Баронесса, которой не было

Олеся Стаховская, 2022

В закрытом мире, правители которого всеми силами сопротивляются навязываемой интеграции с Советом Миров, назревает война. Извечные противники Кардийская империя и Белоярское королевство делят спорные земли. В это тревожное время на границе двух враждующих государств встречаются белоярский аристократ и имперская дворянка. Есть ли у них право на любовь? И есть ли надежда, что запретное чувство не погубит обоих?

Глава 4

Народу на паром набилось немало. В основном солдаты с лошадьми и повозками, груженными оружием и провиантом. Местных, переправлявшихся на ту сторону, практически не оказалось, а те, что готовились к отправке, вскоре должны были составить часть народного ополчения, про которое накануне говорил Милек. Прощаясь с мужьями, сыновьями и братьями, выли в голос, нагоняя тоску, крестьянки, и Тали с нетерпением ждала, когда судно отчалит от берега.

Плыли недолго. Другой берег смутно виднелся еще с пристани. По мере приближения к нему девушка смогла разглядеть толпу, ожидавшую судно. Людское море исступленно колыхалось. Жители приграничных сел, в спешке покинувшие свои дома и огороды, метались по берегу. Над рекой разносились мычание коров, блеянье овец и визгливая ругань до смерти напуганных баб.

Милек смачно выругался.

— Началось, — обреченно буркнул парень. От обычной жизнерадостности не осталось и следа. — В самое пекло задницу тащить.

Тали еще утром, едва проснувшись, решила после переправы смешаться с толпой, скрыться от Милека и повернуть обратно. Домой. Сейчас же, видя картину надвигающейся войны, она утвердилась в своих намерениях, понимая, что графу будет не до нее. Войска Виллема наверняка уже на границе, и встретить его самого там шансов гораздо больше, чем в родном доме. Ехать в приграничное село, куда Тали направила кормилица, равносильно самоубийству. Такие села сметаются вражескими отрядами в первую очередь. О том, что оборону не удержать, непрозрачно намекнули вчерашние собеседники из отряда графа. Император слишком небрежно отнесся к донесениям разведки и не укрепил своевременно приграничные гарнизоны, оставив охрану северных рубежей на попечение баронов и графа. Отряд герцога д’Ирва, стоявший на границе, также был невелик. В общем, начнись война завтра, земли до самой переправы отойдут северянам без особых усилий с их стороны. Так рассуждали вчерашние ее сотрапезники.

Неожиданная мысль заставила девушку отказаться от своего плана. Из того, что она услышала от графа д’Оррета в гостиничном номере, где лежала привязанная к кровати, находясь в полной его власти, Тали четко уяснила: барон д’Варро не отец ей. Она усомнилась, что возникшее у него когда-то отцовское чувство не уступит инстинкту самосохранения и он не надумает избавиться от названой дочери как от доказательства своей нелояльности короне. В военное время паранойя на почве шпионажа существенно возрастает.

Рисковать не хотелось. Девушка посчитала, что шансов выжить в творящейся в армии неразберихе больше, чем в родном доме, где Виллем оставил соглядатаев — своих дружков. Она отмела сомнения и приняла решение продолжить путь в ставку герцога. Мысль слиться с толпой беженцев и затеряться на просторах империи не пришла ей в голову.

Сойдя на берег, Милек и Тали продолжили путь в компании солдат графа и крестьян из ополчения. Через пару часов небольшой отряд свернул на запад, а парень с девушкой погнали коней на север. Полдня прошло в напряженном молчании. За каждым кустом мерещились затаившиеся белоярцы. Наконец дорога вывела к ставке герцога.

Постовые задержали путников, велели спешиться, выспросили, по какому делу прибыли. Один из них взялся проводить молодых людей.

Военный лагерь занимал широкое поле, вытоптанное солдатскими сапогами. Всюду, куда ни кинь взгляд, стояли палатки. В лагере бурлила обычная жизнь: горели костры, сновали туда-сюда люди.

Проходя между рядами палаток, Тали с интересом наблюдала армейские будни. Над кострами висели котлы, на натянутых веревках сушилась одежда, кто-то точил и чистил оружие. Заметив женщин, свободно передвигавшихся по лагерю с корзинами не то с бельем, не то со снедью, девушка удивилась.

— Маркитантки, — пояснил Милек, но Тали не знала значения этого слова, а спрашивать не стала, побоялась вызвать подозрение.

Раньше она мало думала о войне, практически не интересовалась ею. Героические баллады, сложенные бардами древности в честь доблестных рыцарей, не описывали прозаичный быт армейской жизни. В полюбившихся ей романах тема войны, в том числе последней, с тем же Белояром, не затрагивалась вовсе.

Проходя мимо занятой обедом женщины, еще молодой, но уже потертой жизнью, Тали, оглянувшись на Милека, заметила, как оживился парень.

— Солдатские жены, — с пошлой ухмылкой сказал он.

Женщина поймала взгляд Тали и улыбнулась ей.

— Любят тебя девки, — не удержался Милек.

— Ты тоже судьбой не обижен, — не осталась в долгу девушка.

Идти до офицерских палаток пришлось довольно долго. Постовой привел молодых людей к самой вместительной.

Охранявшие вход солдаты велели разоружиться. Милек, достав из ножен меч, положил его у входа. Тали последовала примеру товарища. О том, что в сапогах у нее два кинжала, девушка попросту забыла.

В герцогском шатре трое мужчин склонились над столом, сосредоточенно изучая карту и оживленно обсуждая планы предстоящих маневров. Увидев вошедших, офицеры замолчали. Самому старшему из них было лет шестьдесят на вид. Высокий, поджарый, с военной выправкой и благородной сединой в волосах, он непроизвольно внушал трепет. В его присутствии и Милек, и Тали вытянулись, как солдаты на плацу.

— По какому вопросу? — обратился к ним один из офицеров.

— Пакет от графа Валерио, — не глядя на задавшего вопрос мужчину, Милек отрапортовал герцогу и протянул бумаги.

Офицер перехватил пакет и вручил адресату. Последний вскрыл его, достал пачку писем, пробежал глазами некоторые из них. Содержание, похоже, удовлетворило герцога. Он передал письма офицеру. Пока тот сосредоточенно изучал их, позвал одного из солдат, охранявших палатку.

— Накормить, через полчаса привести ко мне, — распорядился герцог.

— Вернешься — получишь ответ, — предназначалось Милеку.

Парень с облегчением выдохнул, понимая, что сегодня же отправится обратно, и покинул палатку, кивнув Тали на прощание.

— Письмо от барона д’Варро, — следуя примеру Милека, сказала Тали.

Письмо из ее рук герцог взял сам. По рассказам Верта девушка знала: с герцогом у отца давняя дружба. Именно он ходатайствовал перед императором за барона три года назад, благодаря чему тот избежал трибунала за халатность в охране вверенных рубежей.

Герцог читал письмо, время от времени бросая на Тали короткие взгляды. Закончив, на минуту задумался.

— Барон хочет, чтобы я дал тебе место в своем отряде. Просит приглядеть за тобой и обучить. Видит в тебе перспективы, которые сам развить не в силах. — Мужчина скривился, словно откусил лимон. — Сколько тебе лет?

— Семнадцать, — робко ответила Тали.

От такой новости у нее едва не подкосились ноги. Попала, нечего сказать! Из огня да в полымя.

— А по виду не скажешь. Грамоте обучен?

— Умею читать, писать, ваша светлость. Владею мечом… немного. — При последних словах герцог снова скривился.

— Звать как?

— Верт.

— На подвиги потянуло, Верт? Дома не сидится? Мать-то как отпустила такого?

— Сирота, ваша светлость. Желаю служить родине, — голос от страха сделался тонким, почти детским.

Службу родине она представляла себе иначе. Вышивать вместе с другими юными патриотками платки или кошели для солдат, писать незнакомым офицерам трогательные воодушевляющие письма, навещать раненых в госпитале. Этим, пожалуй, ее патриотическое рвение и исчерпывалось.

— Служить родине можно и в тылу, — подтвердил мысли девушки герцог. — Но юность жаждет подвига. Славы. Вот только война — это прежде всего вши, кровавый понос и гнойные раны. Сотни новобранцев погибают в первом же бою, и лишь единицы обретают вожделенную славу, чаще всего посмертно. Что тут скажешь, война плодит романтиков. Восторженные мальчишки рвутся на поиски геройской смерти. И это только начало, — обратился к офицерам герцог. — Скоро костями таких вот патриотов будут усеяны все поля в устьях Эброльи. Ни силы, ни выучки. Да и ума… Ладно, просьбу барона уважу. Будешь вестовым, — сказал он Тали, — а там посмотрим. Как раз есть сообщение для барона. К нему и отправишься, благо лагерь его недалеко от поместья д’Варро. Да ты и сам знаешь. Может, он одумается и отправит тебя обратно в тыл. А нет, так вернешься, продолжишь родине служить.

Из шатра девушку вывел младший офицер, отдал приказ солдату. Тали забрала свой меч и в сопровождении солдата последовала в палатку вестовых, ведя за собой лошадь.

В палатке, рассчитанной на четверых, находились двое немолодых воинов. Перекинувшись с ними парой фраз, Тали расстелила на земляном полу то, что должно было служить постелью, и легла, положив под голову сумку. После нескольких дней верхом ныло все тело. Непривычные к подобным испытаниям мышцы отзывались саднящей болью на каждое движение. А впереди еще путь до лагеря барона.

Направляясь в ставку герцога, Тали не подумала, что отец тоже окажется на границе. Хотя где еще ему быть в такое время? До недавних пор она вообще не интересовалась политикой. О возможности нападения белоярцев слышала краем уха, но не воспринимала это всерьез. Гораздо сильнее она переживала по поводу свадьбы с графом и отсутствия других перспективных поклонников.

«Только бы Виллема там не оказалось», — думала девушка. Смирившись с предстоящей встречей с приемным отцом, она понадеялась на благоприятный исход, чему, безусловно, могло помешать присутствие в лагере барона мстительного жениха. Оставалось уповать на то, что граф занят организацией обороны на собственном участке.

Отдых прервал недавний солдат.

— Генерал ждет тебя.

В герцогском шатре прибавилось народу. Вокруг стола толпились офицеры. Герцог, он же генерал, вручил Тали конверт, ткнул пальцем в карту, указывая на лагерь барона. Она отдала честь (низко опустила голову, затем вздернула подбородок — подсмотрела этот жест в лагере) и вышла. На миг ей показалось, что среди присутствующих был Виллем д’Оррет. Но, сделав пару глубоких вдохов и выдохов, девушка успокоилась. Могло и привидеться. Она уже не раз вздрагивала и порывалась бежать, когда сталкивалась с кем-нибудь из офицеров, имевших такой же, как у графа, рост и похожую прическу.

Из ставки герцога Тали рванула галопом. Донесение срочное, да и очень хотелось увидеть отца. Тали старалась отогнать сомнения по поводу его отношения к ней, надеясь, что предстоящая встреча положит конец ее мытарствам и вернет к спокойной, размеренной жизни. Она неслась навстречу заходящему солнцу, туда, где был замок отца, недалеко от которого располагался его лагерь. Нужно успеть до темноты, чтобы не плутать на ощупь по незнакомым тропам.

Когда до пункта назначения по самым смелым подсчетам оставалось не больше часа, а на лес, сквозь который вела дорога, опустился вечерний сумрак, послышался перестук копыт. Кто-то нагонял ее. Тали не придала этому особого значения, рассудив, что кроме нее дорогу вполне могут использовать другие вестовые.

Лошади поравнялись. Тали бросила на случайного попутчика короткий взгляд и, вскрикнув, рефлекторно натянула поводья. Кобыла встала на дыбы, а девушка от неожиданности вылетела из седла. Замерла на миг, приходя в себя, затем кинулась в сторону леса, подальше от знакомого всадника.

Виллем д’Оррет наслаждался произведенным эффектом. Нагнал ее в несколько секунд и, глядя, как невеста мечется в безысходности, пытаясь обогнуть коня, выдал:

— Все, сучка белоярская, отбегалась. В этот раз долгих разговоров не будет.

Спешившись, он обнажил меч и направился к Тали, рассчитывая на скорую расправу. Понимая, что ничего другого не остается, девушка выхватила из ножен клинок, который в сравнении с мечом жениха казался зубочисткой, заняла оборонительную стойку и приготовилась отражать нападение. Мужчина рассмеялся и занес оружие. После парированного удара смех оборвался.

— Кошечка выпускает коготки! Я ни секунды не сомневался, что ты не так проста, как хочешь казаться.

Тягучий лязг металла перекрыл щебетание птиц и стрекот кузнечиков. Тали, не задумываясь, на голых инстинктах, делала выпады, нанося удары и уходя от них. Все, чему учил Верт, вспомнилось в одночасье. Но кроме этого было жгучее желание выжить, повинуясь которому тело, невзирая на усталость, включило неведомые доселе навыки.

«Мышечная память», — почему-то пришло на ум. Учитель музыки говорил когда-то, что пальцы сами вспомнят, как играть на инструменте, даже после долгого перерыва. Видимо, сейчас скрытые резервы организма пришли на помощь.

Совершенно случайно ей удалось зацепить противника, но несерьезно. Наконечник меча слегка чиркнул по плечу мужчины, рассек рубашку. Ткань облепила руку, заалела вокруг пореза.

При других обстоятельствах девушка порадовалась бы собственным успехам в ратном деле. Но сейчас она сознавала, что достать жениха удалось лишь потому, что тот не ждал серьезного отпора. На самом же деле умения Тали были далеки даже до посредственных.

Трезвая оценка своего мастерства наполнила ее горькой отчаянной силой. Если уж отдать жизнь непонятно за что здесь, на пыльной, истоптанной лошадьми и повозками дороге, то отдать задорого. Так, чтобы любезному жениху надолго запомнился этот первый и последний их совместный танец.

Виллем больше не усмехался. Он устал гонять по придорожной траве ускользающую невесту. Силы девушки давно были на исходе. В какой-то момент граф перехватил удар, крутанул свой меч и резко дернул его в сторону. Клинок, выскользнув из мокрых, онемевших девичьих ладоней, полетел в кусты. У нее попросту не хватило сил удержать собственный меч. Она с безысходностью глядела в ненавистное лицо и понимала, что времени броситься за отлетевшим оружием катастрофически не хватает.

Неужели все? Конец? Мужчина не сомневался в этом. Его губы расплылись в торжествующем оскале. Короткий взмах меча…

Виллем содрогнулся всем телом. Замер. В его груди торчали металлические наконечники, белый хлопок рубашки окрасило, стремительно расплываясь, багровое пятно. Не сводя с невесты мутнеющего взгляда, граф рухнул на колени, а после упал лицом в траву.

Тали упала следом, прижавшись к земле. Кем бы ни был ее нежданный спаситель, в чудесное избавление она не слишком верила.

Вмешаться в поединок двух имперцев столь фатальным образом могли лишь их заклятые враги — белоярцы. Ждать от них добра не приходилось. В памяти ожили рассказы Верта о зверствах извечных противников Кардийской империи.

Надо бежать. Но как это сделать, не словив стрелу?

Тали, распластавшись по земле, ползла к лошади, когда почувствовала, как на спину опустилось что-то тяжелое, мешая продолжить движение. Она медленно повернула голову.

Их было трое. Один держал в руках взведенный арбалет. Другой с мечом наизготовку стоял чуть поодаль. Сапог третьего прижимал Тали к земле.

Девушку рывком подняли на ноги. Затем последовал удар в живот, после которого ее, согнутую пополам, задыхающуюся от боли, связали, и, натянув ей на голову мешок, закинули на коня, как поклажу.

Тали не помнила, сколько проехала, болтаясь поперек чужого седла. Голова, гудящая от прилившей крови и нехватки воздуха, билась о чужое колено. Любая попытка хоть немного изменить положение тела вызывала у всадника раздражение, которое он тут же срывал на пленнице, награждая ее ругательствами и тычками. Тали чувствовала, как затекли и онемели связанные руки, как пекло бедро и намокала брючина. В горячке боя девушка не заметила, что Виллему удалось зацепить ее, сейчас же порез пульсировал болью в такт лошадиному шагу.

Когда движение прекратилось, пленницу стянули с коня и, ухватив за подмышки, куда-то поволокли. Заскрипела дверь. Ударились о ступеньки ноги. Носками сапог она проскребла по дощатому полу, пересчитав половицы. Ее усадили на стул, привязав локти к спинке, лодыжки к ножкам. Сорвали с головы мешок.

Тали глубоко, жадно вдохнула чистый воздух, больше не отдававший плесневелой ветошью, поморгала, привыкая к свету, осмотрелась. Она оказалась в центре маленькой убогой комнатушки, большую часть которой занимала внушительных размеров печь из небеленого кирпича. Кособокий, грубо сколоченный стол, такой же самодельный топчан у стены, служивший чьей-то постелью, да пара стульев, один из которых Тали уже успела нагреть, — вот и вся обстановка.

Возле стола, заваленного ворохом вещей, ее вещей, судя по растерзанной дорожной сумке, брошенной там же, негромко переговаривались мужчины. Двоих она помнила по недавней встрече на лесной дороге.

— Позови Брана, — велел одному из мужчин незнакомый офицер.

Он держался так, словно был здесь главным. Тали с жадным интересом разглядывала его. До сегодняшнего дня ей не доводилось встречаться с врагами империи. На сложившийся в ее представлении образ безумного берсерка белоярец не походил. Выглядел вполне цивилизованно.

Судя по выправке, движениям и интонациям, с которыми мужчина обращался к солдатам, он был офицером не младшего состава, чем-то неуловимо напоминая герцога д’Ирва. Не внешностью. И уж точно не возрастом. Скорее, манерами, привычкой повелевать, не сомневаясь, что его распоряжения незамедлительно исполнят.

Белоярца можно было смело назвать привлекательным. Высокий лоб, выраженная горбинка носа, упрямая линия рта и решительный подбородок выдавали породу. Мужчина совершенно точно входил в число знати. Светлые волосы — редкость в империи — были чуть длиннее, чем предписывала мода. Серые глаза белоярца внимательно изучали Тали.

Скрипнула дверь. Вернулся солдат, которого посылали за Браном, в сопровождении молодого мужчины, видимо, того самого Брана. Пришедший так сильно походил на офицера, что сразу угадывалось родство. От старшего родича его отличали романтично восторженное выражение лица, на котором еще сохранилась юношеская припухлость, и легкий взгляд человека, не успевшего испытать ударов судьбы.

— С ними девчонка была. — Главный протянул Брану письмо, адресованное сестре кормилицы.

— Было только двое, — прозвучал уверенный ответ солдата. — Этот мальчишка и мужик, которого мы того… Мужика мы с дороги убрали. В канаву скинули. Если найдут, то нескоро. Скорее звери растащат. Лошадей увели.

— А мужика-то зачем «того»? — недовольно поморщился главный. — Пригодился бы. Наверняка больше знал, чем этот.

— Так дрались они. Мальчонка уже помирать приготовился. Вот я арбалет и разрядил в мужика-то. Все, что у него было, мы забрали.

Главный кивнул, велел всем, кроме Брана, выйти, после чего приблизился к Тали. Схватив за подбородок, задрал ее голову так, что их глаза оказались на одной параллели.

— Кем был тот человек, которого убили мои люди?

Тали не сразу поняла, чего от нее хотят. Не дав ей собраться с мыслями, мужчина отвел руку и хлестнул ладонью по лицу с такой силой, что она упала вместе со стулом. Стул подняли.

Белоярец занес руку, готовясь повторить удар.

Церемониться с пленником не входило в его планы. Он с нескрываемым раздражением рассматривал напуганного паренька и понимал, что вылазка разведчиков оказалась провальной: вместо сколь-нибудь пригодного информатора его люди притащили нечто невнятное. Юного патриота, не иначе. Самое дурное племя. Глядя на него, не поймешь, на что он готов: то ли принять геройскую смерть во славу империи, скандируя идиотские лозунги, то ли в штаны наложить. Одно другому, впрочем, не мешает.

С помощью оплеухи белоярец добился от пленника нужной реакции. Тот закивал, демонстрируя расположенность к диалогу.

Тали сквозь пелену слез и мокрые, облепившие лицо пряди глядела на белоярца. В ушах звенело, отбитая щека горела огнем. Ситуация была хуже некуда. Как разрешить ее в свою пользу, девушка не представляла. Она догадывалась: сейчас ее будут пытать. Потом, поняв, что она ничего не знает, попросту убьют, а истерзанное тело бросят в лесу. В том, что ее ждет именно такая участь, беглая баронесса ни секунды не сомневалась. Достаточно было присмотреться к мужчине, возвышавшемуся над ней.

Она хотела жить. Ледяной, пробиравший до костей ужас перед лицом смерти, боязнь боли, гораздо более сильной, чем от пощечины, простая и ясная мысль, что она не герой, всего лишь слабая женщина, заставили ее принять решение: рассказать все, что ей известно. И если боги смилостивятся, белоярец пощадит ее.

Тали собрала остатки сил. Открыла рот, из горла вырвался надсадный хрип.

— Граф Виллем д’Оррет, — ответила она, едва совладав с голосом.

Бран присвистнул.

— И что же он делал на лесной дороге один, без своих людей? — наклонился ближе к девушке ее мучитель.

— Меня убивал. А люди? Не знаю… Не было с ним людей. Может, следом ехали.

— Чем же ты был ему так дорог, что он сам лично тебя убивал?

— Это вы у него спросите.

Необдуманный ответ привел к новому удару по лицу. С одной стороны ладонью, с другой — полом. Когда стул вернули на место, белоярец ухватил девушку за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза, в которых не было ни жалости, ни милосердия.

— Дерзишь, — угрожающе протянул мужчина. — Повторить вопрос?

Тали замотала головой, давая понять, что прекрасно помнит его, да и дерзить более не намерена.

— Он думал, что я шпионю на белоярцев.

Мужчины недоуменно переглянулись.

— А где девчонка, которая с тобой ехала?

— Не было со мной никого. Честное слово, не было! — отчаянно вскрикнула Тали. — Я по поручению герцога д’Ирва ехал к барону д’Варро. Не было со мной никаких девчонок!

Бран жестом подозвал мужчину. Принялся что-то вполголоса втолковывать ему, показывая письмо. Мужчина кивнул. Вернулся к Тали.

— Не было, говоришь, девчонки? А мне сдается, что была. — И, схватив ворот ее рубахи, резко рванул.

Ткань с треском разошлась, не оставляя сомнений в половой принадлежности допрашиваемого. Тали, еще секунду назад готовая принять очередной удар, съежилась и, насколько позволяли путы, пригнула голову к коленям. Но ее подбородок снова вздернули вверх. Мужчина медленно повернул ее лицо сначала в одну сторону, затем в другую. Плавно, даже нежно провел шероховатыми пальцами по щеке, будто хотел стереть след от пощечины, затем прочертил линию по шее, а после его рука неторопливо продолжила затейливый путь к девичьей груди. При этом мужчина внимательно наблюдал за реакцией пленницы.

Тали трясло от ужаса и отвращения. Она хрипела и билась, как птица в силках, пытаясь вырваться из омерзительного плена чужих наглых лап, но путы держали крепко.

— Все, Дар, достаточно. — Бран перехватил руку главного.

Тот без особого удовольствия отступил. Бран тем временем разрезал веревки, державшие девушку. Как только он освободил ее, она запахнула то, что некогда было рубашкой. Бран опустил ладони на ее плечи, успокаивая и ободряя.

— Как тебя зовут? — мягко спросил он.

— Ууууу.

Его голос, такой теплый и человечный, с ласковыми интонациями, столь неожиданными в этом страшном месте, где ее, без сомнений, ждала мучительная смерть, пробил плотину едва сдерживаемых эмоций. Девушка судорожно всхлипнула, а после и вовсе разрыдалась, прижавшись к незнакомому мужчине, белоярскому варвару, как к родному. Тот же обнял ее и ждал, пока она успокоится.

Сбиваясь, захлебываясь слезами, девушка пыталась рассказать, как очутилась на дороге один на один с вооруженным человеком, желавшим уничтожить ее. Мужчины обменивались растерянными взглядами, не понимая в этом икании и заикании ни слова.

Когда истерика схлынула, Бран помог Тали подняться и подойти к столу. Баронесса упала бы, не поддержи он ее. Пленницу усадили на топчан у стены. Дар поставил перед ней кружку с водой. Руки девушки так тряслись, что кружка ходила ходуном, а вода выплескивалась, заливая одежду и стол. Бран держал ее ладони, пока Тали пила. Она вновь попыталась заговорить, но вместо слов вырывались всхлипы.

На смену кружке пришла фляга, которую Дар пристроил к губам девушки, вынуждая сделать глоток. Он едва ли не силой вливал в нее горькую зловонную жидкость, удерживая Тали за плечи, пока она плевалась и откашливалась. Отвратительный на вкус напиток обжег горло, зато по телу растеклось приятное тепло, смывая напряжение.

— Можешь говорить? — поинтересовался Дар у осоловевшей пленницы. — Успокойся. Никто тебя не обидит. Призналась бы сразу, что девчонка, я не стал бы с тобой так… — в его голосе слышались сожаление и досада.

Мужчина поставил стул напротив Тали. Сел и продолжил допрос.

— Как тебя зовут?

— Тали, — пролепетала девушка.

— Полное имя, — не удовлетворился ответом Дар.

— Талиэн Валерия д’Варро. Баронесса д’Варро, — громко, с вызовом глядя в его глаза, ответила она.

Бран присвистнул. Дар замер, обдумывая услышанное. Обдумал. Решил задать следующий вопрос.

— И почему же граф д’Оррет хотел убить тебя, баронесса д’Варро?

— Потому что замуж за него не хотела, — ляпнула Тали первое, что пришло в голову.

Мужчины переглянулись и захохотали.

— Имперские выродки не умеют принимать отказы? — спросил Дар.

— Потому имперские дамы учатся владеть оружием, — поддержал Бран.

За этим последовал очередной взрыв хохота.

Отсмеявшись, Дар бросил снисходительно:

— Будешь хорошей девочкой, расскажешь все, что тебе известно, и мы вернем тебя папочке. Слово офицера.

— Мне назад нельзя, — замотала головой Тали. — А все, что знаю, я вам и так расскажу. Только известно мне немного. Зря вы графа убили, он наверняка был в курсе планов генерала.

Тали подозревала, что Виллем успел сообщить герцогу д’Ирву, кем на самом деле является его вестовой. Исчезновение графа не останется незамеченным, не такая он фигура, и ее возвращение к отцу может навлечь беду на них обоих. В том, что герцог велит повесить ее на первом же суку, девушка ни секунды не сомневалась. Так же, как и в том, что барону вряд ли удастся второй раз избежать трибунала. Если, конечно, он вступится за названую дочь, а не примется самолично узлы на веревке вязать. Тали ясно сознавала, что назад дороги нет.

Руководствуясь этими доводами, девушка решила подробно пересказать события последних дней и доверить свою судьбу белоярским воинам.

В том, что ей сохранят жизнь, она больше не сомневалась. Тали заметила, как доброжелательно глядит на нее Бран. Помнила, как заботливо накрыл он ее плечи своим мундиром. Очевидно, что этот юноша — дворянин. Простые вояки не носят такие мундиры и не ведут себя столь благородно, вступаясь за честь незнакомых дам. Безусловно, благороден и… да, хорош собой. Он не даст ее в обиду. Возможно даже, возьмет в жены. После всего, что здесь произошло, он как благородный человек просто обязан на ней жениться. В голове промелькнула мысль, что жениться на ней по-хорошему должен менее благородный, на ее взгляд, Дар, который скомпрометировал ее. Скомпрометировал же? Но девушка отмахнулась от подобного вздора. Ну нет. Он дикарь. Самый настоящий зверь. Порывистый, непредсказуемый. И потом, Бран же присутствовал на допросе? Присутствовал. Следовательно, тоже ее скомпрометировал. Значит, Бран. Решено.

Ресницы девушки трепетали, пока она, доверчиво глядя Брану в глаза, делилась своими горестями, попутно выкладывая сведения о настроениях в ставке герцога д’Ирва, его планах и численности войска. Дар ловко задавал наводящие вопросы, выуживая необходимую информацию и с трудом пряча улыбку. Его забавлял неумелый флирт пленницы, адресованный Брану, равно как и заинтересованный блеск в глазах юноши.

— Относительно той истории трехлетней давности, не знаю, поверишь или нет, могу сказать наверняка: наших людей на границе не было, — сообщил Дар, после того как допрос подошел к концу. — Полагаю, так имперцы в очередной раз пытались развязать войну. Кого-то из ваших не устраивает шаткий мир между нашими государствами. Те диверсии, скорее всего, были спланированы кем-то из имперских дворян. Не исключаю, что графы д’Орреты, и старый, и молодой, замешаны в том деле, это объясняет стремление твоего жениха избавиться от тебя как от последнего свидетеля. Тем более что империя готовится начать войну. И для ее развязывания используют уже опробованные методы. Не о благе империи беспокоился твой жених, а о том, чтобы не всплыло его участие в той грязной авантюре. Видишь ли, никто из солдат, участвовавших в той операции, не выжил. Пленных не брали, а если кто и сдался, с ними расправились на месте. В результате допрашивать было некого. Мертвые тела в форме белоярской армии — самые красноречивые свидетели. Очень удобно, не правда ли? Задание изначально было задумано с таким исходом. Вопрос лишь в том, с какой целью тебя послали вместе с ними. Полагаю, в такие отряды набирали отъявленных мерзавцев. Сколько тебе тогда было?

— Четырнадцать, наверное, — пожала плечами Тали. — Я ведь уже объяснила, что ничего не помню.

— Странно, зачем избавляться от ребенка, да еще таким способом?

Мужчины какое-то время обсуждали, как с ней поступить. В результате Дар принял решение:

— Остаешься у нас. Своим людям велю, чтобы тебя не трогали, но учти: попытаешься бежать — убьют на месте.

Тали закивала, всем своим видом демонстрируя, что сбегать не намерена.

— Бран, устрой ее. А парням скажи: начнут приставать — разговор с ними будет короткий.

Бран взял девушку под локоть и вывел из дома.

Белоярцы разбили лагерь на лесной поляне. Бревенчатая изба, в которой допрашивали Тали, была единственным основательным строением, остальное пространство занимали палатки. Лагерь оказался небольшим, в ночной темноте девушка с трудом различила пять палаток. В одну из них Бран завел ее. Зажег свечу. Язычок пламени заплясал, разгоняя тьму по углам.

Слабый свет явил скудную обстановку: кровать, точнее походное одеяло, брошенное на землю, вещевой мешок и свечу в металлическом поддоне.

— Пока будешь спать здесь. Это моя палатка. — Бран повел рукой, обозначая свои небогатые владения. — Сегодня переночую у Дара. Не бойся ничего и, главное, не пытайся бежать. Дар не шутил. Убьют.

— Мне некуда бежать. — Трагичный вздох, опущенные долу глаза и трепет потяжелевших от слез ресниц. — Бран, спасибо! Вы так добры! У меня нет слов, чтобы выразить свою признательность! Вы спасли меня. Я никогда этого не забуду!

Под смущенное бормотание Брана «что ты… не стоит… я ничего, собственно, и не сделал… Дар не так плох, как могло показаться… он бы никогда… он не такой… тебе ничего угрожает… мы позаботимся о тебе…» Тали подошла к импровизированной кровати. Раненая нога напомнила о себе, прострелив болью, едва девушка попыталась опуститься на постель. Тали вскрикнула и повалилась на здоровый бок.

Собравшийся было уходить, Бран вернулся. Склонился над ней, сосредоточенно оглядывая. Заметив темное пятно на брюках девушки, нахмурился.

— Так, давай-ка посмотрим, что тут у нас.

Бран, аккуратно орудуя ножом, разрезал штанину. Тали ойкнула, заерзала, пытаясь встать. Мужчина бережно, но твердо удержал ее, поднял свечу, осматривая рану. Достал из походного мешка бинт и флягу.

— Здесь самогон. Ничего лучше сейчас все равно не найти. Я обработаю края раны. Постарайся не двигаться.

Не двигаться не получилось. Во время процедуры Тали дергалась, мычала от боли и кусала кулак, боясь переполошить криками весь лагерь. Но белоярцу это не мешало. Судя по сноровке, иметь дело с ранами ему доводилось не раз.

— Пока так, — сообщил он, закончив перевязку. — Завтра покажем тебя нашему лекарю. Сейчас его не добудиться. Ты тоже спи. Но для начала выпей-ка, — протянул флягу.

Тали не стала спорить. Сделала большой глоток и задохнулась на миг. Напиток был крепким, как и тот, которым она против воли угощалась в избе. Бран пристроил флягу рядом с постелью, извлек из мешка плащ, накрыл им девушку и вышел из палатки. Тали попыталась было поразмыслить над очередным безумным витком своей переменчивой судьбы, но голова гудела от усталости, а может, от того, что она, оставшись одна, еще не раз приложилась к фляжке. Земля размеренно покачивалась под телом, отчего девушка быстро провалилась в глубокий сон.

В лесной избе горел свет. Два офицера белоярской армии — родные братья, сыновья хорошо известного как по эту, так и по ту сторону Эброльи князя Ольхема Лестерского, первого советника короля Кромака, — сидели за столом, рассматривая вещи несостоявшегося «языка» и обсуждая письмо герцога д’Ирва барону д’Варро.

— Они ждут нашего нападения со стороны леса. Причем ждут со дня на день, — констатировал Дар.

— Но мы же не собираемся наступать. И развязывать войну в наши планы не входит.

— Сдается мне, это вопрос уже решенный. Что помешает Ирву или тому же Варро сымитировать нападение на любое приграничное селение? Способ проверенный. Думаю, так они и поступят. Что мы можем сделать? Метаться по всей границе в поисках лжебелоярцев в надежде обнаружить и ликвидировать их и тем самым разрушить планы императора Арвиса? У нас мало людей, сам знаешь, — Дар сокрушенно покачал головой. — Завтра же направлю письма командирам приграничных застав, пусть готовятся к длительной осаде. Отцу уже написал, изложил ситуацию, объяснил, что нужно как можно больше солдат. Надо укреплять крепости. Боюсь, война уже началась. Главное, успеть поднять княжества до того, как имперцы подтянут основные силы.

— Думаешь, успеем? Кромак до сих пор не верит, что Арвис решится нарушить мирный договор.

— Задача отца — убедить Кромака в реальности наступления. Полагаю, девчонка нам в этом поможет. Я написал отцу, что мы взяли пленника, который участвовал в провокациях трехлетней давности, и что вероятно повторение ситуации, только с другим исходом. Приложил письмо генерала д’Ирва. Думаю, с девчонкой отец сам захочет побеседовать. Нельзя допустить, чтобы она сбежала.

— Девочка ничего не помнит, — осторожно начал Бран.

Пленница будила в нем симпатию и еще какое-то непривычное, очень теплое чувство. Ему хотелось оградить ее от знакомства с князем Лестерским, ибо Бран справедливо полагал, что методы отца будут не мягче, чем способы ведения допроса братом, а то и покруче.

— Бран, неужели эта имперская шлюшка задурила тебе голову? Ты что-то задержался с ней в палатке. Может, она успела тебя ублажить?

Дар усмехнулся, наблюдая за тем, как вытягивается лицо брата. Нужно избавить его от неуместного романтического настроя. И Дар ему в этом поможет. Бран еще слишком молод, не искушен. Позволяет девкам крутить собой.

— Только не надо делать выводы о ее непричастности лишь потому, что она была не против.

— Да я рану бедняжке перевязывал! — возмутился Бран. — Ее тот тип по бедру полоснул. Рана небольшая, но глубокая. Утром отведу девочку к Ванку, пусть осмотрит. А ты, перед тем как ей лицо уродовать, лучше бы проверил, все ли в порядке с пленником.

— Бран, я женщин не бью и не пытаю, — поморщился Дар.

В отсутствие брата он всерьез размышлял над тем, вымыть руки с мылом или сразу опустить в крутой кипяток. Настолько отвратительным было осознание, что эти самые руки хлестали по лицу женщину, существо заведомо слабое, да и не слишком разумное. Но Брану того знать не следовало.

— Этим и отличаюсь от палачей тайной канцелярии. В остальном же я, как и они, служу интересам своей страны. Я понятия не имел, что передо мной девчонка. Когда ее привели, первое, что мне от нее было нужно, — информация о той возне, которую имперцы устроили на границе. По бедрам шарить как-то недосуг было. Зато тебе самое приятное досталось. Ты у нас парень добрый, хороший, жаль только, как девку пригожую увидишь, так сразу дурак дураком делаешься. Девчонка похожа на пешку в чьих-то умелых руках или же ведет свою игру. Тебя не удивляет ее история? Слишком запутанная и не в меру драматичная.

— В том-то и дело, что удивляет, — согласился Бран, привычно пропуская мимо ушей подначки брата. — Действительно, история странная. Но подумай, стала бы шпионка придумывать такое? Соврала бы, что за женихом на войну отправилась или что-нибудь в подобном духе. И, к слову о женихе, именно его убили наши парни. Да не просто жениха, а графа д’Оррета — не последнего человека в империи. Разве это не подтверждает ее слова?

— Кого убили наши парни, неизвестно. То, что это именно граф д’Оррет, равно как и то, что они были помолвлены, может оказаться такой же выдумкой, как и некромантский обряд с потерей памяти. И хорошо бы если так. Смерть графа — прекрасный повод для объявления войны. А за девчонкой я буду очень внимательно наблюдать. И ты присматривай, да не увлекайся.

Утро было пасмурным. Настроение тоже. Тяжелый сон не принес бодрости. Нога болела, по телу разливался жар, сменяясь ознобом, отчего Тали металась в постели, то скидывая служивший одеялом плащ, то кутаясь в него с головой и стуча зубами от пробиравшего до костей холода. Бран зашел проверить, как обстоят дела, и, понаблюдав за тем, как девушка неуклюже пытается встать, убедился, что они весьма плачевны. Велел лежать и направился за лекарем.

Лекарь оказался веселым коренастым мужиком, почти до самых глаз заросшим бородой, с богатырским торсом, мощными волосатыми руками, лукавыми глазами и простонародным именем Ванок. Такому лесорубом быть, а не лекарем, подумала Тали. Дело свое он, однако, знал. Практически безболезненно избавил девушку от старой, задубевшей от крови повязки, внимательно осмотрел рану и приступил к манипуляциям, сопровождая их прибаутками. Рану обработали, зашили, перевязали. Тали напоили горьким снадобьем, после чего велели лежать день, а лучше два.

— Надо бы пациентку в домик перенести, пока жар не спадет, — обратился к Брану Ванок. — На улице дождь, в палатку натекает. Нехорошо ее на сырой земле держать. Барышня нежная, к суровой жизни непривычная, да еще с такой раной.

Бран без разговоров завернул Тали в плащ, подхватил на руки и понес в дом. Пинком открыл дверь и, игнорируя недоуменный взгляд брата, положил девушку на топчан, который служил Дару постелью.

— На печи поспишь, — таков был ответ на вопросительно вздернутые брови.

— А совещания мне тоже на печи проводить? И приказы с печи отдавать?

— В моей палатке можешь и совещания проводить, и приказы отдавать, и на бой благословлять. В общем, делать все, что тебе заблагорассудится. Ванок сказал, ей нужно находиться в сухом и теплом помещении. На улице дождь зарядил, и, судя по всему, надолго. Девочке необходима пара дней, чтобы в себя прийти. Жар спадет — вернется в палатку.

Видя, что брат непреклонен, Дар сдался. Подошел к Тали, потрогал лоб. Распахнул плащ, убедился, что нога перевязана.

— Ладно, пусть остается. Позови Ванка, чтобы за ней приглядывал, и идем в твою палатку. Совещаться и благословлять.

Весь день Тали провела в домике под присмотром Ванка, пила микстуры и отвары. Других раненых в лагере не оказалось, и мужчина оттачивал на ней свое мастерство, заодно развлекая пациентку байками из лекарской жизни. Заговаривать на темы, связанные с пребыванием белоярского отряда в лесу, ему строго-настрого запретили.

Поздним вечером, когда Тали уснула, Дар отпустил Ванка. Сам же долго стоял перед топчаном и рассматривал спящую пленницу, пытаясь понять причину беспокойства, которое та вызывала в нем. Он старался убедить себя, что это беспокойство — не что иное, как забота о безопасности королевства, а девушка, безусловно, не так проста, как полагает Бран, и оказалась у них отнюдь не волей случая, а преследуя свои интересы, которые наверняка расходятся с интересами страны, оберегать которую он поклялся, едва взял в руки меч. И этот милый образ невинной простушки, провинциальной дворяночки, не более чем маска, скрывающая акулий оскал прожженной интриганки. Слишком легко она втерлась в доверие к брату. Слишком быстро расположила к себе отряд.

Тали ощутила пристальный взгляд, почувствовала опасность. Заворочалась во сне, и плащ, служивший одеялом, стек на пол. Кроме рубашки и бинта на ней ничего не было. Ничего, что могло бы угрожать жизни Дара или его брата, и уж тем более интересам Белояра. Зато были длинные стройные ноги, которые едва прикрывала сбившаяся рубашка, тонкая шея, изящество которой подчеркивали короткие темные пряди, и нежная белая кожа, отражавшая мерцающий свет свечи. Дар подавил тяжелый вздох, поднял плащ и накрыл девушку.

Лежа на печи, он размышлял о том, что слишком долго мотается по гарнизонам и крепостям, лишая себя тех маленьких радостей, которые частенько перепадают его солдатам. Стремления отца устроить выгодный брак Дар жестко пресекал. Ему хватило одного такого, короткого, оборвавшегося в один миг вместе с жизнью молодой жены, к которой он едва успел привыкнуть. Слишком хрупкой для этого мира, слишком болезненной, чтобы выносить и родить наследника.

Свой долг перед родом Дар считал исполненным. Теперь пусть брат воплощает честолюбивые планы старого князя. Мимолетные интрижки с придворными дамами заканчивались каждый раз при попытке очередной любовницы повести Дара под венец. А потом, с того момента, как на границе стало неспокойно, он большую часть времени проводил на заставах, лишь изредка прибегая к услугам тех женщин, чьим основным делом было дарить уставшим воинам радость плотских утех и иллюзию любви. Но подобные встречи будили брезгливость и оставляли неприятное послевкусие, как от скисшего вина.

Подниматься с кровати Тали позволили на третьи сутки. Жар спал в первый же день, но Ванку не хотелось лишаться благодарного пациента и внимательного слушателя, поэтому девушке для закрепления лечебного эффекта был предписан постельный режим. Несколько раз заходил Бран, говорил о пустяках, держал за руку и ласково улыбался. Он был похож на брата и одновременно сильно отличался от него. На общих чертах лица сходство заканчивалось. Бран был мягким и жизнерадостным человеком с открытым, веселым, добродушным взглядом. С девушкой вел себя обходительно и мило. Во время его посещений Тали томно вздыхала, трепетала ресницами и цвела румянцем. Дар же, став случайным свидетелем пары подобных встреч, мрачнел, как грозовое небо, и бросал злобные взгляды исподлобья в сторону брата. Радел о безопасности королевства.

На подоконнике и столе словно сами собой множились букетики полевых цветов. Это солдаты из отряда Дара, те, кому по разным причинам довелось побывать в избе (а таких, кто не зашел поинтересоваться здоровьем юной пленницы, попросту не оказалось), выражали свою симпатию и желали Тали скорейшего выздоровления. Дар раздраженно наблюдал за тем, как его рабочий стол превращается в клумбу. Когда же количество цветов превысило порог его терпения, собрал их в охапку и выкинул на улицу. Тали слышала, как он отчитывает кого-то за дверью.

Через несколько минут на поляне поднялся шум, в котором хорошо различался звон металла. Тали бросилась к окну, ни секунды не сомневаясь, что на лагерь напали имперские солдаты. Никакого нападения, к счастью, не случилось. Просто командир решил выпустить пар, а заодно размяться и потренировать солдат. Баронесса собиралась вернуться к прерванному занятию, грезам о скорой свадьбе с Браном, но пластика будущего деверя заворожила ее.

Свесившись с подоконника, Тали увлеченно следила за ходом боя. Живя в доме барона, она частенько наблюдала за тем, как тренируются его солдаты, да и сама училась владеть мечом по настоянию отца. Случалось присутствовать и на поединках, которые забавы ради устраивали местные дворяне. Но ей ни разу не доводилось видеть настолько отточенной техники.

Конец ознакомительного фрагмента.