Конец операции «Медуза»

Олег Пустовой

Благодаря помощи боцмана Залесского, Интерпол и спецслужбы заинтересованных стран, вышли на организованную преступную группу, что запустила свои щупальца в некоторые страны Средиземноморья, Турции и Северного Кавказа. Вроде бы всё сложилось. Подошло время к концу контракта. Однако по неизвестным причинам в назначенном порту смена не состоялась и боцман Залесский продолжает выполнять свои обязанности до следующего порта. В порту Александрия происходит смена боцманов. Контракт закончен. Расчёт получен. Распечатка деталей полёта на руках. Чемодан собран. Залесский покидает борт судна и, уже на Египетской земле, где ничего не предвещало каких-либо осложнений, боцман попадает в водоворот непредсказуемых событий. Путь домой оказывается не простым… А где-то в родной Одессе, в это время, томится в ожидании кормильца семья, оставленная им на долгих семь месяцев.Путь домой оказывается не простым… А где-то в родной Одессе, в это время, томится в ожидании кормильца семья, оставленная им на долгих семь месяцев.

1

Волей судьбы, встреча Нового года для экипажа теплохода «Медуза» совпала с рейсом Александрия — Сфакс. Как обычно, этот день ничем особенно не отличался от всех предыдущих дней контракта. Для экипажа судна это был обычный рабочий день, единственным отличием, которого стал запоздалый ужин, начавшийся вместо шести часов вечера, позже на четыре часа, с таким расчётом, чтобы проводы старого года постепенно сменились на встречу Нового, который настиг «Медузу» на траверзе порта Поцаало. Укрываясь от, внезапного, восьми бального шторма, создавшегося сильными порывами нордического ветра, капитан решил отстояться в тихой бухточке у южного побережья центра итальянской мафии, прародины этого анти правового явления — острова Сицилия. Выбрав безопасное место для якорной стоянки, Бабаев поставил судно на якорь ровно за час до назначенного мероприятия.

Освободившись от выполнения своих функциональных обязанностей, боцман успел принять душ, начисто побриться и переодеться в чистую бордовую рубашку и классические джинсы, чтобы достойно выглядеть в глазах коллег. К тому времени, когда Залесский зашёл в столовую команды, там уже находились все свободные от вахты члены команды. Моряки сидели за столами в ожидании прибытия капитана и старшего помощника. Кок Мамедов, как мог, постарался накрыть праздничный стол, состоящий из нескольких разновидностей салатов, мясного ассорти, заливного, маринованной рыбы и запечённой в духовке картошки, начинённой мясным фаршем. Шедевром стола явилась запечённая в духовке индейка, с рисовой начинкой и сухим черносливом. Из спиртного на столе стояли несколько бутылок итальянской шипучки, похожей по вкусу на шампанское. Вино презентовала фирма фрахтующая судно. Было ещё на столах баночное пиво «Heineken», по две банки на человека — из щедрых запасов капитана. После прибытия капитана и старпома, сразу началось праздничное застолье. Эльдар Мамедович, как и полагалось капитану, лично поздравил всех присутствующих членов экипажа и их семьи, находящиеся на берегу в ожидании кормильцев, с наступающим праздником, провозгласил тост на отличном русском языке, и начался пир. По телевизору итальянцы показывали какое-то своё новогоднее шоу, играла приятная музыка, в углу рядом с телевизором стояла нарядно украшенная искусственная ёлка. Одним словом, обычный Новый год, как во многих семьях.

Когда стрелки часов сомкнулись на отметине «00.00» местного времени, пару человек залпом от шипучки салютовали в честь прихода Нового года, все чокались друг с другом налитым в стаканы вином, дарили приятные пожелания и радовались началу новой вехи в истории человечества. С полчаса все кушали, громко беседовали и веселились, затем некоторые моряки стали потихоньку расходиться по каютам.

В Александрии поменялся третий помощник капитана Тодоров Ангел и вместо него на судно приехал румын из морского города Констанца Думитру Ионеску. Ему было немного за сороковник, настолько он, собственно, и выглядел. Имея смуглоелицо и большие карие глаза, он больше походил на итальянца или цыгана. Быстрее всего на цыгана, так как, имеющиеся у него густые чёрные усы под прямым острым носом, больше подходили цыгану, нежели итальянцу Явно выраженный волевой подбородок характеризовал его, как человека огромной силы воли, а сочные пухлые губы сочетались в нём с характером компанейского добряка. Из самых первых дней своего пребывания на судне, Думитру сблизился с боцманом, увидев в нём приятеля и надёжного товарища. Боцман не стал сторониться Ионеску и пошёл ему на встречу, являясь потенциальным собеседником. Сам Думитру был очень общительным и любил быть в центре внимания. Он умело общался, понимая толк в общении, когда можно высказаться самому и дать высказаться другому, вслушиваясь в рассказ товарища и выслушивая его с интересом. С таким человеком было просто и довольно интересно общаться.

Как-то, само собой получилось так, что Николай с первых дней появления в экипаже нового третьего помощника, сошёлся с Думитру характерами и, уже на третий день общения, они стали вести себя по отношению друг к другу, словно старые добрые друзья. Думитру имел родственников в украинском придунайском городке Килия и часто бывал на Украине, когда республика получила независимость и упростили пересечение границы для жителей приграничных территорий соседних государств, поэтому свободно общался на русском. Сразу после того, как новогодний стол покинули мастер, чиф и стюард, Думитру мигнул Николаю и показал глазами в сторону выхода из столовой. Пройдя по коридору в курилку, он закурил и предложил Николаю, но Николай вежливо отказался, не хотелось менять своё состоявшееся отношение к этой пагубной привычке. За перекуром Ионеску признался, что имеет полулитровую бутылочку отличной румынской водки торговой марки «Сталинская». Залесский знал эту торговую марку ещё со времён работы на реке Дунай, когда ему пришлось на речном буксире-толкаче обеспечивать перегрузку соевого шрота из большущего океанского балкера на речные секции, работая в порту Констанца. «Сталинская» абсолютно ничем не уступала знаменитому германскому «Абсолюту», разве, только в цене была дешевле, но качеством могла сравниться со многими известными брендами. Николай не отказался от провоцирующего предложения и пригласил Думитру в свою каюту, чтобы поближе быть к камбузу и подальше от начальства. Ионеску понял намёк и, вскоре, они сидели в скромной компании за бутылочкой отличной румынской водки. Продолжался праздник, вступившего на борт «Медузы» Нового года. Беседуя о жизни, они вспоминали молодые годы, социалистический образ жизни, свои семьи, и накатывали по двадцать грамм, пока не осушили содержимое поллитровки. Расстались далеко за полночь. Можно было считать, что праздник затянулся. Ведь, для моряка выходные дни бывают только дома. На судне есть вахта, которую надо отвахтить в любой праздник, а Думитру утром в восемь должен заступать на мостик. Николай проводил гостя, пожелал спокойной ночи и сам стал готовиться ко сну. Новый день Нового года надо было встретить достойно, в приподнятом настроении и в хорошем расположении духа.

Праздник канул в лету, и снова наступили трудовые будни. Через двое суток шторм стих и, получив сводку погоды не омрачавшую ближайшие дни неприятными сюрпризами, капитан дал команду сниматься с якоря. На очереди был порт Сфакс, в который «Медуза» попала через двое суток нормального среднего хода. Один день пришлось следовать экономным ходом на малых оборотах, чтобы прийти в порт к назначенному сроку, когда освободится для судна контейнерный причал. Это время моряки решили использовать с максимальным эффектом. Находясь в Средиземном море, Залесский научился делать приспособления для промысла тунца, которого в этих широтах было несчитанное множество. Предложив не тратить драгоценное время попусту, он дал команде наводку, сообразить общими усилиями и обеспечить изготовление рыболовной снасти для добычи тунца. Азарт быстро распространился на многих членов команды и, буквально, через полчаса, боцману стали приносить различные рыболовные принадлежности, подходящие по ранее оговорённых параметрах. Отобрав хорошую крепкую леску, не меньше десятого номера, боцман замерил её длину и, убедившись, что в ней есть все сто пятьдесят метров, стал приделывать недостающие приспособления.

Храмко изготовил из бронзового прута плоское грузило, чтобы под действием движения оно не тонуло в воде, а приподнималось, не доходя на расстояние метра до поверхности моря, и боцман умело привязал его к концу снасти. Ионеску нашёл в своей каюте отличный стальной крючок, лежавший без надобности в шухлядке письменного стола. Один крючок, размером побольше, нашёл у себя в каюте матрос Абашидзе. Двух крючков было маловато, и третий, умело и быстро, Храмко сделал собственноручно из статистой проволоки, которую пришлось в местах изгибов разогревать газовой горелкой. Кончик крючка токарь нагрел, расплескал молотком, затем заточил, придав ему нормальную для рыболовного крючка форму, и закалил. Кок Мамедов, где-то раздобыл пару метров натурального парашютного стропа и его боцман пристроил для оттяжки, чтобы во время захвата тунцом наживки, леска не натягивалась до предела и не лопнула, а сдерживалась крепкой оттяжкой из стропа. На практике бывали случаи, когда во время поклёвки, тунец напрочь обрывал снасть своими резкими ударами. Напоследок, Николай насадил на крючки перламутровые блестящие ленточки, вместо наживки, и забросил снасть по корме судна, отпустивши леску на всю длину. Он прихватил от конца закидушки пару метров лески надёжным парашютным стропом, закрепил её к двери, ведущей в кормовой коридор главной палубы, а к провисшей части прикрепил полуметровый кусок деревянного бруса для лучшего созерцания поклёвки.

Дело было сделано и осталось ждать результата. А ждать пришлось совсем не долго. Уже через минут сорок, проходивший по юту Храмко, засёк первую поклёвку. Он дождался третьего удара и, когда брусок сорвался с лески, дёрнул леску на себя. Приятное чувство охватило заядлого рыбака, когда в руке почувствовалась сила бьющегося на крючке тунца. Понимая, что одному такую сильную рыбу не осилить, Виктор позвал на помощь. Услышав крики, на ют прибежали боцман и Абашидзе. Втроём они сумели заморить морского обитателя и, притянув обессиленную тушу под правый борт судна, бросили в неё две остроги, привязанные к лееру крепким капроновым фалом. При помощи фала и лески они втроём сумели затащить тунца на палубу. Улов был отличным. Когда тунца взвесили на камбузных грузовых весах, в нём оказалось двадцать килограммов чистого мяса. Последующий улов оказался значительно меньше в весе, шесть и семь килограмм, соответственно, однако, приварок к общему столу был значимый. Умелыми руками Мамедова из трофеев получились отличные котлеты, а так же тушёные в масле и специальном маринаде ромбики тунцового филе. Рыбалка удалась, доставив морякам двойное удовольствие: не передаваемый на словах азарт от ощущения мощи, бьющегося на крючке трофея и ощущения вкусовых качеств во время приёма пищи от аппетитной юшки, котлет и тушённого в маринаде мяса.

Сфакс ничем не ознаменовал пребывание «Медузы» в торговом порту. За время грузовых операций, пока грузили мраморные блоки, Залесский пригласил для компании Абашидзе, и они вдвоём уволились на берег. Николай хотел показать Тиграну кусочек Туниса для сравнения с Египтом. Две арабские страны имели общие корни, общую веру и различные взгляды на традиции национального, политического и экономического обустройства страны. Бывшая Французская колония Тунис резко отличалась от, сохранившего свои исторические корни, Египта. Тунис был ближе к Европе не только в географическом плане, но и в плане приёма туристов, образа жизни местных жителей и экономики в целом. На традиционном арабском базаре, расположенном в старой крепости, среди множества бутиков и магазинов можно было выбрать различные арабские сувениры, начиная от копий, умело изготовленных под оригинал карфагенских монет и, заканчивая различной экзотической живностью, будь то скорпионы или змеи, в засушенном или заспиртованном виде.

Николаю очень хотелось, что б Абашидзе купил себе на память хороший сувенир, который будет напоминать ему о работе на «Медузе» и одноимённой силовой операции, свалившейся на их совместные плечи из-за простого любопытства бывшего морского спецназовца. Абашидзе выбрал для себя и жены кожаные кошельки, сшитые из первосортной кожи верблюда, с выбитым оттиском «Tunis» на лицевой стороне, а Николай решил взять брелок с упакованным во флуоресцентном камне скорпионом и подарил его Тиграну в знак дружбы. Растроганный гордый грузин не остался в долгу и подарил Николаю сувенирный тунисский карманный ножик с выкидным лезвием. Так они обменялись подарками и в хорошем расположении духа посетили овощной павильон, где накупили сладких гранат и гибридных мандаринов, после чего, оба довольные отлично проведённым временем, в хорошем приподнятом настроении вернулись на судно.

Загрузив партию жёлтых мраморных блоков, теплоход «Медуза» покинул акваторию порта Сфакс, покрывшуюся жёлтой пылью серы от, выгружавшегося на балкерном причале, теплохода «Святой Николай», ходившего под грузинским флагом. Тунисский берег остался за кормой и «Медуза» легла на курс, ведущий в северную часть Апеннинского полуострова к базовому порту Ла-Специя. Длинная бортовая зыбь сразу стала доставать моряков на участке между развалинами поверженного римлянами Карфагена и островом Сардиния. Однако, под прикрытием горных плато Сардинии и Корсики, «Медуза» спокойно прошла Тиренское море и, только после небольшого островка Еоргона, в Лигурийском море, судно оказалось в самом центре, бушевавшего на севере Италии циклона, обрушившего на побережьях Лигурийского моря хлопья мокрого снега, что было неординарным событием в этой субтропической местности. Пока буйствовала стихия, судно дрейфовало на рейде порта Марина-ди — Караре, куда шли под разгрузку жёлтые мраморные блоки, а чьё место должны были занять белые мраморные блоки для доставки в Тунис. Эти белые мраморные блоки пилились прямо в горах, под которыми ютился приветливый курортный городок Марина-ди-Караре.

Дождавшись хорошей, благоприятной для захода в порт, погоды, «Медуза» зашла в порт и заняла место рядом с главной проходной, расположенной прямо перед центральным городским стадионом. Разгрузка велась очень интенсивно, но и режим погрузки был отлажен до мелочей, где не предусматривалось лишнего простоя. Таким образом все грузовые операции закончились ещё до того, когда стрелки точных часов отсчитали положенный суткам лимит.

Дальше был порт Ла-Специя, где судно полностью выгрузило все контейнеры и стало принимать на борт традиционный для этого порта груз. Ещё до начала выгрузки контейнеров, Абашидзе вышел на связь со своими итальянскими коллегами, дав им знать, что судно уже в порту. Агенты «Интерпола» в Италии сразу взяли в разработку контейнеры, прибывшие с товаром от фирмы «Чингисхан ЛТД». По сведениям компетентных лиц, этим рейсом прибывало в Италию не меньше ста килограммов «травки», что было достаточно ёмким количеством в поставках такого рода. Задача состояла в том, чтобы проследить весь путь товара до мелких оптовиков и, только тогда, брать товар и дилеров под свою надёжную охрану. Все понимали, что пускать товар в розницу к мелким распространителям будет самой не поправимой ошибкой, когда собрать его снова в одну кучу составит немалых трудностей, а крупные дилеры останутся вне удел. Такую ошибку никто не хотел совершать и мелких оптовиков решили брать сразу после приобретённого товара, но так, чтобы не спугнуть более крупного дилера, очередь которого наступала под конец распродажи, когда множество улик, показаний и видео доказательств, уже никакая, власть имущая сила, не сможет опровергнуть.

В надёжной разработке, уже более месяца, находилась итальянская фирма «Speranza LTD». Были явные доказательства того, что готовится объёмная партия пластита, заложенного в багажнике каждого, подготовленного к отправке в Турцию автомобиля, которых, на этот раз насчитывалось около семи единиц. Готовые, и уже упакованные в контейнеры, были два «шестисотых» «Мерседеса», один «Бентли», два джипа «Мицубиши Паджеро» и два джипа «Тойота Прадо». Каждый из этих элитных автомобилей, уже занял своё место в двадцати фунтовом контейнере фирмы «GEN STAR» и, благополучно пройдя таможенный досмотр, дожидался своей очереди для доставки на борт теплохода «Медуза».