Туман. Книга вторая

Олег Ярков

То, что обещалось как приятная прогулка, стало опаснейшим приключением. Это именно то, что произошло с героями второй книги.

Олег Ярков

МОСКВА. НЕМНОГИМ РАНЕЕ

А теперь, господа, я изложу ту, вторую и недоговорённую часть замысла, ради исполнения которого вы согласились прибыть сюда. Прошу вас, Модест Павлович, присесть к столу, мне так будет удобнее говорить.

Когда была совершена рокировка, а именно — штаб-ротмистр от окна к столу, а надворный советник произвёл обратный вояж от стола к окну, в кабинете подала признаки жизни немного тревожная тишина. Но через минуту Александр Игнатьевич полностью лишил её надежды на существование, начав говорить голосом, в котором более не было тех дружественных интонаций, звучавших в начале их беседы.

— Считаю своим долгом признать, господа, что я не хотел бы иметь вас двоих в числе своих… едва не сказал врагов. В числе своих противников. Вы опасные люди. Можете счесть это комплиментом. Вы сумели понять то, что я сказал в нескольких предложениях, лишив меня, тем самым, необходимости подробно излагать вам детали. Надеюсь, что и дальше мы будем понимать друг друга. Итак. Как вы уже поняли, убиенные господа Бабаев, Новиков-Лях и Кошкин были весьма ценными людьми для государства. Ценными, во всех смыслах этого слова. Как вы поняли, а в этом я не сомневаюсь, совершивший сии убийства не найден.

— Или совершившие.

— Простите?

Модест Павлович коротко взглянул на сосредоточенное лицо Кириллы Антоновича и попробовал объяснить свои слова.

— А кто может быть уверен в том, что это был один человек? Это сочли более достоверной мыслью, лишь основываясь на том, что убийства производились через удушение? Я бы позволил себе рассудить иначе — в преступлении, даже при моей полной неосведомлённости в сыскном деле есть две составляющие. Первая — достижение целей любым путём. И не важно, каково преступление по сути — хищение, лжесвидетельство либо смертоубийство. Вторая составляющая — остаться не в подозрении тому человеку, кто и совершил сие действие. В противном случае, преступление может смело именоваться актом благородного возмездия. Почему же нескольким лицам не совершать смертоубийства единым образом, чтобы заставить думать сыскной люд, что преступник, суть, един. Это простой обманный след, по которому может направиться сыскное разбирательство.

— Я не хочу иметь вас своими противниками. И врагами тоже. Ещё несть замечания?

— У меня, — снова бросив взгляд на Кириллу Антоновича, проговорил Модест Павлович, — нет. Пока….

— Я продолжу. Кстати, благодарю вас за внимание. Ваше замечание для меня очень ценно. Итак — не найден. У меня, и у моих коллег, в этом деле, буквально, связаны руки. Я представлю вам отчёт о приглашённых гостях, находящихся там, где были совершены убийства. Едва вы взглянете на чины и титулы сих господ, вы поймёте причину, не позволяющую надеяться на скорое раскрытие преступлений. Все наши действия, как одобренные, так и тайные, привели мизерному результату, о котором я доложу вам позже, но с которым я не смею отправиться на доклад к… не смею, одним словом.

Александр Игнатьевич повернулся к окну и поскрёб ногтем по стеклу. Не дав тишине возможности насладиться неожиданно возникшей свободой, надворный советник снова обратился к своим гостям, имея на лице то самое выражение полного безразличия.

— Преступления не поддавались раскрытию, как ни прискорбно это осознавать. Но, вместе с тем, мы с тревогой ожидали нового преступного убийства, такого же дерзкого, как и предыдущие. И, такого же, неожиданного. Снова учёный? Изобретатель? Меценат? Политик? Член царской семьи? Кто? Предоставить всем охрану, при всём нашем старании, мы не можем. И ожидать нового известия о трагедии мы не собирались. Тогда же у нас и родилась одна идея, сколь дерзкая, столь и рискованная. Мы придумали создать новое, не существующее изобретение. Современное, грандиозное по замыслу, и такое же невыполнимое на деле. Широкой огласки, оно, по понятным причинам, не получило. Через случайную, в кавычках, болтливость нескольких чиновников, эту новость мы донесли до тех людей, которых считали хоть как-то причастными к нашему расследованию, хоть и не на прямую.

— Мне будет позволено спросить? А что это за изобретение?

Кирилла Антонович, ставший постоянным читателем разнообразных естествоиспытательских журналов, издававшихся не токмо в столичных издательствах, но и за границей, счёл возможным проверить свои познания на предмет того, насколько могло оказаться невероятным и невыполнимым это несуществующее изобретение.

— Спрашивайте, господа, о чём угодно! Теперь это наше общее дело, и сие изобретение, с позволения сказать, также наше общее. Речь идёт о канале, соединяющем Волгу и Дон.

— А что тут… простите, я не вижу очевидной невероятности.

— Она существует. Этот канал, которого нет, должен быть оснащён специальными ящиками из металла, в которые будут входить суда. Вам, безусловно, известно, что эти реки находятся на разном уровне относительно друг друга, верно?

В подтверждение своим словам надворный советник расположил свои руки одну над другой, наглядно демонстрируя две великие Российские реки.

— Специальные многосильные насосы станут способом нагнетания воды поднимать эти металлические ящики, либо, откачивая оную, опускать. Эта система позволит удешевить строительство и… одним словом, научная сторона этого изобретения вам в подробностях не пригодится. Кстати, этот способ подъёма и опускания судов, мы назвали шлюз.

— Это превосходное изобретение! Ведь только представить, сколько пользы это может принести государству! Сокращается время сплавления по рекам, возможно будет…

— Транспортировать всё, что угодно в случае войны.

— Именно так, именно так! Вы оба правы. Могу только добавить, что благодаря использованию этого канала и шлюзов, появится возможность иметь один военный путь от любого Волжского города и до Мурманска. Либо Архангельска.

— Право слово, замечательное изобретение! А почему бы его не воплотить в жизнь?

— Есть, Кирилла Антонович, несколько причин. И поверьте, каждая из них, весомее предыдущей. Поэтому, оставляем прожектёрство в стороне и переходим к нашему делу. Вы, Модест Павлович, и есть тем изобретателем, который получил высочайшее одобрение на строительство канала и шлюзов. Не удивляйтесь ничему, не удивляйтесь ничему из сказанного мною, а крепко запоминайте! Наша встреча будет единственной в своём роде, поэтому возможности для повторения у нас не будет. Итак, вы — генерал. Участвовали в нескольких компаниях, лично были в боевых условиях. Ваше умение, используя любой природный ландшафт возводить фортификационные сооружения, приводящие наши войска к победному исходу, дошли до государя. За ваш военный талант вам и были пожалованы генеральские погоны и должность в генштабе в отделении тактического строительства. На службе в этом отделении вам и пришла в голову идея строительства Волго-Донского канала. Там же, в голове, вы и содержите всё — от замысла и до чертежей. И только в голове находится место диспозиции канала. Чтобы придать правдоподобности нашей затее, вам будут даны в помощь гражданские инженеры. Управляющим строительством назначен некто Леон Арго. Это его идея строить шлюзы. В строительстве он не знает себе равных, с основными документами, естественно не секретными, он ознакомлен. Поэтому, в случае возникновения с кем-либо бесед на специальные технические темы, передавайте ему первенство в разговоре. Подобное распоряжение на сей счёт он получил. Ему же поручено пригласить на это строительство видного французского инженера, имеющего новые взгляды на строительство мостов и опор. Это Александр Густав Эйфель, урождённый Боникгаузен. Эта фигура известна во Франции. Сейчас он заканчивает проектирование своего собственного детища — высотной башни ажурного вида. Говорит, то она может стать символом если не Франции, то Парижа наверняка. Вы бывали в Париже?

— Нет, к сожалению.

— Это замечательно, что вы внимательно слушаете. Я продолжу. Вы, с высочайшего одобрения, нанимаете этих господ на производство лишь определённой работы, понимаете? Каждый выполняет только порученную ему часть, в то время как понимание всего прожекта в деталях, находится, повторяюсь, только в вашей голове. Манеру поведения на публике выбирайте сами. Будете ли вы общительны, будете ли вы замкнуты — решайте сами. Однако вот, что вам надлежит запомнить — ежели вас кто-то спросит об иных инженерах, которых вы не пригласили в сей прожект, либо спросит о штабных чиновниках, имеющих возможный интерес к каналу, отвечайте следующим образом. Фамилии тех господ, которыми могут интересоваться, начинающиеся от литеры «А», в алфавитном порядке, до литеры «Н», пусть вызывают у вас не очень добрую реакцию. Следующие после этой литеры, вызывают у вас, если не уважение, то благосклонность. Далее. Вы — вдовец. Скоро, почитай, год, как у вас произошло это прискорбное событие. Поэтому, со всеми дамами вы предельно вежливы, и только. Любой намёк на амурное продолжение знакомства исключён. Можете выпивать… да, можете. Употребляйте столько, сколько вам заблагорассудится, однако держите в памяти две вещи. Первая — после третьего бокала вы непременно становитесь молчаливым и, почти, угрюмым. Второе — выпивать вам можно лишь то, что подаст официант по имени Яков. Это касается всего — чаю, сельтерской воды либо винца любой крепости. Далее. В вашу каюту….

— Куда, простите?

— Разве я не доложил вам? Подводит память, подводит. Вы отправляетесь по Волге-матушке на новёхоньком пароходе «ВЕЛИКАЯ КНЯГИНЯ МАРIЯ ПАВЛОВНА», построенном на Бельгийской верфи. Пароход принадлежит Волжскому товариществу «Самолёт», с которым мы поддерживаем теснейшую связь.

— Постойте-ка, уж не та ли это компания, чей пароход, эдакий двухпалубный красавец, построенный по американскому типу, сгорел у Камышенского плёса?

— А вы недурно осведомлены, Кирилла Антонович.

— Благодарю! На том пароходе, ежели я верно припоминаю, сгорело около 200 душ пассажиров, представляете? Какое горе для семей, в коих был погибший, и для самого товарищества удар по репутации. Сие прискорбное известие облетело тогда….

— Кирилла Антонович, я поражён кругом ваших интересов, и такой отточенностью вашей памяти, однако, позвольте мне продолжить?

— Прос… простите ваше высокоблагородие, — помещик прикрыл ладошкой рот и сотворил испуганные глаза.

— Оставим чины, мы тут беседуем по-свойски. Так вот, вы отправляетесь по Волге из Балаково. Это большое село с большим будущим. Вы взойдёте на палубу «ВЕЛИКОЙ КНЯГИНИ» вкупе с господами Арго и Эйфелем. Об иных ваших попутчиках, должных присоединиться к вам на пароходе, узнаете от того же Якова.

— Из рук коего мне разрешено пить.

— И кушать тоже. Кроме всего прочего, примите себе за привычку неожиданно и при посторонних резко обрывать себя, принимаясь, сей же час, что-то записывать на бумаге вечным пером. Записывайте то, что хотите, попеременно начертывайте буквы и циферы, слова и… всё, повторюсь, что изволите. Чем более ваше письмо будет походить на абракадабру, тем более оно станет походить на шифр. Подыгрывайте сами себе. Короля, как известно, играет свита, а такого крупного специалиста, коего надлежит исполнить, вам надо преподнести зрителю лично. Это, пожалуй, и все наставления. Остальное, не такое значительное, узнаете в Балаково. Теперь же, я отвечу на вопрос, который так явно читается в глазах вашего товарища. Безопасность. Я прав?

Конец ознакомительного фрагмента.