Быть Олегом Тактаровым. Моя история. Автобиография без цензуры

Олег Тактаров, 2020

Чемпион – это не просто звание и история одной победы, это – Путь, образ жизни, мышления, действия. Первый чемпион UFC из России Олег Тактаров тренировался по 8 часов в день, оттачивая любимые приемы и создавая уникальные подготовки; выиграл множество турниров по дзюдо, самбо, джиу-джитсу; построил и наладил бизнес в сложное время. Но деньги, власть, местная слава стали неинтересны, он сел в самолет и улетел в Голливуд, чтобы воплотить свою мечту о кино. 14 июля 1995 года в США состоялся шестой чемпионат UFC, который был назван «Битва титанов». Олег Тактаров провел три боя за один вечер. Дрался без защиты, без перчаток, без ограничения времени, без весовых категорий, без употребления стероидов и добавок. Он победил достойно, не причинив лишней боли соперникам. Это и есть его главное кредо в бою. Автор рассказывает о Голливуде, об учебе в престижной актерской академии «Playhouse West», о съемках вместе с Робертом Де Ниро, Аль Пачино, Николасом Кейджем и другими мировыми звездами, про приключения в намибийской пустыне, где ему пришлось выживать вместе со съемочной группой 9 дней, и многом другом. Все самое интересное от рождения до сегодняшнего дня – в этой книге, написанной Олегом Тактаровым.

Русские в тоске

$

Гостиницу я выбрал из Москвы по названию, а оно было просто великолепно: «Метрополь-Голливуд». За убогий номер в «латинском» квартале (так я прозвал это место, оккупированное латиноамериканцами) с меня брали бешеные деньги, да притом постоянно стремились получить что-то сверх оплаченного московского чека.

Есть у меня товарищ Игорь Жижикин, хороший актер и замечательный человек. Он снялся у Спилберга, а когда-то приехал в Америку с цирковой труппой и остался. Когда цирк уехал, он посмотрел из окна гостиницы на Лас-Вегас и заплакал. Мне, как и ему, было непонятно, насколько я здесь задержусь. В отличие от эмигрантов 1970-х, я мог вернуться и, может быть, поэтому не плакал.

Американцы тщательно и с расстановкой готовили гирлянды и цветы ко Дню благодарения, который, каюсь, я проспал, как и большую часть следующего, третьего дня моего пребывания в стране мечты и фарса. Сказка начиналась по всем законам жанра: после трех суток бодрствования я проспал больше полутора суток… За окном на асфальте шелестели вчерашние украшения, по обочинам ветер разносил мусор. Не слишком оригинальная сцена для начала фильма, подумал я, но, как и многое в первые месяцы моей новой жизни, снял на видео. Что вокруг? Банальное и известное, немного приукрашенное, но такое же мещанское и плоское человеческое существование. Чем ближе я был к своей мечте, тем недоступнее она казалась.

Я был уверен, что через две недели буду говорить по-английски и стану звездой либо вернусь в Россию к семье, налажу нефтяной бизнес, о котором уже много думал. Нефтянка была еще и вариантом отступления. А вдруг весь этот Голливуд — бред? Тогда я вернусь, но не к прежней жизни, а в большой бизнес, для которого у меня были и связи, и умение. Чем выше бизнес, тем меньше понтов и показухи.

Не Европа и не Америка пленяли меня несбыточными мечтами. Голливуд — сказочная страна, где создавались те фильмы, которые я смотрел на родине. Голливуд — фильмы которого смотрели по всему миру. Голливуд — который формировал общественное мнение и культуру. Голливуд — олицетворение силы искусства, которая чувствуется на каждом шагу, которую не забыть и не переступить. Настоящая сила и бессмертие заключаются не в войнах и изобретениях, а в творчестве, в стремлении сделать мир добрее, и, как это ни парадоксально, это творчество может проявляться в любом деле, даже таком жестоком, как бои. Человек может и должен выбирать.

Однажды перед боем, через год после моего приезда в Америку, ко мне подошли несколько человек, представлявших одну из американских церквей, и торжественно, даже с помпой вручили амулет и яркую грамоту. Один из них с достоинством произнес:

— По итогам года ты признан самым добрым человеком. Просто быть добрым среди добрых, но не каждому по силам сохранить человечность и сострадание на ринге.

Что ж, мне было приятно.

— Скажите, где здесь русский район? А киностудия?

Эти вопросы я смоделировал по разговорнику и, выучив, вышел из гостиничного номера «Метрополь-Голливуд». Старый азербайджанец в соседнем магазине, с трудом вспоминая русские слова, ответил почти на все мои вопросы и — главное — рассказал о русском районе. Да, на русском мне пока общаться значительно проще, чем на туземном. Киностудий оказалось больше, чем я мог себе представить, а искать русских оказалось делом занятным.

Улица Санта-Моника, на которой, как мне сказали, живут русские, оказалась бесконечной чередой домов, но никого, кроме прогуливающихся голубых парочек, я на ней не встретил. Неужели все русские в Америке стали геями? По Санта-Монике я доехал до океана. Честно говоря, увидеть океан мне было даже приятнее, чем соплеменников. Дул ветер. Благопристойные американцы и досточтимые американки кутались в шарфы и шали, пугливо озираясь на крики чаек.

Олег Николаич, вы доехали до окияна и не выкупаете в нем свои сапоги? Да что сапоги! Искупаюсь!

Я вспомнил восторженные слова моего друга Бессмертного:

— Представляешь, я купался в океане!

Там, где нескончаемая Санта-Моника уходила в море, произошло мое американское крещение, на третий день жизни, как и положено.