова оказалось нетрудно — слишком уж долго Клюп замахивался перед ударом. Получив второй раз, уже в скулу, мужик заревел, как раненый медведь, и принялся беспорядочно молотить кулаками в попытке достать назойливого мальчишку. Одно попадание, и Юшу не поздоровится, Сосед был на полголовы его выше и весил раза в полтора больше. Прихлопнет, как муху. Подловив удачный момент, парень всё же блокировал направленный ему в ухо удар и сам от души съездил буяну по зубам. Кудлатая башка мотнулась в сторону и Клюп, пошатнувшись, осел на землю.

— Ну как, полезешь ещё к матери, али к старосте побежишь? — Юрош стоял, скрестив руки на груди, оглядывая поверженного противника.

— Ох, башка! — простонал тот, пытаясь встать. — Не полезу, Шил тебя задери, и к голове не пойду. Я ж не баба какая. Разобрались с тобой, как мужик с мужиком, а теперь вали отсюда в болото под кочку, дай в себя прийти!

Юш и сам не горел желанием оставаться в компании пьянчуги — от того на лигу несло перегаром. Обернувшись к калитке, он увидел стайку ребятни, с интересом следившую за происходящим. Сестрёнка была тут как тут, кто бы сомневался. Вернувшись домой, под её восторженный стрёкот, парень позволил матери обработать сбитые костяшки пальцев краснолистом и, в конце концов, смог заняться делами. Как ни странно, за время его отсутствия их накопилось не так уж много. Вычистить печь, дров заготовить, поправить петли на дверях в сарае, да воды натаскать, раз уж он здесь. В целом, они без него неплохо справлялись. В поле Юш, конечно, работать не сможет. Ну и не надо, зато ему платят жалованье, которого хватит и на прокорм, и на приданое Лизке, когда придёт время. Так что свою часть земли они вернули общине. Может, стоит в следующем году нанять батрака? Коняшка-то у них есть, не продавать же. Так за работой да размышлениями время и пролетело. Юрош хотел было уже возвращаться на заставу, когда вспомнил, что надо заскочить в трактир.

— А, Юш! Ну, как дела, на замке граница? — Пузатый Даг весело подмигнул, ловко прихлопнув полотенцем ползущую по стене муху.

— А то ж.

— Это хорошо. Так зачем, говоришь, пожаловал?

— За пивом. У тебя кувшинчика не найдётся?

— Всё бегаете, да бегаете, — хохотнул трактирщик. — На зиму, что ли запасаете?

— К осаде готовимся. Так есть у тебя?

— Как не быть? Три медных ястреба или один империал.

— Ястребы, — Юрош протянул Дагу монеты.

— Отлично. Эй, Мина, дуй поживее в погреб, да принеси пива кувшин, — окликнул толстяк одну из своих подавальщиц. — А слыхал ты, что давеча в Добротравном приключилось?

— Не-а. А что стряслось?

— Да девка одна топиться полезла, еле её из реки вытащили. Говорит, обрюхатил её Аксель ваш, а теперь жениться не хочет.

— Ну и дура.

— А то! Вытрави плод, да успокойся. Так нет, им всё любовь подавай, да сына коменданта в мужья. А вот и твоё пиво!

Подошедшая девушка протянула Юрошу тяжёленький прохладный кувшин и он, распрощавшись с хозяином, покинул трактир. Пора было возвращаться, ему ещё ночью на часах стоять. И чего девчонки к Акселю липнут? Под ногу подвернулся камешек, и парень раздражённо пнул его, случайно попав в чернющего, как ночь, кота. Тот возмущённо мявкнул и юркнул в дыру под забором. Всех заслуг, что боец неплохой, но им разве до этого дело? Как же, сын коменданта и рожа смазливая. Вот и… тьфу! Настроение как-то совсем испортилось и к заставе Юш подходил мрачный, как туча. Калитка, встроенная в ворота, днём не запиралась, поэтому он просто открыл её и вошел внутрь, чуть ли не нос к носу столкнувшись с сержантом. Всё бы ничего, если бы не треклятый кувшин.

— Юш, мать твою! Ты оборзел, что ли?! Три наряда на конюшню, и до зимы никаких увольнений! Дай сюда! — с этими словами он выхватил из рук остолбеневшего рядового злополучное пиво и пошёл прочь, провожаемый тоскливым взглядом Рудольфа.

— Ну вот, плакали мои денежки! И чего ему вдруг приспичило посты обходить? Но могло быть и хуже, а, Юш?

— Да иди ты! — в сердцах сплюнул парень.

Вот чуял же, что добром это не кончится, зачем согласился?! Если он недели через две домой не зайдёт, мать волноваться будет, и сестрёнка расстроится… Шил, ну что за день-то такой!

— Что, Юшка, попал впросак? — Аксель. Его только не хватало. — Не переживай, сдаётся мне, на конюшне тебе самое место.

— Я хоть за дела свои отвечаю, — не сдержался Юрош. — А не прячусь под лавку, как щенок напрудивший!

— Не понял, — нехорошо прищурился Аксель. — Ты что несёшь, болезный?

— Что слышал, — пробурчал Юш. Он уже жалел, что вообще открыл рот.

— Ну-ну. Пожалуй, надо бы в следующий раз задать тебе хорошую трёпку. Слишком уж наглый стал для вчерашнего свинопаса.

Отвечать парень не стал. Просто прошёл мимо задиры и направился к казарме. Больше всего ему сейчас хотелось выспаться, но нельзя. Скоро ужин, а там до ночной смены рукой подать.

* * *

Отряд верховых во весь опор мчался по узкой лесной дороге, туда, где вдалеке виднелись столбы густого чёрного дыма. За тот год, что Дарин с Тейнором отслужили на заставе близ Литтэрских гор, это был первый случай, когда дикари осмелились спуститься в долину в таком количестве. Обычно по тайным тропам пробирался их молодняк. Десяток-другой заросших диким волосом кровожадных волчат, желавших поохотиться на имперские патрули. У них обряд инициации такой. Необходимо убить вражеского воина, притом не обязательно в открытом бою, можно исподтишка, главное — оружием ближнего боя. Или руками. Друг с другом горцы тоже частенько воюют, но и в предгорьях пошалить не отказываются. Поэтому здесь и стоит крепость. Вырезать бы шиловых дикарей к такой-то матери и положить всему этому конец, но нельзя. Во-первых, не так-то просто их выдавить с горных вершин, где они каждый камень и каждую трещинку знают, а во-вторых, гразговы люмены этого не допустят. Зрячие заняли очень удобную позицию — с одной стороны весь гигантский горный массив является частью Литтэрии, а с другой, король, вроде как, и сам борется с дикими племенами, они себя его подданными не признают, и ответственности за них он не несёт. На практике, люмены горцев давно уже прикормили, а на их набеги, от которых страдали исключительно соседи, закрывают глаза.

Внезапно несколько лошадей взвились на дыбы, остальные замедлили бег и встали, как вкопанные, а из-за деревьев донёсся гортанный крик:

— Даг Гар-ра!

Тут же на отряд градом посыпались камни. Лучники из горцев были не ахти, у них там ни тиса нет, ни орешника, чтобы пристойное оружие изготовить, зато все как один мастерски владеют пращой. На все понукания лошади отвечали лишь крупной дрожью и испуганным ржанием. Наверняка работа шамана. Атаковать или защищаться при помощи магии дикарям запрещает неписанный кодекс чести, а вот такие трюки вовсе не возбраняются, даже приветствуются.

— Спешиться! Держать строй! — крики сержанта потонули в новом боевом кличе, подхваченном доброй сотней глоток.

— Даг Гар-ра!

Один из камней врезался в щит Дарина с такой силой, что чуть не вышиб его из седла. Не мешкая больше ни секунды, он соскочил наземь и принялся озираться в поисках Тейнора. Тот лежал, распростёршись в траве, и не подавал признаков жизни. Ярость затопила сознание за долю секунды и, вместо того, чтобы стать плечом к плечу со своими товарищами, принц бросился навстречу набегавшим из леса горцам, распахнув рот в бешеном крике. Дальше всё было, как в тумане. Троих, размалёванных охрой горилл ему точно удалось зарубить, а потом наступила тьма.

Очнулся Дарин от омерзительной тряски. Голова раскалывалась, как орех под ударом молотобойца, его мутило, а картинка перед глазами, мало того, что болталась из стороны в сторону, так ещё и нет-нет, да и норовила дёрнуться и погаснуть. Хорошенько его приложили. Если бы не шлем… Минуты две у принца ушло на то, чтобы понять, что же он видит перед собой. Задницу горца. Вверх ногами. А сам Дарин привязан к шесту, как забитая дичь, и его куда-то волокут мускулистые ребята в меховых юбках. Это плохо. Рабства у горцев нет, дикари, что с них взять, и пленников они берут исключительно с одной целью — принести в жертву на тризне по погибшему вождю или перед началом большого набега. Бывает и наоборот, когда пленников убивают по окончании похода, вознося духам предков, или кому там они поклоняются, благодарность за удачу в битве и богатую добычу.

За всеми этими мыслями Дарин более-менее пришёл в себя и попробовал осмотреться в меру тех возможностей, которые оставляло ему его унизительное положение. Вокруг одни камни да скалы, воздух разряжённый, но не слишком, то есть высоко в горы они подняться ещё не успели. На этом открытия, к сожалению, заканчивались. Заметив, что пленник вертит головой, идущий позади носильщик что-то пророкотал на своём грубом наречии. Ещё один горец, остававшийся для принца невидимым, ответил, и оба расхохотались. Дарина веселье здоровяков не особо тронуло. Его больше интересовало много ли ещё пленных смогли взять горцы, и дадут ли ему в ближайшее время напиться. Очень уж в глотке пересохло.

Ответы на оба вопроса принц получил на привале, где его бросили на каменистую землю, как вязанку дров.

— Дарин, ты как?

Тейнор. Слава богам, живой. Тоже привязан к палке, как и ещё двое парней из отряда.

— Терпимо, — прохрипел принц. — А ты?

— Хелли дака! — подскочивший горец со всего маху пнул Дарина под рёбра. — Туо кава!

— Твоя не болтать! — к ним подошёл ещё один дикарь, судя по куче бус, боевой раскраске и шапке из перьев, шаман. — А то моя проси духов сделать твоя немой, как форель!

— Мы хотим пить, — Дарин упрямо смотрел в глаза дикарского мага.

— Завтра наша твоя идти река. Там твоя пить, как токи, если хотеть, — оскалился тот, а потом что-то сказал остальным амбалам, и они весело загоготали.

Сейчас Дарину полагалось смертельно оскорбиться, ведь его назвали «токи» — вонючим горным козлом. Худшего оскорбления дикари не знали, видимо от нехватки воображения. Поняв, что плеваться, ругаться и биться в путах пленник не станет, враги быстро потеряли к нему интерес и отправились на боковую, разумеется, выставив часовых.

Наутро пленников отвязали от шестов и перемотали им руки за спиной. Славные сыны гор не желали тащить на себе лишний груз, если тот и сам в состоянии перебирать ногами. Река и впрямь оказалась неподалёку. Широкий такой бурный поток, где имперцы, к вящему удовольствию дикарей, напились без помощи рук, просто войдя в воду по пояс и наклонившись. Броситься бы прочь от пленителей, скрыться в пучине, как та самая форель, но это верная смерть. Слишком сильное тут течение. Со связанными запястьями никак не выплыть. Дальше отряд, насчитывавший штук сорок горцев, пошёл вдоль берега. На лесной тропе нападавших точно было значительно больше и, учитывая, что поле боя осталось за ними, вряд ли это имперцы так подсократили поголовье дикарей. А значит, остальные либо ушли вперёд, либо всё ещё лютуют в долине. Что не может не огорчать. Так они и шли ещё часа три, пока колонна вдруг не остановилась, и горцы не принялись разглядывать каменистую осыпь, встревоженно переговариваясь.

— Даг Шаба-а!

Вслед за боевым кличем, из-за скал, как грибы после дождя, полезли дикари. Видимо, из другого, враждебного, племени, иначе зачем бы им метать камни и мчаться вниз по склону, размахивая дрекольем и каменными топорами?

— Даг Гар-ра! — завопили в ответ конвоиры, бесстрашно бросаясь навстречу врагу. Ближайший верзила, не будь дурак, попытался приложить Дарина дубиной, поняв, что пленники не преминут воспользоваться суматохой и попробуют улизнуть. Принц присел, пропуская устрашающих размеров деревяшку над головой, а подскочивший Тейнор пнул врага в пах, так что тот на время потерял интерес к происходящему.

— Валим!

Они помчались к реке, оставив сражение позади, но вот за спиной раздался грозный рык и приближающийся топот здоровенных ножищ. Поняв, что удрать не получится, Дарин обернулся, чтобы увидеть, как один из двух оставшихся пленников, рыжий парень по имени Жан, настигает мчащегося за принцем горца и вгоняет тому в спину нож.

— Руки!

Недолго думая, Дарин повернулся к товарищу спиной, подставляя связанные запястья. Секунда-другая, и вот путы поддаются, а рыжий подскакивает к Тейнору. Бросив взгляд на поле боя, оставшееся выше по склону, Дарин увидел, что битва в самом разгаре. Шагах в сорока от беглецов, застыл, как изваяние шаман, с кислой миной глядевший на происходящее безобразие. Ну да, ему-то вмешиваться нельзя, а враги, даже если победят, колдуна не тронут — табу. Но вот его блуждающий взор наткнулся на пленников, и в нём загорелась кровожадная искорка.

— Бежим! — заорал принц, но товарищи в его подсказке и не нуждались. Верёвки на руках Тейна, как раз разошлись, и беглецы заметались по берегу, уходя от тёмно-бордовых сгустков, которыми начал швыряться шаман.

Хорошо, у них тут в горах магических академий нет, не то накрыл бы этот гад весь берег какой-нибудь дрянью, и пиши пропало. А так, принцу удалось добежать до воды и, на полном ходу врезавшись в бурный поток, скрыться от взгляда колдуна-самоучки. Течение подхватило Дарина, как щепку, и стремительно понесло вперёд. Надо выгребать к тому берегу. Первые же пороги могут перемолоть его кости в труху. Сделав несколько резких гребков, принц поймал ритм, и тут, как назло, ногу скрутила судорога. Отчаянно забарахтавшись, он ушёл под воду, вынырнул и тут же снова провалился в пучину. Дальше его усилий с грехом пополам хватало на то, чтобы окончательно не пойти ко дну. Когда силы Дарина уже были на исходе, а воздуха в лёгких оставалось едва ли не меньше, чем воды, кто-то ухватил его за шкирку и выдернул из пенящегося ада. Зайдясь кашлем, принц не сразу узнал своего спасителя, а узнав, облегчённо выдохнул. Это был Тейнор. Он стоял посреди реки по колено в воде, как мифический великан, и орал, пытаясь перекричать шум воды:

— Тут отмель! Но с ямами! Неверный шаг, и с головой ухнешь! Давай, иди к берегу, прощупывай дно, а я, если что, тебя вытащу!

Кивнув, Дарин ухватился за протянутую руку друга, и они осторожно начали выбираться с отмели, дрожа и стуча зубами от холода.

Оказавшись на берегу, друзья недолго думая отправились вниз по реке, благо направление течения более-менее совпадало с тем, откуда их привели конвоиры.

— Видел рыжего?

— Нет. Как это гразгово чудо в перьях своей магией швыряться начало, так я уже ничего, кроме воды и камней не видел.

— Далеко нас дикари утащили?

— Да нет, — откликнулся Тейн, осторожно ступая по крупной гальке. — Дня два от предгорий, а там уже найдём, как спуститься, и к крепости выйдем.

— Хорошо.

Спустя полчаса пути, они наткнулись на Жана, привалившегося к скале неподалёку от берега.

— А, явились! Я уж боялся, вас течение дальше вынесло.

— А нож где? — поинтересовался Тейн, подходя ближе. — Утопил, что ли?

— До чего ты агрессивный, Горшок, только оружие тебя и волнует, — криво улыбнулся рыжий. — Хоть бы спросил, как дела у боевого товарища.

— Меня Тейнором звать, — рыкнул здоровяк. Прозвище «Горшок» прицепилось к парню из-за стрижки, с которой он приехал в часть, и Тейн его жутко не любил. — А тебя, вроде как, Жан? Чего разлёгся, идти не можешь?

— Да ногу вывихнул, — поморщился тот, кивая на означенную конечность. — И колено зашиб. Даже сапог толком снять не могу.

— Спасибо за помощь, — Дарин присел рядом с рыжим, и, как мог осторожно стянул обувь с его правой ноги.

— Сочтёмся! — отмахнулся тот. — Прямо сейчас, если вы меня тут не… Ай!

Резким движением, принц вправил ногу, надеясь в глубине души, что не сделал хуже. Простейшим навыкам оказания первой помощи рядовых обучали, но мало ли, вдруг там ещё и перелом.

— На ногу пока сильно не ступай.

— А как тогда?

— Да мы тебя как-нибудь дотащим, — заверил Тейнор. — А там, глядишь и расходишься.

Не теряя времени даром, он перекинул руку Жана себе через плечо и поднял его таким образом, чтобы большая часть веса рыжего пришлась на него и на здоровую ногу. Идти им так было не очень удобно — Тейн оказался на пол головы выше Жана, а Дарин и вовсе почти на голову. Но лиха беда начало. Вскоре они кое-как приспособились, а на следующий день рыжий уже смог потихоньку идти без посторонней помощи.

Больше четырёх суток ушло у товарищей на то, чтобы вернуться в крепость, где им ещё и пришлось отбрехиваться от обвинений в дезертирстве. В кои-то веки выручил титул принца, о котором, кроме коменданта, в гарнизоне никто и не знал. Не считая Тейнора, разумеется. Погоню за беглецами горцы так и не отрядили, иначе та наверняка настигла бы друзей по горячим следам.

Следующие два года на заставе они с Жаном отслужили бок о бок, в одном десятке, и не раз прикрывали друг друга в самых бешеных переделках. А потом… Потом на принца навалилась гора обязанностей, и он почти поселился в своём кабинете. Рыжему придворная жизнь быстро наскучила, и он подался на вольные хлеба. С тех пор они, почитай, лет семь не виделись. До вчерашнего вечера.

А сегодня Дарин проснулся, чувствуя, как в голове взялась за работу целая кузнечная артель. Шевелиться и открывать глаза не хотелось, но если он в ближайшее время не выпьет чего-нибудь… Так, а кто это сопит ему в ухо? С трудом повернув голову, принц увидел безмятежно спящую Эри. Длинные пряди цвета воронова крыла разметались по подушкам, а на милом личике застыло выражение сосредоточенного интереса, мигом развеявшееся, когда девушка проснулась.

— Привет! Ну, и горазд же ты пить!

Не говоря больше ни слова, она откинула покрывало в сторону и, соскочив с постели, поднесла Дарину кувшин воды. Опорожнив немалых размеров сосуд, он испытующе уставился на девушку.

— Эри, я же говорил тебе не приближаться, когда я пьян.

— А что было делать? — пожала она точёными плечиками, едва прикрытыми кружевной сорочкой. — Вы буянили так, что перебудили весь этаж, включая меня, а под утро позвали продажных девок. Не могла же я в такой ситуации остаться в стороне!

— Это могло плохо кончится, — он не сводил с Эри тяжёлого взгляда. — Очень.

— Я понимаю, — неожиданно серьёзно произнесла она, — но ты был в очень хорошем расположении духа. Честно говоря, не помню, видела ли тебя вообще когда-нибудь таким. Кто этот рыжий нахал?

— Старый приятель. Звать Жан, — принц попытался оторвать голову от подушки, но со стоном повалился обратно.

— Ну, вы и покутили! — прыснула девушка. — Сегодня только об этом в салонах и будут говорить.

— Ты даже не представляешь насколько ты права, и что именно насочиняют местные йоры.

— Я чего-то не знаю?

— Точно.

И Дарин пересказал ей события, предшествовавшие вчерашней попойке. Разумеется, ту же версию, которую он поведал следствию.

— В общем, когда услышишь, что я запил с горя, потеряв любимую, прошу не ревновать, — подытожил он.

— Не буду. Кошмар-то какой! — на её лице был написан нешуточный испуг. — А ведь ты к ней ездил по Сегальскому делу. Какая же сила стоит за тёмными, если они позволяют себе подобное?

— Не знаю, но ясно одно — они не разбежались, как крысы по тёмным углам, а затаились и продолжают действовать организованной группой.

На самом деле принц не был полностью в этом уверен. Послать Жана и его компаньонов обшарить дом, могли и конкуренты из другого подпольного ковена, или даже одиночка, рассчитывавший поживиться запасами сбежавших коллег. Мало того, вся эта возня вообще могла не иметь никакого отношения к некромантам. Что ему известно? Сыщик, которому графиня поручила искать тёмных, как-то вышел на заброшенный дом. Все остальные сведения, если они были, исполнитель вместе с заказчицей унесли с собой в могилу. Жан постарался.

Аналитические размышления не лучшее лекарство от головной боли. Судя по сочувственному взгляду Эри, Дарин из себя сейчас представлял довольно жалкое зрелище.

— Не подскажешь, который час? — поинтересовался он, чтобы как-то уйти от темы некромантов.

— Минутку, — она подошла к окну, из которого открывался вид на часовую башню. — Четвёртый. Самое время вставать, ваше высочество.

— Верно.

Выбравшись из постели, принц ушёл в смежное со спальней помещение, вызвал слуг и, через какое-то время, направился в кабинет, поцеловав Эри на прощанье. В приёмной секретарь встретил его немного испуганным взглядом, но на вопросы ответил, как всегда, быстро и чётко. Оказывается, утром заходил глава местного отдела Особой канцелярии, наверняка по поводу смерти графини. В остальном ничего важного Дарин не узнал и, распорядившись освободить кабинет от материалов Сегальского дела, направился в покои Тейнора, куда, по словам секретаря, и завалились приятели.

Продажных девок внутри, слава богам, не оказалось, ушли, наверное, а друзей он застал вольготно развалившимися на диване и режущимися в карты.

— Привет, твоё высочество, третьим будешь? — поинтересовался Тейнор, не отрываясь от игры.

— Позже, — Дарин пододвинул к дивану стул и уселся на него верхом. — Жан, есть разговор.

— Уже боюсь… Ага! — побив карту сержанта, рыжий избавился от последней пары и показал тому пустые ладони. — Гони монету, Горшок!

— Везучий, сукин сын!

Порывшись в кармане, Тейнор передал победителю серебрушку, после чего тот выжидательно уставился на принца.

— Слушаю.

— Ты не против на время остаться со мной?

— Против. Ты же целыми днями в кабинете сидишь. А в карауле стоять не по мне, настоялся уже.

— Скоро всё изменится.

— Опа! — поднял брови сержант. — Опять я чего-то не знаю!

Рыжий ответил не сразу. В его глазах появилась задумчивость.

— Ладно, давай так. Сыграем, и, если победишь, на ближайшие, скажем… полгода я весь твой.

— А если проиграю?

— С тебя пять золотых.

— Идёт.

Партия выдалась интересной. Жану с самого начала попёрли козыри, но Дарину без особого труда удалось вытянуть их у противника удачными атаками и, под конец игры, оставить того ни с чем.

— Твоя взяла, — улыбнулся рыжий. — Теперь обсудим моё жалование.

— Жалование?

— А как же! Я специалист широкого профиля, профессионал. Мне задаром работать совесть не позволяет. Как насчёт двадцати золотых в месяц?

— Ты кукухой поехал?! — вытаращился Тейнор. — Какая совесть, у тебя её отродясь не было! Даже я, второго ранга гвардии Его Императорского Величества сержант, двенадцать получаю!

— Хорошо, пусть будет двенадцать, — покладисто согласился Жан. — За вредность.

— За твою, разве что, — хмыкнул Дарин. — Десять, и это не обсуждается.

— Как будет угодно вашему высочеству. Приказания будут?

— Постарайся не спалить дворец. Тейн, разместишь старого друга?

— В лучшем виде.

Кивнув приятелям, Дарин встал со стула и направился к двери. Ему ещё было, чем заняться.

* * *

Темнота. Кромешная, хоть глаз выколи. А ещё букет из вони немытых тел и выгребной ямы. Виски жутко ломит, но больше нигде не болит. Слава богам! Значит, с ней ещё ничего не сделали. Дилоя попыталась встать, но голова откликнулась такой болью, что девушка не сдержалась и застонала.

— Эй, ты очнулась? — голос шёл откуда-то слева, кажется невидимый собеседник был совсем близко.

— Да…

— Слушай, ты в клетке. Между нами решётка. С другой стороны, такая же, не приближайся к ней.

— Почему? — она говорила шёпотом, но сосед услышал.

— Там Дэвид. Он не в себе и набросится, если ты подойдёшь.

Справа и впрямь что-то зашуршало, заворочалось, а потом раздался тихий прерывистый скулёж, какой издаёт побитая собака. Дилоя подобралась и всё-таки смогла сесть на каменном полу.

— Что происходит? Ты кто?

— Я…

Где-то за дверью застучали подкованные сапоги, её собеседник сразу умолк. Через несколько секунд загремели ключи и в помещение ворвался ослепительно яркий свет факела. Девушка ничего не могла разглядеть, только слышала, как истошно завыл Дэвид и затряслась стальная решётка. Наконец, она проморгалась и смогла оценить обстановку. Небольшой прямоугольный зал был разделён коваными прутьями на узкий коридор и три камеры. Она находилась в средней. В правой, ближе ко входу, бесновался заросший мужчина в лохмотьях. Судорожно трясущимися окровавленными руками он пытался дотянуться до людей в кольчугах, стоящих снаружи. Один из них, как раз тот, что держал факел, шагнул ближе к решётке и со всей силы пнул сумасшедшего по руке. Попасть было легко — безумец стоял на четвереньках, не делая попыток встать во весь рост. Получив удар, он завизжал, но, кажется, не от боли, а от досады, что не успел добраться до противника. У входа в камеру слева уже гремел ключами второй стражник, третий держал наготове арбалет, в руке четвёртого был обнажённый меч. Ещё один, в широкой серой хламиде с капюшоном, внимательно разглядывал узников. В третьей клетке их было достаточно — человек семь. Они боязливо жались к стене и прятались друг за друга, стараясь не попадаться тюремщикам на глаза.

— Этот! — фигура в капюшоне ткнула пальцем в одного из мужчин. — Патлатый с перебитым носом.

Сокамерники моментально вытолкали указанного бедолагу вперёд. Тот что-то забормотал и ухватился за прутья решётки, когда стражник вытаскивал его в коридор, но короткий удар в челюсть пресёк все попытки сопротивления, заставив несчастного обмякнуть. С противным лязгом дверь клетки захлопнулась. Минута, и конвоиры удалились, утащив пленника с собой. Стоило им закрыть дверь, как помещение снова погрузилось в непроглядный мрак.

— Что это было? Где мы?

— Мы в темнице замка Борг, — голос был знакомый, а значит забрали не её прежнего собеседника. — Сюда стаскивают людей для опытов здешнего мэтра. В основном покупают рабов, но он почему-то предпочитает отловленных путников. Местных они не трогают, а вот на одиноких странников дружина охотится, как на зайцев.

— Ерунда какая-то. А что владетель и окрестные маги?

— Владетель в рот смотрит своему придворному колдуну. И началось это относительно недавно. Со временем всплывёт, конечно. Хотелось бы ещё до этого момента дожить.

— Ясно. Тебя как зовут?

— Можешь звать меня Вилли. А ты?

— Ди. Давно ты тут?

— Четыре дня уже. Эстен у нас тут самый большой старожил. Уже месяц сидит.

— Верно, — раздался неприятный скрипучий голос, — И как старожил, говорю — если вы сейчас не заткнётесь, взбудоражите Дэвида, и он нам потом всю ночь спать не даст.

Из правой камеры всё это время доносилось жалобное хныканье, и постепенно оно становилось всё надрывней и громче. Дилое совсем не хотелось прекращать разговор. Приятный мягкий голос Вилли успокаивал, отвлекая от мыслей о том кошмаре, в который ей не посчастливилось влипнуть. С другой стороны, кое-какую информацию получить удалось, самое время её осмыслить. Нет, пока рано, нужно ещё кое-что выяснить.

— Вилли, — прошептала она, подойдя ближе к разделявшей их решётке.

— Ди?

— Вы пытались бежать?

— Безнадёжно. Решётки крепкие, стены тоже, окон нет, воздух идёт через дыру в потолке, а когда они приходят за кем-то, с ними всегда маг.

— Тот самый мэтр?

— Нет, ученик, или что-то вроде. Мелкая сошка, но парализовать всех нас сможет. Раньше попытки прорваться были.

— Поняла, спасибо, Вилли.

— Было бы за что, — хмыкнул невидимый собеседник. — Постарайся уснуть, утром принесут завтрак.

— Хорошо, спокойной ночи.

— И тебе.

Кое-как умостившись на холодном каменном полу, Дилоя попыталась трезво оценить своё положение. Всё плохо. Очень. Наверняка неизвестный мэтр тайно практикует тёмные искусства, иначе бы люди ему не потребовались. Как отсюда выбраться решительно непонятно и, что самое неприятное, за ней могут прийти в любую минуту, и спрятаться будет не за кем — в камере Ди одна. Шил! Неужели она так и закончит свою жизнь на лабораторном столе какого-то урода?! Нужно как-то бежать, но как? Надо хотя бы ещё раз увидеть темницу при свете факелов. Может, она что-то пропустила? Остаётся надеяться, что у неё есть хоть немного времени. Проклятье! Почему она не спросила, как часто забирают пленников?! Из соседней камеры уже раздавался разноголосый храп, с другой стороны о чём-то причитал и шебаршился безумец… Завтра спросит. Может, сон заодно избавит Ди от жуткой ломоты в висках. И чем её опоил треклятый трактирщик? Добраться бы до этого козла, и перерезать ему глотку. Пиво он людям разливает, как же!

Сон не шёл. Она уже битый час ворочалась с боку на бок, стараясь при этом не слишком приближаться к правой решётке. Всё впустую. Овец что ли посчитать?

— Йора Дилоя? — голос, зазвучавший прямо внутри головы, заставил девушку испуганно вздрогнуть и закусить губу, удерживая рвущийся наружу крик.

— Что?! — хрипло прошептала она в темноту.

— Вам не обязательно говорить вслух. Подумайте, этого будет достаточно.

— Кто ты?

— Брандеф лен Вэникон. Дохлый поддавшийся, как вы изволили выразиться.

Приехали. Мало Ди было проблем, теперь она сошла с ума! А может, трактирщик подсыпал в тот отвар дурман-траву? Да нет, тогда бы она почувствовала эффект раньше. И спятить Дилое вроде бы не с чего. Раз уж она сохранила рассудок после той жуткой ночи в лесу, вряд ли он мог покинуть её просто так, ни с того, ни с сего. Зачем-то же поганая тропинка вывела её к поляне с камнем. А на следующее утро она чувствовала себя странно. Выходит, мёртвый колдун с ней что-то сделал… Проклятье!

— Рад, что вы мыслите здраво и рассудительно.

— Что тебе нужно?

— Не мне. Нам. Видите ли, у вас два постояльца.

— Так и есть. Моё имя Мерк, — произнёс тот же самый голос.

Она точно спятила. Или у тёмного мага раздвоение личности?

— Что?

— В каком смысле?

— Заткнитесь оба!

Голоса замолчали, но ненадолго.

— Может быть, дело в том, что она не одарённая?

— А может, и в том, что нас двое. Тут нужны эксперименты, статистика. На одном случае теорию не построишь.

— Убирайтесь из моей головы!

Раздался хохот, невероятно жуткий от того, что одновременно смеялись два совершенно одинаковых голоса. Ди инстинктивно заткнула уши, но это не помогло.

— Боюсь, это невозможно. Лучше скажите, йора, как именно вы нас слышите?

— Да пошли вы оба! — девушка перевернулась на бок и молча уставилась в темноту. Хватит с неё на сегодня разговоров.

Незримые создания, духи или кто они там, послушно притихли и не проронили ни слова до тех пор, пока Дилою не одолел беспокойный сон.

— Могло быть и хуже.

— Ну, не знаю. Я реагировал адекватнее.

— Это тебе так кажется. В любом случае, она пошла на контакт.

— А толку? У тебя есть идеи, как нас отсюда вытащить?

— Кое-что вертится на уме, но надо всё взвесить.

Утром пленникам принесли завтрак. Липкая комковатая бурда в деревянной плошке на деле оказалось вполне съедобной, и Ди выхлебала её без остатка. Силы ещё понадобятся для побега. Дэвиду тюремщики бросили кусок сырого мяса, и тот вгрызся в него, чавкая и урча. Как только надзиратели ушли, и помещение снова погрузилось во мрак, в голове девушки раздался уже знакомый бесцветный голос:

— Йора Дилоя?

— Прочь из моей головы.

— Сказано же, это невозможно. Мы не покидали тебя с той самой ночи на поляне, и в обозримом будущем не покинем.

С той самой ночи?! Выходит, они всё это время следили за ней, видели, как она ест, спит, купается и… Боги! Дилою с головой захлестнули чувства брезгливости и запоздалого стыда. Вот же твари!

— Мы мертвы, забыла? Ты правда думаешь, что нас сильно интересуют твои прелести?

— Что же до остального, йора, тут тоже нет ничего такого ужасного. Знаете, в Восточных султанатах и по сей день распространены общественные туалеты, в которых разумные развлекаются светской беседой, справляя свои естественные нужды.

— Заткни пасть!

— Не хами! Мы, вообще-то помочь пытаемся.

— Что-то не заметно. Вы пока так и не сказали, какого гразга вам от меня надо.

— Прежде, чем мы ответим на этот вопрос, позвольте установить первое правило нашего общежития. Поскольку различить нас по голосу вы не можете, я, то есть йор Брандеф, сохраню уважительную форму обращения, а мой ученик, напротив, будет общаться с вами на «ты».

— Лучше наоборот. Будет мне ещё всякая чернь тыкать!

— Ещё как буду! И лучше бы тебе придержать язык!

— Успокойся.

— Успокойся! Двух недель не прошло, как меня укокошили, какая теперь, к Шилу, разница, благородный я или нет? И где уважение к мёртвым?

— Шутник из тебя, как из грязуна припарка.

— Какой есть. Теперь, что касается твоего вопроса. Мы хотим, чтобы ты выбралась отсюда в целости и сохранности.

— А дальше что?

— Там видно будет. Лучше бы волновалась о том, что происходит здесь и сейчас. Поверь, ты не больше нашего хочешь оказаться в лаборатории псионика.

— Псионика?

— Совершенно верно, йора. На это указывает целый ряд косвенных признаков. Ваш сосед справа, вероятнее всего, стал жертвой его экспериментов. Также это объясняет, почему маг предпочитает пойманных путников рабам. Возможно, он считает, что рабство провоцирует некие перемены в сознании, мешающие его опытам. И, наконец, если наш таинственный мэтр практикует магию разума, становится ясна причина, по которой местный владетель идёт у него на поводу. Скорее всего, лен Борг скоро умрёт. Никто не может долго жить под воздействием псионика, но боюсь, нам это никак не поможет.

— Ладно, допустим. А почему вы объявились только сейчас?

— Необходимости не было. Да и ты в первые дни была на грани шока.

— К слову, йора, нам бы очень хотелось узнать о том, что произошло с вами перед нашей встречей.

— Почему бы вам просто не порыться в моей голове?

— Мы не способны читать вашу память. Лишь мысли, притом желательно, чтобы они были оформлены в слова. И ещё мы видим и слышим то же, что и вы.

— Какие-то отрывки мы уловили, но хотелось бы видеть полную картину.

Рассказать? А почему бы и нет. В конце концов, с кем ещё делиться таким, как не с парочкой тёмных магов. Может они что подскажут.

— Хорошо, слушайте.

Пока Дилоя мысленно описывала происшествия той страшной ночи, собеседники молчали. Потом начали задавать вопросы.

— Поразительно! Никогда прежде ни о чём подобном не слышал. Судя по тому, что вы рассказали, это создание… это дерево, крайне древняя и осторожная сущность. Вполне возможно, вы первая, кто смог вырваться из её хватки.

— А ещё, эта тварь не особенно сильна, раз не смогла преодолеть защиту волосяного браслета.

— Скорее всего, так, хотя та ведьма сама по себе загадка. Говорите, у неё в доме не было защитных рун?

— Не было.

— И она сумела прозреть ваше будущее, и в считаные минуты изготовить могущественный артефакт. Клянусь богами, будь я жив, немедленно бы наведался к ней в гости.

Интересно, чем это тёмного так заинтересовала старая карга?

— Понимаете, йора, мир магии крайне богат и многообразен. Он полон тайн и загадок, и любой искусный чародей рано или поздно начинает за ними охотиться. Это дело принципа, вопрос профессионального роста, а порой и выживания.

Дилою все эти магические нюансы не так уж и занимали. Она-то рассчитывала, что духи прольют свет на дальнейшую судьбу её погибших спутников. У них ведь тоже есть души…

— Ты права. И боюсь, они остались там, как и души мертвецов, пытавшихся тебя остановить. Мне жаль…

— Сомневаюсь, — Ди почувствовала, как по её щекам текут слёзы.

— И зря. Что бы ты ни думала, мы не чудовища.

— Вы поддавшиеся?

— Да.

— Да.

— Значит, вы хуже чудовищ.

— Забавно. Совсем недавно я думал так же.

Повисло молчание. На душе у девушки было невероятно погано, и ей захотелось хоть как-то отвлечься.

— Почему вас двое, и как вы вообще смогли ко мне прицепиться?

— Это долгая история, но мы охотно поведаем вам её, йора. Чем меньше между нами останется недосказанностей, тем лучше.

Духи говорили долго. Ди чувствовала, что кое о чём они умалчивают, но в целом картина прояснилась. Вдобавок, история недавних странствий двух тёмных магов оказалась захватывающе интересной и отвлекла девушку от тоскливых мыслей. Оказалось, что йор Брандеф достаточно древний маг, а вот Мерк старше её всего на три года. А ещё выяснилось, что ей жутко не повезло. Окажись она поблизости от поляны с камнем неделей раньше, и неприятного соседства удалось бы избежать.

— Повезло тебе или нет, вопрос спорный, — хмыкнул Мерк. — Как ты без нас выпутаешься из этой передряги?

— Как-нибудь. Я, кстати, всё ещё не знаю, чем вы можете мне помочь.

— К сожалению, йора, сами мы мало что можем. Вселение в вас дало непредвиденный побочный эффект. Понимаете ли, духи в принципе крайне медленно накапливают магическую энергию, а ваше тело, поскольку вы не одарённая, вообще её не вырабатывает. Только поглощает из окружающего пространства и, как это ни печально, из нас.

— Проще говоря, нам остаются такие крохи, что с их помощью и свечу-то зажечь будет сложно. О боевых чарах и думать нечего.

— И какого люра лысого вы тогда вообще вылезли? Сидели бы дальше молча, и не мешали мне думать о том, как сбежать.

— Мы можем помочь. Есть один способ.

— Только вряд ли он тебе понравится.

— Сидеть здесь мне тоже не нравится. Выкладывайте, что у вас на уме.

— Вам, йора нужно будет кое-что… вырезать на своей коже. Тут возникает проблема — необходим острый предмет. Быть может, у других узников отыщется что-нибудь подходящее.

— Что ещё? — поинтересовалась Ди, стараясь не показать охватившего её гнева.

— Потом ты должна будешь кого-то убить. Не обязательно сама, главное, чтобы поблизости кто-то погиб.

— Да пошли вы Шилу в… за пазуху!

Они её совсем за идиотку держат?! Вот так взять и провести неизвестный тёмный ритуал? А дальше эти уроды либо вселятся в мертвеца, либо вышибут её, Ди, из родного тела, либо… Да одним тёмным богам известно, на что способна эта парочка. Не чудовища они, конечно!

— Решать тебе, но учти, что ты подвергаешь всех нас огромному риску.

— Верно. Если мы попадём в руки псионика, нашей участи трудно будет позавидовать.

— Замолчите, и дайте подумать!

Соглашаться на предложение мертвецов Дилоя не собиралась. Весь остаток дня она провела в попытках придумать более или менее реальный план побега, прикидывала так и сяк, шепталась с Вилли через решётку, всё впустую. Замыслы рушились один за другим, как карточные домики. Из темницы никак не выйти. Тут тебе и решётки, и дверь, за которой наверняка дежурит стражник, а то и не один. Единственный способ — прорваться, когда откроют камеру слева. Это и так-то почти невозможно — шестеро узников против четверых вооружённых бойцов, но ведь с ними ещё и маг. Ему пальцами щёлкнуть, и любой бунт будет подавлен в зародыше. По той же причине Дилоя не сможет сбежать, когда её поведут на опыты к мэтру. Можно ещё как-то помечтать о том, что конвоиры расслабятся в присутствии пленницы, и она с ними совладает, но маг… Клятый маг не оставлял ей никакой надежды. А жить-то хочется, и терять рассудок страшно до дрожи в коленках. Если уж выбирать, так лучше сразу погибнуть, чем стать похожей на Дэвида. Проклятье, ну почему ей так не везёт?!

На ужин принесли всё ту же клейкую кашу. Расправившись с ней, Ди потратила ещё несколько часов на бесплодные размышления, а после улеглась спать, чтобы проснуться под утро от бешеных воплей Дэвида. Судя по всему, несчастный испытывал страшные муки. Несколько минут он метался, врезаясь в решётки и стены, а потом отчаянно завизжал и затих. Пришедшие утром тюремщики вытащили из клетки его бездыханное тело, заодно вычистив её для следующего постояльца. Раньше за сумасшедшим если и убирали, то очень редко и именно идущая из его угла вонь доставляла Дилое наибольший дискомфорт. А через несколько часов припёрся подмастерье мага в компании стражи и забрал Эстена. Парализованного старожила притащили вечером и швырнули в освободившуюся камеру. Как только они заперли дверь, тело пленника вновь обрело подвижность, и он моментально вскочил на четвереньки, заозирался, а потом с рычанием отполз к стене, следя за стоящими в коридоре людьми диким взглядом. Дилоя с ужасом поняла, что псионик сотворил с Эстеном то же самое, что и с Дэвидом. Оказавшись в темноте, она подошла к левой решётке, стараясь не обращать внимания на раздававшиеся позади скулёж и пыхтение, и прошептала:

— Вилли?

— Что? — голос мужчины был мрачен.

— Ты знал, что так будет? — вопрос вышел кривой, но её товарищ по несчастью понял.

— Нет, никто не знал. Дэвид пробыл здесь дольше любого из нас.

— Надо отсюда выбираться.

— Ещё бы! У тебя есть идеи?

— Есть. Только мне надо кое-что прикинуть.

— Хорошо… — кажется, Вилли ей не поверил.

Дилоя отошла вглубь своей клетки и уселась на пол, прислонившись спиной к единственной каменной стене. Минуты текли одна за другой, превращаясь в часы, и наконец девушка решилась.

— Эй, духи, вы здесь?

— Мы всегда с тобой.

— Могли бы и не напоминать. Выкладывайте мне свою затею, но только в мельчайших подробностях. Я хочу знать, на что иду.

Девушка понимала, что при желании мёртвая парочка легко навешает ей лапши на уши, ведь в магии она ничего не смыслит. Оставалось надеяться на честность духов и свою интуицию. Заканчивать, как Дэвид и Эстен, Ди не собиралась.

— Как скажете, йора. Охотно посвящу вас во все детали. Итак, энергетика вашего тела функционирует таким образом, что почти полностью абсорбирует…

— Попроще, пожалуйста.

— Хорошо. В общем, у нас, считайте, нет своей магии. А значит, нам необходим приток сил извне для того, чтобы хоть что-то наколдовать. В магическом ремесле имеется отрасль под названием ритуалистика. Её адепты оперируют разного рода схемами, наиболее известной из которых в простонародье является пентаграмма. Работа с узорами, наносимыми на объекты или тела, это либо удел слабых, тех, кто ни на что не способен без костылей, либо, напротив, опытных и могущественных ритуалистов. Мы сейчас относимся к первой категории. Рисунок, который вам, йора, надлежит вырезать на своей коже, будет притягивать энергию. Образно, говоря, станет руслом, по которому из внешнего мира в ваше тело потечёт энергетическая река. Но каждой реке необходим источник, именно для этого нужно, чтобы поблизости кто-нибудь умер. В момент, когда душа какого-либо существа расстаётся с телом, происходит выброс энергии в окружающее пространство. Часть её направится прямиком в вас. Это могло бы плохо кончиться, но именно тут в дело вступаем мы. Уверяю, для нас не составит труда грамотно распорядиться поступившими силами, и при этом не повредить вам.

— Только учти, что это будет больно. Поэтому выбери для узора какое-нибудь место, боль в котором не сильно помешает тебе двигаться или, при необходимости, сражаться. Как выяснилось, острый предмет у тебя есть, потайное лезвие в одном из сапог, ты о нём вчера думала и мы, конечно, услышали.

У Дилои голова шла кругом. Что эти двое несут? Нет, в целом она всё поняла, но прежняя её надежда на интуицию растаяла без следа. Определить, лгут ей тёмные, или говорят правду, было решительно невозможно. И как же хорошо всё-таки, что дружинники не забрали её сапоги, наверняка потому, что никому из них они бы в любом случае не подошли, да и покупательницу в окрестностях едва ли найдёшь. Как ни крути, а придётся довериться непрошеным гостям, другого выбора у Ди просто нет.

— А что делать с магом?

— Из него такой же маг, как из твоего соседа справа император, — фыркнул Мерк. — Скорее всего, он пропустил бы первый удар, а большего нам и не надо.

— Но и проверять у нас нет ни малейшей необходимости. Сами знаете, йора, вечером стражники приходят без него.

Это действительно было так. Подмастерье псионика заявлялся каждое утро, когда тюремщики не только кормили их завтраком, но и заменяли здоровенные деревянные вёдра, служившие узникам отхожим местом, а для этого приходилось отпирать камеры. Ещё он приходил всякий раз, как кого-нибудь забирали. Сам же и решал, кого именно. А вот вечером их просто кормили, передавая тарелки через специальные откидные оконца в решётчатых дверях, и на такую ерунду его магичество размениваться, видимо, не хотел. И сбежать вечером должно быть куда проще.

— Отлично. Но как я что-нибудь на себе вырежу, здесь же кромешная тьма? И как пойму, что нужно изобразить?

— На это наших скромных сил хватит. Дайте знать, йора,и мы покажем вам необходимый рисунок.

— И на какое-то время поможем тебе ориентироваться в темноте. Хотя это будет гораздо сложнее.

Звучало всё это не очень правдоподобно и никакой уверенности в успехе предстоящей ей авантюры Дилоя не испытывала, но времени колебаться не было. За ней, или за кем-то ещё, могут прийти в любую секунду.

Стоило девушке об этом подумать, как в очередной раз зазвенели ключи и в темницу ввалились охранники вместе с магом. В первый миг Ди испугалась, что опоздала, и теперь её уже не спасёт никакая магия, но тюремщики просто принесли пленникам завтрак. За размышлениями и разговорами очередная ночь пролетела незаметно.

— Вилли? — позвала она, когда дружинники удалились.

— Надумала что? — с надеждой поинтересовался невидимый собеседник.

— Да. Думаю, что смогу вытащить нас, когда охрана принесёт ужин.

— Как?!

— Один магический фокус.

— Будь ты магом, на тебя бы нацепили негатор.

— Это долго объяснять, да и незачем. Мне главное, чтобы вы были готовы.

— Мы готовы, — отозвался кто-то из узников. — Ты, главное, не подведи.

— Постараюсь, — Дилоя стащила правый сапог и проверила, на месте ли лезвие.

Стоп! А как они двери-то откроют? И кого убивать?

– Замок я сам вышибу, не волнуйся. А на счёт убийства, есть тут один кандидат. Слышишь, рычит?

— Для надёжности, конечно, лучше было бы расправиться с кем-нибудь из ваших соседей слева, думаю, в сложившейся ситуации сокамерники охотно пожертвовали бы одним из товарищей. Но вы, йора, наверняка будете против.

— Буду.

— А раз так, тебе надо будет привлечь внимание этого сумасшедшего, а потом убить. И чем быстрее, тем лучше, иначе тюремщики могут что-нибудь заподозрить.

— Не беспокойся, я справлюсь.

— Я и не беспокоюсь. В твоём умении обращаться с острыми предметами мы воочию убедились ещё в лесу.

— Хватит болтать. До вечера мне нужно хоть немного поспать и сделать, что надо. Вы ведь сможете разбудить меня часа через четыре?

— Да.

Значит, так и поступим.

Несмотря на то, что ночью она не сомкнула глаз, уснуть оказалось непросто. Дилою распирали возбуждение и страх перед тем, что ей предстоит сделать.

— Проснись!

Ди подскочила с пола, как ужаленная.

— Пора начинать.

— Хорошо, — она несколько раз глубоко вздохнула, собираясь с силами. — Показывайте свою пентаграмму.

— Смотрите внимательно, йора.

Перед девушкой в воздухе соткался узор. На самом деле Дилоя видела его внутренним взором, но из-за того, что глаза её были открыты, создавалось такое ложное впечатление. Ничего общего с пентаграммой изображение не имело и, слава богам, оно было не очень сложным. Круг, в нём несколько завитушек и треугольник по центру.

— Вам будет не легко, йора. В сознании каждого разумного стоит психологический барьер, который не позволяет просто так причинить себе вред.

— Мы бы обезболили нужное место, облегчив тебе задачу, но тогда есть риск, что не хватит энергии на ночное зрение.

— Как-нибудь справлюсь, — она изо всех сил старалась запомнить узор до мельчайших деталей. Потом начала задирать левый рукав. Обе ноги, если что, пригодятся для бега, правая рука для боя, и если где-нибудь в теле начнёт болеть, это сильно всё осложнит. Удобнее было бы работать с предплечьем, но там слишком жёсткие ткани. Остаётся плечо. Светлые боги, унять бы дрожь!

— Я готова.

Кромешный мрак постепенно начал рассеиваться, и вот уже девушка может различить окружающие предметы. Тонкое лезвие длиной в мизинец взрослого мужчины крепко сжато в пальцах и… она не смогла. Ни постепенно продавить кожу так, чтобы показалась кровь, ни вогнать остриё коротким точным ударом. Просто не смогла и всё. Может, это сделает Вилли?

– Для него мы темноту разогнать не сможем!

— Скорее, время уходит, наши силы не безграничны!

И тогда Ди решилась. Закусив губу, она сделала первый надрез и зашипела от пронзительной боли. Потом ещё один и ещё. Зрение замутилось из-за набежавших на глаза слёз. Несколько раз сморгнув, она продолжила работу. Наконец, всё было кончено. По левой руке девушки медленно ползли тёмные ручейки, а на свежих порезах набухали всё новые и новые капли. Сунув потайной клинок в зубы, Дилоя вздёрнула руку как можно выше, а второй попыталась передавить её, уменьшив тем самым ток крови.

— Молодец, Ди, у тебя получилось!

– Заткнись! И не смей называть меня Ди.

— Мы бы уняли кровь, но сил…

– И ты заткнись!

Кажется, получилось. Не хватало ещё потерять сознание от кровопотери. Тогда точно будет не до побега. Теперь остаётся только ждать тюремщиков и надеяться, что тёмные не обведут её вокруг пальца.