Путь к Великому

Олег Сергеев

Юлия недавно потеряла работу. Ощущая душевную пустоту и отсутствие жизненных целей, она таинственным образом оказывается в странном и почти сказочном мире, где ей придется столкнуться с вполне ощутимыми трудностями на пути к тому, кого диковинные обитатели этого мира называют Великим. Однако со временем к ней приходит осознание, что все происходящее вокруг имеет свои страшные причины. Кем в действительности окажется Великий, к которому Юлия столь стремится? И какой выбор ей предстоит сделать?

Глава 3

Кабинет Тери

Я шагнула за порог и боязливо осмотрелась. В конце концов, мало ли что могло ожидать меня за дверью; к тому же я уже абсолютно уверилась в том, что иду в логово врага. Поэтому я не собиралась слушать никакие байки о посвящении, просвещении, ступенях и прочем бреде, а лишь хотела добиться от этого Тери, кем бы он там ни был, ответа на вопрос: как мне отсюда выбраться и снова попасть к дромусу.

Комната, в которую я вошла, имела совсем мало общего с тем, что мне приходилось видеть раньше. В ней совершенно не было окон, и я никак не могла обнаружить источник света, наполнявшего ее. Этот свет был совсем особого рода — темноватый, не похожий ни на солнечный, ни на искусственный — неоновый или электрический. Создавалось такое странное впечатление, будто комната сама светилась изнутри. Она была небольшой, но довольно уютной: каменные стены (что закономерно объяснялось ее местонахождением в пещере), мягкий красный ковер на полу, камин, два кресла и книжный шкаф — этим и ограничивалось все ее убранство. Как только я бросила первый довольно беглый взгляд на эту комнату, у меня появилось неприятное ощущение, будто я вижу ее в зеркале. Если вы когда-нибудь рассматривали свою комнату в зеркало, то вы должны знать, что ее отражение далеко от обыденного вида комнаты. Отражение это настолько неординарно, оно манит, так и хочется шагнуть и увидеть это вживую, да и выглядит оно намного реальнее привычного помещения. И вот впервые в своей жизни я оказалась «в зеркале», среди отражений. Чтобы ощутить подобную неуловимость, достаточно просто подойти к зеркалу и хоть раз взглянуть не на себя, а на все, что вокруг.

В кабинете царила таинственная тишина, тишина, которая настораживает, а не дарит покой — подобно затишью перед бурей. По спине моей побежали мурашки, хотя ощущала я себя совершенно надежно — мне нечего было бояться. Почему-то я была уверена, что здесь мне никто ничего плохого не сделает. Мои впечатления напомнили мне детские игры, когда мы рыли пещеры в снегу или обустраивали «комнатку» среди кустов — и, забравшись в сооруженное нами самими жилище, сидели, переглядывались и слушали тишину. Сердце бешено билось, внутри что-то дрожало — было чудо как хорошо, т.к. вокруг нас витал некий ореол волшебства, сказки — которую мы сами и создали. Теперь эти ощущения повторились в полной мере — я едва дышала, чтобы не спугнуть эту уютную и домашнюю сказочность, вместе с тем, однако, наполненную чем-то неприятным, но неуловимым и необъяснимым.

И вот когда волнение мое достигло своего предела, когда окружающая тишина стала не восхищать и возбуждать, а давить и убивать — в этот самый момент за спиной моей послышалось легкое покашливание. Я вздрогнула и обернулась. В одном из кожаных кресел сидел человек в черном фраке и с бабочкой вместо галстука. Он был хорош собой: русые волосы густыми прядями ниспадали на виски, пронзительные карие глаза внимательно и настороженно смотрели на меня. В удивительно правильных и тонких чертах лица читалась необычайная аристократичность, весь облик незнакомца, его манера держаться, поворачивать голову, складывать руки на груди — все словно говорило о том, что человек этот велик сам по себе, а не своими достижениями. Он медленно встал и изящной пружинистой походкой подошел к камину. Я повернула голову, следя за его движениями, и осторожно спросила:

— Вы Тери?

— Да, — улыбнулся он.

На каминной полке лежал крупный футляр бордового бархата. Тери взял его и протянул мне.

— Что это? — я с удивлением посмотрела сперва на футляр, а затем на незнакомца. Он снова улыбнулся и ничего не ответил мне.

В его глазах я прочла ответ на не заданный мною вопрос и открыла футляр. В нем лежал большой золотой перстень с небывалой величины кровавым рубином. Я вздрогнула и отдернула руку — перстень словно обжег меня.

— Это Зримый знак, — голос Тери прозвучал как-то глухо, словно он говорил мне это, стоя за каменной стеной, — он твой. Теперь ты должна носить его постоянно.

Перстень был довольно большим, гораздо крупнее моих пальцев, и я, надевая его на безымянный палец правой руки, как подсказывал мне внутренний голос, переживала, что мне придется прикладывать немало усилий, чтоб не потерять его. Но перстень неожиданно сжался по размеру пальца и довольно плотно обхватил его. Я в ужасе подняла глаза на Тери, но тот только улыбнулся. Он снова сел в кресло и пригласил меня сделать то же. Я опустилась рядом с ним и выжидательно посмотрела на очаровательного незнакомца.

— Ты уже прошла Вторую ступень Просвещения, Верная, и получила ее знак. Теперь ты свободна и можешь возвращаться туда, откуда ты пришла.

— Это правда?! — радости моей не было предела. Змея что-то шипела о следующем задании, но она либо запугивала меня, либо что-то перепутала. Новость о том, что я могла идти домой, повергла меня в такой дикий и безудержный восторг, что я готова была броситься Тери на шею.

— Отчего же нет? — он снова улыбнулся.

— Просто… — я замялась, не зная, стоит ли ему рассказывать о шипении в темноте, но весь облик Тери был столь дружелюбен, его улыбка так тепла и располагающа, что я робко продолжила, — в преуме мне сказали…

— Ах, это! Наша старуха от скуки не знает, чем себя развлечь. Что же она наговорила тебе? Небось, плела истории, что ты должна тут остаться и выполнить какую-то особую миссию?

— Что-то вроде того. Она сказала, что Вы дадите мне второе задание. Насколько я поняла, ее целью было убедить меня в том, что мне надо задержаться здесь, выполняя некие непонятные мне поручения. Хотя я никак не возьму в толк — в чем смысл моего пребывания здесь и вообще — что это за место?

— Это ее жизненный принцип — пугать бедных жертв ее интриг. Не существуя сама по себе, она всеми способами пытается насолить тем, кто способен в силу своих возможностей бороться с окружающим его миром — и побеждать, более того!..

— Не существуя?..

— В общем, да. Я могу сказать, что ее не существует. Вернее, она не является той, кем себя представляет.

— Но ведь это была змея, я правильно поняла? Говорящая змея? Разве такое бывает…

— Змея, — Тери усмехнулся, моя догадка показалась ему забавной, но вместе с тем не лишенной смысла, — а ведь ты в чем-то права. По сути это змея. Нет, девочка, это не только не змея, но и вообще не существо. Мы называем ее Шипящей Тьмой. Ее никто и никогда не видел в другом обличье, хотя сама она утверждает, что когда-то была подобна нам. Я не верю в это. В Мире Просвещения, конечно, воплощаются все человеческие страхи, и Тьма — это скорее и есть чей-то страх. Возможно, даже это страх самого Великого. А никак не человек.

— Как же мне выбраться отсюда? Мне поможет дромус, ведь так? Хотя Тьма шептала, что он опасен для меня, я не верю ей. По-моему, шипящее Нечто куда страшнее и опаснее человека из крови и плоти.

— Дромус хотел с самого начала помочь тебе, ведь ты случайно попала в наш мир, а он полон опасностей, подстерегающих тех, кто не рожден в нем и для него. Для того дромусы и существуют и несут свою службу на границе наших миров у Перевала Сна. Очень многие за последние несколько лет пытались проникнуть сюда, но большинство из них были возвращены домой именно дромусами.

— Тогда, — не переставала спрашивать я, — зачем им нужны эти жуткие на вид копья? Ведь ими так просто убить человека!

Тери покачал головой, встал и прошелся по кабинету. Он был великолепно сложен, и я поймала себя на мысли, что никогда в жизни не встречала еще мужчины интереснее его. Он резко повернул голову, взглянул мне в глаза и отрывисто произнес:

— Штерс! Это называется штерс! Да, его можно использовать и как оружие для защиты от лептонов, и как средство нейтрализации статистов, их усыпления.

— Статистов?

— Вас, обитателей Бездонного Несоответствия.

— Обитателей чего? Простите, Тери, у меня слишком много вопросов потому, что, как Вы понимаете, я здесь впервые и с трудом разбираюсь в вашей терминологии. Я уже очень рада, что запомнила дромуса, штерс и преум….

— Мне понятно твое любопытство. И у меня достаточно времени, чтобы удовлетворять его до того момента, когда настанет пора тебе возвращаться домой. Ты и так зашла слишком далеко. Две ступени Просвещения для разумной — это чересчур.

— Я совершенно запуталась. Если Вы позволите, я все же настою на своем вопросе. К тому же своей фразой Вы окончательно сбили меня с толку. Теперь я понимаю, что ваш мир кардинально отличается от нашего.

— От Бездонного Несоответствия. Именно так мы зовем ваш мир. А вас, его обитателей, мы величаем «статистами». А разве это не так? Вы ведь действительно располагаетесь в пределах статистической нормы: вы разумны, рациональны и практичны. Логика и серые клетки у вас управляют эмоциями и чувствами. Предвижу твой вопрос, почему ваш мир был назван именно так. В отличие от нашего Мира Просвещения, ваш мир действительно бесконечен, вернее, бездонен, ибо, по сути, он устремлен вниз, а даже не в сторону. А Несоответствием назван он, поскольку для нас не может соответствовать никаким стандартам идеального или хотя бы приближающегося к идеальному существования. На наш взгляд и для нас ваш мир ужасен. Но это только с нашей точки зрения, с точки зрения просвещенных и вступивших на путь просвещения. Мы разные и вряд ли сможем понять друг друга когда-либо.

Тебе пора.

— Скажите, я ведь тоже встала на Путь Просвещения — могу ли я теперь считаться по-прежнему статистом? Смогу ли я, как ни в чем не бывало, и дальше жить в Бездонном Несоответствии, если я уже получила Зримый Знак второй ступени — этот перстень?

— Верная, хотя лично я против этого твоего имени, — Его дала тебе Тьма, как только ты проникла в преум, — в чем-то ты права, не каждому дано скрыться от своего спасения и счастья там, где ему меньше всего хочется оказаться. Твое вхождение в преум было случайным.

— А была ли закономерной моя встреча с Вами? Ведь меня к Вам направила Тьма. Получается, она тоже желала мне добра и жаждала моего избавления.

— Увы, это не так. Да, Тьма подсказала тебе путь ко мне, но вовсе не за тем, чтобы ты смогла вернуться домой. Вспомни, что говорила она тебе о дромусе, как пугала тебя им — разве не так?

— Да. Но в таком случае я не знаю, кому верить — Вам или ей. Она страшна, безусловно, но какая ей польза от того, что чужак останется в ее совершенном мире? Я могу понять Ваше желание поскорее избавиться от моего навязчивого присутствия в этом мире, поскольку не поверю, что Вас заботит мое существование как таковое. Думаю, вы просто не хотите продолжения данного вторжения. И, поверьте, я разделяю Ваше желание — я сама хочу поскорее убраться отсюда. Но мотивация Тьмы мне никак не понятна. Она хочет навредить вам, вашему миру? Но если она его часть?..

— И, увы, не лучшая… Юлия, все это настолько сложно для вашего понимания… Дело в том, что Тьме, по сути, абсолютно безразличны наши с вами миры. Она живет в независимости от них обоих и раздает те советы, которые посчитает нужным. Ее аргументацию сложно понять разумом, ибо она существо неразумное, поскольку на данный момент времени живет в нашем мире. Она дает прозвища — к примеру, твое — дает указания, в целом ценные и нужные. Она указывает Путь, одним словом. Путь твоего избавления. Но решение за тобой — пойдешь ты по нему или испугаешься Тьмы. Ты уже здесь, ты прошла более половины пути твоего спасения. Время возвращаться домой.

Я кивнула. На душе моей было невероятно спокойно, я ощущала дивное умиротворение и была совершенно уверена в правдивости речей Тери.

Сейчас, вспоминая обо всем этом, я удивляюсь — как могла я быть столь наивной и глупой. Хотя, чтобы понять Тери, надо было быть либо Просвещенным, либо Великим, либо просто необычайно проницательным человеком. Никем из трех вышеозначенных я тогда не являлась. Мне помогла случайность.

Я поднялась с кресла и пошла к выходу. Тери мягко остановил меня и указал в противоположный угол кабинета, откуда маячил луч света. Я улыбнулась и ринулась к выходу из преума, к милому заветному дромусу. Уже у самой кромки, у края, ступив за который, вернуться назад я уже не могла бы, я подняла руку, чтоб загородиться от ослепительно яркого света, исходящего от трещины в стене комнаты, трещины, которая с каждым мгновением становилась все шире и шире… На руке моей блеснул перстень, и что-то непонятное и неуловимое в игре красок на камне привлекло мое внимание. Я остановилась, повернулась спиной к трещине и принялась внимательно рассматривать рубин.

То, что я увидела, повергло меня в глубокий шок. Несколько секунд я стояла и не могла пошевелиться, ужас объял меня с головы до ног. Я подняла голову и взглянула на Тери. Лицо того было искажено злобой, прежде красивые и идеальные черты были перекошены и испоганены. Глядя прямо мне в глаза, он произнес сквозь зубы:

— Что ты видишь там, Верная?

— Я видела Его… Этого не может быть…

— Его? Кого же это?

— Неверова… Но этого не может быть. Это бред какой-то, галлюцинация…

Я опустилась в кресло и начала тереть виски. Что-то прояснялось в моем мозгу.

Если быть до конца откровенной с самой собой — а я бываю таковой нечасто, в основном пытаясь обмануть собственные предчувствия и соглашаясь с ними и идя у них на поводу лишь тогда, когда перспектива, от которой они меня «уберегают» и впрямь не радужная; так вот — с самого начала я не была склонна верить Тери. И не знаю даже почему. Возможно, человеческий разум желает верить только тому, что дается ему в первую, а не во вторую очередь. А первым советчиком на моем пути стала змея, Шипящая Тьма, иначе. И хоть ужасен и неприятен был ее незримый облик, но я поверила ей, потому как рядом больше никого не было, кроме дромуса, который с самого начала проявил агрессию по отношению ко мне.

Если бы в тот момент поблизости оказался хоть кто-то мало-мальски мне знакомый и дал совет, как мне поступить — остаться или уйти, я бы незамедлительно ему последовала, поскольку всегда не была склонна брать на себя ответственность за свои поступки. Хотя решение лежало на поверхности: казалось бы, ну что я забыла в этом мире? Кому я была здесь нужна? И кто был нужен мне? Именно на это напирал в своей аргументации Тери. Хотя кто знает — возможно, именно в этом мире я могла бы обрести свое счастье, ведь недаром же он все-таки проговорился, сказав, что я одна из немногих статистов, прошедших вторую ступень Просвещения и получивших Зримый знак.

Мне всегда была свойственна некая сомнительность, я не могла сразу принять решение, пусть даже какое-то маловажное. Каждого, кто попадался на моем пути, я сперва проверяла на благонадежность, а только потом решала — доверять ему/ей или нет. Именно поэтому я вдруг испугалась — в самый последний момент, в момент выхода из темного преума. Я испугалась того, что делаю неверный шаг — сколько же в своей жизни я их совершила! Мне нужна была поддержка человека, которому я бы доверяла.

И если бы не лик Неверова, узретый мной в рубине, я никогда бы не решилась на борьбу за место в Мире Просвещения. Никогда.

По сути, я консерватор. Какие бы обстоятельства ни окружали меня и определяли мое существование, пусть даже самые неприятные и негативные, от которых иные люди жаждут избавиться и избавляются при первой же возможности — я, напротив, в попытках избавиться от негатива в моей жизни, так привыкаю к своему состоянию, что не в силах отказаться от нынешней ситуации. Пусть даже ничего, кроме головной боли, она мне не приносит. Возможно, именно поэтому во мне родился дух противоречия в ответ на слова Шипящей Тьмы. Я не хотела менять свою привычную обстановку, я мечтала вернуться домой, хотя меня ждали там только пустота и одиночество.

Я сидела в кресле, эти беспорядочные мысли проносились в моей голове. В рубине я увидела нечто невообразимое и необъяснимое, то, чему мой неподготовленный мозг отказывался верить. Там был Неверов, Артем Неверов — в полном расцвете сил, прекрасно выглядевший, лоснящийся, ничуть не похудевший Неверов, который манил меня за собой. Он смотрел мне прямо в глаза и звал, звал меня по имени. Он просил меня остаться здесь, в этом непонятном и чуждом нам мире, где мы сможем наконец-таки встретиться и обрести друг друга.

Для того, чтобы возможному читателю стало ясным мое дальнейшее и бесповоротное решение, мне стоит вернуться на несколько лет назад и рассказать о том, что же значил в моей жизни этот человек, что только ему я поверила.