Товарищи офицеры. Смерть Гудериану!

Олег Таругин, 2015

Самый необычный «попаданец» на Великую Отечественную! Георгиевский кавалер становится Героем Советского Союза. Белый офицер поднимает красноармейцев в атаку «За Родину! За Сталина!». Еще вчера он дрался против «комиссаров» в охваченном Гражданской войной Крыму, а сегодня принимает бой против еще более страшного врага – гитлеровского Вермахта и войск СС. Перенесенный в 1941 год, готов ли поручик Дроздовского полка жертвовать жизнью за ненавистный СССР? Изменит ли прежнее отношение к «краснопузой сволочи», встав плечом к плечу с бойцами Красной Армии против «коричневой чумы»? Сможет ли сделать самый трудный выбор в жизни и ради спасения Родины поступиться былыми принципами? Сорвет ли вместе с товарищем из будущего немецкий Блицкриг, убив Гота и Гудериана? И будут ли красноармейцы идти на смерть под белогвардейский марш: Смело мы в бой пойдем за Русь Единую И как один умрем за Неделимую!

В оформлении переплета использована иллюстрация художника П. Ильина

© Таругин О., 2015

© ООО «Издательство «Яуза», 2015

© ООО «Издательство «Эксмо», 2015

* * *

Автор считает своим долгом напомнить, что описанные в книге события в определенной степени выдуманы и не имеют ничего общего с событиями реальной истории. Действующие лица романа и названия некоторых географических объектов также вымышлены, и автор не несет никакой ответственности за любые случайные совпадения.

Автор выражает глубокую признательность за помощь в написании романа всем постоянным участникам форума «В Вихре Времен» (forum.amahrov.ru). Отдельная благодарность Борису Каминскому (Синицыну) за критику и помощь в работе над книгой. Спасибо большое, друзья!

Пролог

А на нейтральной полосе цветы необычайной красоты…

В. Высоцкий

Заливавшая окрестности неестественно-резким, химическим светом осветительная ракета наконец догорела, и снова наступила темнота. Если немцы будут придерживаться прежнего графика, следующую следует ждать минут через пять-семь. Примерно столько времени нам и нужно, чтобы проползти очередные три десятка метров, поскольку двигаться быстрее с грузом никак не получалось. Да и оба наших пленных фон-барона прилично снижали темп движения: хоть и начали службу еще в Первую мировую, ползать на брюхе за прошедшие годы определенно разучились.

— Ну что, старшина, вперед? — Я легонько хлопнул Феклистова по голенищу сапога. — Если так и дальше пойдет, через три-четыре ракеты будем у своих — тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, конечно. И поосторожнее, запомнил, где у них колючка натянута? Смотри не запутайся, цепкая она, зараза. Мужики, остальных это тоже касается. Давай, Архип Петрович, время пошло.

— Добро, — пробасил старый артиллерист и сноровисто, словно показывая остальным, как правильно, пополз вперед, периодически замирая, чтобы проверить подозрительное место лезвием трофейного штыка. Конечно, вряд ли фрицы заминировали нейтралку: затяжных позиционных боев тут не велось, линия фронта двигалась каждые несколько дней, так что вражеских разведгрупп, шныряющих туда-сюда, бояться не приходилось, но и рисковать не хотелось. Оторванную руку или ногу даже артефакт Гурского, при всех его уникальных возможностях, обратно не пришьет. Но двигаться мы тем не менее старались не по прямой, а от воронки к воронке: уж там-то точно никаких противопехотных сюрпризов быть не может. Лишние метры и минуты, конечно, но лучше, как учит народная мудрость, перебдеть, чем недобдеть…

Следом за старшиной полз я, за мной Яша и поручик, затем пленные и остальные бойцы. Угловатый вещмешок с нашим главным трофеем я тащил лично, никому не доверяя ценный груз, то есть не тащил, конечно, а толкал перед собой. Вот так мы и двигались уже почти полчаса, или, если применять альтернативную меру исчисления времени, — четыре осветительные ракеты…

Неожиданно Феклистов замер, негромко звякнув чем-то металлическим, и по потной спине тут же побежали щекотливые мурашки: блин, неужели все-таки мина? Если да, сумеет ли старшина ее снять? Он все ж таки артиллерист, а не сапер. Сомнения развеял сам Архип Петрович, негромко сообщивший:

— Не боись, Виталий Батькович, то я проволку ножичком поддел, сейчас проход организую. Ты рогульки-то не потерял? Давай их сюдой…

Облегченно вздохнув, я прополз немного вперед и протянул старшине парочку заранее выломанных полуметровых палок с рогатинами на концах. Впереди снова негромко звякнуло: видимо, Феклистов приподнимал нижние ветви немецкой колючки, закрепляя их подпорками на такой высоте, чтобы в образовавшийся проход смог проползти человек. Провозившись еще минуты две, он удовлетворенно прошептал:

— Ну, вроде все. Только это, ползите аккуратно, тут немцы кое-где мины понаставили, да к колючке привязали, а трогать их я поостерегся, никогда таких не видал, на банку консервну похожи. Ежели заденете проволку, может и ахнуть. Ты там передай остальным, чтобы, значится, поосторожнее…

Перемазанные глиной и засохшим болотным илом подошвы старшинских сапог снова пришли в движение: артиллерист проползал под колючим заграждением. Приготовившись пропихнуть в узкий проход драгоценный сидор, за эти полчаса доставший меня по самое не могу, я замер, услышав со стороны немецких окопов знакомый хлопок ракетницы. Блин, вроде ж рано?! Торопливо уткнувшись физиономией в землю, застыл без движения, когда над головой повисла на парашютике проклятая «люстра» и окружающий мир снова стал черно-белым, словно старая фотография.

Томительно тянулись секунды. Отбрасываемые горящей алюминиево-магниевой смесью изломанные, излишне-четкие тени неторопливо ползли по земле, порой сплетаясь в причудливые узоры. Разумом я прекрасно понимал, что разглядеть нас на перепаханной воронками, заросшей травой и редкими островками кустарника земле весьма непросто. Но все равно не мог отделаться от навязчивого ощущения, будто лежу на идеально ровном голом поле и меня уже с любопытством рассматривает в прицел немецкий пулеметчик, лениво прикидывая, куда всадить первую пулю…

Наконец потемнело, и я, отсчитывая про себя секунды, пополз дальше, размышляя, что ж это за такие «консервные мины» и зачем фрицам их к колючей проволоке привязывать. Может, старшина никогда растяжек не видел? Так нет, в том-то и дело, что видел и даже устанавливать помогал, когда я эсэсовцам минный сюрприз в лесу готовил, еще и вопросами всю обратную дорогу мучил…

Пропихнув наконец угловатый сидор через проход, я пополз следом, напрягая глаза в попытке рассмотреть в слабеньком звездном свете смутившие старшину мины. А рассмотрев, лишь коротко выругался про себя: затейники-фрицы установили под проволочным заграждением «шпринг-мины»^[1], прикрепив к колючке штоки взрывателей натяжного действия, так что заинтересованно сопящий рядом со мной старшина прав: если зацепить проволоку, мина может сработать. И вот тут меня накрыло: если Феклистов никогда подобных мин не видел, значит, и не подорвался он просто чудом! У этой хреновины разлет шрапнели как минимум несколько десятков метров!

— Так нешто я не понимаю? — пригладив привычным жестом усы, ухмыльнулся тот. — Чай, не первая у меня война-то. Вона, вишь, те проволки, что к минам идут, сейчас натянуты, а были, значит, провисшие, схалтурили минеры ихние, стал быть. Вот я помалеху колючку и поднял, покуда они не натянулись. Не боись, если не дернуть, не взорвется. Перерезал бы, да нечем, а отвязывать боязно.

Окончательно перебравшись на ту сторону, я развернулся и жестом подозвал поручика, обрисовав ситуацию. Скрипнув зубами, тот сообщил, что все понял и сейчас передаст остальным, заодно увеличив дистанцию между людьми. И посоветовал мне подобрать в качестве укрытия подходящую воронку — на тот случай, если кто-то все же зацепит мину.

Снова потянулись томительные минуты ожидания. Вот миновал опасное место Яков, и я с облегчением выдохнул, с удивлением отметив, что, похоже, вовсе не дышал все то время, пока он протискивался под низко натянутой, едва не касающейся гимнастерки колючей проволокой. Вот в узком проходе показался поручик — и замер, вжимаясь в землю, поскольку над нами повисла очередная ракета. Дождавшись темноты, Николай Павлович сноровисто прополз дальше, бесшумно съехав на пузе в воронку, где укрывались мы с Яшей. Настала очередь генерал-майора с оберстом. Надеюсь, им не придет в голову героически погибнуть, подорвав себя и выдав всех нас? Как ни крути, сейчас они — самая слабая часть нашего плана, эдакая пятая колонна в замурзанных до полного изумления после наших болотных похождений френчах…

— Я им слово дал, что в плену к ним будут относиться согласно конвенции о военнопленных, — неожиданно буркнул Гурский. Судя по его тону, сам он в этом вовсе не был уверен и сейчас переживал, не пришлось ли ему ненароком солгать.

— Не переживай, ваше благородие, будут, — едва слышно шепнул я, приблизив губы к самому уху. — Насколько понимаю, это первый попавший в наш плен немецкий генерал, так что носиться с ним станут что с той писаной торбой, наверняка сразу же в Москву отправят. Так что твоя честь не задета, расслабься.

Неопределенно хмыкнув, поручик отвернулся, напряженно вглядываясь в темноту. И неожиданно легонько толкнул меня в бок. Впрочем, я уже и сам разглядел торопливо ползущих в нашу сторону немцев. Может, конечно, и данное поручиком слово подействовало, но, как мне кажется, и фон Тома и его начштаба просто пришли к выводу, что русский плен все же несколько лучше, чем быть напичканным картечью…

Дождавшись, пока опасное место преодолеет санинструктор с ранеными, и переждав еще две взмывшие в поднебесье «люстры», мы снова продолжили движение. До наших окопов, по моим прикидкам, оставалось метров двести, максимум триста, так что затягивать не следовало. Ползущие замыкающими четверо красноармейцев особых опасений не вызывали: уж если Валя ухитрилась не зацепить колючку, то уж мужики должны справиться…

К сожалению, ошибся. Хлопок вышибного порохового заряда я принял за выстрел ракетницы, успев удивиться, с чего бы фрицам запускать ракету раньше срока, но гулкий взрыв основного заряда — а это почти полкило тротила, между прочим! — расставил все на свои места. Вот и все, не удалось нам тихо уйти, кто-то из бойцов все-таки зацепил проволоку или подбил подпорку…

В следующий миг в небо взмыли сразу три ракеты, залив перепаханное воронками поле режущим глаза светом, и со стороны немецких окопов ударил длинными трассирующими очередями пулемет…

Примечания

1

Sprengmine 35 — немецкая выпрыгивающая противопехотная мина кругового поражения. Упрощенно называется просто «прыгающей миной».