Невероятные приключения в Синегории

Олег Чайка, 2015

Эта книга о добрых и любящих сердцах, для которых нет преград в совершении подвигов. Настоящие герои делают добро только потому, что оно того стоит. Обычная девочка Настя и ее друзья, сеттер Отелло и попугай Маркиз, волею загадочных обстоятельств попадают в неведомую страну Синегорию, чтобы спасти своего друга Илью, хитростью похищенного злой царицей Чарой.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

в которой Чара попадает в полицию, а полицейские попадают под ее магическое обаяние

В то самое время, когда Нечитайло рассказывал семейству Кузнецовых о загадочных посланиях, на привокзальной площади появилась одна очень странная особа. Она была одета в черное с позолотой платье, вышедшее из моды лет пятьсот назад, на ногах поблескивали кожаные ботфорты, а на голове красовалась ярко-желтая шляпа, напоминавшая детскую ванночку. Это была королева Чара, а значит, канарейка Пики не намного ее опередила.

Редкие прохожие с любопытством разглядывали подозрительную женщину. Она казалась им человеком из другого мира. Никому и в голову не могло прийти, что так оно и было на самом деле.

Чара пока еще не освоила местный язык, но название улицы, которую искала, нашла быстро. Трудно сказать, что бы случилось, если бы она добралась до нужного ей дома вовремя. Но события развернулись иначе. Виной всему было ее врожденное нетерпение и жажда к импровизациям.

На одном из перекрестков она не остановилась на красный свет. Хотя ни машин, ни пешеходов по близости не было, это являлось большим нарушением в Красных Крышах. На то они и правила, чтобы их выполнять, а если не выполнять, тогда зачем, спрашивается, правила.

На следующем перекрестке она повторила свою ошибку. Одинокий прохожий, разглядывающий утренние витрины, обратил на это внимание и долго не мог прийти в себя от возмущения.

На третьем перекресте ее остановил полицейский. Откуда он появился, трудно сказать. Но, видимо, это был хороший полицейский, потому что быстро появляться в местах, где происходит нарушение закона — прямая полицейская обязанность. Хотя, следует заметить, плохих полицейских в Красных Крышах никогда и не было.

— Мадам, вам известно, что вы нарушили правила пешеходного движения? — спросил полицейский, неуловимым движением бросив руку к козырьку.

— Отстань, глупец, — прошипела Чара на своем языке, даже и не думая останавливаться.

— Не могли бы вы повторить вашу фразу, мадам, — проговорил полицейский, перейдя на чисто английский, одновременно вежливо и галантно подхватив Чару под руку.

Королева пришла в ярость. Мало того, что она с трудом понимала язык, на котором к ней обращались, так теперь еще ее бесцеремонно оскорбили. К ней, к королевской особе, посмел прикоснуться мужчина. Даже у нее было чувство собственного достоинства.

Чара в гневе запрокинула голову и со всего размаха влепила полицейскому пощечину. Кто бы мог подумать, что пощечины бывают такие сильные. Полицейский отлетел метра на два и свалился на мостовую.

Чара преспокойно направилась дальше. Но не успела она сделать и двадцати шагов, как рядом с ней остановился полицейский фургон, из которого выскочило несколько полицейских.

— Мадам, мы вынуждены вас задержать, — сказал один из них. — Гостеприимство гостеприимством, но никому не позволено избивать наших людей.

Не успела она и глазом моргнуть, как ее руки оказались в наручниках. Два милиционера подхватили ее с двух сторон и знаками предложили влезть в фургон. Чара пришла в ярость. Мысленно она попыталась превратить их в мышей, а фургон разнести в клочья, но у нее ничего не вышло. Ее магия почему-то не действовала.

Только теперь до нее дошло, что она сделала что-то не так, как было принято в Гадарии. Хотя она и знала, что здесь нет волшебства и опасаться вроде бы нечего, тем не менее, ее чутье подсказывало, что лучше не устраивать разборок, а последовать за милиционерами.

Фургон доставил ее в участок, где уже сидел переводчик — маленького роста старичок без единого волоска на голове. Один из милиционеров, по-видимому, начальник, усадил Чару напротив, а сам расположился с боку. Он ни на секунду не спускал с нее глаз, стараясь предугадать каждое ее движение — с одного удара послать в нокаут его подчиненного, это знаете ли уже нечто.

— Попросите у нее документы, — сказал начальник старичку.

Тот попросил у Чары документы поочередно на двадцати четырех языках, причем на всех этих языках он умудрился сохранить свой писклявый голос.

— Вот что значит жить без волшебства! — весело произнесла Чара. — Столько языков, а понять меня не можете.

— Что она сказала? — спросил начальник.

— Она говорит на неизвестном мне языке, — ответил старичок, — странная особа. А как она одета, посмотрите? Она словно со съемок средневекового фильма!

Чара огляделась вокруг. Начальник отделения долго хлопал глазами, не зная, что делать с незнакомкой. Потом решился и как можно корректней произнес:

— Даже если вы меня не понимаете, я обязан задержать вас на…, — он на секунду запнулся, подыскивая нужные слова, — до выяснения вашей личности.

Чара его вполне поняла. Подумать только, сказала она про себя, какой сложный язык, неужели нельзя было придумать что-нибудь попроще. Ей непременно захотелось выучить его основательно, но для этого необходимо было пообщаться на нем хотя бы час.

Начальник приказал отвести ее в камеру — единственную в отделении и к тому же пустовавшую уже больше года.

Когда Чара в сопровождении начальника и двух сержантов шла по узкому коридору, она обратила внимание, что в маленькой боковой комнате с открытой дверью несколько милиционеров играли в какую-то игру и весело разговаривали.

Щелкнул замок, и начальник предложил ей войти в камеру, где пахло свежей краской и древней пылью.

— Это еще что такое? — остолбенела Чара. — Меня в камеру! Ну, уж, хватит.

Она пристально посмотрела на начальника, как смотрит удав на свою добычу. Через мгновение в глазах милиционера мелькнула молния, после чего он вдруг весь обмяк и доброжелательно произнес:

— Мадам, а не хотите ли сыграть в нарды?

— С превеликим удовольствием, — ответила Чара. Она поняла, что ее магия не совсем бессильна, и ее вполне достаточно, чтобы влиять на людей, стоит только быть чуть-чуть изобретательней.

Под удивленными взглядами подчиненных начальник сыграл с Чарой две партии, не выиграв при этом ни одной. Правильно кидать кости, — что может быть легче, подумала про себя Чара и ухмыльнулась.

Она сыграла со всеми по очереди и во всех партиях одержала победу. Милиционеры громко обсуждали позиции, открыто подсказывали друг другу и постоянно злились при каждом очередном проигрыше. Это было ей на руку; за это время она научилась изъясняться на местном языке не хуже любого из присутствующих!

— Мадам, вы играете как заядлый нардист, — вкрадчиво произнес начальник.

— Это совсем не сложная игра, — ответила Чара впервые на чистом Гадаринском языке, до этого она только лукаво улыбалась.

— Так значит, вы знаете наш язык? — удивился начальник.

— Пришлось выучить, — ответила Чара.

— Хорошая шутка.

Чара внимательно осмотрела комнату, стоянку автомобилей за окном и как бы невзначай сказала:

— Неужели вы и есть та служба, которая несет охрану целого города?

— Да, мадам, — ответил начальник, — город без милиции, что сейф без замка.

— Очень интересно. А если вы на некоторое время оставите его без охраны, что тогда будет?

— Хаос, мадам! Анархия! Коррупция! — так и сыпалось со всех сторон.

— Это невозможно представить, мадам, — произнес начальник, — наш город самый лучший в здешних местах, а может быть и во всей стране, своего рода жемчужина. Что так долго создавалось нельзя разрушить в один миг.

— Что ж, засиделась я у вас, — произнесла Чара и зевнула, — мне пора.

Она встала под разочарованные взгляды милиционеров. Но прежде чем уйти пожала каждому руку, тем более что этого жаждали все. И жала руку до тех пор, пока в глазах у каждого из милиционеров не пробегала маленькая молния.

— Приятно иметь дело с такими беспомощными людьми, — прошептала она, выходя на улицу. — Гадария, ты мне нравишься! Пожалуй, я могла бы здесь задержаться.

После ее ухода в отделении произошло два маленьких инцидента, объяснение которым никто не мог найти. Начальник вызвал в свой кабинет одного из подчиненных и влепил ему строгий выговор, а два милиционера, продолжавших играть в нарды, подрались между собой. Подобного не происходило никогда, по крайней мере, такого никто не помнил.