Цепи Скорпиона

Олег Паршев

Что делать, если ты один, а весь мир против тебя? Испугаться, спрятаться, отступить? Нет уж! «Вперёд!» – слышится в топоте коня. «Вперёд!» – откликается стуком сердце. «Вперёд!» – весело кричит верный домовой. «Прорвёмся! – кивает юный князь Святополк. – Роц и свобода!» И безоглядно устремляется на врага. С улыбкой на устах и светом в душе. Ах, да… причём тут неведомый Скорпион со своими цепями?.. «Вперёд! – восклицает автор. – За мной, читатель! Прорвёмся!» :)

Глава 4

— 1 —

Зимцерла²⁹ ещё лениво просыпалась, пытаясь приподнять набухшие от росы ресницы, а молодой князь уже выехал из леса, который окончился внезапно и остался позади плотной зелёной стеной. Доростольцев воин доверил попечению стариков. «Там им точно будет спокойнее, чем со мной», — не без основания подумал он.

Впереди лежали земли новой страны — Гринуэлла. А по пути к столице — Гринтауну — стоял замок пропавшего без вести графа Плантвейна — нынешняя обитель ненавистного Бухнадара.

День намечался пасмурный. Накрапывал мелкий дождик. Черномазик сладко посапывал где-то в глубине дорожной сумы. А Святополк, против воли (просто мысли сами лезли в голову) размышлял о каком-то неведомом «начале», которое ему суждено «пройти». А помимо, всё возвращался мыслями к себе. Точно ли князь? Да, точно, точно… Сам же всё уже вспомнил… Но что ж ему так памроки отбило?.. Или Бухнарара так перепужался (он нарочно ввернул язвительное словечко, что б себе побольней сделать), что прям обмер? А коль так — то, ох, как стыдно!.. А коль не так? И кто-то помог? Но кто? Зачем?.. «Безответные это думки, — вздохнул молодой воин, безответные…». Вот и утро не рассудило. Но на всё ответы когда-то сыщутся…

Широкая и ухоженная дорога, по которой ступал Ветролёт, вела, скорее всего, к какому-то городу или большому селу. Святополк же надеялся, что она идёт прямиком к столице. А того лучше, к замку с Бухнадаром. В лесу молодому гриднику дважды случилось пересекать реки — сначала Нейс, а потом Веймон, и свое месторасположение он вычислил довольно легко. Получалось, что сейчас он, очевидно, где-то в треугольнике между границей Безымянного леса и двумя реками — Нетце на северо-западе и Веймоном на юге.

— 2 —

Дорога — не лес. И молодой витязь, конечно, хорошо понимал, что нарваться на «рыжих» здесь — плёвое дело, или как бы выразился Черномазик, «что улиткой подавиться». Но не для того он сюда запёрся, чтобы сложить буйну головушку в драке с первым же сторожевым разъездом. Он — благоразумный и рассудительный разведчик и, поэтому… должен… А, бес с ним, с разведчиком!

Увидев впереди отряд «рыжекафтанных», Святополк не колеблясь, направил коня прямо к ним.

Властный окрик и копья, направленные в грудь, всё же заставили молодого воина придержать коня, который, почуяв настроение всадника, нетерпеливо пританцовывал. Но отступать сын Ратибора не умел.

— Я — Святополк, князь Роца! — гордо проговорил он, ни мало не озаботясь тем, что мокинзарцы роцкий не понимают. — Если вы, рыжехвостые, сейчас не посторонитесь, то всем вам Курдуш³⁰ будет по полному списку!

Бухнадаровцы переглянулись.

— Нэ га бэцар³¹, — сплюнув, лениво процедил сквозь зубы один из них, видимо военачальник, так как его шлем украшал высокий султан из перьев. — Курма нали³².

И взмахнул булавой. По этому знаку пятеро «рыжих» отделились от отряда, сделали небольшой полукруг и понеслись на князя, грозя поднять его на копья. Укрывшись щитом, и так же сжимая рукой копьё, Святополк — эх, была не была — ринулся им навстречу. Он сшибся с первым, выбил его из седла и выхватил меч. В следующее мгновенье он уже пронзил второго, а третьего разрубил пополам. Коня четвёртого укусил Ветролёт. Лошадь взвилась на дыбы и сбросила всадника. Пятого Святополк ударил в горло кинжалом. «Вот вам и Курдуш!» — пронеслась удалая мысль.

Остальные воины противника, обескуражено наблюдавшие за странным поединком, вдруг опомнились и схватились за арбалеты. Но не одна из стрел не достигла цели. Лишь несколько, слегка царапнув по броне, срикошетили и нырнули в траву, не причинив молодому ратнику ни малейшего вреда. Святополк же, недолго думая, выкрикнул свой боевой клич и погнал Ветролёта в самую гущу врага.

Совсем не ожидавшие такого поворота событий, «рыжекафтанные» пришли в замешательство. Кони их сбились в кучу, и когда молодой витязь врезался в их отряд, никто не смог оказать ему достойного сопротивления. Под его ударами один за другим мокинзарские воины летели на землю, и когда двадцать из них уже были повержены, шестеро последних, видя удивительную неуязвимость противника, пустились наутёк.

А сын Ратибора помчался следом, размахивая мечём, и выкрикивая свой девиз: «Роц и свобода!»

— 3 —

Однако праздновать победу в сей раз Святополку было не суждено. В то самое время, когда молодой воин мчался за ратниками Бухнадара, обезумевшими от страха, а Ветролёт едва не доставал мордой до хвоста, скачущего впереди коня, на холме, слева от разворачивающихся событий, появился высокий всадник, в полосатой красно-чёрной ферязи и шлеме, полностью скрывающем лицо. На его шее висела чудесная хрустальная цепь, а внутри каждого её колечка сверкали и переливались, словно капельки росы, шарики ртути — волшебного жидкого металла.

Понаблюдав за поединком, что близился к исходу, всадник покачал головой, а потом словно нехотя, лениво дотронулся до своего хрустального амулета и что-то глухо, сквозь шлем, проворчал. Тот час сознание Святополка затуманилось, сердце его остановилось. Он умер мгновенно, так и не настигнув тех — последних шестерых.

Они же, видя, что Святополк мёртв, осадили лошадей и, ещё не придя с себя от страха, теперь с не меньшим ужасом взирали на красно-чёрного всадника. А тот, совсем не торопясь, спустился с холма и подъехал к тем, кто уцелел после страшной и такой нелепой битвы с сыном Ратибора.

— Э валэ ца матар цанэ канн? Ка лавэр у? Ба абир, на батэр. Шилум би сарац. Батэс аминахар. На кирут матарет. Жимас³³! — со злостью проговорил он и, вонзив шпоры своему жеребцу в бок, ускакал.

Ещё несколько минут упавшие ниц ратники не осмеливались подняться из клубов медленно оседающей пыли. Наконец тот из них, что так недавно гордо восседал на коне, командуя отрядом, приподнялся, отряхнул кое-как одежду и невесело пробормотал:

— Лупас, каши канатур, Бухнадар-эка³⁴.

Но силуэт чёрного всадника уже растаял вдали.

— 4 —

Князь огляделся. Он находился в тёмной долине. Впереди — на холме, поросшем мхом и осокой, кренилась ветхая деревянная хижина с заколоченными окнами и дырявой крышей. Чёрная покосившаяся дверь скрипела на ржавых петлях при каждом порыве ветра, который свободно разгуливал, сметая листья, сухую траву и всё, что не могло противиться его воле.

Немного уняв волнение, воин ступил к подножию холма. С каждым шагом порывы ветра становились всё сильнее и яростнее, и вскоре настоящий ураган бушевал по округе. Казалось, ветер противится желанию человека. Но путник не обращал на это внимания. Он решительно приблизился к не прекращающей скрипеть двери и, с силой толкнув её, прошёл внутрь.

Когда глаза немного обвыклись с темнотой, витязь увидел, что находится в просторной, высокой, почти пустой комнате. Пара колченогих стульев прислонившихся к стенам — вот и вся обстановка. Ни сундука, ни лавки. Зато на одной из стен — старинная, тронутая тленом парсуна с несущимся на всех парусах кораблём. Яркая картинка, точно живая. И стоило лишь взглянуть — всё тут же вскипело: вспенилось море, заскрипели мачты. И будто б вырос, надвинулся парусник на безрассудного, потревожившего его покой.

Витязь, не ожидая подобного, отпрянул. А трёхмачтовик продолжал стремиться вперёд — вскоре стали видны даже детали оснастки.

И здесь на палубе появилась молодая красивая женщина с длинными распущенными волосами и лицом, искажённым гримасой гнева. В ярости обернулась она к пришельцу. Колдунья (а в её принадлежности к злому чародейству воин нисколько не усомнился), взмахнула мечом, намереваясь обрушить его на голову витязя, но здесь другой меч, направленный незримой рукой, возник из пустоты и отразил удар. И видение исчезло, будто б ветер задул свечу или волна лизнула песок.

Но здесь же вспыхнуло видение другое. Целое семейство демонов, визжа и кривляясь, спрыгнув с потолка, устроило в комнате хоровод, поминутно хватая молодого витязя за руки — приглашая войти к ним в коло. Воин хмурился, сторонился нечистых. И тогда, видя, что ничего у них не выходит, трое демонов выбежали за дверь и тут же явились снова, толкая впереди себя гроб, который установили посреди комнаты. А рядом неожиданно выплыл из тьмы человек — высокий худой старик — стоящий на коленях со связанными сзади руками. «Если хочешь, витязь, мы пощадим его, — пропищали злые духи, — а взамен ты с нами спляшешь».

«Прочь!» — вскричал тогда воин и бросился вон из осквернённого нечистью дома. Мчались за ним какие-то огромные птицы без перьев, плевали вслед кусками твёрдого синего огня, пламя обжигало спину, да так, что скоро вся одежда дымилась. Задыхаясь, мчал он, не разбирая дороги. От того, верно, и зацепился за вылезшую из-под земли корягу, со всего маху упал и покатился по кочкам. «Всё! — подумалось тут же. — Загрызут!»

«Держись!» — словно бы в ответ, услышал он голос деда Всеслава.

И всё стихло.

— 5 —

А в ту пору по дороге к замку во весь дух мчался всадник. Приблизившись к месту недавнего сражения, он с удивлением огляделся и хрипло захохотал.

— Славная битва, — отсмеявшись, пробормотал он на курфи и, без труда перейдя на гринуэльский, добавил: — Двадцать дружинников Бухнадара и один юноша! Да и то, сдаётся мне, не они совладали. Видать, сам великий снизошёл — потрясал тут своей проклятой цепью.

Молодцевато соскочив с лошади, всадник, со словами: «Он может быть опасен!», крепко связал Святополка. А после снял со своей шеи начищенную до блеска медную цепь.

И вдруг напряжённо замер. «Неужели? — сказал он сам себе. — Не может быть!» Он тронул рукою цепь, которую одела на Святополка Весена. «Невероятно! — воскликнул неизвестный. — Просто невероятно! Какая удача!» Он даже вскочил на ноги и обратил взор к небесам, как бы намереваясь отблагодарить богов за нежданный подарок, но быстро взял себя в руки и вновь опустился на колени рядом с покойным.

— Вот так, — аккуратно снимая с витязя волшебный амулет, произнёс неизвестный. Потом сосчитал деревянные звенья, удовлетворённо хмыкнул и уложил веригу в широкий карман. И только потом неспешно дотронулся до лба поверженного воина своей медной цепью.

— 6 —

Святополк разлепил веки и, вздохнув, устремил взгляд на незнакомца.

— Кто ты, юноша? — услышал он на чистом роцком, — Отвечай, ибо ты мой пленник.

— Я — Святополк, сын Ратибора, — с трудом ворочая онемевшим языком, ответил молодой воин.

Во всём теле ощущалось приятное покалывание. Организм оживал и члены, которые было сковал смертный холод, обретали прежнюю упругость.

— А я — Хынсебен Ашан. И я только что оживил тебя, — произнёс неизвестный. — Так что, несмотря на то, что я тебя связал и намереваюсь отдать в лапы самому Бухнадару, которого ты, наверное, всей душой ненавидишь, ты должен быть мне благодарен.

Хотелось бы что-то дерзкое ответить, да с языком беда, а мычать невнятное-жалкое — зачем? Поднялся кое-как с помощью Хынсебена и в седло взгромоздился. К Бухнадару? Хм… Из огня да… Впрочем, поживём — увидим! Жаль, помощи ждать не приходится. Ни Черномазика, ни Ветролёта поблизости, ни стариков краснобородых…

— 7 —

Черномазик засопел, очнулся. Такая глубокая ночь стояла вокруг и такая темень разливалась повсюду, что аж небо лоснилось, а жуть брала да не отпускала. А ещё мёртвые тела вокруг. «Ох, мама, — пролепетал маленький дух, который, к слову, был вовсе не робкого десятка. — Нешто и хозяин смерть свою тут обрёл?». Голова домовёнка раскалывалась от страшной боли и, дотронувшись до лба, он обнаружил огромную шишку.

С мрачным удовольствие выискав, помимо шишки, с дюжину синяков, отметив, что, благо, ничего не оторвало (а из сумы выбросило, видать, так, что летел он — будь здоров!), полазник поднялся на ноги и, пытаясь не кряхтеть, побрёл по степи. Нет, хотя, убитых было много, тела князя он не обнаружил, и это вселило некоторую надежду. А коль есть надежда, то можно и дальше жить! Да и подкрепиться не грех! Вырыв из земли пару съедобных корней, домовик немного утолил голод, а затем почти бодро зашагал в ту сторону, куда уходили следы Ветролёта.

Так прошагал он едва ли не с версту, и совсем уж было успокоился, но тут посредь благостной тишины послышались тяжёлые хлопки больших крыльев. Повинуясь древнему инстинкту, Черномазик, не задумываясь, бросился на землю и вжался в колючую траву. «Нечисто дело, — подумалось сразу же. — У совы или летучей мыши крылья куда как меньше, чем у того, кто тут надо мной вьётся».

К сожалению, прав он оказался. Более того, действительность совсем скверной вышла! Куда дурнее самых дурных предчувствий! Не успел Черномазик распластаться по шипастой траве, как позади ухнула о землю грузная массивная туша. Опасливо оглянувшись, домовой угадал Карама — зелёного упыря, о котором успел уж и позабыть. Тот, как сразу выяснилось, видел в темноте отнюдь не хуже домового и, потому, без промедления, со скрипом сложив кожистые крылья, ринулся вперёд, намереваясь схватить маленького друга Святополка. «Гореть тебе в Тартаре!», — возопил домовик, вскакивая с травы и намереваясь подороже продать свою жизнь, но в этот момент кто-то схватил его за ноги и потащил вниз — в узкую и сырую нору.

Наново Черномазик испугаться не успел, а когда ж отдышался и пришёл в себя, то увидел, что сидит он на чистом земляном полу, аккуратно выстланном сухим мхом. По углам небольшой уютной пещерки (совсем-совсем небольшой, ибо разместиться там могли, от силы, трое-четверо таких маленьких существ, как Черномазик), тлели воткнутые в стены гнилушки, распространяя вокруг мягкое голубоватое сияние. А напротив домового по-хозяйски расположился зверёк, покрытый чёрной бархатистой шерстью. Размерами, пожалуй, ещё помельче Черномазика.

— Я — Крот, — посвистывая, представился зверёк. — То есть, это меня так зовут. А, вообще-то, я полевой дух. Полевик.

— А я домовой Черномазик. Спасибо за помощь. Как не ты бы…

— Ой!.. Я, как упыря увидел, как испугался! — воскликнул полевик, забавно прижав лапки к оттопыренным ушам. — И давай тебя тянуть!

— Вовремя, — проговорил домовик. — Если б… прям не знаю… Съел бы он меня, наверное.

— Не, они таких, как мы не едят. Точно.

— А зачем я ему тогда? — не понял Черномазик.

— Ну, мало ли…

— Слушай, а ты по-роцки шпаришь… Наш, что ли?

— Родители мои сюда перебрались, когда на нашем лугу летавицы³⁵ завелись. Ох, и злющие твари! Грубые! Скандальные! Да ещё гадят вокруг!.. Да только и здесь не мёд. Одни бэнши³⁶ чего стоят. Летают, проклятые. Воют. Житья не дают. Похлеще летавиц… А на днях какая-то новая гадость завелась, ползала. Я такую раньше и не видел.

— Нам тоже что-то новое попалось, когда через лес ехали, — вставил в монолог полевика Черномазик. — Караконджо называются. Вроде наших водяных, но синемордые и пакостные очень.

— Сказали, много нового будет, — просвистел задумчиво Крот. — Ещё бэнши с этими караконджами родными покажутся.

Вот так, рассказывая друг другу всякие страшилки, простые безобидные духи, что так легко сошлись меж собой, провели ночь. А под утро, когда капельку вздремнув и слегка подкрепившись, Черномазик попрощался с полевым и вылез на поверхность, его кто-то грубо схватил его и повалил на спину.

Карам дождался его. Быстро и ловко орудуя длинными пальцами, из которых сочилась тугая клейкая нить, упырь моментально сплёл вокруг маленького духа надёжную и крепкую сеть.

— Но ты же не пьёшь кровь домовых! — это было единственное, что успел прокричать Черномазик, прежде чем клей измазал его губы.

Примечания

29

Богиня утренней зари.

30

Курдуш — один из злых духов. «Курдуш будет» — конец придёт.

31

Какой ты наглец (курфи).

32

Убейте его (курфи).

33

Я должен сам объезжать свои владения? И охранять их? Вы зайцы, а не воины. Возвращайтесь в замок. Там вас закуют в кандалы. И не вздумайте бежать. Хуже будет! (курфи).

34

Слушаюсь, великий владыка, достопочтенный Бухнадар (курфи).

35

Злые духи в человеческом обличье. Чаще, в женском.

36

Злые духи в странах Запада. Наполовину ведьмы, наполовину призраки. В общем, страшное дело.