Герои забытых сражений

Олег Руденко

Эти истории расскажут Вам о простых и не очень людях. Истории простых и не очень людей, из-за которых менялся мир. О героях забытых сражений.

Последний выстрел

Я так и не смог привыкнуть к грохоту двенадцатифунтового орудия. Каждый выстрел, который издавала пушка, пронзала мое тело насквозь, и я замирал на некоторое время, мое сердце будто останавливалось, и я умирал в своем сознании, но через пару мгновений снова оживал и тащил новый снаряд для следующей артподготовки.

Я начал служить ещё мальчишкой (мне не было и четырнадцати). Был 1699 год. По приказу нашего царя-батюшки! Хотя? Кого я обманываю!

Когда мы собрались всей деревней около дома помещика, наш священнослужитель Нестер зачитал приказ, в котором говорилось в воинской повинности перед государем. Вначале были приглашены добровольно, следом принудительно. Так я и попал — второй волной сбора, так как был из семьи холопов.

Нас отправили в лагерь под Ясенькой — небольшой деревней близ Петрограда. Как только приехали у нас спросили наши имена и фамилии. Большой гурьбой расположили в казармах, места было очень мало, ясам спал на полу, не разрешили даже сено подстелить.

Утром нас разбудили общим подъемом и отправили на площадку (после я узнал, что это называется «плац») и нас построили в несколько рядов. На улице было жарко, стоял июль, и температура была выше тридцати градусов. Все вокруг потели и неприятно пахли, так как нам даже не дали сходить на реку, которая была неподалеку.

Из рядом расположенных казарм вышли шесть человек и построились в ряд на определенные расстояния. После они начали называть каждый фамилии. И тут началась суматоха. Каждый, кто слышал свою фамилию, и имя подходили к нему, он вручал ему листок и показывал куда идти.

Я получил листок и отправился в пятую казарму. Там нас было не много, и я понял, что попал не в пехоту. Я боялся, что попаду на борт корабля. Ведь я не умел плавать! Ещё в детстве я упал в прорубь, но чудом меня вытащил от туда отец и с тех пор я боялся воды. Но после инструктажа нашего старосты я понял, что попал в артиллерию.

Нас обучали ровно два года. Меня долго кидали из стороны в сторону. Вначале я был «подносчиком», после меня повысили до «заряжающего», потом до «наводчика». Но уметь точно стрелять оказалось не по мне, и меня обратно перевели в «заряжающего». Я отправлял по ходу службы весточки своим родителям. Немного рассказывал как тут. Писать меня научил дьяк, как и моих родителей. Но от них я ответа не получал.

Тут было в целом хорошо. Кормили исправно, как в деревне я работал помимо службы — косил траву, убирался в казармах, чистил ботинки офицерам.

Год 1702. Меня отправляют далеко на север. В последней весточке, я пишу, матери и отцу о том, где я буду служить, куда они могут писать письма. За два года я не получил от них письма, но высылал исправно им деньги. Хоть у меня была сестренка и маленький брат, но я был уверен, что мои деньги помогут им хоть немного.

Наш царь Петр воевал со шведами и ему нужны были новобранцы. По дороге туда я слышал от людей о том, что артиллерия живет там день-два, что я буду благодарить Бога, если останусь жив и цел в костях.

Мы прибыли туда 26 сентября 1702 года. Нам дали команду расположить орудия на холме, напротив форта и готовиться к артподготовке. Когда мы поставили орудия, нам немедля сообщили выдвигаться в казармы до дальнейших указаний, но при этом оставили подносчика Тихона из нашей батареи охранять орудия.

В нашем районе боевые действия должным образом не велись. Бой был на море. Как нам сообщили, что более пятидесяти кораблей флота Петра выдвинулись против флота Шведов и если они оттеснят врага, то наша задача разбить правую часть форта, которая находилась возле мелководья и отчаянно охранялась шведами. Наши офицеры отправили нас назад к пушкам и велели ждать. Тихон, уставший с дороги, крепко спал возле двенадцатифунтового орудия.

Я сел рядом с ним, но так и не смог уснуть до глубокой ночи и заснул только под утро. Утром меня разбудил офицер пинком по сапогу, я резко встал и выпрямился.

— Так, перекатить пушку на галеру, — сказал он мне.

— Так точно! — ответил я ему.

Я разбудил Тихона и Ваньку. Втроем мы быстро зацепили к повозке со снабжением нашу пушку, и повели лошадь к галере, на которую указал наш офицер Аркадий Иванович. Вода… я иду к воде. От одной мысли мне становилась не по себе, но я знал, что галера довольно устойчива и поэтому немного успокоился.

Там нас ждали матросы, которые помогли нам загрузить и закрепить орудие на галере. Я был очень расстроен тем, что мы будем вести обстрел из галеры. Я с детства боялся воды и не умел плавать и данная ситуация не очень меня радовала.

Через пару мгновений пришёл наш офицер, немного разраженный. Он подошёл к капитану корабля и что-то сказал ему. Капитан кивнул и пошёл в свою каюту. Через некоторое время пушек становилось все больше и больше. Был промозглый ветер, корабль сильно качало, и я даже не представлял, как Ванька будет целиться с корабля. На галере я насчитал восемь двенадцатифунтовых орудий нашего расчета.

Немного погодя вышел наш офицер и дал нам команду готовиться к артподготовке. Мы зарядили орудия. Тихон поднес ядра, сложив их пирамидкой. Я зарядил пушку на первый залп и посмотрел на форт. Форт был огромен. Впереди галеры и один двухмачтовый корабль защищали нас от прямых атак форта, производя выстрелы картечью и ядрами и не давая прицеливаться шведу.

Мы отплыли и двинулись к левой стороне форта. Как пояснил нам офицер, отправленные галеры не вернулись, так что нам следует стрелять точнее. Нужно было разбить открытую стену форта на пляже, чтобы наша пехота зашла в форт. Все зависело от нас. Хороший залп двенадцатифунтовым орудием и все кончено.

Мы обогнули форт под шквалом огней. Наша бригада спряталась за пушкой. Все ждали команды. Матросы гибли, исполняя приказы капитана, а мы ждали. Мы просто ждали. Ядра, которые летели с форта, сильно повредили правый борт корабля, матросы не успевали подкладывать доски, а в трюме пошла течь. Наш офицер приказал нам бежать вычерпывать воду, так как галера шла ко дну.

Втроем мы забежали в трюм под шквал огней и разлетающихся щепок под ногами. Матросы уже работали. Нам дали ведра, доски и Молоток. Щели, как могли, забили, а воду отчерпали не скоро. Матросы дико кричали на нас за нашу не расторопность и незнание терминов. В процессе работы забежал один из матросов и объявил о начале артиллерийского обстрела по форту. Мы бросили инструменты и побежали наверх.

К нашему несчастью наш командир лежал на палубе, убитый. Его лицо было изуродовано, а одежда изорвана. Мы не знали что делать. Без офицера мы были беспомощны, но попробовали действовать наобум. Мы подбежали к орудию и приготовились к обстрелу. Вдруг подбежал один из матросов и закричал:

— Ваш офицер погиб! Я — один из канониров на этой посудине! Капитан приказал заметить павшего офицера!

Мы без лишних вопросов согласились, так как знали, что канонир прекрасно заменит нам нашего офицера. Мы направили по градусной шкале орудие, как велел канонир, и ждали общей команды, как нас учили в лагере под Ясенькой.

Командир нашей четвертой артиллерийской батареи майор Гершов Антон Антонович, которая находилась на галере, дал команду «огонь!». Его громкий голос разрезал этот шум.

Первое ядро нашего орудия полетело в сторону форта. Форт получил значительные повреждения от залпа, но стена не рухнула, требовался ещё залп. Тихон незамедлительно взял ядро с «пирамидки», которая чудесным образом не разрушилась из-за такой тряски, а я набил пушку порохом, взял ядро у Тихона и внес его в дуло.

По нам выстрелили залпом из форта. Ядра сильно повредили мачту судна, и мы легли в дрейф. Как мишень мы находились на озере. А сильный ветер, который поднялся не помогал нам.

Майор Гершов дал команду стрелять в нижнюю часть форта. Наш сменный командир велел поменять угол и сдвинуть дуло пушки немного ниже. Прозвучала вторая команда «огонь» и галеру скрыло дымом от орудий. Немного наклонившись на левый борт, чуть погодя она выровнялась. Наша пушка поехала назад и мы с Тихоном и Ванькой еле-еле удержали её на месте. Как ни странно помог ещё и канонир.

Я посмотрел на форт. Залп был ужасный. Весь пляж рядом с фортом был изрезан и разорван нашими ядрами, а сам форт не задет.

— Перед залпом волна наклонила посудину на правый борт! — пояснил канонир. — Нужен ещё один залп.

Такого же мнения придерживался наш майор. Он скомандовал немедля заряжать пушки и произвести залп. По нам форт мог выстрелить в любой момент!

Тихон уже поднес ядро, а я наполнил пушку порохом. Потом так же взял ядро и внес его в дуло. Канонир посмотрел на майора. Мы ждали команды. Майор поднял руку, но чего-то ждал. Вдруг волна второй раз тряхнула судно. Все упали, кроме капитана, который держал штурвал.

— Подъем! — закричал майор. — Подъем!

Мы резко встали, и наш майор закричал что есть силы:

— ОГОНЬ!

Как только вымолвил он, наши орудия выстрелили, но и выстрелили в нас с форта. Левая часть форта полностью рассыпалась от нашего залпа, но я этого уже не видел. Наша галера рассыпалась от точного залпа форта. Щепки разлетались, а команда выпрыгивала из судна. Капитан дал команду «покинуть корабль», но матросы это поняли и без его слов. Они выпрыгивали из корабля, выпрыгнул Тихон и Ванька. А я не смог. Бомба разорвалась возле меня и канонира и накрыла нас обоих. Он лежал весь израненный и не дышал. Его глаза уже видели смерть, а я с оторванной ногой лежал на палубе.

Корабль шел ко дну, и я видел ясное небо! Ясное небо, будто для меня! Тучи разошлись и светило солнце. Я выполнил свою задачу, как и моя бригада, ценой жизни стольких людей. Галера очень быстро пошла ко дну, а вода коснулась моего тела. Мне было очень приятно чувствовать эту воду. Она как будто, пронизывала мое тело, и мне становилось холодно.

Я любил холод. Вспомнил первый снег у меня в губернии. Как мы готовились с моими родителями, сестрой к зиме. Как весело проходила зима.

Мое тело погрузилось в воду, и я зачал захлебываться. Вскоре меня полностью скрыла вода, и я видел, как болтыхаются живые люди. Я не мог остановить неизбежное, свою смерть, потому что был сильно ранен, и я не умел плавать… я не умел плавать…