Переходный период: цели изучения, теория и практика

Олег Яницкий, 2019

Монография представляет результаты непосредственного и «вторичного» теоретического и эмпирического исследования переходного периода к современной научно-технической революции в России как комплексного феномена и его экологических и социальных последствий. В исследовании использованы работы ведущих российских и зарубежных теоретиков в данной области междисциплинарного и проблемно-ориентированного знания. В какой научной парадигме необходимо исследовать этот период, какие вызовы он порождает? Что говорит об этом история геополитики и экосоциологии предшествующего исторического периода? Какова должна быть социальная и «зеленая» стратегия ответа на этот вызов современной глобализации? Особое внимание уделено проблеме российских мегаполисов как центров концентрации населения и научно-технического потенциала страны, сохранению их стабильности через развитие. Предлагаемая работа – размышления автора над уже начавшимся переходным периодом российской науки и практики «на цифру» и их социально-экологических последствий. Для научных работников, преподавателей вузов, а также студентов и аспирантов, интересующихся вопросами теории и практики современного геополитического, междисциплинарного и проблемно-ориентированного знания.

Введение

Проблема и актуальность ее исследования

Российское общество уже вступило в «переходный период», оно начало движение в сторону новой научно-технической революции, движение, которое сегодня в общественно-политической литературе именуется «переходом на цифру». В действительности за этой сжатой формулировкой кроется целый ряд социальных и экологических проблем, обусловленных как внешними факторами, так и внутренними обстоятельствами, а также спецификой природно-климатических условий нашей огромной страны и ее культурных и этноконфессиональных различий.

В российской социально-экологической литературе существует более простое видение ситуации, квалифицируемое как неравномерность развития отдельных частей или регионов страны. Действительно, такая неравномерность существует, но стоящая сегодня перед нашим обществом проблема «транзита» не может быть сведена к этому различию.

Не меньшее значение имеют проблемы гносеологического порядка. Я имею в виду отставание исследований в сфере теоретико-методологического осмысления тех сложных экосоциальных изменений, которые сегодня происходят в стране и мире.

Долгое время в экономических и экосоциологических исследованиях и практической политике господствовала триада «традиционное общество, современное общество и постмодернизм как его новейшая разновидность». Однако этого понимания состояния мира уже в 1960–1990-х гг. оказалось недостаточно: мы, как и все другие страны, живем в нескольких мирах, местном, региональном, национальном и глобальном. Поэтому проблема взаимоотношений целого и части, города и региона постоянно привлекала к себе внимание (см., например: [Strubelt and Gorzelak, 2008]). Кроме того, этот сложный мир, несмотря на его разнообразие и различие векторов динамики его частей, живет и эволюционирует уже не только в биосфере, но и во всеохватывающем киберпространстве. Разные политики и теоретики называют его по-разному: информационный универсум, интегрированный мир, «сжатый мир», всеохватывающее сетевое пространство, информационная галактика, но его новизна и сущность состоят именно в нарастающем формировании глобального по масштабу и единого по своей сути информационного и экологического пространства.

Вот главные черты этого глобального экосоциального пространства: оно носит всеохватывающий, всепроникающий и анонимный характер; оно все более самодостаточное и саморазвивающееся; люди все меньше защищены от его несанкционированного использования (телефонный и иной терроризм, хакерские атаки, несанкционированное проникновение в частное пространство и т. д.). Это новое пространство используется одновременно как инструмент и среда поступательного развития, и как оружие для подавления воли и сознания вероятного противника, для принуждения его к противоправным действиям или, напротив, служит инструментом для покупки лояльности своих оппонентов и т. д.

Не менее актуальная проблема — это время, которое с помощью информационно-коммуникационных сетей все более ускоряется и одновременно сжимается. Причем у разных процессов это время различно, к тому же оно не всегда линейно развивается, что нарушает привычный ритм жизни, вызывает стресс и другие болезненные состояния. Оборотная сторона той же медали — это методы фиксации и измерения этого ускоряющегося времени. Скорость привычных для нас массовых опросов несопоставима с темпом происходящих перемен. Значит, нужен всеохватывающий и непрерывный мониторинг изменения ситуации в стране и мире или какие-то другие методы подобного слежения за ней.

Стимулом к его формированию явилась Четвертая научно-техническая революция (далее НТР-4), которая также часто именуется Четвертой промышленной революцией. НТР-4 сделала производство, распространение и потребление информации главной целью всех агентов мирового пространства, а также инструментом борьбы за рынки сбыта и геополитической борьбы. Разная степень информационной интегрированности глобального мира, а также возникающие в ходе этого перехода имущественные и социальные неравенства, социально-экологические конфликты и гибридные войны, являются мотивом и предметом для исследования процессов перехода от НТР-3 к НТР-4.

Показательно, что ведущие социологи мира, создавая концепции этого перехода, не стремились спускаться на «грешную землю», избегая исследования многих темных сторон действительности, таких как загрязнение глобальной среды обитания, включая Мировой океан, а также затяжные вооруженные конфликты и гибридные войны.

Сказанное отнюдь не означает, что общественные науки никогда не интересовались глобальными информационными процессами как таковыми. Но где-то до конца ХХ века производство и распространение информации рассматривались, как правило, только как инструмент, обслуживающий экономические, политические, технологические и социальные процессы. Вместе с тем я не абсолютизирую НТР-4, потому что за ней вплотную и даже обгоняя ее, идут биосоциальная и, в особенности, генетическая революции. Эта последняя вообще может в корне изменить наши представления о человеке разумном и о законах мироздания в целом.

Россия уже «встроена» в эти многовекторные эко-социальные трансформации, и чем дальше, тем больше эта включенность будет возрастать. Не только потому, что новая модернизация нашего общества в очередной раз запаздывает по сравнению с ведущими мировыми державами и их альянсами. Но и потому, что необходимо сделать этот переход более быстрым, но менее болезненным для людей, а также минимально затратным и ресурсоемким. Поэтому необходимо вернуть науке ее роль инициатора этих преобразований, а не только эксперта, комментатора или критика. А для этого, в свою очередь, вернуть науке подобающий общественный статус и материальное положение. Необходимо также заинтересовать молодых ученых именно этой проблематикой, иначе отток талантливой научной молодежи еще более усилится.

Что касается самих общественных наук как социального института, то здесь налаживание действенных контактов с естественными и социальными науками является одной из главных задач. Но это не просто технологическая проблема, а актуальная общенаучная задача всемерного развития междисциплинарных исследований. Без наведения таких мостов между разными областями знания риск технократического пути реализации НТР-4 нарастает. Информационные и социальные технологии не могут заменить развитие гуманитарной сферы как таковой.

Но есть более общая и принципиальная проблема: каким образом все общество, от его институций и до отдельных индивидов будет адаптироваться к вышеназванному переходному периоду и всем последующим подобным периодам? Или произойдет какая-то «социальная селекция» по критерию способности к адаптации к этим переменам? Не грозит ли пожилым людям и работникам физического труда полное исключение из этого нового общества? А если посмотреть чуть дальше, то не возникнет ли затяжной социальный конфликт между старыми и молодыми?

Затем, скрупулезному анализу подлежит практика управления последних лет. С одной стороны, рынок не стал главным управляющим инструментом преобразований последних лет. Напротив, регулятивная роль рынка постепенно снижалась, а контролирующие органы не справлялись с «потоком» коррупции. С другой стороны, возросла роль административных методов управления, что в известной мере тормозило развитие рыночных отношений и гражданских инициатив. Исследуемый «транзит», несомненно, потребует мобилизационных усилий лидеров НТР-4. Но что будет с теми, кто по разным причинам уже не способен адаптироваться к жизни и темпам развития информационного общества?

Чтобы не вести чисто теоретический разговор, а максимально соединить науку с практикой, дальнейший анализ проблемы я буду вести в следующей системе координат: «глобальный мир — общество — наука — образование — мегаполис». Во-первых, потому, что предстоящие нам преобразования должны носить системный характер. Во-вторых, именно поэтому российское общество надо готовить к предстоящему переходу комплексно, системно. В противном случае образовавшийся между «продвинутыми» и «отстающими» разрыв неизбежно приведет к социальной напряженности и конфликтам. В-третьих, в российских мегаполисах сосредоточен огромный научно-образовательный потенциал, и он, по моему мнению, сегодня не накапливается, а часто деградирует. В-четвертых, потому, что стягивание носителей интеллектуального потенциала в мегаполисы обедняет российскую глубинку. К тому же в этом вопросе я могу опираться на свой многолетний опыт социолога, урбаниста и специалиста в области экосоциальных исследований, привлекая одновременно материалы международных и национальных проектов, в которых я принимал участие в течение почти 20 лет.

Другая остро стоящая проблема — это необходимое сегодня изменение системы координат междисциплинарного социологического анализа, поскольку разные формы современной гибридной войны быстро стирают привычные для нас различия между миром и войной. Здесь важно все: исследование разнообразных переходных состояний между миром и войной, начиная от возникновения напряженности и конфликтов, введения отдельных или системных санкций и до гибридных войн малого и большого масштаба. Без такой системы координат, без ее информационной конкретизации применительно к России рассмотрение современного переходного периода будет неполным и отвлеченным от реалий современного мира. Но и это не все, потому что с развитием науки, технологий и геополитической борьбы сама система координат междисциплинарного социологического анализа будет меняться.

Наконец, представлялось необходимым периодически апеллировать к историческому опыту России. Не только потому, что он одновременно специфичен и уникален, но и потому, что решения, когда-то вызывавшие удивление и неприятие общественного мнения (как, например, проект переброски стока сибирских рек), сегодня при более глубоком изучении и конкретизации могут оказаться не только разумными, но и геополитически и экологически необходимыми. А также потому, что создание иллюзии общедоступного мира посредством масс-медиа в действительности разрушает непосредственное общение человека с природой и культурой.

Возникает далеко не риторический вопрос. Да, человек, если он хочет жить в киберпространстве, должен ежедневно овладевать все новыми и новыми информационными технологиями с тем, чтобы получить доступ к ежедневным ресурсам своего существования. Но что он получит взамен? Информационные технологии развиваются все быстрее, а человек становится не просто все более беззащитным, но вынужден не только постоянно учиться, но и «догонять» огромную и обезличенную информационную машину. Справедливо ли это? Думаю, что нет. Во всяком случае, жизнь человека в развитом капиталистическом обществе на 90% зависит от возможности нанять помощника, консультанта или адвоката. Такой возможности у подавляющего большинства населения РФ нет. Во всяком случае, если уж мы все вынуждены включиться в эту информационную гонку, то мы должны получать от этого какие-то блага. Но где они и какие именно нам будут доступны?

Наконец, для интеллектуального прорыва в глобальное киберпространство нужны лидеры, точки кристаллизации нового научного и социального потенциала. Хорошо, что государство начало помогать этому процессу, но эта помощь не может ограничиваться только ускоренным развитием информационных технологий, необходимо работать над формированием норм и правил жизни в формирующейся «информационной галактике».

Структура книги организована следующим образом. Ее текст традиционно разбит на отдельные главы. Однако в конце книги приведен ряд «случаев» (cases), которые в сжатой форме иллюстрируют ключевые идеи, касающиеся прошлых и настоящего переходных периодов. Эти «случаи» суть результат обобщения эмпирического материала, взятого из литературных источников, личного архива автора или же из практики работы его и его коллег в России и за рубежом.