Во дни усобиц

Олег Яковлев, 2019

Вторая половина XI века. Всеволод, сын Ярослава Мудрого, добился желанной цели – занял престол киевский, но это не приносит ему счастья. Зло порождает зло, поэтому Всеволод ради укрепления власти вынужден множить свои грехи, которых и так немало. Жертвами новых козней Всеволода опять становятся его родичи. Хорошо хоть, что сын Всеволода, черниговский князь Владимир Мономах, пошёл не в отца. Он живёт честно, сторонится интриг, своим примером доказывая, что даже без них правителю сопутствует удача, если он мудр и хорошо умеет водить полки. Дай бог, чтобы туча, которая сгущается над головой Всеволода, не накрыла и его сына… Книга «Во дни усобиц» является продолжением романа «Всей землёй володеть», ранее опубликованного в этой же серии.

Глава 4. Староста Акиндин

Чернобородый купеческий староста Акиндин с удивлением и неприязнью разглядывал оборванного обросшего высокого человека, которого привёл к нему привратник монастыря Святого Маммы.

Понемногу он начинал соображать: верно, как раз об этом человеке и кричал сегодня на площади глашатай. У Евдокии, императорской любовницы, бежал из темницы раб-русс, кандальник. За его поимку и выдачу обещана была награда в сто золотых денариев.

Уже тогда, на торгу на улице Меса, Акиндин изумился дерзости беглеца: неужто думает, что не догонят его и не выдадут?! И это в Царьграде^[29], среди вероломных и сребролюбивых греков?! И вот раб-русс тут, сумел добраться до дальнего предместья! Воистину, только дерзкому и смелому могло так повезти!

Акиндин вёл в Константинополе большой торг, имел лавки, наполненные драгоценной пушниной, жёлтым ядрёным воском, льном, сукном, рыбой. Его приказчики и лавочники-сидельцы скупали в городе шёлк, парчу, паволоки, серебряную рухлядь. На широкую ногу поставил купчина дело, каждую весну на Русь, в земли волохов, угров, в Болгарию уходили караваны судов. В Киеве, Чернигове, Новгороде, Переяславце-на-Дунае, Пеште, Регенсбурге имел Акиндин свои конторы. Богател купеческий староста, с радостью видел он, как расцветает торговля, как велика прибыль. С годами он всё больше отходил от дел, всё чаще поручал заключение выгодных сделок сыновьям и помощникам, тянуло его на покой. В безмятежности, в холе в огромном, выстроенном по старинному русскому образцу доме с хороводами гульбищ^[30] и покатыми крышами, с крутыми винтовыми лестницами и муравлеными^[31] печами проводил Акиндин долгие дни, недели, месяцы.

Первым побуждением его было тотчас кликнуть стражу и послать доложить эпарху^[32] о поимке беглеца. Он уже протянул руку к серебряному колокольчику, но что-то вдруг остановило многоопытного старосту. Он ещё раз смерил оборванца презрительным взглядом и спросил:

— Кто ты? Думаешь, укрытье тут обретёшь?

— Не думаю. Что, выдашь? Продашь? Сто златых денариев за племянника посадника новогородского? — Лицо беглеца исказила недобрая ухмылка.

— Что?! Какого племянника?! — Акиндин аж вскочил с обитого синей парчой кресла. — Что плетёшь такое?! Самозванец!

— Почто мне врать? Тако и есть. Яровит, дядька мой, посадник ныне. Коль сведает, что ты меня грекам продал в рабы, не простит. Чай, в Новом городе тож немало лавок и товару имеешь? И в Чернигове, верно, такожде.

Незнакомец говорил спокойно, со знанием дела. Акиндин помрачнел, насупился, буркнул:

— Чего хошь от меня?

— Хощу на корабле твоём в Русь воротиться. Помоги, купец, внакладе не останешься.

Акиндин задумался, теребя перстами долгую бороду.

— В Русь ныне не воротишься. Рати тамо, набеги поганых. Да и в Днепровской луке непокойно. Может, тебя кто из вельмож греческих знает?

— Протоспафарий^[33] Татикий, патриций^[34] Кевкамен Катаклон. В Чернигове у дяди не един раз они бывали. Слыхал про таких?

— Как же. Частые гости у святого Маммы. Татикий теперь главный примикарий^[35] у нового базилевса. Важный сановник. Видно, в самом деле ты родич Яровиту. Как же в рабы тогда ты попал? — Купчина в недоумении развёл руками.

— Был я в дружине у князя Всеволода. К половцам в полон угодил. В сече на Оржице порубали мя, поранили, скрутили, ироды. В Каффе купцу-ромею продали. А купец — сучке сей…

— Тихо, тихо. О Евдокии так не мочно^[36]. Базилевс^[37] Никифор от неё без ума. Чую правду в словах твоих, добр молодец. Да, как зваться прикажешь?

— Дмитр, иль Талец. Тако на Руси звали.

— Ну дак вот что, Талец… Хм… Талец… — Акиндин усмехнулся и снова огладил свою вьющуюся чёрную бороду. — Переодеть тя нать, побрить, постричь да представить вельможе какому, из тех, кто тя знает. А чрез него и в Палатий путь сыщешь.

— Что мне в Палатии деять? — Талец недоумённо пожал плечами. — Я на Русь хощу.

— Сказал уже: на Руси смута ноне. Придётся тут покудова те пожить, переждать грозу. Да Евдокии на глаза не попасться б.

— В том ты прав, — раздумчиво промолвил Талец. — Сожидать придётся.

Он с грустью вздохнул, сознавая, как долог и далёк путь к родным местам. И неведомо, увидит ли он когда русский берег, дядьку Яровита, сможет ли отомстить проклятому Арсланапе за смерть побратима Хомуни и за свои мытарства и скитания.

Талец смотрел на голубой зипун^[38] толстомордого здорового купчины и сомневался, качая всклокоченной нечёсаной головой. Он не знал, но смутно догадывался, какие тяжкие испытания готовит ему судьба.

Примечания

29

Царьград — русское название Константинополя.

30

Гульбище — в древнерусской архитектуре открытая галерея с колоннами.

31

Муравленый — изузоренный травами, покрытый изразцами.

32

Эпарх — в Византии гражданский и военный руководитель провинции (эпархии).

33

Протоспафарий — византийский придворный чин.

34

Патриций — высший придворный чин в Византии.

35

Примикарий — главный дворцовый чиновник, камергер.

36

Мочно (др.-рус.) — можно.

37

Базилевс — титул византийского императора.

38

Зипун — верхняя мужская одежда, кафтан с длинными рукавами и раскошенными книзу полами, без воротника.