Пристанище духа

Оливер Митчел, 2021

Грядёт восьмисотлетие со дня основания Людской империи, события, изменившего судьбы миллионов разумных на множество поколений вперёд. Благополучие и стабильность давно уже кажутся неотъемлемой частью жизни, а о великих войнах тёмных и светлых богов, некогда желавших получить полный контроль над миром, никто и не вспоминает. Казалось бы, что может пойти не так? Именно это и предстоит выяснить героям книги, вольно или невольно вступившим на путь, полный опасностей, древних ужасов, горьких расставаний и случайных знакомств. Столкнувшись с жадными до наживы работорговцами, коварными чернокнижниками и шиловой нечистью, они сделают всё возможное, чтобы спасти себя и тех, кто им дорог, но, при этом, остаться собой.

Глава 3

Весь следующий день прошёл на редкость однообразно. С другой стороны, чего ещё ожидать в сложившейся ситуации? Все попытки Мерка разговорить остальных пленников ни к чему не привели, если не считать злого окрика со стороны охранников, после которого даже новый знакомый юноши замолчал и не произнёс до вечера ни слова. Тем не менее, работорговцы не могли запретить Мерку общаться с Брандефом, чем он и воспользовался. В ходе короткой мысленной беседы он выяснил следующее — браслет, находящийся у него на руке, и называемый не иначе как «негатор магии», не позволяет разумному колдовать, однако не мешает ему погружаться в то странное состояние, которое учитель называл «слиянием с силой». На вопрос Мерка почему так, Брандеф ответил просто:

— Это бессмысленно. Существо, полностью отрезанное от энергетических потоков, долго не проживёт. С тем же успехом можно перекрыть доступ к воздуху. Результат проявится позже, но в итоге всё равно смерть.

— И для неодарённых тоже? — спросил Мерк.

— Да, маг даже дольше проживёт оторванным от магии, правда он рискует потерять свой дар. А теперь пора приступить к занятиям, а то вся эта беготня отняла у нас немало времени.

После этого Брандеф несколько раз медленно погружал Мерка в состояние слияния, пытаясь научить его проделывать этот трюк самостоятельно. Пока что не выходило, но юноша не отчаивался. Он давно усвоил, что если как следует за что-нибудь взяться, рано или поздно дело пойдёт.

А на следующее утро они добрались до Сегалы. Подсознательно Мерк ожидал увидеть высоченные стены с башнями и величественными барбаканами, и вполне возможно, где-то там, в глубине людского муравейника, они и имелись. Но с тех пор, как на этих землях отгремели последние серьёзные войны, прошла не одна сотня лет и старые укрепления давно уже не могли защитить разросшийся город. Несколько раз жители возводили новые кольца стен, но потом бросили это занятие, слишком уж хорошо речная торговля и годы благополучия сказывались на развитии жемчужины провинции Тигарино. Сейчас пригород вышел далеко за пределы внешнего оборонительного рубежа, но для торговцев эти районы представляли мало интереса. Все они стремились за ворота на которых всё ещё исправно дежурила стража.

Когда до города оставалось примерно полчаса неспешной езды, караван свернул к небольшому и довольно грязному озерцу, лежащему недалеко от дороги. Удивлённый Мерк наблюдал, как караванщики по очереди выводили рабов из передней клетки, давали им в руки какую-то бурую субстанцию и запускали в озеро. Сбежать у пленников не было ни единой возможности. При попытке кого-либо отойти от мелководья трое охранников предупреждающе поднимали арбалеты. Поскольку рабов в каждой телеге было не более пяти, и новую партию отправляли купаться лишь после того, как запирали предыдущую, о попытке к бегству никто и не думал. Слишком уж велика вероятность получить болт в спину.

«Да у них тут, у сволочей, всё на поток поставлено! — яростно подумал Мерк. — Отмывают они нас… В товарный вид приводят!»

Вскоре очередь дошла и до него. Бурая субстанция оказалось мылом. Ужасного качества, плохо пенящимся, но мылом! Мысль о том, чтобы не мыться назло рабовладельцам улетучилась у Мерка из головы, стоило ему оказаться в воде. В любом случае продадут, а так хоть вши не заведутся. К тому же хозяева, до чего же гнусное слово, ещё и отволохать могут за излишнее своенравие.

После водных процедур колонна двинулась дальше и, пройдя по широкой мощёной диким камнем улице, добралась до первых ворот.Стражники не долго держали повозки в проходе, поскольку весь товар был на виду, а контрабанду в таких телегах не спрячешь. Противный мужик, отдавший приказ о поимке Мерка, уплатил пошлину, и караван пропустили.

Город произвёл на паренька из лесного графства немалое впечатление. Красивые и не очень каменные двухэтажные дома сковывали улицы как тиски, всюду сновали толпы народа, от пестроты нарядов у юноши зарябило в глазах. Минут через двадцать их процессия приблизилась к рынку. В нос Мерку ударили запахи готовящейся еды и специй, а в уши дикий гвалт, создаваемый сотнями торгующихся людей. Не доезжая до торговых рядов, повозки свернули куда-то в сторону, и вскоре глазам рабов открылся большой деревянный барак без окон, неподалёку от которого стоял помост, похожий на виселичный. Мерк догадался, что здесь и проводят торги рабами. Хозяин каравана заплатил подошедшему мужчине, вроде как за аренду барака, и рабов стали переводить в него.

Пока это происходило, Мерк стал свидетелем попытки побега. В то время как одному из рабов, вышедшему из клетки, вязали руки, другой, выскочил из неё и бросился наутёк. Внезапно в руках хозяина барака появился кнут. Он ударил стремительно, почти без замаха и на расстоянии шести шагов подсёк ногу убегавшего. Когда тот упал, он нанёс ещё два удара по лежащему телу, явно наслаждаясь происходящим. Закричавшего от боли бедолагу подхватили под руки двое охранников, сдёрнули лохмотья, заменяющие ему рубаху, и развернули спиной к Кнуту, так про себя Мерк его обозвал. Тот не заставил себя долго ждать, ударил хлёстко без оттяжки, стараясь не повредить «товар». Человек снова закричал, дёрнулся и обмяк на руках мучителей. По знаку Кнута охранники уволокли безвольное тело. Больше попыток сбежать не было, и скоро все рабы оказались в бараке. Мерку повезло, его и Логрена поместили рядом, да ещё и недалеко от входа, что было весьма неплохо, учитывая жуткие запахи пота, отхожего места и общую духоту в забитом людьми помещении. Поначалу он опасался, что какой-нибудь бугай попытается согнать их с так удачно расположенных нар, но никто из их товарищей по несчастью об этом даже не помышлял. Видимо, за порядком работорговцы следили жёстко, и любая попытка его нарушить могла повлечь скорую и болезненную расправу.

Когда юноша спросил об их дальнейшей судьбе, посмурневший Логрен коротко пробурчал:

— С утра нам поставят клейма, потом торги, — больше Мерк не смог выудить из соседа ни слова.

Следующее утро Мерк запомнил на всю оставшуюся жизнь. При мысли о том, что его заклеймят, навсегда оставят отметку о рабском статусе, юношу прошибал холодный пот и хотелось выть от отчаяния. Однако, когда ещё сонные охранники вытолкали его с прочими новоприбывшими рабами во двор, уже знакомый Мерку Кнут только сплюнул и недовольно прорычал:

— Вы что, ослепли, петухи недоклёванные? На этом браслет, тащите его обратно.

В скором времени вернулись остальные бедолаги. Все они, в том числе Логрен, шипели от боли и с завистью, а некоторые и со злобой, поглядывали на счастливчика. На их лбах ярко алели отметины в виде трёх горизонтальных полос. Кем бы ни был изобретатель рабского клейма, повсеместно распространённого в империи, фантазией он не отличался.

Как вскоре понял Мерк из разговоров соседей, рабам с браслетами клейма не ставят. Бронзовые «украшения» сами по себе являются свидетельством их статуса. Снять же эту дрянь невозможно, по крайней мере сам раб этого сделать не сможет. За объяснениями парень тут же обратился к учителю.

— Да, так и есть, — голос Брандефа был немного рассеянным. — Одарённые вообще товар специфический. И дорогой, понятное дело, в том числе за счёт стоимости негатора, который идёт в комплекте.

— И ты молчал?! Я за ночь извёлся весь, неужели не мог заранее рассказать?!

— Извини, увлёкся слегка.

— Чем это? — не понял Мерк.

— Изучаю кое-какие процессы, протекающие в твоём организме, — задумчиво протянул дух. — Негатор их замедляет, но так даже лучше. Больше времени остаётся на осмысление.

— Те, что связаны с развитием моего дара?

— Нет, тут всё давным-давно изучено и задокументировано. Я говорю о последствиях моего к тебе подселения.

Невероятное облегчение от того, что ему не придётся до конца дней своих ходить заклеймённым, сменилось щемящей тревогой. Что ещё за последствия? Мерк затаил дыхание и прикрыл глаза, пытаясь почувствовать где-то внутри себя что-нибудь плохое, неправильное. Вроде бы всё нормально, нигде не болит, голова работает исправно, разве что чувства немного притуплены, но так было с того самого момента, как на него напялили эту дурацкую штуку.

— Не бойся, второй желудок у тебя не отрастает, — фыркнул наставник. — И вообще ничего ужасного не происходит.

— А что же происходит?

— Незначительные метаморфозы энергетических каналов. Я мог бы долго распространяться на эту тему, но ты вряд ли что-нибудь поймёшь. Поверь, сейчас это последнее, о чём тебе следует беспокоиться.

Нельзя сказать, чтобы слова незримого постояльца полностью успокоили юношу. Скорее дали некоторую пищу для размышлений. Был ли Брандеф с ним откровенен, или же, напротив, искусно пытался создать подобное ощущение? Пока что оставалось только гадать. Слишком уж велика была между ними разница — он, по сути ещё сопляк, со школьным образованием за плечами, и могущественный чародей, который на одной поляне просидел чуть не вчетверо дольше, чем Мерк на белом свете живёт. Его внимание переключилось на негатор. Не такое уж грубое изделие, как могло показаться на первый взгляд. Запирается при помощи маленького замочка, ключ от которого, скорее всего, в кармане владельца каравана.

— Слушай, а что с браслетом?

— В каком смысле?

— Как его снять?

— Тебе — никак. На замок не смотри, он механический, и нужен лишь для того, чтобы другие рабы тебе помочь не смогли. Стандартный рабский браслет.

— А если у меня будет ключ?

— Без посторонней помощи всё равно не откроешь. Чары не подпустят твои пальцы близко к артефакту.

— А разбить его можно?

— Можешь попробовать… — по тону духа было ясно, что толку от этой затеи не будет. Оставалось сидеть на нарах и слушать бурчание живота, недовольного скудной рабской кормёжкой.

Торги не заставили себя долго ждать. Мерка, Логрена, и ещё нескольких рабов, находящихся ближе всего к выходу, выволокли на помост первыми. Пока работорговец расписывал живой товар, юноша узнал о себе много нового и хорошего. Учитель у него в голове только хмыкал и под конец заявил, что если бы Мерк обладал хоть половиной тех достоинств, которые упоминал торговец, он бы уже за первые несколько дней обучения освоил магию в совершенстве. На что ученик немного обиделся.

К помосту подходили разные люди, приценивались, торговались, отходили. Через несколько минут торга какой-то бывалого вида мужчина купил Логрена. Зачем, Мерк так никогда и не узнал. Уже к середине дня, когда солнце порядком напекло юноше голову, в толпу покупателей вклинилось несколько всадников. Среди них выделялся богатой одеждой мальчик лет тринадцати. По всей видимости, дворянин с охраной. Ленивый взгляд дворянчика, в котором сквозило лёгкое презрение и ощущение превосходства над окружающими, остановился на Мерке и в нём зажёгся явный интерес.

— Вот этого, — показал он холёной ручкой с несколькими перстнями в сторону юноши. — И поехали уже из этого омерзительного места. — Он приложил к носу надушенный платочек.

Пока один из охранников расплачивался с работорговцем, Мерк присматривался к мальчишке. Хотя он и так с первого взгляда понял одно — зачем бы раб ни понадобился благородному йору, они точно не поладят.

Рихер очнулся и в первое мгновение пытался понять, где очутился. Под спиной холодная каменная плита, вокруг кромешная тьма. Пошевелив рукой, он обнаружил, что она чем-то привязана. Ремнём? Ремни… Он вспомнил. Судорожно дёрнулся, но куда там. И руки, и ноги были надёжно прикованы к треклятой каменюке. Тогда пленник затих, решая, что делать дальше. Голова раскалывалась, горло саднило, ужасно хотелось пить. Но сейчас не до этого. Не придумав ничего лучшего, Рихер начал напрягать руки и ноги, пытаясь как-то ослабить путы. Освободить бы хотя бы одну руку и тогда… Каждое движение отдавалось острой болью, проклятая сука изрезала ему всю грудь, вычерчивая ножом какие-то узоры. Но Рихер продолжал бороться, упорно, почти беззвучно, лишь его хриплое дыхание раздавалось в кромешном мраке. Наконец, осознав тщетность этих усилий, мужчина расслабился. Свежие порезы на груди открылись и по его бокам каплями стекала горячая кровь. Он не знал, сколько времени пролежал так. Может, десять минут, а может, час, но ему было о чём подумать, что вспомнить.

Мия. Она всегда говорила ему, что в вине его погибель. А потом ушла, забрав с собой Тома. Парню сейчас уже лет десять. Тогда Рихер проклинал и Мию, и законы Империи, дающие право на развод. Попробовала бы она это выкинуть где-нибудь в восточных султанатах! Потом смирился, а сейчас лежал, прикрученный к холодной каменной плите, и понимал, что она была права. Последнее, что он помнил, прежде, чем оказаться здесь, это как он надирался в «Разбитой кружке». Жаль, что он понял это только сейчас. Через какое-то время дверь распахнулась и пленника ослепил проникший в узкий застенок свет факела. Он услышал лёгкие шаги по каменному полу, а когда смог нормально видеть, она уже стояла над ним. Длиннющие белые, как снег, волосы едва заметно светились, смазливое личико выражало восторг. Она быстро наклонилась и впилась губами в потрескавшиеся губы Рихера, тут же резко откинув голову, так что его зубы лишь беспомощно клацнули в воздухе, и звонко расхохоталась.

— Я начинаю ревновать, — раздался из-за её спины тягучий, немного скучающий голос.

Девушка резко обернулась и, преодолев за пару шагов расстояние от алтаря, к которому был привязан пленник, до входа в каземат, бросилась в объятия второго посетителя.

— Мы сделали это, сделали! — воскликнула она, не отрываясь от мужчины.

— Верно, — хмыкнул тот. — Тебя приняли в круг, и дальше мы сможем действовать более смело.

Теперь Рихер смог его рассмотреть. Среднего роста мужик, каштановые волосы, короткая бородка. Морда ничем не примечательная.

— Как насчёт того, чтобы прогуляться сегодня наверх? — мурлыкнула девица. — По такому-то случаю?

— С удовольствием, но у тебя же незаконченное дело, — взмахом руки мужик показал на Рихера.

Девушка вновь обернулась. Казалось, в ней бурлит неиссякаемый фонтан энергии. Быстро, но плавно приблизилась к Рихеру, в руке её блеснул уже знакомый пленнику нож.

— Дела подождут, — промолвила она, коротким ударом вогнав лезвие прямо в сердце пленника.

Он уже не чувствовал, как она ослабляет ремни на его руках и ногах. Не слышал слов «Поработаю с ним уже после обращения». Не видел, как за посетителями закрылась дверь, и камера вновь погрузилась во тьму. Спустя несколько часов, тело Рихера пару раз дёрнулось, затем плавно зашевелилось, будто под кожей что-то ползало. Лицо начало изменяться, из приоткрытого рта показались клыки, а вырвавшиеся из пальцев острые когти судорожно заскребли по камню алтаря.

* * *

Оказавшись у себя в кабинете, Дарин, наконец, раскрыл сложенный вдвое листок. На нём было написано всего три фразы: «Китэр лен Тосс. Жиль — рядовой второй гвардейской сотни. Салон маркизы лен Арг». То ли Тейнору больше нечего было написать, то ли он осторожничал, но это было всё. Тяжело вздохнув, принц взял со стола маленький серебряный колокольчик. Ристеццо тут же явился на зов. Секретарь не ложился спать, пока в нём могла возникнуть нужда.

— Вызови Гессела, и пусть подадут вина.

— Слушаюсь.

Ждать пришлось недолго, и вскоре особый советник уже сидел в кресле напротив стола, так будто они и не покидали кабинет. Пробежав глазами протянутую принцем записку, он покачал головой.

— Должен признать, ваше высочество, вы меня удивили.

— Что вы об этом скажете?

— Прошу меня простить, но мои люди сообщили о том, что были найдены ещё кое-какие бумаги.

— Они к делу не относятся.

— Ваше высочество, вы уверены?

— Да, — Дарин с трудом подавил накатившую волну раздражения.

— Сейчас не могу сказать ничего конкретного, — пожал плечами глава Особой канцелярии. — Мы немедленно разузнаем всё, что можно об этих людях и установим слежку. Ручаюсь, что завтра вечером мне будет о чём сообщить.

— Утром. Что насчёт салона?

— Насколько мне известно, обычный салон. Разве что гости всегда приходят в масках. Маркиза обожает балы-маскарады, а налёт анонимности придаёт собраниям некоторую перчинку. К слову, салон открыт по вечерам три раза в неделю, и, если не ошибаюсь, как раз завтра там намечается большой приём.

Обилие информации в голове особого советника поражало. Интересно, он по любому столичному салону вот так сходу сможет выдать справку? Разумеется, людей, способных на это, в Эстоларе хватало с избытком, вот только они большую часть времени в таких местах как раз и отираются, тогда как у Гессела хватает дел поважнее.

— Жду вас завтра в десять, — подвёл черту принц.

Поняв, что разговор окончен, особый советник встал, вежливо поклонился и покинул комнату. Внутрь заглянул секретарь, но Дарин только небрежно махнул рукой. На сегодня с него хватит дел. Пора и передохнуть.

Следующее утро началось с небольшого сюрприза в виде Эри, сидящей за его рабочим столом, и с интересом изучавшей записи Могеллона.

— Привет! Что это у тебя такое? — в глазах девушки горели огоньки живого интереса.

— Ерунда, фантазии одного путешественника.

— Написано очень серьёзно, прямо как в астрологических журналах, — она наморщила лобик, но тут же заливисто рассмеялась. — Хотя тут есть очень забавные вещи. Вот, например, про празднование троллями зимнего солнцестояния…

— Эри, — прервал её Дарин, — я же просил не копаться в бумагах без моего ведома.

— Да ну тебя! — надулась девушка. — А говорил, что не держишь от меня секретов.

— Речь об империи, не обо мне.

— Ой, всё! — она замахала руками. — Дарин, не начинай! Лучше скажи, ты опять скроешься от меня в здании совета, или мы всё же проведём вместе хоть пару часов?

— Это зависит… — настырность Эри порядком ему надоела, но всерьёз разозлиться на девушку у принца никогда не получалось. Собственно, поэтому он и остановил свой выбор на ней. Да и передышка Дарину действительно не помешала бы. — Зависит от доклада, который я скоро получу.

— Значит, надежды нет, — тяжело вздохнула девушка. — Опять тебя нагрузят делами на неделю вперёд.

Странно. Похоже, она действительно искренне огорчилась.

— Через час точно скажу, свободен я сегодня, или нет.

Эри поняла намёк, молча встала и вышла из кабинета. Ни слёз, ни истерик. Впрочем, как и всегда.

Наскоро позавтракав, принц стал дожидаться Гессела. Начальник Особой канцелярии явился в десять, ни минутой раньше, ни минутой позже. Поклонился, сел, повинуясь жесту хозяина кабинета, и приступил к докладу.

— Кое-что наклёвывается, ваше высочество. Ни йор Китэр, ни гвардеец Жиль ни в чём противозаконном не замечены, но оба являются завсегдатаями салона маркизы. К слову, там охотно привечают императорских гвардейцев, вне зависимости от чина и происхождения.

— Что-то ещё?

— Кое-какие неясности с Жилем. Парень заядлый игрок, весь в долгах, как в шелках, но полгода назад он вдруг смог расплатиться с большей частью своих кредиторов, и, судя по рассказам друзей и знакомых, сейчас не бедствует, хоть и спускает немалые средства за карточными столами.

— Это всё?

— К сожалению, да. Времени было совсем немного, — развёл руками Гессел.

— Каковы ваши планы?

— Торопиться нельзя. Проблемы в императорской гвардии вопрос достаточно щекотливый, так что нужно копать потихоньку.

— Что с салоном?

— Там занятная система пропусков. Тем, кого маркиза желает видеть, рассылают конверты с пригласительными билетами. Они не именные. Якобы так достигается полная анонимность собраний. Даже хозяйка не знает наверняка, кто конкретно скрывается под маской. На практике, завсегдатаи давно узнают друг друга по голосам, походке и прочим приметам. Раздобыть парочку таких пропусков дело нехитрое, и сегодня мои люди отправятся на приём.

— Сколько людей?

— Двое. Лучшее враг хорошего, перебарщивать не стоит.

— Одним из них буду я.

— Ваше высочество!

Удивление особого советника показалось Дарину немного наигранным. Похоже, тот просчитал его и ждал чего-то подобного.

— В чём дело?

— Уверяю вас, в этом нет необходимости. Мои люди справятся сами. Они прекрасно подготовлены и обучены.

— Да, вчера я это заметил.

Глаза собеседника опасно сузились. Гессел не ожидал от принца такого выпада. Возможно, не стоило лишний раз злить главу Особой канцелярии, но он всё равно поддерживает Кейтану. Да и не станет особый советник ставить личные обиды выше дела. Не тот человек.

— Если Вашему высочеству так угодно, я, разумеется, подчинюсь, — на то, чтобы совладать с эмоциями Гесселу хватило нескольких секунд. — Билет доставят в ближайшее время. Гости обычно съезжаются к восьми. Вечером я ещё зайду к вам. Возможно, появятся какие-то новые данные. Разрешите идти?

Принц кивнул, а когда Ристеццо заглянул в кабинет, коротко распорядился:

— Передай йоре, пусть зайдёт ко мне.

Спустя десяток минут явилась Эри. На лице её читалось недоумение.

— Что-то случилось?

— Случилось, — он довольно потянулся в кресле и хрустнул шеей. — До пяти я в твоём полном распоряжении.

— Терпеть не могу, когда ты так делаешь! — начала было девушка, но потом до неё дошёл смысл сказанного. Взвизгнув, она бросилась принцу на шею, что со стороны, наверное, смотрелось довольно комично, учитывая, что он всё ещё сидел за столом. — Ура, свершилось чудо!

Дарина крепко расцеловали, а затем жизнерадостный вихрь заметался по комнате, на ходу выстраивая далеко идущие планы.

— Начнём с исторического музея. Там потрясающая экспозиция к восьмисотлетию империи. Потом заедем в Элистею, там выступает какая-то певица с Востока, по слухам нечто невероятное, а там уже и дневные спектакли начнутся. Говоришь, ты свободен до пяти?

— Верно, но вряд ли днём в Элистее дают концерты.

— Чушь какая! — фыркнула Эри. — Дарин, ты тут совсем заработался! — Девушка подошла к нему и постучала его по лбу согнутым указательным пальцем. — Ваше высочество, вы ничего не забыли? — Поняв, что ответа не дождётся, Эри снова фыркнула, на этот раз возмущённо, и, наконец, уселась в кресло. — Ты принц, в конце-то концов! По такому случаю вытащат они эту певичку восточную, не сомневайся.

— Сдаюсь, — поднял руки Дарин. — Веди, я последую за тобой.

— Вот и славно, — довольно улыбнулась она.

День прошёл очень даже недурно. Принц, конечно, предпочёл бы провести его в седле, но об охоте в ближайшее время придётся забыть. Слишком уж много всего навалилось, только успевай разгребать. На самом деле, у него и сегодня были кое-какие дела, но с исчезновением Тейнора все прочие проблемы отошли на второй план. Сейчас ему лучше немного расслабиться и сохранить до вечера ясную голову. Эри, правда, не умолкала ни на секунду, но её можно было понять. Давненько они никуда не выбирались. Дарин не первый день общался с представительницами прекрасного пола и умел пропускать женскую трескотню мимо ушей. Так что он просто время от времени утвердительно хмыкал или кивал, а сам отдыхал, позволив мыслям бесцельно течь, перескакивая с объекта на объект. Экспозиция принцу не особенно понравилась. Он вообще не был большим любителем музеев. В голосе певицы не оказалось ничего волшебного, да и в целом культурная программа его не слишком заинтересовала. Большую часть времени он смотрел на Эри. Девушка выглядела по-настоящему счастливой. Интересно, такое можно сыграть? Наверняка можно, но принц не чувствовал в её поведении ни капли фальши. Всё-таки женщины удивительные создания, и Эри тому подтверждение. Кажется, она просто не помнит о том, что после ей придётся во всех подробностях доложить Кейтане об этом дне. Как это ни странно, принц и сам иногда об этом забывал, хотя и никогда не позволял себе сболтнуть лишнего. Правда, о разговоре в кабинете отца он ещё расскажет ей во всех подробностях. Пусть сестрица продолжает считать, что от подстилки у неуравновешенного дурачка нет секретов. Наследная принцесса с малых лет видела в нём угрозу своему безграничному влиянию на отца. Дарину даже казалось, что если кто из них двоих и безумен, так это Кейтана. Вполне адекватная в других делах, хотя и взбалмошная, сестричка превращалась в ревнивую тигрицу, едва завидев его вблизи императора. Было в этом что-то нездоровое, тем более, что всю свою любовь без остатка отец и так отдавал ей… В этот момент спутница схватила Дарина за руку, привлекая внимание к происходящему на сцене. Там как раз наступила развязка. Подлый предатель, планировавший выдать падчерицу за сына от первого брака, а затем отравить несчастную ради наследства, пал, пронзённый шпагой молодого и храброго красавчика-люра. Зрители в зале ахнули, кто-то вскрикнул, но принц успел услышать характерный звук стали, пронзившей плоть, да и кровь, хлынувшая на подмостки, явно не была бутафорской. Спасённая дева бросилась в объятия героя, под трогательную музыку занавес опустился, и зал разразился бурными аплодисментами. Перекрикивать весь этот гвалт Дарину не хотелось, так что выяснить, что же произошло на сцене, он смог уже после того, как они покинули ложу.

— Видел?! — глаза Эри горели восторгом.

— Да, и что это было?

— Критики назвали это «Натуралистический реализм». Такие спектакли уже несколько месяцев ставят, но редко. Немногие актёры соглашаются на подобное, а кому попало главные роли не дают.

— Так их скоро и некому будет давать.

— Что, купился? — девушка хитро улыбнулась. — Там всё было под контролем. Из-за кулис за происходящим следит маг. Едва актёр падает, он обездвиживает его, останавливает кровь, снимает боль, насколько может, и начинает лечение.

— Но ведь на расстоянии врачевать куда сложнее.

— Да. Поэтому в первые минуты актёрам действительно больно. Можно сказать, они страдают во имя искусства.

— Думаю, платят за это тоже неплохо.

— Ты за своим письменным столом совсем зачерствел, — нахмурилась она. — Конечно, есть и такие, кому деньги важнее, но ведь сцена — это ещё и призвание!

— Не буду спорить, — улыбнулся принц, — тем более, что мне пора во дворец.

— Ладно, — вздохнула Эри, — я с тобой не поеду. У меня у самой на вечер были кое-какие планы.

Проблемы в этом не было. Дарин просто арендовал одну из карет, ожидавших у театра. Всюду сопровождавший его Вирден пристроился к ней сбоку на своём жеребце, и они тронулись в путь.

Во дворце принц сразу вызвал к себе Гессела, но особого советника на месте не оказалось. Он заявился в кабинет уже когда Дарин собрался отбывать.

— Ваше высочество, вы всё же едете?

— Да.

— В таком случае, должен вам сообщить, что в салон маркизы сегодня явится йор Китэр. Мой человек будет в маске лисицы, и постарается выяснить, какую личину тот выберет. В случае, если ему это удастся, он сам вас найдёт и сообщит.

— Почему не проследить за ним от дома?

— Неизвестно, когда он приедет. Вдруг под конец? Если ждать его, вы рискуете пропустить весь приём. Вот, ваше высочество. — Он протянул Дарину маску оленя, которую до этого держал в руках. — По ней мой агент легко вас узнает. Постарайтесь не обратить на себя нежелательного внимания.

Принц кивнул, бросив взгляд на стол, где уже лежал пропуск. Оставалось переодеться, уж очень выбранный им костюм не подходил к принесённой Гесселом маске.

* * *

Мерк стоял в большой, ярко освещённой комнате с массивным столом и несколькими шкафами, заполненными книгами. Если бы он спросил мнения Брандефа, тот сказал бы ему, что это кабинет. Но учитель молчал, а ученику было не до того. За столом напротив него сидел тот самый дворянчик, который купил его у работорговца. В комнате они были не одни. За спиной у Мерка стояли двое слуг в парадных одеждах. Широкие плечи, холодные взгляды и мечи у пояса вполне однозначно указывали на то, какую именно службу они несут в этом доме.

— Ты колдун, — наконец прервал молчание дворянин. — Я приказываю тебе, раб, научить меня колдовству.

На несколько мгновений Мерк потерял дар речи. Он успел уже прокрутить в голове множество вариантов того, зачем он понадобился этому благородному мальчишке, но такое ему и в голову не могло прийти. В глазах дворянина мелькнуло раздражение, и Мерк предпринял первую попытку.

— Простите, йор, но боюсь я не могу…

В этот момент охранники подхватили юношу под руки и один из них дважды с силой ударил его в живот. Мерк задохнулся и инстинктивно дёрнулся, пытаясь вырваться из захвата, но куда там.

— Обращайся к его сиятельству не иначе как господин! — рявкнул второй урод прямо ему в ухо. Мерка распирала злоба и ненависть к работорговцам, этим тварям в ливреях, глупому змеёнышу, навыдумывавшему себе невесть что, но он понимал, что находится далеко не в выигрышной позиции и просто кивнул, показывая, что усвоил урок.

— Хорошо, — довольно кивнул мелкий засранец. — Ты обучишь меня. Браслет с тебя снимут, но не пытайся натворить глупостей, не то быстро ощутишь на своей шкуре мою немилость.

После этой тирады он выжидающе уставился на Мерка.

— Прошу прощения, господин, — выдавил из себя парень, — я не смогу обучить вас по другой причине, я сам ничего подобного не умею.

— Не смей врать мне! — истерично завизжал дворянчик. — На тебя надели браслет, значит, ты колдовал на глазах у работорговцев!

Двое, стоящих за спиной Мерка, снова схватили его за плечи.

— Боюсь, господин, работорговцы ошиблись, — смиренно ответил юноша. — Когда они попытались схватить меня, один из них споткнулся на ровном месте, и, видимо, чтобы оправдаться перед товарищами сказал, что это я его заколдовал.

— Это ты здорово придумал! — прокомментировал дух. — Похоже на правду, и проверить нельзя, так впредь и говори.

— Придумано может и здорово, — подумал юноша, — но, кажется, одна мелкая сволочь не привыкла получать отказы, и сейчас я из-за этого пострадаю.

На высокородного щенка действительно было страшно смотреть, он побелел, лицо пошло красными пятнами, глаза выкатились из орбит. Похоже, охранникам было знакомо это состояние хозяина, и они решили отвлечь его гнев от себя. Повалив провинившегося раба на пол они начали жестоко избивать его ногами покрикивая:

— Как ты смеешь врать его сиятельству! Мерзавец!

Мерк хотел откатиться в сторону и вскочить, но удары сыпались на него со всех сторон, не давая возможности хоть что-нибудь предпринять. Один раз он удачно извернулся и пнул одного из мучителей в пах, но радость от этой маленькой победы быстро исчезла раздавленная болью и чувством беспомощности.

Когда успокоившийся Джереми наконец приказал своим слугам прекратить избиение, раб уже еле дышал.

— Ничтожество, жалкое ничтожество, — шептал дворянин, глядя на бессознательное тело и комкая в руках шёлковый платок. — Поганые лживые смерды, бесполезные тупые животные…

Щека его задёргалась, и раздосадованный этим проявлением слабости йор вызверился на слуг:

— Что встали?! Бросьте эту падаль в подвал!

— Как скажете, ваше сиятельство!

Дуболомы суетливо вытащили бесполезное приобретение прочь из кабинета, и Джереми остался в одиночестве. Вскочив, он приблизился к небольшой изящной витрине, в которой лежало несколько разномастных предметов. Простое колечко, серьга с сапфиром, неприметный гранитный камешек… Его коллекция артефактов пока насчитывала не так уж и много экспонатов. Ничего, это только вопрос времени. У любого уважающего себя мага есть артефакты, если, конечно, он не бездарь какой-нибудь. Напрягшись изо всех сил молодой граф попытался почувствовать магическую природу лежащих перед ним вещей, но, как обычно, не преуспел. Проклятие! Щека снова предательски дёрнулась. А ведь не было этого, ещё совсем недавно не было! Стараясь отвлечься от неприятных мыслей, Джереми снова вспомнил о бестолковом рабе. Надо бы снять со смерда негатор. Занятное выйдет пополнение для его сокровищницы. А самого раба он ещё проучит. Будет знать, как хамить благородным йорам! И каждую потраченную на него монету сполна отработает!

В себя Мерк пришёл через несколько часов после памятного разговора со своим новым хозяином. Первые несколько минут он просто лежал тихонько постанывая. Болело всё. Казалось, на теле не осталось ни единого живого места. Тихий, мрачный голос раздался в раскалывающейся голове:

— У тебя несколько переломов… Серьёзно повреждены некоторые внутренние органы, постарайся сосредоточиться, я пытаюсь помочь.

В ответ Мерк что-то нечленораздельно промычал. Двигаться не было сил. Он не знал, где находится, но чувствовал всем своим естеством одно — он умирает. Сейчас близость смерти пугала его гораздо больше, чем при встрече с медведицей в лесу. Может, потому, что теперь он физически ощущал приближающуюся кончину.

Секунды казались ему часами, и ничего не менялось. Боль всё так же терзала его, а страх не уходил. Но затем Мерк вдруг осознал всю бессмысленность настигающей его гибели. Он не хотел так глупо умирать! Ярость оттеснила боль на задний план и сознание прояснилось. Как там говорил учитель? Сосредоточиться? Мерк попытался и почти тут же провалился в состояние слияния с силой.

— Вот теперь всё будет как надо! — ясный и громкий голос Брандефа раздавался словно со всех сторон. — Осмотрись повнимательнее.

Мерк присмотрелся и не смог сдержать возгласа удивления. Чёрная пелена, окружавшая его раньше, во время слияния, растворилась, как туман под яркими лучами солнца, и он увидел себя. На полу в тесной каморке, видимо в каком-то подвале, лежало его истрёпанное тело. Теперь это тело пронизывали тысячи разноцветных линий, похожих на кровяные сосуды. Некоторые замыкались внутри организма, а некоторые вырывались из него, разделяясь на множество маленьких щупов, рыскающих вокруг его тела и впитывающих энергию из пространства. Многие каналы были разорваны и тревожно пульсировали красным цветом, а в центре груди сияло маленькое рыжее солнце, к которому тянулось большинство каналов организма.

— Во всём этом тебе предстоит разбираться не одну неделю, — снова заговорил учитель. — Но пока что обрати внимание на источник своей силы. Вот, видишь в груди?

— Да… — как заворожённый ответил Мерк.

— Так вот, ты сейчас находишься в нём. И при этом визуально везде, где пожелаешь, на расстоянии около двух шагов от тела. Но это не так важно. Важно то, что ты сейчас способен излечить себя, воздействуя на организм при помощи своей силы.

— Но ведь браслет… — перебил его Мерк.

— Ты где-то видишь браслет? Надо же, я вот не вижу, — от былой мрачности Брандефа не осталось и следа.

— А… куда он?..

— Сняли его. Слушай, я понимаю, что первое настоящее слияние — это очень здорово, но, может, ты, наконец, перестанешь тупить? Тебе жить осталось от силы три часа и чем дольше мы тут пререкаемся, тем тяжелее тебе придётся. Приступай!

Под руководством Брандефа Мерк направлял энергию из источника по определённым каналам. Странно, но иногда ему даже казалось, что он понимает, что делает. Хотя ничего странного, это ведь его организм! Потом началось самое сложное. Мерку пришлось соединять разорванные каналы, что было очень нелегко сделать. Они пульсировали и выскальзывали из энергетических щупов, которыми оперировал юный колдун. Когда очередной канал смыкался, Мерк закреплял его чем-то наподобие магического зажима, чтобы он снова не разошёлся. В состоянии слияния юноша не испытывал боли, что очень помогало ему сосредоточиться.

Через несколько часов Мерк закончил работу и осмотрел себя ещё раз. Вроде, ничего не забыл. Хотя многие каналы продолжали мерцать красным и общий вид организма не внушал особого доверия, он мог с уверенностью сказать одно — он будет жить. Магическая сила из его источника теперь поступала к повреждённым участкам тела, в разы ускоряя заживление. С чувством выполненного долга Мерк вышел из слияния и чуть не заорал. Большая часть ушибов всё ещё жутко болела, и только в тех местах, с которых он начинал работу, чувствовался нестерпимый зуд.

Недолго думая он заскочил обратно в слияние, но тут же услышал голос учителя:

— А вот этого делать не надо!

— Больно же! — обиженно ответил Мерк.

— Потерпи, без обезболивания организму будет намного проще восстановиться. И даже не вздумай переждать боль в слиянии. Ты и так уже слишком много времени провёл тут для первого полноценного раза. К этому тоже надо привыкать.

Пришлось Мерку возвращаться на бренную землю и терпеть, сжав зубы.

Спустя какое-то время боль начала понемногу стихать. А может, Мерк, просто к ней привык. Заживающие места немилосердно чесались и, ко всему прочему, юноша ощутил дикий голод. Кажется, заживление не проходит для организма даром и одной магией он сыт не будет.

Стоило ему об этом подумать, как раздался звук отпираемого замка, дверь в каморку распахнулась, и яркий свет больно резанул Мерка по глазам, заставив прищурится. Когда глаза немного привыкли к свету, он присмотрелся к вошедшему. Вернее, вошедшей. Это оказалась женщина лет тридцати в поношенном сером платье. В руках у неё был деревянный поднос, на котором стояла такая же деревянная миска, от которой шёл парок.

Увидев избитого юношу, женщина чуть не выронила поднос. Затем поставила его на пол и заботливым голосом сказала:

— Тебе надо поесть.

Мерк не заставил себя ждать и накинулся на тарелку, в которой оказалась похлёбка. К слову сказать, она был куда вкуснее той бурды, которой кормили рабов по дороге в Сегалу. Закончив, он перевёл взгляд на стоявшую рядом служанку.

— Где я?

— Ты в особняке графини Глории лен Трийск, — ответила та, не сводя с него грустного взгляда. — Тебя купил её сын, йор Джереми. За что тебя так избили?

— Меня продали с негатором магии на руке, — ответил юноша, и внезапно охрипшим голосом рассказал ей, как его купили на рынке, как он привязанный к седлу плёлся за лошадью по городу до красивого трёхэтажного здания, как с ним беседовал сын графини, и к чему это привело. Разумеется, о том, что теперь он на самом деле маг, Мерк не сказал, прикрывшись легендой про споткнувшегося работорговца.

Конец ознакомительного фрагмента.