Бич божий: эпоха Сталина

Олег Платонов, 2004

Сталин – один из величайших деятелей мировой истории – смело может быть поставлен в один ряд с Александром Македонским, Карлом Великим и Наполеоном. Он был один из тех, кто создавал великие сверхдержавы, тяжесть служения которым была не под силу наследникам. Место Сталина в русской истории трагично и противоречиво. С одной стороны, ему нет прощения за соучастие в чудовищных злодеяниях еврейских большевиков (до середины 1930-х годов), с другой – ему принадлежит величайшая заслуга уничтожения большей части этих самых еврейских большевиков, мечтавших построить в России царство «избранного народа» на основах Талмуда. После чисток Сталина еврейский большевизм из самой влиятельной силы, которой он был при Ленине-Бланке, превратился в подпольную организацию, поднявшую голову при Хрущеве и совершившую антирусский переворот в 1991-1993 гг. Сталин спас русский народ от окончательного порабощения, помог ему воспрянуть, организоваться и победить в самой чудовищной войне, которая когда-либо велась Западом против России. Сталин как вождь народа – победителя в Великой Отечественной войне и создатель русской сверхдержавы был устранен врагами и не смог до конца выполнить свою миссию.

Оглавление

Из серии: Заговор против России

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Бич божий: эпоха Сталина предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

© Издательство «Алгоритм», 2004

* * *

Посвящается памяти Митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева) († 20.10/2.11.1995) благословившего мой труд

Глава 1

СОСУЩЕСТВОВАНИЕ ДВУХ ЭПОХ. — НАЦИОНАЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ БОЛЬШЕВИСТСКОЙ ПОЛИТИКИ. — РОЛЬ СТАЛИНА. — РЕАБИЛИТАЦИЯ РУССКОЙ ИСТОРИИ.

Тридцатые годы (особенно их вторая половина) — это наложение двух эпох и двух принципиально разных правлений. Эпоха правления еврейского интернационала накладывается на эпоху возрождения основ российской государственности. Правление еврейских большевиков сочетается с появлением деятелей, неплохо решавших задачи русской национальной политики. Соединение двух противоположных начал объясняет многие сложные противоречия этого времени, его страшную жестокость.

Прежде всего, в стране усиливается национальное брожение, в широких слоях народа растут патриотизм и национализм. Все ждут скорого крушения власти ненавистного еврейского интернационала. Позор, срам и унижение, которым подвергли Россию большевики, вызвали волну ненависти и протеста. В печати тех лет множество сообщений о национальных конфликтах. Самый жестокий — антисемитизм как порождение еврейского произвола овладевает всеми и переходит в стихийную расовую ненависть. Безумные затеи с устройством на отнятых у русских крестьян землях богатых и благоустроенных еврейских колоний и многоземельных еврейских территорий — среди малоземельного крестьянства — только подливают масло в этот бушующий огонь[1]. Русские рабочие негодуют на коммунистическую власть не меньше, чем крестьянство. Сводки НКВД пестрят сообщениями о том, что рабочие громко и резко бранят советское правительство, называют его «жидовским», обвиняют его в том, что оно во всех смыслах надуло рабочих и довело рабочий класс до бедственного состояния.

Харьковская газета «Красная Армия» сообщает о необычайном развитии антисемитизма среди красноармейцев. На политических курсах полка связи в Харькове красноармейцев-евреев называют «жидовской мордой», причем командир полка отказывается бороться с этим явлением. Во время демонстрации фильма «Его Величество» в красноармейском клубе 133-го полка, когда на экране появилась сцена еврейского погрома, красноармейцы кричали: «Хорошо бьют жидов, но мало!» В том же полку созвана была конференция для выработки приветственного обращения партийному съезду. Когда красноармейцы вернулись с конференции в казармы, собрался летучий митинг, на котором красноармеец Басалкевич, по происхождению крестьянин-бедняк из Коростеньского уезда, произнес речь, заканчивающуюся словами: «Бей жидов, спасай Россию». В больнице 133-го полка больные красноармейцы отказались лежать в одной палате с красноармейцами-евреями.

Обостренное внимание к национальному, и прежде всего еврейскому, вопросу наблюдается и среди интеллигенции. В тайных кружках читаются доклады и книги о масонстве, разбираются Талмуд и учение о мессианстве. Сионские протоколы пользуются гораздо большей популярностью, чем раньше пользовался среди молодежи «Капитал» К. Маркса. Эти протоколы перепечатываются на машинках и переписываются от руки, распространяются и объясняются в связи с событиями в России[2].

Как признавался один еврейский коммерсант, посетивший Москву в начале 1929 года: «Первое, что бросилось в глаза — это исступленный, всепроникающий антисемитизм. Им заражены в большей или меньшей степени буквально все: и большевики, и антибольшевики, и рабочие, и служащие, и эта ужасная зараза является своего рода спайкой, соединяющей разнородные элементы в одно целое. Симпатичный коридорный, убежденный коммунист, оказался ярым антисемитом. Евреи на каждом шагу подвергаются оскорблениям. В еврейских магазинах происходят постоянные скандалы. Положение ухудшается еще тем, что на многих заводах застрельщиками антисемитских выступлений являются сами коммунисты, благодаря чему враждебное отношение к евреям принимает еще более уродливые формы. На стенах общественных уборных и на заборах — всюду красуются безграмотные надписи, призывающие к истреблению евреев.

Другим бросающимся в глаза явлением советской жизни, тесно связанным с антисемитизмом, представляется все более растущая в рабочих и обывательских кругах популярность Сталина и Рыкова. Хотя советские граждане и ненавидят советскую власть и с нетерпением ждут часа своего освобождения, но лучше, чтобы эта власть была в руках Сталина и Рыкова, которые как бы воплощают национальные начала. Словоохотливый заведующий рассказал приезжему о будто бы раскрытом заговоре, целью которого являлось свержение Сталина и Рыкова и передача всей власти Троцкому, Радеку и Сокольникову. Результатом такого переворота должна была явиться передача всей промышленности и торговли в руки еврейских капиталистов, причем политические условия должны были остаться безо всяких изменений»[3].

Первая попытка использовать национальные чувства русского народа для большевистского государственного строительства предпринимается Лениным еще в начале НЭПа. Однако этот еврейский большевик боялся русского патриотизма и, манипулируя некоторыми его понятиями, только пытался обмануть русского человека, уготавливая ему иудейскую кабалу. Иудейство, отмечал С. Булгаков, в самом своем низшем вырождении, хищничестве, властолюбии, самомнении и всяческом самоутверждении через посредство большевизма совершило значительнейшее в своих последствиях насилие над Россией, и особенно над Святой Русью, которое было попыткой ее духовного и физического удушения, попыткой духовного убийства. Однако, справедливо считал Булгаков, Господь помиловал и спас нашу Родину от духовной смерти. «Сатана, который входил поочередно то в души ближайших ко Христу апостолов, Иуды, Петра, то вождей иудейства и в лице их в душу всего отпавшего еврейского народа, ныне еще раз пытается умертвить удел Христа на земле — Св. Русь. Он ищет и находит для себя орудие в большевистско-иудейской власти и в ее безумном дерзновении раскрестить нашу Родину духовно»[4]. Позднее фашистские вожди пытались использовать в своих целях итоги большевистско-иудейской власти, но просчитались, так как неправильно оценили новое содержание режима, который с 30-х годов создавался Сталиным.

Процесс перехода «белой» идеи в «красную» незаметно начинает влиять на большевистские ряды еще с начала 20-х годов; стремительно нарастая в 30-е годы, он становится определяющей доминантой военных лет и абсолютным императивом советского государства вплоть до смерти Сталина. Идея целостности и величия России побеждает большевиков изнутри.

Сначала под видом советизации и освобождения трудящихся происходит постепенное восстановление целостности Российского государства, затем его традиционные идеи овладевают умами наиболее выдающихся большевистских политиков, начисто испепеляя их космополитические утопии, делая их невольными приверженцами русской национальной идеи.

Образование СССР стало началом конца большевистской системы. Переход от разрушительного антирусского погрома к созидательному государственному строительству неминуемо должен был изменить шкалу координат системы.

Огромный корабль русского государства, оказавшийся в руках большевиков, хотя и сильно поврежденный, во многом продолжал плыть по собственным законам. Чтобы удержаться у власти, большевики самой жизнью были поставлены перед выбором: либо продолжать громить и погибнуть вместе с кораблем, либо приспосабливаться. Яснее всего эту дилемму понимали многочисленные советские чиновники на местах. Соответственным образом возникает размежевание и в высших эшелонах власти. Начинают складываться два течения большевизма. Первое, антирусское, ортодоксальное, — движение Ленина и Троцкого за космополитизм (интернационализм) и мировую революцию. Второе — государственное (национально-государственное) движение, которое впоследствии олицетворялось именами Сталина и Молотова, за укрепление государства. Конечно, вначале второе движение существовало незаметно, а реально продолжало господствовать первое, антирусское, космополитическое. Тем не менее на местах идет стихийная, бессознательная работа по укреплению государства на национальных началах. Укрепление это явно беспокоит большевистских ортодоксов. На XII съезде РКП(б) было принято постановление, которое осуждало здоровые государственные процессы. В нем говорилось: «Одним из ярких выражений наследства старого следует считать тот факт, что Союз Республик расценивается значительной частью советских чиновников в центре и на местах не как союз равноправных государственных единиц, призванных обеспечить свободное развитие национальных республик, а как шаг к ликвидации этих республик, как начало образования так называемого единого и неделимого.

Таким же результатом наследства старого следует считать стремление некоторых ведомств РСФСР подчинить себе самостоятельные комиссариаты автономных республик и проложить путь к ликвидации последних». Однако процесс возрождения национально-государственных начал продолжал осуществляться, чему способствовала жестко централизованная структура большевистской партии, при которой правящие в союзных и автономных республиках партии рассматривались как обкомы, подчиненные единому ЦК.

Для того чтобы окончательно разрушить принципы формирования армии, сложившиеся в дореволюционной России, ортодоксы мировой революции под руководством Троцкого принимают в 1924 году план формирования национальных частей (татарских, еврейских, армянских, латышских и т. п.). Реальная цель, которую преследовали создатели этих национальных формирований, — создать корпуса по подавлению сопротивления русского народа подобно карательным отрядам латышских стрелков. Однако эта идея заглохла вместе с падением Троцкого.

Понимание глубинных государственных процессов, проходивших в России в 20–40-е годы, невозможно без правильной оценки личности Сталина, усилиями которого, по сути дела, была осуществлена национальная революция, в значительной степени (но далеко не полностью) возродившая былое значение русского народа.

Превращение (хотя и неполное, и несовершенное) «Савла в Павла» — Сталина как одного из руководителей антирусского движения в Сталина как национального вождя Русского народа — происходит не сразу, процесс этот, начавшийся еще в конце 20-х, растягивается на все 30-е годы, приобретя итоговое завершение лишь во время Великой Отечественной войны. Могучая русская цивилизация духовно подчиняет себе большевистского вождя, освятив его деятельность положительным содержанием. Гений Сталина состоял в том, что он сумел коммунизм из орудия разрушения России превратить в инструмент русской национальной политики, укрепления и развития русского государства.

Можно предположить, что фундамент русской государственной идеологии, пробудившейся у Сталина в 30–40-е годы, был заложен у него во время обучения в духовном училище и православной семинарии. Сталин единственный из крупных большевистских вождей имел духовно-религиозное (хотя и незаконченное) образование. Как справедливо отметил выдающийся русский духовный писатель и мыслитель священник отец Дмитрий Дудко: «Если с Божеской точки посмотреть на Сталина, то это в самом деле был особый человек, Богом данный, Богом хранимый… Сталин сохранил Россию, показал, что она значит для всего мира… Сталин с внешней стороны атеист, но на самом деле он верующий человек… Не случайно в Русской Православной Церкви ему пропели, когда он умер, даже «Вечную память», так случайно не могло произойти в самое безбожное время. Не случайно он и учился в Духовной семинарии, хотя и потерял там веру, но чтоб по-настоящему ее приобрести. А мы этого не понимаем… Но самое главное все-таки, что Сталин по-отечески заботился о России»[5]. Сталин самоучкой освоил большое количество схоластической марксистской литературы, а в более зрелые годы не переставал читать труды по истории, философии и некоторым естественным наукам. Будучи еще юношей, «романтиком революции», он как никто другой знал настоящую суть революционной работы и, по-видимому, в зрелые годы возненавидел ее.

В квартире Сталина в Кремле и на его дачах были большие библиотеки, содержавшие преимущественно литературу по истории, философии, экономике. Книги постоянно использовались, Сталин читал и делал пометки на полях. Люди, которым довелось видеть написанные его рукой письма, статьи и постановления, высоко оценивали его интеллектуальные возможности. Правка Сталина на текстах многих документов была точна и позволяла видеть в нем тонкого политического деятеля, хорошего стилиста, отлично владевшего русским языком. Пометки Сталина на страницах сотен книг его библиотеки свидетельствовали о том, что он много знал и читал не только труды марксистов, но и произведения многих зарубежных ученых[6]. С большим презрением Сталин относился к атеистической литературе. В одной из своих записок 20-х годов он называет ее «антирелигиозной макулатурой»[7].

Сталин любил старинные русские песни и нередко их пел. В отличие от еврейских большевиков Генсек ВКП(б) не выносил, когда в кино показывали сексуальные сцены. Это его коробило и возмущало.

Еще в первой половине 20-х годов Сталин мало чем отличался от других большевистских руководителей, разве что вел незаметный и более скромный образ жизни. Однако уже после смерти Ленина усилившаяся борьба за власть в стране сначала вынудила его блокироваться с Каменевым и Зиновьевым против Троцкого, затем — с Бухариным и Рыковым против Каменева и Зиновьева, а позднее прийти к выводу, что единственным путем укрепления его личной власти является путь укрепления государства на национальных началах (в том смысле, как это понимал Сталин, — государственный патриотизм, национальная гордость великороссов, использование положительных исторических примеров).

Зверства Гражданской войны, геноцид 20-х годов, в том числе и собственную вину за участие в этих чудовищных антирусских актах, Сталин списывал на «врагов народа». А ведь и в самом деле большая часть репрессированных в 1937-м и позднее были врагами Русского народа.

Уничтожая большевистскую гвардию, Сталин не только разделывался с соперниками в борьбе за власть, но и в какой-то степени искупал свою вину перед Русским народом, для которого казнь революционных погромщиков была актом исторического возмездия.

Сталин эффективно боролся со многими проявлениями антирусских национализмов, которые агрессивно проявляли себя по отношению к Русскому народу под видом культурных автономий и разных национальных учреждений, представители которых открыто стремились принизить значение Русского народа. Особо это касалось еврейского национализма, приобретшего в СССР совершенно нетерпимый характер.

По инициативе Сталина ликвидируется еврейская секция ВКП(б), закрыты многие националистические еврейские организации, учреждения и органы печати.

Во второй половине 30-х годов еще одним специальным решением партийных органов аннулируются результаты насаждения латинского алфавита среди народов России. В частности, отменяются постановления Всесоюзного Центрального Комитета нового алфавита о создании латинской письменности для вепсов, ижор, карелов, коми-пермяков и народов Крайнего Севера. Алфавиты всех этих народов переводятся на русскую основу.

Весной 1932 года по инициативе Сталина ликвидируется РАПП — воинственно-русофобская организация, возглавляемая племянником Я.М. Свердлова Авербахом. Как писали современники: «Разгон РАППа встречается в литературно-театральной среде с чувством небывалого восторга. Дело было под Пасху, многие (в том числе и во МХАТе) целовались и поздравляли друг друга: «Христос воскресе»[8]. Решение это было принято с восторгом такими писателями, как М. Пришвин, С. Клычков, А. Фадеев.

По инициативе Сталина происходит отход от необъективной и очернительной оценки событий русской истории. Русские люди хотя бы частично получили право воспринимать свою историю не как черное пятно (по Троцкому), а как могучие и героические деяния своих предков. Приостанавливается антирусская пропаганда. Наиболее ретивые русофобы попадают в опалу, как, например, Демьян Бедный, опубликовавший в «Правде» антирусскую басню «Слезай с печки» — о «ленивом русском мужике». В 1934 году Сталин написал письмо членам Политбюро — «О статье Энгельса «Внешняя политика русского царизма»», в котором подверг соратника Маркса справедливой критике за русофобский характер его сочинения, попытку представить внешнюю политику России в XIX веке как более реакционную и агрессивную, чем политика великих западноевропейских держав.

В 1934–1937 годах прошел конкурс на составление лучшего учебника по истории СССР. В его ходе отразилось столкновение национально-русской и антирусской космополитической позиций. Член конкурсной комиссии Н. Бухарин считал, что в учебнике история Российского государства должна быть показана как описание вековой русской отсталости и «тюрьмы народов». Великие этапы становления Руси — принятие Христианства, собирание русских земель, воссоединение Малороссии с Россией — рассматривались с позиции классового нигилизма, в духе псевдоисторической концепции М. Покровского. В проекте учебника, подготовленного группой И. Минца, все события делились на революционные и контрреволюционные. Конечно, контрреволюционерами были представлены русские патриоты, например Минин и Пожарский. Воссоединение Малороссии с Россией объявлялось порабощением «украинского народа», а Богдан Хмельницкий трактовался как реакционер и предатель. Сталин, внимательно следивший за конкурсом, сумел дать достойный отпор антирусским выпадам Минца и его команды. Утвержденный летом 1937 года учебник истории СССР А. Шестакова рассматривал советский период в преемственной связи с общим развитием российской государственности.

Пересматривается и прежнее нигилистическое отношение к русским Царям и царской власти. В записках Г. Димитрова передаются слова Сталина, сказанные им на обеде у Ворошилова 7 ноября 1937 года: «Русские цари… сделали одно хорошее дело — сколотили огромное государство до Камчатки. Мы получили в наследство это государство. И впервые мы, большевики, сплотили и укрепили это государство как единое, неделимое государство, не в интересах помещиков и капиталистов, а в пользу трудящихся, всех народов, составляющих это государство. Мы объединили государство таким образом, что каждая часть, которая была бы оторвана от общего социалистического государства, не только нанесла бы ущерб последнему, но и не могла бы существовать самостоятельно и неизбежно попала бы в чужую кабалу. Поэтому каждый, кто пытается разрушить это единство социалистического государства, кто стремится к отделению от него отдельной части и национальности, он враг, заклятый враг государства, народов СССР. И мы будем уничтожать каждого такого врага, был бы он и старым большевиком, мы будем уничтожать весь его род, его семью».

Сталин обладал огромным национальным честолюбием. Как отмечал Шарль де Голль: «У меня сложилось впечатление, что передо мной хитрый и непримиримый борец, изнуренной от тирании России, пылающий от национального честолюбия. Сталин обладал огромной волей. Утомленный жизнью заговорщика, маскировавший свои мысли и душу, безжалостный, не верящий в искренность, он чувствовал в каждом человеке сопротивление или источник опасности, все у него было ухищрением, недоверием и упрямством. Революция, партия, государство, война являлись для него причинами и средствами, чтобы властвовать. Он возвысился, используя, в сущности, уловки марксистского толкования, тоталитарную суровость, делая ставку на дерзость и нечеловеческое коварство, подчиняя одних и ликвидируя других.

С тех пор Сталин видел Россию таинственной, ее строй более сильным и прочным, чем все режимы. Он ее любил по-своему. Она также его приняла как Царя в ужасный период времени и поддержала большевизм, чтобы служить его орудием. Сплотить славян, уничтожить немцев, распространиться в Азии, получить доступ в свободные моря — это были мечты Родины, это были цели деспота. Нужно было два условия, чтобы достичь успеха: сделать могущественным, т. е. индустриальным, государство и в настоящее время одержать победу в мировой войне. Первая задача была выполнена ценой неслыханных страданий и человеческих жизней. Сталин, когда я его видел, завершал выполнение второй задачи среди могил и руин».

Сталинская система руководства ориентировалась на динамизм, постоянное обновление кадров, высокие темпы развития. Сталин сумел создать такую систему стимуляции развития аппарата, которая держала в постоянном напряжении как со стороны верхов, так и со стороны низов. Своего рода контролем стали призывы к «массам» выявлять двурушников и троцкистов в руководящей сфере.

Сталин и его соратники Молотов, Жданов выступают с постоянными призывами к большей «демократизации внутрипартийной жизни», отказу от практики кооптации, назначенчества, заорганизованности при проведении выборов в руководящие органы. Это позволяло им производить замену так называемой ленинской гвардии со всеми ее кланами и слоями.

На XVII съезде партии Сталин указал на две категории работников, которые «тормозят нашу работу» и мешают советскому государству двигаться вперед. К первой он относил так называемых вельмож — партийных и советских функционеров, имевших революционные заслуги и считавших, что закон для них не писан. Ко второй — «неисправимых болтунов» из числа партийных и советских работников, которые много говорят, но мало делают. Оба эти типажа в объединенном виде выражали стандартный образ «старого большевика», и прежде всего еврейского большевика. Именно с XVII съезда можно говорить о начале целенаправленного вытеснения еврейских большевиков из сферы государственной власти.

Глубинные изменения в природе большевистского режима можно увидеть уже в событиях 1933–1934 годов. Отказ от антирусских исторических концепций М. Покровского, разгром историков, очернявших все прошлое России, были своего рода революцией в идеологии, вызвавшей сильную тревогу и даже панику в рядах так называемой ленинской гвардии. Созданные еще при жизни Ленина учебники по истории, написанные большевиками-космополитами, сдаются в утиль, а их место занимают новые, написанные под наблюдением самого Сталина и Жданова, ставшего в 1934 году одним из главных соратников Генерального секретаря. Прекращаются репрессии на историков-патриотов, их возвращают к активной деятельности, освобождают из лагерей. Школа русских историков-патриотов, включавшая в себя такие имена, как С.К. Бушуев, А.В. Ефимов, П. П. Смирнов, Б. И. Сыромятников, Е. В. Тарле, А.И. Яковлев, восстанавливает историческую память о многих событиях русского прошлого. Борьба русских патриотов против историков, стоявших на космополитических, антирусских позициях, не прекращалась все 30–40-е годы. После смерти Покровского антирусскую историческую школу возглавляла еврейская большевичка А.М. Панкратова.

Разгромив большую часть антигосударственных, антирусских элементов в партийном и советском аппарате, Сталин на какое-то время сузил социальную базу своей власти. Однако это было только временно. Новая политика Сталина опиралась уже не на антирусские силы, а ориентировалась на национальные и патриотические чувства Русского народа, правда, понимаемые им довольно своеобразно — в духе византийского царизма.

Серьезным шагом в новой внутренней политике Сталина стало изменение его позиции в отношении верующих. Воинственные лозунги Союза воинствующих безбожников (СВБ) о полном запрещении отправления религиозных обрядов и закрытии всех храмов заменяются тезисом о терпеливом разъяснении «вреда суеверия». При разработке новой Конституции СССР Сталин решил учесть права верующих, составлявших тогда около 100 млн человек[9] из 170 млн населения России. Выступая в ноябре 1936 года с докладом «О проекте Конституции Союза ССР» на Чрезвычайном VIII Всесоюзном съезде Советов, он особо остановился на вопросах об отношении к верующим, рассматривая и анализируя поступившие к разработчикам Основного Закона поправки: «Далее идет поправка к статье 124-й проекта Конституции, требующая ее изменения в том направлении, чтобы запретить отправление религиозных обрядов. Я думаю, что эту поправку следует отвергнуть, как не соответствующую духу нашей Конституции. Наконец, еще одна поправка, имеющая более или менее существенный характер. Я говорю о поправке 135-й статьи проекта Конституции. Она предлагает лишить избирательных прав служителей культа, бывших белогвардейцев, всех бывших людей и лиц, не занимающихся общеполезным трудом, или же, во всяком случае, — ограничить избирательные права лиц этой категории, дав им только право избирать, но не быть избранными. Я думаю, что эта поправка также должна быть отвергнута»[10].

Смена курса по отношению к верующим произошла и по линии возможности их вступления в число членов ВЛКСМ. В своем выступлении на заседании бюро ЦК ВЛКСМ 8 марта 1937 года руководитель комсомола Косарев сказал: «Нужно поговорить и о комсомольцах-верующих. Я не предлагаю давать директиву о приеме в комсомол тех, кто верует, но я не против того, чтобы не отказывать в этом деле… Из числа женской молодежи можно, по-моему, принимать иногда. Из чего я исхожу? Из того, что нам говорил тов. Сталин, что ВЛКСМ терпеливо разъясняет вред суеверий и предрассудков. У нас как этот пункт был сформулирован? А товарищ Сталин все это перечеркнул и сказал — «терпеливо разъяснять молодежи…». Я боюсь, мы недооцениваем всей силы религиозных организаций…»[11]

В 1937 году Сталин настоял на том, чтобы в опросный лист Всесоюзной переписи населения был включен пункт о религиозной принадлежности опрашиваемого, тогда как в свое время Ленин требовал исключить этот вопрос из анкет. Однако именно этот пункт опросного листа стал одной из причин неудачи переписи. Многие верующие, опасаясь преследований, боялись признать свою религиозную принадлежность. Известны многочисленные случаи, когда целыми семьями, а то и деревнями жители глухих и таежных мест скрывались в лесах и труднодоступных районах от счетчиков, проводивших опрос населения[12]. Тем не менее, несмотря на уклонение верующих от переписи, результат ее показал, что в сельской местности верующих оставалось примерно две трети всего населения, а в городах — не менее одной трети[13]. Таким образом, общее число верующих составило не менее 100 млн человек.

Оглавление

Из серии: Заговор против России

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Бич божий: эпоха Сталина предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

1

Двуглавый Орел. 1929. № 25. С. 1231.

2

Новая Иудея, или Разоряемая Россия (доклад русского ученого, прибывшего из Совдепии). Б.М., б. г. С. 22.

3

Двуглавый Орел. 1929. № 26. С. 1276.

4

Булгаков С. Христианство и еврейский вопрос. Париж, 1991. С. 137 — 138.

5

Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи. М., 1995. С. 733 — 734.

6

Болдин В. И. Крушение пьедестала. М, 1995. С. 407.

7

Волкогонов Д. А. Триумф и трагедия. М., 1990. Т. 1. С. 396.

8

Цит. по: Вопросы литературы. 1990. № 10. С. 45.

9

Алексеев В. «Штурм небес» отменяется? М., 1992. С. 174.

10

Сталин И. В. Доклад о проекте Конституции Союза ССР. М., 1936. С. 46 — 47.

11

Алексеев В. Указ. соч. С. 156.

12

Алексеев В. Указ. соч. С. 156.

13

Антирелигиозник. 1937. № 11. С. 2.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я