Шапка live, или Через тернии в звезды

Олег Рой, 2016

Она уже не та наивная маленькая девочка, которую вдохновенно описывал Шарль Перро. Он – талантливый актер, очень обаятельный мужчина и… вместе с тем ликантроп – гибрид человека и волка. Эти двое абсолютно непохожи друг на друга, но их объединяет настоящая любовь, а еще – причудливый мир кинематографа. Дойдут ли они до вершины – большой вопрос, тем более продюсер фильма проявляет к Красной Шапочке особый интерес, а в мире бывает кое-что пострашнее волков и темного леса.

Глава 4

В Москве им тоже не пришлось даже обняться. Лев Львович усадил Красную Шапочку и Марию Ивановну в свой припаркованный на территории киностудии «Мерседес» и лично довез дочь и тещу до подъезда их дома.

В квартиру Лев Львович подниматься не стал, испугался встречи с Алиной Борисовной и отговорился срочными делами.

Расстроенный Волк снова оседлал своего «Харлея Дэвидсона» и отправился к себе в съемную квартиру. Он не знал, что Красная Шапочка всю дорогу до Москвы выглядывала его мотоцикл, но отпрашиваться «погулять» у бабушки и режиссера было невозможно, и она терпеливо ждала, когда выдастся свободная минута.

* * *

В девять часов утра со двора послышались звук мощного мотоцикла и сразу после этого три сигнала клаксона.

— Твой приехал, — сообщила бабушка, подошедшая к окну. — Ждет. Не забудь клюквенный морс, я утром сварила.

Уже накрашенная, в воздушном розовом платье, в красной шляпке и красных же лабутенах, Оленька подхватила сумочку, из которой торчали планшет и последний выпуск журнала Hell.

Судя по всему, природа матушки-земли достигла-таки пубертатного периода и из предсказуемого и послушного отрока превратилась в строптивого подростка, находящего особое удовольствие в том, чтобы нарушать правила, переходить дорогу в неположенном месте, стоять под стрелой, в общем, развлекаться с бесшабашностью хулигана, вводя в ступор степенных сотрудников Гидрометцентра. Как правило, жаркий июнь сменялся более прохладным июлем, и люди с нетерпением ждали этой перемены, изнывая от жары в общественном транспорте и простужаясь под кондиционерами в офисах, но погода-подросток, криво ухмыльнувшись, сказала «Щаззззз» и даже не думала выключать филиал субтропиков.

— Как тебе не жарко? — спросила Красная Шапочка, усаживаясь на раскаленное кожаное сиденье волчьей версии «Харлея Дэвидсона» и столь же привычно подскакивая, поскольку я не зря упомянул, что сиденье было буквально раскаленным, как глубины вулкана с красивым, певучим именем Эйяфлатлайокудль, согревающего Исландию и время от времени выступающего главным модератором европейского воздушного транспорта.

Волк пожал плечами:

— Трудно сказать. Но от стакана бабушкиного морса я бы сейчас не отказался.

— Тьфу, прости, забыла. — Красная Шапочка вытащила из сумочки запотевшую фляжку и протянула Волку, который тут же к ней жадно припал. — Эй, только мне оставь!

Волк с явным сожалением оторвался от фляжки и вернул ее хозяйке, завел мотоцикл и протянул Оленьке мотоциклетный шлем.

— А твоя бабушка с нами не поедет? — спросил он, выруливая с забитого машинами вернувшихся с дачи огородников двора.

— Нет, сказала, что сама доберется… она такая загадочная последнее время… — призналась девушка.

Всю дальнейшую дорогу до студии они молчали. Маневрирующий по городским улицам мотоцикл — не самое лучшее место для светских бесед. Лишь на киностудии, остановившись у волчьего «теремка» на колесах, владелец оного сомнительного сооружения уточнил:

— Во всяком случае, шеф в курсе и сказал, что у нас с тобой сегодня озвучка. Без бабушки. — Он фыркнул, помогая Красной Шапочке слезть со своего скакуна и снять шлем. — Вот вздумай я куда-то так отлучиться, без предупреждения — Лев бы меня посолил и съел.

— Ты у нас главный герой как-никак, — засмеялась Красная Шапочка. — Но вообще-то ты прав, бабушка определенно нашла к режиссеру, то есть к папе, подход.

— Кстати, его самого с утра не будет, — уточнил Волк. — Велел нам репетировать, обещал, что после обеда вернется. Деловая встреча у него, видите ли, будет окучивать продюсера…

— Иди загоняй своего «Харлея Дэвидсона» в стойло, а мне необходимо после поездки заново наводить марафет.

Когда Красная Шапочка закончила приведение своей внешности к стандартам глянцевого журнала без использования фотошопа (что свидетельствует о ее таланте в этой области, равно как и о прекрасных исходных данных, коими она, впрочем, постоянно была недовольна), подкрался полдень. Но наша героиня не сильно спешила, ведь Льва Львовича пока на площадке не наблюдалось, а значит, можно немного спустить постромки, и так не шибко натянутые.

Больше всего Красная Шапочка боялась, что, после того как Брюковкин узнал, что он не только талантливый режиссер, но и прекрасный источник генетического материала для производства сногсшибательных особей женского пола, он станет относиться к ней с меньшим пиететом и разжалует из муз и мерилинмонро в обычную внебрачную дочку. Но Лев Львович оказался благороден, вполне под стать не только имени, но и отчеству, и отношение его к дочери ни на йоту не изменилось. Что еще нужно для счастья молодой девушке? Разве что виллу в субтропиках, «Ламборджини», яхту, шикарное коктейльное платье и возможность делиться секретами с Кристен Стюарт^[2]. Впрочем, под влиянием Волка отношение к Кристен у Красной Шапочки начало постепенно меняться, и когда Плотва со скрытым, по ее мнению, ехидством, сравнивала оную с нашей героиней, та морщила носик, словно ей сказали какую-то хорошо завуалированную колкость, и дело было вовсе не в бесхитростном ехидстве представителя ихтиофауны.

Вернувшись на съемочную площадку в сиянии брендовой косметики, Красная Шапочка неожиданно обнаружила Волка в компании задумчивого Брюковкина в модной тенниске с медведем работы китайского карикатуриста. Увидев девушку, режиссер поманил ее пальцем:

— Привет! Иди-ка сюда…

— Что я уже сделала? — захлопала ресницами Красная Шапочка.

— Ничего не сделала. — Режиссер напрочь проигнорировал неуклюжие попытки девушки оправдаться. — Наоборот, все отлично, детка. Выглядишь достойно. Бери пример, Вовчик.

— Шеф, и не уговаривайте! — возмутился Серов-Залесский. — Я краситься не буду! Несмотря на модные тенденции…

— Вовчик, краситься я тебе не предлагаю, — уточнил Брюковкин. — Я имею в виду, ты нормально одеваться-то в принципе умеешь? Как ни встретишь тебя, ты все в одних и тех же джинсах и невнятной футболке, и лапы в масле по локоть.

— Так удобно ж! — возразил Волк. — В смысле, одежда удобная и практичная. И потом, куда мне наряжаться-то?

— А вот об этом, дети мои, я хотел бы с вами поговорить. — Брюковкин приобнял парочку за плечи. — В общем, так, сегодня съемок и озвучания не будет. У меня для вас задание получше.

— Я заинтригован, — проговорил Волк тоном, выдающим скуку уровня «лорд Байрон плюс».

— Не доводи меня до белого посинения, пожалуйста! — рыкнул режиссер, напоминая о своей второй натуре. — Если я выйду из себя, места на этой студии не хватит никому. Между прочим, я серьезные вещи говорю, а ты тут строишь из себя Евгения Ваганыча с клыками и хвостом…

— Ну зачем вы так, шеф? — с тоской сказал Волк. — Вы же знаете, какая у меня фантазия! Я так вижу. Как мне теперь это развидеть?

— А никак, — пожал плечами режиссер. — Теперь это будет твоим личным сортом ночного кошмара. За то, что перебиваешь старших. Так вот, я про твой внешний вид не зря заговорил. Если ты намеков не понимаешь, спрошу прямо: ты нормально одеваться умеешь или где?

— А нормально — это как? — на янтарном глазу уточнил Волк. — А то, знаете ли, понятие нормы — оно такое субъективное, что…

— Вовчик!!! — почти что вышел из себя режиссер. — Нормально — это значит прилично! И если ты меня сейчас спросишь, что такое прилично, я, я…

— Не буду, шеф, — потупился Волк. — А то вы, не ровен час, удар схлопочете по такой-то жаре. Вы имеете в виду, что мне следовало бы одеться так, чтобы можно было бы появиться в обществе приличных людей?

— Господи, понял наконец, и полчаса не прошло! — всплеснул руками Брюковкин. — Я ж тебе говорю — бери пример с Красной Шапочки! Она всегда одета элегантно, даже в жару.

— В платье я наряжаться тоже отказываюсь, — заметил Волк и, видя, как глаза режиссера наполняются молниями гнева, быстро добавил: — Понял, понял, не извольте беспокоиться. Я вас когда-нибудь заставлял краснеть?

— От гнева — да, — ответил режиссер. — А так — нет. И смотри, если подведешь…

— Да чтоб мне всю жизнь только в «Ну, погоди!» сниматься! — побожился Волк. — В смысле, ничего не имею против «Ну, погоди!», но мне бы хотелось свой репертуар немного разнообразить.

— Вот и работай, — хмыкнул Лев Львович. — Будешь хорошо вести — сниму тебя в серьезном, но кассовом фильме.

Волк плотоядно облизнулся:

— Шеф, я уже говорил, что люблю вас как родного отца? — И про себя подумал: «И как будущего свекра, если выдержу характер Красной Шапочки».

Режиссер беспомощно взглянул на Красную Шапочку, потом вдруг оживился:

— Вот что, дети мои, сегодня вечером — важный выход. Будем пиарить сериал. Так что форма одежды — вечерняя. Бриллианты и драгоценные камни приветствуются. — Заметив испуганные взгляды актеров, он мрачно добавил: — Шучу. Ладно, без бриллиантов обойдемся. Но поезжайте в «Плюмаж» на Кутузовский, — велел он, доставая бумажник эпохальных размеров, больше напоминающий миниатюрный карманный аккордеон. — Я дам вам скидочную карту и кредитку; пусть Красная Шапочка подберет там себе платье… какое-нибудь. Если что-то останется — пусть купит туфли и все, что понадобится, я не знаю там… В общем, сама разберешься, — обратился он к девушке, протягивая ей кредитки. — Только сильно не разгоняйтесь, там на карточке денег не так чтобы очень…

Красная Шапочка только ресницами захлопала, ведь «Плюмаж» — это… это же «Плюмаж»!!! Это маленький кусочек Парижа, украденный из Франции специально, дабы одевать российский бомонд.

От предоставленных возможностей голова Красной Шапочки пошла кругом… Однако ее смутил насмешливый взгляд Серова-Залесского. Внутренняя Богиня трепетала крылышками, не решаясь выбрать — сделать приятное Волку и остаться скромницей или с размахом потратить денежки новоявленного отца. Но кредитная карточка золотистого оттенка, а также понимание того, что Лев Львович двадцать лет не подозревал о существовании дочери и, соответственно, не платил алименты, резко повели вниз чашу весов с надписью «купить».

— Самой платить в бутике — плохой тон, — зашептала Внутренняя Богиня. — Раскошеливаться должен мужчина.

— Есть такое правило, — подтвердил Разумей Занудович и решил внести историческую справку: — Обычай подобного этикета возник еще во времена, когда женщина юридически и финансово зависела от мужчины, будь то отец, супруг или опекун, и сама, без сопровождения, не могла осуществить оплату…

— Кончай зудеть, Занудович, — возмутилась Девочка-девочка. — Побежали быстрее, пока батя не передумал, и обязательно перекусим в «Кофемании».

Покрутив карточки в руках, Красная Шапочка протянула их Волку. Волк молча сграбастал их и спрятал в собственный, под стать ему самому худенький кошелечек с эмблемой Картье на обложке.

— Жду вас к восемнадцати ноль-ноль, — строго сказал режиссер, глядя на Волка. — Потом у вас будет два часа, чтобы привести себя в порядок, а затем — мероприятие. Важное, для продвижения сериала на центральный канал, и под хорошие деньги. Ну, чего стоим? Schnell, schneller, sehr schnell^[3].

Волк схватил Красную Шапочку за руку и потащил за собой.

— Когда шеф переходит на немецкий, с ним лучше вообще не спорить, — сказал он девушке, все еще находившейся в ступоре от магического названия «Плюмаж». — Доедем мы туда за минут пятнадцать, слава богу, это рядом. Так что у нас будет часа три на шопинг, нормально?

Примечания

2

Кристен Стюарт — американская киноактриса, самыми известными фильмами которой являются трилогия «Сумерки» и фильм «Белоснежка и охотник».

3

Быстро, быстрее, очень быстро (нем.).