Унесённые жанром

Олеся Александрова

А-а-а-а-а! Жанровый ураган. Спасайся, кто может. А то он закружит вас и унесет в другие миры. Где книги любят друг друга, туман поглощает ведьм, детектив расследует пропажу сумочки, которая вовсе и не пропадала, а у дома на лавочках сидят фильтры. Где возможно всё и по-всякому. Где живёте сама непредсказуемость. Где вы словите себя на мысли: «Куда я попал? Что происходит?». Но не сможете остановиться.

Александрова Олеся

Вечность

Тихо-тихо он притворил входную дверь в их маленькую, но такую живую вечность. Она стояла у окна. Её седые волосы мирно покоились на плечах и лишь иногда шевелились от ветерка, как от слабого дыхания, доносящегося в окно. Она обернулась.

— Ты принёс?

— Конечно, любимая.

Он бесшумно пересек комнату, просторную гостиную, полную их жизни и воспоминаний.

Вот их маленькая дочка ползет за ярко-красной погремушкой. Вот делает свои первые шаги. А он на скорую руку пытается схватить камеру и запечатлеть это мгновенье. Но успевает снять только как лучезарная улыбка озаряет лицо его любимой женщины, жены, матери их сокровища.

Шаг за шагом он приближался к той, за которой готов следовать в любой жизни.

— А если мы всё же не встретимся? — Она взволнованно поворачивает к нему лицо.

С минуту он мнется, кладет морщинистую руку на дорогое сердцу плечико.

— Я найду тебя, где бы ты ни была. Но сейчас наша вечность должна оборваться. Невыносимо застрять здесь такими. С тобой я готов проживать жизни, как день сурка.

Она положила голову ему на грудь. В окно светила большая яркая звезда. Они точно знали, что встретятся.

Мия спешила на работу. В голове за долгое время наступил штиль. Развод был официально оформлен, и жизнь на этом фоне стала определенно лучше. Почему-то подсознание подсовывало какую-то классическую мелодию, но она никак не могла её угадать.

— Ээээй, — выкрикнула Мия, ощутив толчок в плечо. — Мы, конечно, в метро в час пик, но можно же оставаться людьми и быть аккуратнее. На худой конец, извиниться, — закончила она уже почти бормотанием и закатила глаза.

— Простите меня, пожалуйста, — сказал голос ей в ухо.

На секунду она застыла и обернулась.

— Спасибо.

На неё смотрели два зеленых глаза. Мужчина показался ей знакомым, но что-то в нем было загадочное.

Она отвернулась, шагнув с потоком на эскалатор.

— «Спасибо». Не слышал ранее подобной фразы за искренние извинения, — продолжил тот же голос за спиной.

Мия молчала, вполне явственно ощущая, как на лице играет улыбка.

— Может вы просто мало общаетесь с интеллигентными людьми, — парировала она голосу, слегка повернув голову влево.

— Вероятно, вы правы.

Сойдя с эскалатора после минутного затишья, Мия решила обернуться. Глаза смотрели на нее в упор.

— А я иду за вами и гадаю, обернетесь ли вы еще раз. Поспорил сам с собой.

— И что же?

— Я выиграл спор, — с лукавым прищуром отвечали глаза.

— Что ж, поздравляю, мистер торопыга, — смеясь, она договорила фразу и вышла на улицу, залитую солнцем. Мия твердо решила больше не оборачиваться.

Надвинув солнцезащитные очки на глаза, свернула к кофейному ларьку.

— Привет, Марк. Мне как обычно.

— Доброе утро. Будет сделано, мисс.

Отпив глоток, любимого лавандового Рафа, Мия с наслаждением сделала глубокий вдох и двинулась в сторону офиса.

Вдруг перед ней снова возникли эти зеленые глаза. Он был высок. Точно на голову выше Мии. Хорошо сложен. Гладко выбрит и его парфюм слегка вскружил ей голову.

— Дэниел, я Дэниел, — изрекли зеленые глаза.

— Ух ты, вот так знакомство. Я, Мия.

В этот момент она сняла очки. Их взгляды встретились, и наступила тишина. Оглушающая. Зовущая в вечность.

— Послушай, Мия. Сейчас я опаздываю на встречу. Рабочие будни. Но вечером в опере будет симфонический концерт. Я приглашаю тебя. Как бы странно это ни звучало. Любишь классику?

— Очень.

— Продиктуй свой номер, и я пришлю тебе билет. Пожалуйста, приходи. Я буду ждать.

Весь рабочий день Мия была сама не своя. Эти глаза врезались в ее сознание. Нет, не будоражили. Они с первых секунд дарили покой. Ровно в 18:50 Мия подошла к опере. Электронный билет уже был в ее мессенджере.

— Ты пришла, — сказал голос за спиной.

— Да, пришла.

Он молча взял её за руку, и они вошли в фойе. Поухаживал за ней в гардеробе. Уверенно проводил к их местам в зале.

— Знаешь, у меня с утра крутится мелодия в голове. Я никак не мог вспомнить, что же это. Но увидев тебя сегодня в метро, я понял.

Конферансье вышел на сцену и представил оркестр. Зал взорвался аплодисментами.

— Дамы и Господа, сегодня наш концерт начнется с Симфонии №5, Моцарт.

Аплодисменты. Оркестр ожил. Полилась мелодия.

— Это она, — прошептала Мия.

Зеленые глаза смотрели на нее, отражая будущее.

Полутьма

Дыхание сбивалось от ритмичных шагов. Вик переходил на бег, замедлялся. Пульс отстукивал техно по вискам.

— Выбраться. Я должен выбраться.

Виражи проклятого зазеркалья крутили его, как сбивший компас в море. Периодически настигала паника. Вик садился на пол:

— Не может быть, всё это не по-настоящему. Я человек, погрязший в своей тьме и это сводит меня с ума.

Будильник прозвенел ровно в 06:30 утра. Встав с кровати резким и уверенным движением, Вик направился в душ. Стоя под струей, леденящей душу, он крутил в голове свою речь. То, что ему предстояло, поделит его жизнь на до и после.

— Ааа, чертова вода! Откуда мог взяться кипяток, если душ холодный?

Схватив полотенце и обернув упругий торс, шагнул из душевой кабины. Посмотрел на запотевшее зеркало. Провел рукой по холодному стеклу. Отражение насторожило. Два глаза горели, как гиена огненная. Предстоящая нажива будоражила рассудок.

Москва сити захватывала суетой и нездоровым ритмом. С одной стороны, эка невидаль, престиж и пафос. С другой — бесконечные туристы, курлыкающие на своем птичьем языке. Утомляет.

Вик нашел парковку с третьей попытки. Бросил взгляд в зеркало заднего вида.

— Ты сделаешь это.

Уверенным шагом вошел в башню «Федерация». В фойе не оказалось ни души. Проследовал к лифтам. Охраны не было.

— Что здесь происходит?

Вик ощутил, как вспотели ладони. Слегка трясущейся рукой нажал кнопку вызова лифта. Двери открылись мгновенно. 58 этаж.

Рывком лифт стартанул вверх.

— Ты уверен в том, что делаешь? — Голос был глухим и близким.

— Что за шутки, кто здесь? — Вик почти взмолился.

— Я часть тебя.

Лифт двигался всё быстрее и быстрее.

58,60,63,74,82…

— Стоооой! Здесь нет столько этажей. Неужели я умру?

Мир остановился, двери разъехались. Взору представился зеркальный коридор.

— Иди.

Сделав шаг, Вик окаменел. Везде был он. Зеркала. Его жизнь. Он двигался по коридорам, натыкаясь на острые углы. Повернув в очередной раз направо, он увидел в зеркале строительный объект.

— Мой объект, — прошептал Вик.

— Смотри, — прошипела тишина.

Зазеркалье побагровело. Рухнувшие стены высотки превратились в пылевое месиво. Машины, обломки, люди, кровь. Всё это как сумасшедшая кинолента предстало перед Виком.

— Последствия твоего решения необратимы. Деньги не отмоют тебя и твою жизнь. «Так ли сильна темнота в тебе?» — спросила тишина.

— Я, я, я…

— Иди.

Вик что есть силы стиснул зубы. Желваки заиграли танец безумия. Лицо побледнело. Губы превратились в тонкую нить.

Зеркало — отражение нашей сути. Ты шагаешь вправо, оно шагает влево. В отражении можно найти или потерять себя.

Вик бродил по зеркальному лабиринту почти вечность. Повернув резко налево, он снова увидел свое отражение. Мужчина разительно отличался от того, кто встал с постели в 06:30 утра. Его лицо опухло от слез. Волосы были взъерошены. Глаза выражали пустоту.

Рука сжалась в кулак и что есть силы ударила отражение. Из горла вырвался дикий рев.

— Я не такой, не такой, не такой…

Тишина вокруг него сгустилась.

— Слушай себя. Жизнь — бесценный дар. Стремясь в небытие, ты не обретешь покоя. — Кто ты? — тишина расползлась по зеркальному миру.

Вик моргнул еще несколько раз.

Зеркало перед ним разъехалось. Лифт. Он снова шагнул в адский коробок.

58 этаж.

Ворот рубашки разорван. Тело на взводе. Словно безумец, он вылетел из лифта. Офисные работники, изображая гламур и занятость, обернулись на него.

— Доброе утро, коллеги. Договор на стройку «Колибри», страховку, риски и юриста ко мне! Живо! — проревел он.

Спустя два часа переговоров, эмоций, доводов и криков:

— Понимаешь ли ты, сопляк, сколько здесь зарыто и сколько мы потеряем?

— Я да, — невозмутимо отвечал Вик. — А понимаете ли вы, сколькими мы рискуем?

— Щенок. Это всего лишь люди…

В три часа дня Вик стоял босыми ногами на прохладной траве. По Москва-реке плыли неспешно теплоходы. Люди, дети, семьи вокруг поражали его новую реальность.

Вик сделал глубокий вдох.

— Так ли сильна тьма во мне, если я сделал шаг навстречу свету?

Жар

— Слушай, мы сидим здесь с тобой уже не первый час. Ты всё говоришь и говоришь, а я никак не уловлю суть. Что произошло? Кто тебя так сильно расстроил?

— Я же говорю тебе, а ты меня не слышишь. Я в очередной раз сцепился с ней. Точнее, нет, не так. Она ворвалась ко мне в комнату с воплями о том, какой я никудышный, ничтожество и просто гроша ломаного не стою.

— А ты?

— А я ощущаю себя таковым, понимаешь? Всю свою жизнь, как только она появляется рядом, я чувствую себя во всем виноватым ничтожеством.

— Тааааак! Дальше.

— Я взорвался от этих слов, как Везувий. Понимаешь?

— Пока не очень, но ты говори.

— Ничего ведь не предвещало беды. Утро было как обычно, спокойным. Немного поговорили и разошлись. Я так обижен. Меня разрывают противоречивые чувства, и я не понимаю, как мне быть?

— Допустим, проблема решаема. Как бы ее решил?

— Послал бы её к чертям собачьим и ограничил общение месяца на три, а то и все шесть.

— Хорошо, но…? Ведь я правильно понимаю, что есть но?

— Ещё бы. Я чувствую себя обязанным заботиться о ней.

— А она того заслуживает?

— С учетом того, что все ситуации подобного рода повторятся, я и сам не уверен.

— Давай отвлечемся ненадолго. На вот, выпей пивка. Посмотри вокруг. Мы в классном месте наконец-то встретились. Сауна что надо.

— Да, дружище, ты прав, — сказал и отпил глоток пива. Затем направился в парилку.

Спустя 20 минут двое разгоряченных мужчин с криками вылетели из парилки и нырнули в холодную купель.

— Ооооо, хо-ро-шо. А сауну ты как специально выбрал. Очень подходит к моей ситуации. И суть в нее уложится, и полное непонимание вложенного.

— Дружище, вот тебе зуб! Я и не запомнил названия.

— Да как же забыть? Зыбучие пески Антарктиды. Есть в этом какая-то мистика.

— Говори. Я же вижу, что ты продолжаешь терзаться.

— Даже не знаю, как подступиться к этой теме еще больше. Как описать весь мрак ситуации и то, что творится со мной внутри.

— А что у тебя внутри?

— На удивление глухая и звенящая пустота. Я слишком устал от ее бесконечных и необоснованных выпадов в моей адрес. Теряю смысл и суть, понимаешь?

— Это я уловил.

— Так сложно отдавать человеку свою любовь и заботу, вроде как из любви. Общество давит на чувства долга, а ты стоишь среди всего этого месива и смотришь на новоявленный концерт, полный гнилого умысла, эгоизма и нелепых претензий.

— А что в твоем понимании эгоизм?

— Это просто. Делаю то, что я хочу, не причиняя никому вреда и не принуждая кого-либо делать то, что хочу я.

— Но?

— Она кричит мне в очередной раз, что я не рассказываю ей о своей жизни, не делюсь и что весь мир крутится вокруг меня. Все, что я делаю для неё, она переворачивает с ног на голову и вопит, что все сделано специально, чтобы утереть ей нос.

— А ты хочешь утереть ей нос?

— Да на кой ляд мне это нужно?

— Очень странно. А она хочет, чтобы ты делал то, что хочет она?

— Именно. Теперь ты меня понимаешь?

— Ну, как минимум чуть-чуть да. А скажи, от нее реально избавиться?

— В теории да. Я слишком сильно, по ходу, задолжал ей. И моей жизни реально не хватит, чтобы возместить неоценимый ущерб.

— А на практике?

— А на практике я не хочу уподобляться ей. Стараюсь вывозить ситуации на плато и поддерживать наш худой мир.

— Она совсем бескомпромиссна?

— Хуже, мой друг, хуже. Она агрессор и очень токсичный манипулятор.

— Как ты терпишь присутствие такого человека в своей жизни?

— Я, видимо, извлекаю уроки и стараюсь действовать, по совести. Но она меня разрушает. От неё мне не хочется жить эту жизнь. С ней так было всегда. Она не изменится.

— А ты? Ведь у тебя прекрасная жизнь. Ты хоть и язвителен, но мудр не по годам. Ты очень хороший человек. Можешь ли ты её оставить?

— И снова этот вопрос. Я пришел к тому, что хочу её оставить. Подкидывать только, деньжат на жизнь. И продолжу жить свою жизнь, но без неё.

— Да кто она такая?

— Она моя мать.

Познакомиться с творчеством автора можно,

набрав ник в соцсетях: @alexandrova_writer.