След Локи, или Необыкновенные приключения в мире информации

Олег Самарцев, 2023

Когда обычный школьник встречает таинственного незнакомца с говорящими воронами, он даже не подозревает какие приключения его ожидают! Потому что незнакомец – греческий бог информации Гермес, а вороны – священные птицы Одина Хугин и Мунин, которые пытаются спасти мир от коварного обманщика и манипулятора Локи. В погоне за Локи нашим героям предстоит преодолеть времена и страны, побывать в древнем Риме и средневековой Венеции, встретить блистательного Аретино и сразиться с убийцами-брави, принять участие в штурме Бастилии и сражении при Геттисберге.Книга в увлекательной форме расскажет о главных аспектах современных медиа, поможет разобраться в том, что такое факт и «газетная утка», понять, как влияет на общество «четвертая власть», чем блогосфера отличается от журналистики. Вместе с главным героем читатель научится осторожно относиться к информации, не верить "желтой прессе" и отличать правду от лжи.Иллюстрации и обложка созданы нейросетью Midjourney.

Глава 11. Загадки сфинкса

в которой Борис понимает, как важно уметь разгадывать загадки, особенно если знаешь ответ

Перед ними предстало огромное, уходящее в бесконечность пространство, не зал и не холл, а какое-то невероятно просторное помещение, то ли вытесанное из камня в гигантской скале, то ли древняя пещера необъятной величины, то ли сложенное исполином из огромных камней жилище. Казалось оно необозримым, больше любого авиационного ангара. Перспектива его терялась в дали, и ощущалась в нём невероятная древность.

Под ногами путников простиралась огромная лестница, по которой без особого труда могли бы спуститься вниз лишь слоны Ганнибала. Сложили ее из тщательно обтесанных валунов, гладких, потемневших, выщербленных во многих местах, подогнанных так плотно, что даже граница между ними казалось неразличимой. Вороны, почувствовав свободу, хлопнули крыльями и взлетели ввысь, а Гермесу с Борисом пришлось спускаться, с трудом преодолевая высокие каменные ступени.

На одной из ступеней было что-то разлито — так ничего особенного, просто небольшая флуоресцирующая алым отблеском лужица. Гермес невольно наступил в неё, чертыхнулся, отдернул ногу и тщательно вытер таларии носовым платком. Борис даже не обернулся, не придав этому значения, да и лужица как-то незаметно пропала, то ли испарившись, то ли ее впитал пористый камень. Не задерживаясь, путники спустились вниз.

Внизу у основания гигантской лестницы дремал, уткнувшись подбородком в могучие лапы, довольно реалистичный Сфинкс, но не каменный, а настоящий — с телом огромного льва и человеческой (не женской, а, почему-то, мужской) головой, старческой и немного грубоватой. Был он отдаленно похож на охранника 232-го лицея, который всегда дежурил по четвергам и неустанно разгадывал кроссворды.

Вблизи Сфинкс оказался не такими огромными, как можно было ожидать — ростом он не превышал африканского льва, а голова, покрытая наполовину львиной гривой, была немногим больше головы обычного человека. Достиг он, судя по внешности, очень преклонных лет: гриву сплошь покрывала седина, шерсть на спине, там, где у львов проходит черная полоса от шеи до самого хвоста, была не черной, а пепельно-серой, а кисточка на хвосте какая-то куцая, словно ее основательно поела моль. Однако крылья оказались великолепны — могучие, покрытые палевыми, с дымчатым отблеском древнего потускневшего золота перьями, на таких крыльях легко бы взлетел даже тучный бегемот или носорог. Сфинкс дремал, и его огромные лапы с устрашающих размеров когтями вздрагивали, скребли по каменному полу и подергивались, словно в его загадочном сне шла какая-то особая жизнь, наверное, очень непростая — изредка он тяжело вздыхал, подергивал полузакрытыми веками, раздувал ноздри, и даже рычал.

— Спит как наша собака Зинка, — прошептал Варвара, обращаясь к Гермесу, — Та тоже все время сны видит и лапами шевелит, гоняется за кем-то…

Гермес зашипел, приказывая помолчать, но тут Сфинкс рывком раскрыл глаза и уставился на посетителей туманным со сна взором. Потом он приподнял плечи, потянулся всем телом и, с трудом приволакивая задние ноги, сел на манер старого сторожевого пса, которого не вовремя разбудили.

— Путь закрыт, вы опоздали… — равнодушно сказал Сфинкс, голос его оказался не громким, но зато очень убедительным.

— У меня разрешение… — твердо сказал Гермес и вытянул руку, как бы предъявляя пропуск, и в воздухе вдруг появился светящийся огненный знак, похожий на молнию, на фоне которой сама собою нарисовалась женская голова со множеством змей вместо шевелюры.

Сфинкс посмотрел на тающий в воздухе знак Гидры, но тот его не убедил. Он прокашлялся, так что внутри его заклокотало, а на глазах выступили слезы. Он вытер глаза лапой и довольно буднично сказал, что время посещений сегодня закончилось и вообще, нечего шляться в Хранилище толпой когда попало, тем более с животными и детьми… «Здесь не зверинец и не детский сад, чтоб вы знали, а серьезное научное учреждение», — сурово добавил Сфинкс.

До сих пор молчавший Мунин, который до этого откровенно скучал, недобро посмотрел на стража, а Хугин спикировал вниз и хрипло каркнул:

— Про зверинец я бы помолчал… Некоторым, не буду называть имён, не в зоопарке, а в кунсткамере самое место, хрррра!…

Гермес яростно показал Хугину кулак, но было уже поздно. Обиженный Сфинкс с трудом поднялся на все четыре лапы и упрямо уставился на посетителей. Борис понял, что теперь уговаривать его — дело безнадежное. Впрочем, он плохо знал Гермеса, который чем-то напоминал Д’Артаньяна, который никогда не сдавался.

— Но ведь всегда есть выход, какое-то решение проблемы…, — с нажимом, явно намекая на что-то хорошо известное стражу сказал он, — Думаю, мы сможем договориться…

— Тогда тебе придется пройти испытание, — легко согласился, Сфинкс, и воодушевившись, иронично посмотрел на компанию посетителей, — Только есть одна существенная проблема… Видишь ли, правила таковы, что если ты не пройдешь испытания, я должен буду тебя убить… И этих, пожалуй, тоже…

Борис, на которого в упор смотрели желтые кошачьи глаза с узкой полоской черных, как бездна, зрачков от этого взгляда вздрогнул. Ситуация казалась диковатой, хотя он начал догадываться, что на его глазах разыгрывается некий древний ритуал.

— Харррр! Началось! Сейчас загадки начнет загадывать… — провозгласил Хугин, а Гермес поспешно согласился.

— Испытание, так испытание, — с притворной обреченностью сказал он, — Как в добрые старые времена…

— Отгадывать будешь, или еще поболтаем? — ворчливым тоном спросил Сфинкс, хотя по всему было заметно, что все это доставляет ему огромное удовольствие.

— Отгадывать буду, — спокойно согласился Гермес.

Сфинкс встрепенулся, принял такой особо торжественный вид (он даже закатил глаза), что стало ясно — для него загадывание загадок служило любимым развлечением, которое разнообразило его долгую, но скучную жизнь.

— Слушай меня, о путник… — торжественно заговорил он голосом диктора Левитана.

— Давай без преамбул, — перебил Гермес, который уже торопился заняться делом, — Излагай суть…

— Стоят два кола, на кольях бочка, на бочке кочка, на кочке дремучий лес… — торжественно продекламировал Сфинкс, не обращая внимания на пренебрежительный тон.

— Человек, — быстро ответил Гермес, и пока Сфинкс хлопал глазами, поторопил, — Давай следующую…

Сфинкс встряхнул гривой, словно вымокший пес, и торжественно начал:

— Назови две сущности, что ходят одна за одной, но….

— День и ночь!¹⁵ — быстро, не дожидаясь окончания загадки ответил Гермес и Сфинкс ошарашенно замолк, потер нос и, очень по-собачьи, с обидой присел на задние лапы.

— Ты меня обманываешь! Ты просто жулик, — огорченно сказал Сфинкс и отвернулся. При этом он так сгорбился, что Борису стало его немного жаль.

Гермес сделал невинное лицо и стремительно потащил Варвару вглубь темного коридора, похожего на предверие преисподней.

— Только не вздумай бросаться со скалы в море, — насмешливо бросил Сфинкусу через плечо Гермес, увлекая своих спутников прочь от стража, — Учти, что пока ты еще на работе! Вот сдашь смену через пару тысячелетий, тогда и бросайся себе на здоровье…

Вороны стремительно прянули в темноту и пропали. Борис же не удержался, чтобы последний раз не взглянуть на обманутого стража, которому искренне сочувствовал. Он обернулся и едва не упал от неожиданности. Сфинкс выпрямился во весь рост, уперев могучие лапы в плиты ступеней и пристально смотрел им в след желтым немигающим взором. Взгляд это был подозрительно торжествующим и на лице стража, древнем, как камни, читалось откровенное злорадство. Гермес настойчиво дернул Бориса за рукав, и тот поспешил ему во след, в полумрак каменной арки, но успел заметить, что Сфинкс взмахнул крыльями, словно стряхивая тысячелетнюю пыль, и в воздухе перед ним огненным вихрем нарисовалась зловещая руна Ансуз. Она какое-то время мерцала, острым двузубым крюком, потом растаяла, словно ее и не было вовсе…

Путники вошли в длинный зал, базальтовые стены которого тянулись ввысь и смыкались, как в глубоком каньоне, только вверху вместо полоски неба была кромешная темнота. Борис, которому от взгляда Сфинкса и сияния таинственной руны стало немного не по себе решил о происшествии промолчать, но все же не удержался от вопроса:

— А вы, выходит, все ответы заранее знали? Вы его обманули?

— Конечно знал, — равнодушно ответил Гермес, — Этот Сфинкс такой старый, что теперь у него в голове полный сумбур. И загадки его довольно однообразные…

— Он что же, все время одни и те же загадки задает? — наивно спросил Варвара.

— Ничего подобного, — весело ответил Гермес, — загадки-то у него как раз всегда разные, в фантазии и эрудиции ему не откажешь, а вот ответы на них всегда одинаковые. Так в жизни часто бывает…

Примечания

15

На самом деле, в древнегреческом мифе о царе Эдипе Сфинкс задавал следующие загадки: первую — «Кто ходит на четырех ногах утром, на двух в полдень и на трех вечером, причем на четырех и трех ходит хуже, чем на двух?» — отгадка «Человек», который в младенчестве ползает на четвереньках, потом ходит на двух ногах, а в старости опирается на посох, то есть, на трех ногах, и вторую — «Назови двух сестер, одна из которых порождает другую, а та, в свою очередь, порождает первую» — отгадка «День и Ночь», поскольку в Древней Греции день и ночь олицетворялись двумя женскими божествами. Эдип, как и Гермес в нашем повествовании отгадал загадки, и Сфинкс, согласно уговору, бросился со скалы в море. Надеемся, что в этот раз делать ему это не пришлось.