Одно чудесное пари

Олег Рой, 2014

Прекрасной Маргарите во что бы то ни стало нужно вернуть былое расположение отца. Ради этого она соглашается на пари – полгода проработать на стройке по своей специальности «дизайн жилых помещений». Но московская стройка – это не лондонское дизайн-бюро! И первое столкновение с прорабом выбивает почву из-под ног капризной красотки. «Бежать отсюда!» – главная мысль Маргариты. «Беги отсюда!» – главное пожелание строителей. Но обещание отцу дано, и как-то совсем не хочется в который раз убеждать родителя в своей абсолютной жизненной непригодности!

Глава третья

Морской волк

Как раз в это время Георгий Капитонов, бывший боцман с грузового судна «Нижний Тагил», бывалый моряк и, можно сказать, морской волк, у которого не забалуешь, подъезжал к строящемуся зданию в Вешняках на мотоцикле фирмы «Сузуки».

Георгий прекрасно понимал, что езда на байке по московским улицам и дорогам — не что иное, как растянутое во времени самоубийство. Но садиться за руль обычного автомобиля он принципиально не хотел. Видимо, сказывалась неугомонная натура бывалого моремана. Не мог он обходиться без риска, без упругого встречного ветра в лицо. Стояние в пробках, муторное ожидание было не для него, общественный транспорт с его толкотней — тем более. А ездить на чем-то надо, город большой, без колес никак нельзя. Так что он почти сразу по возвращении в Москву посетил салон на Пресне, из которого сразу же выехал на новом «железном коне». И понял: байк — это не средство передвижения, это состояние души. К тому же мотоцикл оказался хорошим решением транспортной проблемы — и стильно, и лихо, и автомобильный затор объехать — раз плюнуть.

Согласно договоренности, к работе он должен был приступить с завтрашнего дня, но ему не терпелось поскорее своими глазами увидеть объект, чтобы хоть примерно представить себе, с чем предстоит иметь дело. Что греха таить — он волновался, и волновался не на шутку. Потому что одно дело — организовать ремонт в обычной квартире, и совсем другое — руководить процессом отделочных работ в огромном здании. На такую серьезную вахту он выходил первый раз в своей жизни. Да и не ожидал он, что все срастется так быстро. Когда случайно пересекся в Интернете с братишкой Володей и закинул удочку насчет работы, то особо и не надеялся на результат. И был очень удивлен, когда спустя пару дней с ним связались и назначили встречу с самим «капитаном» «БилдСтроя» Ереминым. Лично. Георгию это очень понравилось. Он и сам всегда придерживался мнения, что, если хочешь по-настоящему узнать человека, дай ему возможность самому рассказать о себе словами и поступками — не делай выводов из того, что говорят о нем другие.

Встречей он остался доволен. И, похоже, это получилось взаимно, поскольку уже на следующее утро Георгия пригласили в офис, оформили все бумаги и тут же отправили на инструктаж к какому-то эйчар-менеджеру. Этот самый эйчар (и слово-то какое дебильное!) ему не понравился — типичная сухопутная крыса. Наглажен, надушен, прилизан, выбрит до блеска — морда, как только что надраенная палуба — а ощущение вызывает гадливое. Но антипатий своих Георгий, ясное дело, показывать не стал, терпеливо слушал, что долдонит менеджер.

— Вы, главное, следите, чтобы пожара в бытовках не случилось, — бубнил холеный эйчар. — За пожар, если, не дай бог, с жертвами, до семи лет срока дают, а то и больше… Мы, конечно, своих не бросаем — отмазываем, как можем, но всякое бывает, понимаете? Да, и еще: нелегалов мы на стройке не держим, себе дороже. Рабочие все с регистрацией, миграционными картами, официально оформлены, посчитаны, как говорится, по головам. Так что с этой стороны проблем быть не должно. А если что случится, так и говорите следакам: рабочие были пьяны, неосторожно обращались с огнем, электричеством, водой, острыми предметами, друг с дружкой — в общем, вы тут ни при чем, начальство — тем более. Но не дай бог, случится пожар…

Георгий только поморщился. Уж кому-кому — а ему точно не надо рассказывать, как страшен и опасен бывает огонь. Особенно на судне. Это только глупые девчонки на берегу удивленные глазки делают: «Так там же вода кругом, разве трудно потушить?» Трудно, девочки, очень трудно. И деваться с горящего судна некуда…

Он до сих пор во всех деталях помнил ту ненастную ночь. Он, как обычно, усталый, как собака, завалился спать под ровный шум за переборкой — там находилось машинное отделение с его неумолчным гудением, клокотанием, беспокойной жизнью железных механизмов. Казалось, только успел закрыть глаза, как тут же раздались крики. Аврал, пожар в машинном. Все тотчас повскакали с коек. Матрос ли ты, боцман, штурман, да хоть старпом — неважно, тревога общая. Всем быть в полной готовности, согласно своей должности и инструкциям. Пожар — дело нешуточное. Все вместе кидаются бороться со стихией, все надеются на счастливую моряцкую звезду да молятся всем, каким только можно, богам… Им с ребятами в тот раз сильно повезло — обнаружили пожар рано, навалились дружно, действовали согласованно. На корабле все — одна команда, и помирать, если что, все вместе будут. Потому-то морские всегда марку держат перед сухопутными. На борту все друг за друга отвечают, в беде не бросают. Твердо знают: всегда сам решай, что возможно, а что невозможно — не позволяй это делать своему страху и сомнениям. Так что потушить пожар удалось быстро, причиненный огнем ущерб удалось кое-как устранить. Уже потом, в ближайшем порту, надежно починились…

Много еще таких ночей и дней было у Георгия. Как только здоровья хватало! Однажды он принимал участие в спасении экипажа затонувшего краболова и выпал из спасательного катера. Всего-то минут десять побарахтался в ледяной воде, а потом две недели валялся в больнице. И ничего — обошлось. Но все чаще он чувствовал, что начинает уставать от этой трудной кочевой жизни. Так что, может, и хорошо, что его на берег списали. Если даже в очень сложной ситуации у тебя есть выбор — это уже повод для оптимизма! Опять же, годы идут, уже за сороковник перевалило, и он не молодеет. Неизвестно, сколько лет он еще смог бы бодро нести службу, независимо от того, выспался или нет, не ворча, не жалуясь, в любую погоду, не думая о простуде и о прочих хворях и недомоганиях. Хотя, конечно, остался бы на борту — все равно смог бы. Ведь море — мечта всей его жизни.

Собственно, в том, что еще в детстве он начал грезить о дальних плаваниях, не было ничего удивительного. В определенном возрасте почти все мальчишки и добрая половина девчонок бредят морем. Начитаются Жюля Верна, насмотрятся фильмов о пиратах и героических путешественниках — и мечтают стать моряками. Пока не придет черед нового увлечения. Вот только у него этот черед так и не наступил. Он все так же зачитывал до дыр книги на морскую тематику, всерьез изучал специальную терминологию, устройство разных кораблей и систему управления ими, а как только позволил возраст, записался в детскую мореходную школу «Бригантина», и за все годы учебы не пропустил без крайней необходимости ни одного занятия. Из его родных подмосковных Люберец до любого моря было далеко, но его такие вещи не смущали. На высшее образование он не замахивался, сразу в капитаны не рвался, его вполне устраивала специальность матроса. Родители, к тому времени уже осознавшие, что спорить с их сыном бесполезно, только махнули рукой, когда он сообщил, что поступать в мореходку будет в Одессе. После училища его распределили на сухогруз, приписанный к Новороссийску. Там Георгий и поселился, сначала комнату получил, потом, когда женился, квартиру. Восемь с лишком отходил матросом, а потом, когда ушел на пенсию старый боцман Иваныч, которого уважала и побаивалась вся команда вплоть до старпома, занял его место. И оставался на той же должности, хоть и на разных посудинах, несмотря ни на что — ни на перестройку, ни на распад Союза, ни на прочие катаклизмы… До тех пор, пока не случилась та неприятная история, о которой у Георгия не было никакого желания вспоминать. Но он жил по принципу «Никогда не нарушай правила! Особенно те, которые установил сам для себя. На основании собственного опыта».

Самое обидное, что лично его вины в произошедшем не было никакой. Разве что недальновидность. Хотя вроде бы и чувствовал, что обстановка накаляется, но решил, что кричать «Полундра!» еще рано, пустил дело на самотек — вот и поплатился. А все из-за этого Василия, парня из Краснодарского края. Георгию он сразу не понравился — нехороший у человека взгляд, тяжелый, недобрый. Но он до последнего момента не придавал особого значения своей антипатии к Василию. Флот — не институт благородных девиц, тут ангелочков с крылышками не встретишь. Ничего, думал он, и с этим Василием сработаемся, не таких обламывали.

Надо отдать Василию должное, работал-то он как раз хорошо, тут у боцмана к нему нареканий не имелось. Но вот характер имел крайне неуживчивый, хуже того — агрессивный. Чуть что — заводился с полоборота, на пустом месте, но при этом и сам постоянно задирал других ребят. Сколько раз дело доходило до драки, но обычно обходилось. Ну, сцепится кто-то с Василием, растащит их, походят оба «героя» с синяками и разбитыми костяшками. Но однажды не обошлось, драка завязалась что-то уж очень серьезная, не один на один, а целая куча-мала, и Васька, чтоб ему ни дна ни покрышки, достал нож и пырнул в живот своего оппонента — неплохого парня, отца двух детей. Спасти того не удалось. Ваську, конечно, судили, но легче от этого не стало никому, ни семье убитого, ни самому Георгию, которого тоже назначили виноватым — не углядел, недоработал, допустил нарушение дисциплины в команде. И то, что драка произошла ночью, когда боцман спал у себя в каюте после тяжелой вахты, никого не трясло.

После списания на берег Георгий не остался в Новороссийске — там его уже ничего не держало. Путь в море был отныне заказан, а семья давно распалась. Маринка однажды не дождалась муженька из очередного рейса, сошлась с каким-то шеф-поваром из элитного ресторана. Впрочем, Георгий тогда не очень переживал ее уход, больше удивлялся: Маринка всегда была помешана на похудании, лишнюю крошку боялась съесть и — на тебе! — ушла к повару! Да еще, судя по рассказам досужих кумушек, для которых нет в жизни больше кайфа, чем настучать моряку на то, как вела себя жена, пока он был в плавании, сама этого повара соблазнила и сама потащила под венец. Это Маринка-то! Та самая Маринка, за которой вечно ходили толпы поклонников, которая всегда задирала нос и повторяла: «Твое сердце — не проходной двор — давай от него ключи только достойным!» Собственно, именно поэтому Георгий на ней и женился. Не по любви, а из чувства соперничества, азарта победить и оказаться в битве самцов самым лучшим. И вот чем все закончилось. Хорошо еще, что детей не нажили.

Так он и вернулся «на историческую родину», в неузнаваемо изменившиеся за годы его отсутствия Люберцы, в родительскую двушку. Отца уже не было на свете, они похоронили его шесть лет назад, а мать не могла прийти в себя от радости, что единственный сын снова будет рядом и у нее вновь появился кто-то, о ком можно заботиться. Работать с его специальностью в столице было негде (не идти же на прогулочное корыто, которое катает свадьбы и корпоративы по Москве-реке!), и он решил заняться бизнесом. Не жди, что судьба изменит тебя, — изменяй свою судьбу собственными руками! Организовал фирмочку, стали делать ремонты, но дела шли ни шатко ни валко — слишком большая конкуренция. Летом еще так-сяк находились заказы, но с октября начинался мертвый сезон. Потому он и намекнул Володе, что ищет работу. Правда, надеялся при этом на возвращение в море.

Ладно, теперь все это уже позади — его беспокойная морская жизнь со всеми штормами и штилями, авралами и вахтами, отданными швартовыми и возвращениями в порт, и его так и не ставшая счастливой семья. Казалось бы, пора уже оставить прошлое в покое и жить настоящим, учитывая, что не так уж много нам отпущено будущего. А все никак, все ненужные воспоминания в голову лезут.

А эйчар тем временем все распинался и распинался на тему техники безопасности. Нашел, блин, кого учить!..

— Ладно, я все понял, — прервал его бесконечные излияния Георгий. — Когда мне выходить на объект?

И услышал в ответ:

— Да хоть завтра! На стройке, знаете ли, время особенно дорого…

Потому Георгий и решил не тянуть кота за все места, отправился в Вешняки с утра, тем более что и от дома это было совсем недалеко. Кто его знает, что будет завтра? Наплюй на прогнозы синоптиков — как пройдет твой день, зависит только от тебя. Ехал, зорко оглядываясь по сторонам, запоминая дорогу — прокладывал курс. Теперь этот путь ему предстоит проделывать ежедневно. А вот и стройка показалась.

Стройка…

При этом слове у любого несведущего человека перед глазами сразу же возникает высокий забор, подъемные краны, бытовки, выезжающая из ворот грузовая техника… Георгий вспомнил, с каким любопытством в детстве они с друзьями-мальчишками заглядывали в щели забора, пытаясь разглядеть, что делается на строительной площадке. Отчего-то всех мальчишек манит кипящая там загадочная жизнь. В детстве забраться на стройку было самым настоящим подвигом. Гошка с приятелями много раз, набравшись храбрости и презрев все запреты взрослых, проникали через дыру в заборе на строительную территорию. Вот тогда-то можно было не только все разглядеть в подробностях, но и разжиться вожделенными сокровищами — ржавыми металлическими уголками, осколками цветной кафельной плитки, а если повезет, то и почти целым ее квадратиком, кусками звонких рыжих кирпичей, из которых потом можно было вытачивать шершавые фигурки — шарики, сердечки, кубики. Надо было терпеливо тереть куском кирпича об асфальт, чтобы придать ему ту или иную форму… Особенно ценились у мальчишек кусочки свинца от оплетки телефонных кабелей. Свинец плавили на огне в консервных банках и выливали в ямки на песке, придавая разную форму — пистолетов, сабель, самолетов, кораблей — и получались фигурки, которые тут же становились предметом всеобщей зависти.

Набег на стройку должен был совершаться быстро, пока не заметила охрана. А когда становилось ясно, что присутствие лазутчиков на запретной территории уже перестало быть тайной, приходилось со смехом и с замирающим сердцем улепетывать. Зато потом можно было горделиво рассказывать в красках менее смелым и не участвовавшим в дерзкой вылазке товарищам, как их преследовал ужасный сторож, грозя перемолоть в бетономешалке.

И вот сейчас время словно вернулось: он опять проник на таинственную территорию стройки. Как в детстве. Что ж, наверное, это не так плохо. Ведь не зря говорят: никогда не забывай о том, что в детстве приносило тебе счастье.

Правда, теперь уже просто так, за здорово живешь, на стройку не пройти. Никаких дыр в заборах нет, за этим строго следят, а вход преграждают надежные ворота, с будкой охраны. Ни одному владельцу строительной компании не интересно превращать площадку в проходной двор. Техника нынче дорогая, спрос на нее большой, а народ кругом ушлый, только зазеваешься — сразу уведут из-под самого носа. Да и с малолетними озорниками нынче совсем другой разговор. Не дай бог, с ними что-то случится на площадке — отвечать будет фирма, и отвечать по-крупному.

Охранники на входе свое дело знали и к Георгию, подкатившему к воротам на «Сузуки» под аккомпанемент группы «Deep Purple», сначала отнеслись недоверчиво. Однако тот воспринял это как должное, даже, наоборот, порадовался — это ж здорово, что ребята так хорошо несут службу. Показал документы, созвонился с диспетчерской… в смысле — с головным офисом, и все уладилось. Охранники даже показали место, где лучше всего оставить байк, — чуть в стороне от ворот, прямо за будкой, и напомнили первым делом надеть каску.

Зайдя на территорию, Георгий снова невольно отметил, что с далеких времен его детства стройка, по крайней мере московская, изменились в лучшую сторону. С виду все строительство выглядело опрятнее — высокий забор, современные благоустроенные бытовки в два этажа. Колеса выезжающих с площадки машин моют из шланга, чтобы не разносить грязь по округе. Ну и конечно, продвинутая техника, всякие агрегаты, требующие специальных навыков и знаний, новые материалы, с которыми тоже нельзя иметь дело без подготовки. Нынешние строители и отделочники неспроста считаются элитой среди рабочих, особенно приезжих — они должны быть квалифицированными специалистами. Неумехам в этой области делать нечего. Но и отдача соответственная. Всякое, конечно, бывает, но если в строительной компании есть какой-никакой порядок, то рабочим платят неплохо и вовремя, да и условия жизни получше, чем в других сферах, нуждающихся в труде приезжих, — уборке улиц, рынках, вредных производствах, общепите. Но именно что получше. Потому что для человека, привыкшего к комфорту городской квартиры, ванне и диванам с креслами, работа на улице при любой погоде и жизнь в передвижных домиках-вагончиках рядом с грохочущей стройкой реально очень тяжела. Хотя Георгия работа в подобных условиях совсем не смущала. На море бывало потрудней — и ничего, справлялся. В любом случае он знал: хочешь перемен — действуй! Если все время только ждать и надеяться, можно остаться ни с чем, а точнее, наедине с прожитой впустую жизнью.

Закинув голову, Георгий оглядел вонзившийся в небо серый остов. «Солидная посудина!» — отметил он про себя. Издали все это — высокий забор, каркас здания, шум работающих механизмов — и впрямь напоминало громоздкий корабль неведомо как очутившийся на суше. Георгий покачал головой: сколько же труда надо приложить, чтобы эта бетонная коробка стала уютным человеческим жилищем. И он должен провести этот бетонный корабль через все бури и мели, доставить в надежный порт и во всем параде пришвартоваться у причала.

Засмотревшись на здание, он чуть не угодил в яму, заполненную мутной водой. Хорошо, что его вовремя окликнул звонкий девичий голос:

— Ой, дядичко, так вы ж дивитеся себе пид ноги! Так ведь и утопнуть недовго!

Георгий чертыхнулся и отскочил от ямы.

— Что это вы тут такую грязь развели? — возмутился он, тут же включившись в роль начальника.

— Яка така грязь? — певуче откликнулась девушка. — Це ж стройка, а не бульвар, где парочки гуляють.

Георгий внимательнее пригляделся к своей собеседнице. Молодая, на вид вряд ли больше двадцати пяти. Невысокая, смуглая, с темно-карими лукавыми глазами и толстой косой. Бесформенная рабочая спецовка не могла скрыть, что фигурка у девушки хоть куда, несмотря на явно не модельный рост: стройная, гибкая, с соблазнительными формами. И двигается девчушка легко, не без врожденного изящества.

— А вы навіщо сюда пришли? Сюда посторонним нельзя! — поинтересовалась она, в свою очередь, разглядывая Георгия.

— Ничего, — усмехнулся тот, — мне можно. Я теперь тут у вас буду работать. Прорабом… — значительно добавил он, чем сильно удивил девушку.

— А як же Евгений Витальевич? — изумилась она.

— Сидоренко? Так его на другой участок перевели. Вы разве не знали?

— Та ни, не слыхала… — Она с любопытством таращилась на него большими черными глазищами.

— Зовут меня Георгий Владимирович, — представился он. — А тебя как звать-величать?

— Та Маричка… — зарделась девушка.

— Вот и хорошо, Маричка. Ну, а коли уж ты моя первая знакомая здесь, то покажи-ка мне, что и где у вас тут находится.

— Ой, та мне ж на склад надо, бригадир послав… — растерялась девушка.

— Ничего, с бригадиром я договорюсь. — Георгий решительно шагнул вперед.

Минут за десять, максимум — за четверть часа, они обошли всю территорию, осмотрели складские навесы, контейнеры и времянки, где прятались от осенних дождей отделочные материалы, оглядели расположившуюся там и сям самую разнообразную технику. Значительную часть территории занимали вагончики из крашенного синей краской оцинкованного профиля. В одних жили рабочие, другие были отведены для разных бытовых нужд: столовая, душевые, прачечная, сушильня, подсобки для хранения личных вещей. В одном из таких вагончиков, стоявшем чуть в стороне от «городка» строителей, и находилась так называемая прорабская. Войдя туда, Георгий огляделся. Шаткий стол с телефоном, обмотанным изоляционной лентой, десяток разнокалиберных стульев, графики на обшитых вагонкой стенах, какие-то папки на грубых металлических стеллажах. Так вот он — капитанский мостик, откуда он будет командовать громоздким бетонным судном под названием «Неваляшка». О прозвище он узнал, разумеется, от Марички — девушка уже успела не раз ввернуть это словечко, рассказывая о стройке. На мгновение он растерялся — с чего же начинать? Может, зря он поторопился приехать сюда, не договорившись о встрече с прежним прорабом или хотя бы с кем-то, кто мог бы ввести его в курс дела? Ладно, опыт — дело наживное.

— Слушай, Маричка, а отведи-ка меня по бригадам. Хочу на людей посмотреть, с кем работать придется, с бригадирами познакомлюсь. В общем, узнаю, что за команда у меня на борту, да и команда пусть на меня посмотрит…

Вместе они прошлись по тем этажам высотки, где уже начались отделочные работы. Георгий внимательно приглядывался к тому, чем заняты строители, разговаривал с бригадирами, знакомился с народом. Его самолюбию льстило, что, завидев его рослую, внушительную фигуру и услыхав тренированный командный голос, люди невольно подтягивались и глядели уважительно. Это хорошо, дисциплина на борту — важная вещь. Да и произвести должное первое впечатление очень важно.

Как убедился Георгий, публика на стройке подобралась разная. Разумеется, в подавляющем большинстве «гости из ближнего зарубежья», люди, чьи родители (а иногда и они сами) еще помнили то время, когда все жили в одной большой стране, считали себя единым народом и в массе своей вообще не обращали внимания на то, что их сосед имеет другую национальность. И вдруг как-то резко все стало по-другому. Но Георгия это не волновало, он привык работать с представителями самых разных национальностей. В наше время почти на любом корабле команда разношерстная — чем больше численность экипажа, тем больше наций представлено. Так что Георгий понимал, что сложность в этом вопросе только одна — не путать одну национальность с другой. Потому что некоторые люди даже молдаван от украинцев отличить не могут, не говоря уж о том, чтобы увидеть разницу между таджиком, узбеком, киргизом или казахом. А у него в этом деле опыт был большой. Ему доводилось общаться и с европейцами, и с американцами, и с австралийцами, так что он в большинстве случаев мог определить, откуда родом его собеседник, для которого английский язык родной, — из Англии, из Штатов или из Австралии. Но с ними он встречался больше в портах, а в рейсы чаще ходил с азиатами. И каждый раз, отправляясь в рейс, он давал установку команде не путать китайцев, филиппинцев, малайцев, вьетнамцев, корейцев, тайцев, индонезийцев… Так спокойнее, национальная гордость — дело тонкое. И уж тем более не допускал он никаких, даже мельчайших, намеков на шовинизм. Георгий был твердо убежден: никогда не надо говорить человеку, что он в чем-то не такой, как все, слабый или неправильный. Он ведь может поверить, и это сломает ему жизнь. Лучше всегда говорить про всех только хорошее. Плохого вокруг и так достаточно.

Обход «дозором своих владений» Георгий закончил уже к вечеру. Темнело, работа на всех участках сворачивалась, строители расходились по бытовкам. Выйдя на площадку, новый прораб оглянулся по сторонам в поисках Марички — увлекшись, он забыл даже поблагодарить свою провожатую за экскурсию по стройке. Но девушки нигде не было видно, наверное, уже куда-то убежала.