Легенды Крыма. Полный сборник

Олег Петрович Котельников

Легенды Крыма: самый полный сборник легенд, этого уникального по природе и истории клочка земли, включая шесть новых, ещё никогда не публикуемых.

Осадный колодец

Нет в мире крепости такой,

Чтоб не взяла измена —

За злато ли, иль за покой…

Найдется непременно

Тот, у кого душа слаба,

В ней трещины и щели,

Пусть в роли жалкого раба…

Спастись, иной нет цели.

Расчеты не действуют, когда в дело вмешивается провидение, руки опускаются от бессилия, а это уже прямой путь к поражению

Недалеко от села Залесного, на плато Столовой горы, вытянутой с севера на юг и ограждённой обрывистыми скалами, находятся руины раннесредневекового города Эски-Кермен (Старая крепость), основанного в начале VI веке. Первоклассная для своего времени крепость могла противостоять любому противнику. Отвесные скалы практически неприступны, а там, где в скалах есть расщелины, возвышались боевые стены с башнями. В систему обороны входили хорошо защищённые ворота и вылазные калитки, а также пещерные казематы — вырубленные в скалах помещения с бойницами и амбразурами. За стенами могли укрыться несколько тысяч жителей окрестных деревень со скотом и личным имуществом В мирное время вода поступала в город-крепость по керамическим трубам. На случай осады был сооружен осадный колодец, Уникальное сооружение: шесть маршей лестницы в подземелье, с лестничными площадками, чтобы могли разминуться водоносы и при входе помещения для охраны, все искусственного происхождения, вырублено в скале. И, несмотря на это, неприступная крепость во время восстания жителей была взята хазарами. Причем в осадном колодце был произведен пролом. Создается впечатление, что кто — то, находящийся в крепости, помогал хазарам.

А что он заслужил за свою помощь, о том говорит легенда:

787 год Старая Крепость готовилась к осаде. Подходы к крепости заняли военные отряды хазар. С поручением от главы Готской епархии, вдохновляющего своими призывами восставших, направлялся верный ученик епископа Иоанна — Кирилл.

Стояла прохладная, безветренная погода. Корабль, на котором плыл посланец, мужчина высокого роста, крепкого сложения, с потемневшим лицом от длительного пребывания на солнце, попал в полосу безветрия и долго болтался в море с повисшими парусами.

Положение походило на то положение, в какое Кирилл попал, возвращаясь из Константинополя, куда он плавал, опять же, по поручению Иоанна. Тогда на пути к Бараньему Лбу, на котором стоял храм Апостолов — резиденция епископа Иоанна, тоже пришлось несколько дней томиться от бездействия, Разница состояла в том, что теперь в крепости его возвращения ждала любимая женщина по имени София. В подарок он вез ей гранатовое ожерелье. Но вот подул попутный ветерок, ожидание кончилось. Он высадился на берег и знакомыми ему тайными тропами, минуя заслоны хазар, расположившиеся в садах и виноградниках, подошел к воротам крепости. Его легко впустили, зная, кому Кирилл служит. Стражникам хорошо был знаком его голубой шерстяной плащ, застегивающийся на плече бронзовой фибулой. На поясе сверкала пряжка с извивающейся серебряной змеей, оберегавшей от нечистой силы.

София ждала его в небольшой каморке неподалеку от большой базилики, где она служила у настоятеля. Здесь он провел с ней немало дней год назад, когда познакомился, сопровождая Иоанна во время его визита в крепость.

— Почему тебя так долго не было? — спросила София, обнимая и целуя любимого.

— Я находился в Константинополе.

Она не спрашивала, что он делал там: женщина не должна знать, какими делами занимается мужчина.

— Я принес тебе оттуда подарок, сказал Кирилл, доставая из сумы, подвешенной к поясу ожерелье из крупных гранатов, и надевая его ей на шею.

Глаза женщины заблестели счастьем: «Значит, он думал о ней»…

— Я часто думал о тебе, сказал Кирилл, целуя женщину в шею

Долго находиться с Софией Кирилл не мог. Время было слишком тревожное. Кроме того предстояло встретиться с руководителями обороны города и передать им послание епископа Иоанна Готского.

Находиться в осажденной крепости, сложа руки, было невозможно. Скоро Кирилл стал своим среди воинов одного из Пещерных казематов, защищавших наружные подступы к Осадному колодцу. Он помогал носить каменные ядра для баллист, готовил еду, стоял в ночных караулах

С Софией он тайно встречался каждый день. Ей было хорошо с ним, она горячо любила этого загадочного мужчину, соратника Великого Иоанна. И он находил в девушке свое успокоение. Они не могли обвенчаться: сейчас это было не к месту. Но София оказалась для Кирилла единственной, страстно любимой женщиной. Почему-то он сравнивал их любовь со светильником, горящим в ее уютной каморке. Его золотой огонек то вспыхивал, то сникал, то вновь оживлялся.

— Если светильник угаснет, я погибну! — как-то промолвил он. Она не ответила, но стала тщательно следить за лампадой, все время подливая в нее масло.

Иногда ночью, урвав от обязанностей мгновения, они сидели у стен базилики и смотрели в горы, в сторону Дороса, где располагалась резиденция Иоанна Готского. Уже подкрадывалась, клубясь белыми холодными туманами, осень. Ночи становились холодными. Он гладил ее волосы. Укрывал стынущие плечи своим плащом. Целовал. Однажды в полночь Кирилл увидел условный знак, который подавал ему Иоанн, — в горах три пылающих костра: два рядом, а третий, словно вытекающая горящая капля смолы, — под ними. Кирилл крепко сжал серебряную змею на пряжке, и острое жало впилось в ладонь. «Что произошло?» — Хотелось крикнуть ему. Но он сдержался, рядом с ним была София. Что будет с нею?» Не мог он сказать Софии о том, что знак с кострами приказывал ему сдать крепость хазарам! Он понимал, что защитники крепости не согласятся с требованием епископа. Ведь все пока шло так успешно, Готия почти очистилась от хазар? И вдруг этот зловещий знак с кострами, приказывающий ему сдаваться врагу. Нужно действовать тайно. Он распрощался с Софией и ушел, чтобы приступить к исполнению присланного приказа. За себя Кирилл не волновался, его оберегал сердоликовый камень, выданный Иоанном. Он служил пропуском по всей Готии, и должен спасти от ненавистных хазар. На отвесную стену, где рядом, в толще скал, был прорублен колодец, он тайно от всех вылил амфору красной краски, взятой у мастеров кожевников. Красный подтек, как кровавый след, прочертил отвесную скалу. А днем осажденные, неожиданно для хазар, да и Кирилла тоже внезапно предприняли вылазку. Такая дерзость, выполненная решительно и быстро, имела успех: хазарские повозки с вяленым мясом и хлебом были разграблены, участвующие в вылазке, отбиваясь от преследователей, поспешили к отворенным воротам крепости. Ворота захлопнулись перед самым носом хазар. Обозленные хазары решили тут же начать штурм крепости. Появились штурмовые лестницы, полетели на стены железные крючья, привязанные к канатам. Со стен и башен крепости на штурмующих посыпались град каменных ядер и туча стрел. Полилась кипящая смола. Обожженные смолой и кипятком, окровавленные и ожесточенные, хазары упорно лезли по стенам крепости. Осажденные рубили канаты с крючками, сталкивали осадные лестницы, сбрасывали бревна, сметавшие целые ряды противника. Под стенами бушевал кровавый ад. Свистели камни и стрелы, падали тела, стонали раненые, горели снопы соломы и хвороста. И хазары отступили, поняв, что каменный город неприступен, а восставшие живыми не сдадутся.

После дневного штурма Кирилл готовил еду для воинов каземата и подсыпал в пищу снотворного порошка. После сытного ужина, приготовленного из трофейного мяса, защитники Осадного колодца хотели пить и послали Кирилла за водой. Захватив факел и амфору, Кирилл стал спускаться по ступеням. София тоже пришла с двумя амфорами и проскользнула вслед за ним. Во время осады крепости ей поручалось готовить кипяток. Днем всю воду выплеснули на осаждающих, и ей нужно было наполнить котел. За третьим маршем лестницы она шепотом обратилась к Кириллу:

— Любимый, ты чем-то встревожен? — Эхо голоса громко зашелестело в каменном колодце.

— Говори тише…

— Хорошо. — Согласилась София, понимая, что ее встречи с Кириллом едва ли найдут понимание со стороны защитников крепости.

— Сегодня хазары возьмут крепость, — негромко сказал он, глубоко вздыхая.

— Ты пал духом? Откуда такая уверенность? Ведь днем все атаки врагов были отбиты?..

— Я помогу хазарам!

— Ты предашь восставших? — оторопела София.

— Да, я получил приказ от самого Иоанна, — оправдываясь, прошептал он.

— Не может быть!

— Я сам ничего не понимаю, но я обязан выполнять приказ духовного владыки. Ты сама видела расположение костров…

— Но хазары убьют всех, находящихся в крепости!

— Такого не случится, слуги Иоанна должны договориться с хазарами о помиловании его приближенных.

— А как они узнают их в толпе восставших?

— По тайному камню-знаку.

— А что будет со мной?

Он наклонился к ней и прошептал в самое ухо:

— Надень лучшее платье и повесь на шею гранатовое ожерелье: оно будет твоим знаком, хазары не тронут тебя…

Кирилл и София не могли представить себе, что их шепот в колодце разнесся эхом, ударяясь о каменные стены, и обрывки разговора услышал один из защитников каземата, случайно последовавший за ними в колодец. Воин не все понял, из доносившихся обрывков слов, но он четко расслышал фразу о том, что хазары возьмут крепость, что Кирилл поможет им. Воин доложил командиру. Как только Кирилл поднялся из колодца с амфорой в руке, старшина каземата арестовал его. В это время как раз начался ночной штурм крепости.

— Будешь выливать кипящую смолу на своих братьев-хазар! — приказал старшина. — А чтобы ты не убежал, посадим тебя на цепь, а утром разберемся…

Софии удалось незаметно выйти из колодца и пробраться в свою каморку. Огонь лампады дрожал и вдруг внезапно погас, хотя масла в лампаде было еще много, да и ветра не было. Она поняла, что это знак смерти Кирилла.

Хазары пошли на ночной штурм. Со всех сторон на черепичные крыши домов и стены крепости летели огненные стрелы. Стоял страшный шум. Штурмующие колотили палками о железные чаны, били в бубны, кричали и галдели. Встревоженные защитники замерли на своих местах, напряженно всматриваясь в темноту и огненные блики костров — ждали внезапного появления хитрых хазар. Крепость осаждали со всех сторон, и нельзя было понять, откуда враги нанесут свой главный удар. Почти всю ночь стоял небывалый тревожный шум, вспыхивали и гасли костры, летели шальные огненные стрелы, были попытки пробить и сломать главные ворота, и защитники крепости не смыкали глаз. А охрана Осадного колодца крепко спала, валяясь на камнях и в каземате — где кого сразил крепкий сон. Только Кирилл, прикованный цепью, стоял у края обрыва. Рядом в казане кипела смола. Он хорошо видел и слышал, как, пользуясь шумом — ложным штурмом крепости, хазары поднесли стенобитную машину и долбили проход в скалах в том месте, где Кирилл вылил красную краску. Мягкий известняк легко поддавался ударам кованого тарана, и очень скоро стена проломилась. Тут же в рваный проем, наклонившись, стали проскальзывать вооруженные хазары. На ногах у них были войлочные мягкие туфли, и враги бесшумно ступали по каменным ступеням, просачиваясь и просачиваясь в крепость. Кирилл мог закричать, поднять шум, разбудить своего охранника и крепко спавших защитников, но он спрятался за котел со смолой. Оттуда он видел, как тени — одна, вторая, десятая, сотая выбирались из квадратного колодца и исчезали среди кривых переулков. Кирилл выполнил приказ Иоанна и предал восстание.

Побоище началось рано утром, когда защитники крепости еще крепко спали, а хазарские воины уже могли ориентироваться в каменном лабиринте города. Первыми были изрублены защитники ворот, затем распахнуты окованные железом тяжелые створки — и в проем с гиком и свистом хлынула хазарская конница.

Всех защитников, захваченных в плен на крепостных стенах, хазары предали мучительной смерти: одних сжигали на кострах, других бросали в котлы с кипящей смолой или сажали на кол. Кровавый закат и кровавый пожар горели над крепостью.

Хазары оставляли в живых только богатых жителей города, одетых в роскошные наряды.

Кирилл тоже попал в плен и пытался доказать хазарам, что это он помог им во взятии крепости, но тайного знака — камня-сердолика — у него не оказалось: отобрали, когда приковали к цепи. Кирилл был посажен на кол.

София появилась перед ним в алом наряде с гранатовым ожерельем на обнаженной шее. Он оказался прав: ее спасло гранатовое ожерелье. Девушка, таясь, подкралась к нему, пока хазарские воины гуляли на тризне, и вытерла кровь с его запекшихся губ. Снять его с кола она не смогла, да в этом уже и не было нужды: он доживал последние минуты.

— Прощай, мой возлюбленный! — София не рыдала, бледная, без кровинки в лице, она тяжко страдала. — Твой ребенок стучит в мое сердце.

— Сохрани дитя, берегись и уходи отсюда: хазары нагрянут и тогда уже не пощадят тебя! — говорили его глаза.

А так ли то все было?.. Надобно еще раз обратиться к историческому источнику — «Житие Иоанна Готского»?