Отшельник. Вокруг одни поэты

Олег Паринов

Минул год, как закончилась последняя битва между силами Света и Тьмы. Но снова нарушена мирная жизнь в Обитаемых Землях. В разных уголках королевства Вендарии происходят загадочные явления: бунтуют силы природы, люди внезапно сходят с ума, оживают заброшенные замки. Участники прошлогодних событий ратник Норм Карваль и его близкие подвергаются необъяснимым нападениям. А тут еще объявились Огненная лиса Бай Ли и Болотная ведьма. Что это? Обычные случайности или звенья чьего-то зловещего плана?

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Отшельник. Вокруг одни поэты предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Часть первая. Тайная угроза

Кто любит всем сердцем, живет беззаботно,

Встречает спокойно удары судьбы.

А вера в удачу, друзья и надежда

Помогут осилить любые пути.

Глава 1. Чудесная рыбалка

Закинул и вытянул чудо-рыбешку

Себе на отраду да из удальства.

Везение, ловкость и выбор наживки

Вот самый надежный секрет мастерства.

Вечерело. Солнце нижним краем ослепительно-золотого диска коснулось верхушек деревьев, сплошной стеной обступивших Чудное озеро.

— А потом я вытащил вот такенную рыбину! — донесся из лесной чащи чей-то взволнованный голос.

Чуть погодя из-за поворота тропинки, ведущей к озеру, показались двое. Идущий впереди седой благообразный старец в сером балахоне и широкополой шляпе нес наполненное чем-то ведерко. На плече он удерживал длинную самодельную удочку. Время от времени оборачиваясь к идущему следом спутнику, рыболов увлеченно рассказывал какую-то занимательную историю.

— Ты не поверишь! — с воодушевлением продолжил свой рассказ старец. — Но я собственными руками сделал тот крючок из обычной швейной иглы!

Собеседником седого удильщика был средних лет мужчина в куртке-безрукавке и выцветших штанах. Из-под верхней одежды у него выглядывала зеленая холщовая рубаха, ноги были обуты в изрядно поношенные походные сапоги, а на поясе в такт ходьбе покачивался кинжал в потертых кожаных ножнах. Лицо незнакомца не отличалось особой красотой, но располагало к себе спокойным, задумчивым выражением. Слегка прищуренные серые глаза зорко поглядывали по сторонам, а непокрытую голову защищали от солнечных лучей длинные темные волосы. Удочка в руках мужчины была более скромных размеров, чем у его товарища, а ее удилище вытерлось до блеска от долгого употребления. За плечами у второго рыболова болталась видавшая виды котомка.

— Ха! — односложно ответил мужчина старцу, продолжая думать о чем-то своем. — Мой дедушка всегда удил рыбу на крючок из шипа боярышника. И ничего себе так улов домой приносил.

— Слыхивал я про эти чудачества! — возмущенно запыхтел старец.

Он остановился и стремительно развернулся к собеседнику, едва не зацепив удочкой ветви деревьев, нависшие над тропой. Вытирая рукавом со лба пот, старик запальчиво продолжил:

— Ты еще вспомни про костяные крючки! Все это давным-давно устарело! Светлые умы за последние годы придумали уйму новшеств. Вот у тебя даже жилка1 на удице2 связана по старинке из льняных волокон. А у меня она, в согласии с последними опытными изысканиями, сделана из шелковой нити. К тому же мне одна знакомая ведунья наложила на жилку заговор на разрыв. Теперь от моей счастливой удицы даже самая крупная рыбина не уйдет!

— Хм! — снова хмыкнул его собеседник. — Вот пусть тогда рыба нас и рассудит. У кого будет больше улов, значит у того и снасти лучше!

Седой рыболов был старше годами и считал, что во всяких рыбацких премудростях разбирается намного лучше своего «юного» друга. По большей части так оно и было, но иногда бывали исключения. Вот они-то порой и ставили в тупик «мудрого наставника».

Старец недовольно засопел в окладистую бороду, но не нашел подходящих случаю возражений. Разговор затих сам собой.

Вскоре разгоряченные дальним переходом рыболовы вышли на берег лесного озера. Остановившись у кромки воды, они поневоле залюбовались открывшимся их глазам живописным пейзажем.

Кем же были эти любители рыбной ловли?

Старший из них носил имя Согларус — Серый Мастер. Маг волей случая попавший в Обитаемые Земли из Хаоса. Чужак, он полюбил новый мир и теперь помогал поддерживать в нем гармонию энергий Света и Тьмы. За это ему дали прозвище, на которое он с готовностью откликался — Страж Равновесия. Спутником старца был отставной ратник Норм Карваль, посвятивший свою жизнь изучению боевых искусств. Не так давно судьба свела их вместе в борьбе против темных сил, которые возглавлял ЛииС — коварный лис из лесов Минестраля. Решающее сражение между сторонниками Света и Тьмы произошло в пещере покрытой снегами горы Небесный Пик на севере королевства Вендария. С помощью хрустального магического жезла Норма ЛииС был навечно заключен в глыбу льда и оставлен во мраке глубокого подземелья.

С тех пор минул год. Союз Духа Земли — хранителя Обитаемых Земель и Логостикум — мыслящего механизма расы Мыслящих облаков начал приносить первые видимые плоды. Во многих людях проснулась поэтическая жилка. Теперь каждый второй пытался сочинять стихи, а каждый пятый мнил себя талантливым поэтом. Как заметил Согларус, если так пойдет и дальше, то вскоре люди будут петь и плясать при каждом удобном случае. На что Норм с улыбкой ответил, что это очень хороший признак. Значит, их энергия приходит в гармонию с силами мироздания.

К эльфам, гномам и другим разумным расам стали возвращаться утерянные столетия назад магические способности. Волшебные существа теперь терпеливее сносили чудачества господствовавшей в Поднебесном мире расы людей. Вновь, как в стародавние времена, наполнились природной магией леса и поля. Живые создания Обитаемых Земель получили свежие силы для своего дальнейшего развития. Казалось, сама мать-земля подсказывала собственным несмышленым детям, что одна из главных целей жизни научиться жить в согласии друг с другом, даря окружающим радость и любовь.

После холодной снежной зимы в Вендарию пришла долгожданная весна. И вот в один из погожих дней, воспользовавшись подходящим случаем, старые друзья отправились на рыбалку.

***

Близился вечер. От озера веяло зябкой прохладой. Длинные тени деревьев вытянулись на спокойной воде. Над озерной гладью безраздельно господствовала звонкая тишина. Даже слабый звук здесь слышался весьма отчетливо. Представлялось святотатством громко крикнуть или просто хлопнуть в ладоши. Чудилось, что на многие слоши3 вокруг не было ни единой живой души.

Согларус поднял с берега камешек и бросил его над водой. Голыш быстро запрыгал по водной глади. Не менее десяти раз отскочил он от воды, прежде чем затонул. Старец бросил торжествующий взгляд на ратника.

— Всю рыбу распугаешь! — недовольно заметил Норм. — Говорил тебе, что надо к утренней зорьке идти. Так нет, его из огорода не вытянешь. Теперь может уже и клева не будет!

— Чтобы к зорьке успеть, нужно было чуть свет выходить из дому, — стал оправдываться старец. — А у меня, знаешь ли, по утрам тренировка. Да и в огороде уж очень много интересных растений Натали посадила. Потом нельзя же выходить в дорогу голодным — нужно было основательно подкрепиться.

— Вот поэтому и вышли мы только после обеда, — проворчал ратник.

Согларус бросил виноватый взгляд в сторону товарища и принялся споро распутывать жилку на удилище. Норм тем временем окинул внимательным взглядом берег, прикидывая, где будет лучше клевать рыба. На Чудном озере он был всего два раза. Слишком далеко оно было от их с Натали усадьбы. Они с Согларусом, пробираясь нехожеными тропами, затратили почти полдня на дорогу. Однако жители соседней горной деревушки весьма хвалили удаленное озерцо по части рыбной ловли.

— Ну что начнем? — негромко спросил ратник. — До захода солнца есть еще пара часов. Я пойду влево по бережку на каменную косу.

— А я буду удить вон с той упавшей в воду сосны, — также тихо ответил старец. — Уверен, что там вся рыба собралась. Удачи!

— Ни хвоста, ни чешуи! — пожелал ему в ответ напарник.

Рыболовы подхватили снасти и, не теряя времени, разошлись по оговоренным местам.

Норм направился вдоль берега и вскоре выбрался на облюбованную каменистую отмель. Здесь он огляделся по сторонам, выбирая удобное место, затем подошел к самой кромке воды. Присев на корточки, ратник насадил на крючок пару распаренных зерен кукурузы, проверил свинцовое грузило и кинул в воду горсть кукурузных зерен для прикормки рыбы. Заканчивая приготовления, рыболов поправил поплавок, сделанный из ветки липы, прикидывая глубину в месте заброса. «Четырех румпов4 будет вполне достаточно», — решил Норм. Широким движением руки он забросил жилку с наживкой подальше от берега и пару раз поддернул удилище. Убедившись, что поплавок выровнялся, ратник искоса глянул, как идет лов у напарника.

Старец одиноким серым столбом застыл на поваленной сосне, не отрывая глаз от поплавка из гусиного пера. Служившее ему помостом, рухнувшее дерево до самой середины погрузилось в прибрежную воду. Своим основанием древо лежало на почерневшем пне, цепляясь за него остатками ствола и коры.

Ветра не было, но поплавок Норма начало постепенно сносить вправо. Видимо, в этом месте на дне озера били ключи или проходило незаметное течение. Из-за этого ратнику пришлось пару раз перезакинуть снасть. Что он и сделал, усиленно поплевав при этом на наживку. Шло время, а клев все не начинался. Норм уже подумывал сменить кукурузу на червя, когда поплавок едва заметно дрогнул. Рыболов затаил дыхание. В ожидании поклевки он пристальным взглядом впился в торчавшую над водой верхушку поплавка. Возле уха ратника раздался тонкий комариный писк. Назойливый кровопийца немного покружил рядом, а потом сел на щеку рыболова, явно собираясь полакомиться свежей кровью. Норм тихонько, не отводя взгляда от поплавка, поднял руку и смахнул с лица кровожадное насекомое. Рассерженно пища, комар принялся описывать круги над головой обманувшего его надежды человека.

В этот момент поплавок вздрогнул и исчез под водой.

— Аааа! — разнесся над озером отчаянный крик.

Норм чуть не выронил удочку. Оглянувшись, он увидел, что Согларус изо всех сил пытается удержать свое удилище. Бывалый рыболов то ослаблял, то снова натягивал жилку. Шелковая нить, казалось, вот-вот порвется от чрезмерного напряжения. Что-то очень сильное тянуло ее из глубины. Раздался громкий треск, и удилище, не выдержав напора, надломилось. Старец тут же перехватил удочку за уцелевшую часть ближе к жилке.

— Норм! Помоги! — истошным голосом возопил напарник.

Ратник резко выдернул свою удочку из воды. На конце жилки болталась мелкая рыбешка. Она судорожно затрепыхалась и сорвалась с крючка в озеро. Бросив удилище на берегу, Норм кинулся на помощь товарищу. Топая сапогами по скользким камням и воде прибрежных канавок, ратник на бегу громко выкрикнул:

— Зацепи жилку за дерево!

Старец услышал совет. С неимоверным усилием он накинул несколько петель шелковой нити на обломанный сук сосны. Теперь вся сила тянущей из воды жилки приходилась на утопленный ствол. Лежавшее на боку дерево сразу же задергалось от мощных рывков. Согларус обессилено присел на толстую ветку, удерживая в руках конец жилки со сломанным удилищем. «Да, что там такое старик поймал? — озадаченно думал Норм на бегу. — Угораздило же его сделать жилку неразрываемой!»

До напарника оставалось два десятка шагов, когда ратник поскользнулся на мокром камне и упал на колено. Острая боль от удара о землю пронзила ногу. В этот миг поваленная сосна со скрипом оторвалась от пня и сползла в воду. Прибрежная отмель здесь имела большую глубину. Ствол дерева сначала полностью погрузился под воду, но тотчас всплыл. Чуть помедлив, сосна поплыла, удаляясь от берега. Она слегка покачивала ветвями с остатками хвои, как машет моряк, покидая родную гавань.

— Согларус, прыгай! — закричал что есть мочи ратник, держась рукой за ушибленное колено.

Его напарник завозился, сидя на стволе дерева. Он лихорадочно пытался отвязать удилище от жилки.

— Бросай уду и прыгай! — еще раз крикнул Норм.

Согларус безнадежно махнул рукой и, оттолкнувшись ногами, грузно бухнулся в воду. Поднялся столб брызг. Не нащупав ногами дна, старец забил руками по водной глади и выкрикнул сдавленным голосом:

— Я не умею плавать!

Норм, не раздумывая, рыбкой бросился в озеро. От студеной воды у него на миг перехватило дыхание. Вынырнув, ратник короткими гребками поплыл к судорожно барахтающемуся другу. Подплыв вплотную, он обхватил старца за подмышки, и, подгребая свободной рукой, потянул к берегу. Благо тот был совсем рядом. Вскоре незадачливые рыболовы уже выбирались на прибрежную отмель. Устало опустившись на нагретые солнцем камни, они посмотрели вслед уплывавшей сосне.

Что-то могучее с завидным упрямством тянуло привязанное к неразрываемой жилке дерево все дальше от берега.

— Да, что же это такое?! — пораженно воскликнул Норм.

Достигнув середины озера, сосна медленно встала дыбом, а затем нырнула на глубину. Раздался тихий всплеск, и дерево исчезло из виду. Под водой что-то дрогнуло. Лесное озеро всколыхнулось, словно огромная полная чаша. Мелкая волна часто заплескалась о прибрежные камни. В месте, где исчезла сосна, вода забурлила, и на поверхность всплыло несколько изломанных веток. Понемногу водная гладь успокоилась.

Рыболовы озадаченно переглянулись.

— Что бы это ни было, оно обладает неимоверной силой! — выжимая руками мокрую бороду, воскликнул Согларус. — Да-а-а, остались еще в заповедных местах диковинные чудища! В следующий раз захватим мой посох и заставим его показаться на поверхность!

После паузы старец поправил на голове мокрую шляпу и, ухмыльнувшись в бороду, добавил:

— Экую я здоровенную рыбину подцепил! Значит, все-таки моя уда лучше твоей будет!

Глядя друг на друга, друзья облегченно рассмеялись.

***

Незаметно наступил вечер. Солнце скрылось за густыми кронами деревьев, и сразу стемнело.

Разведя большой костер, незадачливые любители рыбной ловли занялись просушкой вымокшей одежды. Норм взял пустое ведерко и в одной нижней рубахе спустился к берегу за водой для каши. Его внимание привлекли невнятные звуки в дальнем конце озера. Там явно что-то двигалось, но разглядеть что-либо в сгущавшихся сумерках не удавалось. «Силы Тьмы разбиты и рассеяны, — отстранено подумал рыболов. — Так что беспокоиться не о чем. Не иначе какой-нибудь зверь пришел на водопой». По спине у ратника пробежал неприятный озноб. Зябко поводив плечами, Норм присел на корточки и зачерпнул ведерком воду. Выпрямившись, он помассировал занывшее колено и, подхватив наполненное ведерко, вернулся к уютному костру.

В дальней части озера раздался слабый всплеск. Рядом с берегом на поверхность вынырнула массивная, более двух румпов в поперечнике, темно-коричневая кишка. Неведомое создание не имело ни глаз, ни пасти, ни ушей. На его словно обрубленном конце шевелилась короткая ворсистая поросль. Кишка выбралась на отмель, а оттуда, шурша по камням, переползла на пологий берег. Стало видно, насколько она большая. Длина извивающегося тела была никак не меньше ста румпов. Загадочное существо устремилось к лесу, оставляя за собой в траве широкий змеистый след. Достигнув ближних деревьев, безглавая тварь начала продираться сквозь заросли кустарника, постепенно заползая вглубь лесной чащи. Что-то слабо блеснуло на боку кишки в лучах закатного солнца. Этим предметом был впившийся в тело твари металлический крючок, на котором болталась жилка с обломанным концом «счастливой удицы» Согларуса.

Глава 2. Волшебная прогулка

Вздыханья о прошлом нас гонят по кругу,

Но что остановит круженье сие?

Явление чуда, волшебная встреча

И вот, мы иными мечтами живем!

За пять дней до описанных выше событий епископ Иоганнес Паблиотти неторопливо прогуливался в дремучем лесу. Настроение с утра у него было на редкость беззаботное.

После победы над силами Тьмы в пещере горы Небесный Пик сей преданный клирик Единой Церкви оставил службу при королевском дворе. С тихой радостью вернулся он к месту прежней ссылки в монашеский скит на севере княжества Минестрал. С некоторым удивлением священник осознал, что его больше не прельщают высокие должности и несметные богатства. Всю душу епископа охватило желание сделать на благо Единой Церкви что-то воистину грандиозное. Причем сделать это совершенно бескорыстно. Ну, может быть, за малую толику признания его величайших заслуг.

Поселившись в скиту, Иоганнес продолжил изучение древней магии по фолианту, случайно найденному под полом кельи. После нескольких месяцев упорных занятий начинающий маг уже мог ходить по воде, зажигать огонь на небольшом расстоянии и парить в десяти флоках5 над землей во время молитвы. Достигнутые успехи укрепили епископа в решении поставить древнюю магию на службу Единой Церкви. Молва о чудесных способностях скитника быстро разнеслась по Обитаемым Землям.

Здесь необходимо пояснить, что книг по древней магии в королевстве Вендария осталось чрезвычайно мало. Они в большинстве своем были либо утеряны, либо сожжены пастырями Единой Церкви, как еретические. Считанные экземпляры запрещенных манускриптов сохранились в библиотеках орденов магов. Но переписанные от руки несчетное количество раз и зачастую утратившие связное содержание из-за неразборчивости почерка и невежества переписчиков, эти рукописи могли нанести порой существенный вред неофиту6. К тому же, в обучении нельзя было обойтись без изрядных природных задатков к волшебству. В сильных магах королевство недостатка не испытывало, но в основном это были знатоки боевых, защитных и лечебных заклинаний. В магических орденах оные навыки из поколения в поколение тайно предавались от наставника к послушнику. Все остальные области магии были исследованы чрезвычайно слабо. Время от времени отдельные пытливые умы пытались восполнить существующие пробелы. Эти волшебники-самоучки совершенствовали свое мастерство по наитию, методом проб и ошибок. Острая конкуренция в среде ученых магов не располагала к изложению освоенных чародейских приемов на бумаге. Лишь некоторые из магов-изыскателей носили при себе памятки, выполненные тайнописью.

Главный противник магических орденов — Единая Церковь за последние сто лет стремительно расширила свое влияние в Обитаемых Землях. Всячески подавляя и запрещая языческие верования в Старых богов и культ Единобожия, она остро нуждалась в укреплении авторитета среди новой паствы. На этом фоне появление у монаха-аскета, пусть в прошлом и опального, чудесных способностей было подобно зажжению факела в темной комнате.

Специальная комиссия Епископального совета Единой Церкви срочно прибыла в удаленную обитель для проверки слухов о чудесах, творимых скитником. После строгого трехдневного поста Иоганнеса подвергли изощренным испытаниям. Бедного епископа бросали связанного, в одной власянице, в холодные воды ручья. Привязывали к ногам тяжелый груз и заставляли парить в воздухе. Требовали зажечь толстый пучок свечей, который держал в руке один из экзаменаторов. Наконец даже самые закоренелые скептики из проверяющих священнослужителей вынуждены были признать сверхъестественный характер способностей схимника. Все чудеса, как-то: удержание на поверхности воды, парение в воздухе и зажигание огня на расстоянии, явленные Иоганнесом, были подробно описаны и засвидетельствованы. Оставалась маленькая закавыка. В священном писании имелась строка, где говорилось, что подвижника веры к лику святых причисляют уже после его смерти. Но на сей случай, комиссия видимо имела заблаговременные указания. Судя по всему, высшее церковное руководство, чрезвычайно нуждаясь в новых мучениках, нашло какой-то способ обойти это каноническое препятствие.

По окончании суровых испытаний Иоганнесу торжественно вручили грамоту в золотом окладе, подписанную Главой Единой Церкви Его Святейшеством архиепископом Фабиусом. В документе признавалось владение епископом Иоганнесом Паблиотти сверхъестественными способностями и удостоверялось причисление его к лику святых Единой Церкви.

Глава комиссии, криво улыбаясь и глядя в сторону, поздравил новоявленного мученика и передал тому подарок от кардинала-епископа Малистони бутылку дорогого красного вина. Иоганнес тем же вечером передарил бутыль хмельного напитка наиболее зловредному члену комиссии. Через неделю после отъезда из монашеской обители тот скоропостижно скончался. Как поговаривали, от внезапного приступа почечнокаменной болезни. По получении известия о сем прискорбном событии Иоганнес стал вкушать пищу и напитки с превеликой осмотрительностью.

Толпы паломников устремились в северные леса Минестраля за благословением от «живого святого». По причине удаленности и неблагоустроенности монашеского скита большая часть верующих останавливалась на ночлег в монастыре святого Аполлинария. Это обстоятельство способствовало наполнению щедрыми пожертвованиями казны монастыря, что не могло не радовать его настоятеля аббата Юриуса Филистена. Предприимчивый глава обители, недолго думая, решил поставить доходное «святое дело» на широкую ногу. Он немедля отправил в скит для возведения жилых и подсобных помещений подводы со строительными материалами и инструментами, а также двух послушников.

С приходом весны наемные работники пристроили к старому срубу пару дощатых сараев для ночлега паломников, а во дворе под деревянным навесом выложили летнюю печь. Здесь же поставили длинный обеденный стол. Теперь паломники могли приезжать в удаленный скит с ночевкой. На заднем дворе был выкопан неглубокий колодец. Благо подземные воды оказались близко к поверхности. Верный секретарь и помощник Иоганнеса — иеромонах Амвросий Лузинелло поначалу громко возмущался по поводу последнего сооружения из-за уменьшившегося размера овощных грядок, но по прошествии малого времени смирился. Тем паче, скитникам теперь стало легче добывать воду для обеспечения растущего потока верующих. Когда соседний ручей мутнел после обильных дождей, колодец худо-бедно обеспечивал жильцов скита и приезжих питьевой водой.

Жизнь в уединенном монашеском обиталище протекала по строго заведенному распорядку, расписанному с раннего утра и до позднего вечера. Каждый день начинался с прибытия очередной партии паломников. Прибывших гостей размещали по жилым помещениям. В назначенный час проходила общая молитва с епископом Иоганнесом, по окончании которой тот демонстрировал одно из своих «чудес». Затем монахи и паломники приглашались к обеденному столу для совместной трапезы. После небольшого отдыха поочередно следовали: вечерняя служба, непродолжительная проповедь «живого святого», ужин, сон. С утра все повторялось. И так всю неделю. Исключение составляли суббота и воскресенье, когда скитникам позволялось отдохнуть от посетителей. На тех же подводах, что доставляли по утрам паломников, отвозили обратно в монастырь переночевавших гостей. Тем же транспортом доставлялись продукты и предметы, необходимые монахам в повседневном быту. Пищу готовили послушники в летней кухне с расчетом на новых постояльцев. Благодаря этому трудностей с пропитанием не возникало.

***

Сегодня поутру иеромонах Амвросий, как обычно, занимался размещением новоприбывшей партии паломников. Как и ожидалось, с наступлением теплых весенних деньков поток мирян, жаждавших лицезреть «живого святого», существенно вырос.

На севере Обитаемых Земель весна из года в год с запозданием вступала в свои права. Но вот уже несколько дней, как холода окончательно отступили. На вековых соснах появились молодые светло-зеленые побеги. Раскрылись созревшие шишки, рассеивая по ветру легкокрылые семена. Под покрытыми морщинистой корой деревьями зазеленела свежая трава. Отовсюду слышалась веселая птичья разноголосица, изредка прерываемая трелями соловья или брачной песней самца-кукушки.

Извилистая тропинка уводила совершавшего утреннюю прогулку Иоганнеса все дальше и дальше в лес. Скитнику хотелось хоть на время скрыться от докучливых гостей и побыть в одиночестве. Поддавшись легкомысленному весеннему настроению, епископ стал тихонько напевать:

Я стану, стану великим магом,

И всех я превзойду.

А Розу, коварно меня предавшую,

Найду, удивлю, обниму…

— Гм, — задумчиво протянул Иоганнес, остановившись прямо посередине лесной тропы. — Последнее слово явно выбивается из общего текста.

Действительно, обнимать девушку, выдавшую его сокровенные планы недоброжелателям, было как-то неправильно. Ведь именно из-за вероломства новициатки7 Розалинды де Олбани, оказавшейся шпионкой короля Вендарии Дамиана Второго Справедливого, Паблиотти сослали в эти дремучие леса полтора года назад.

На его преосвященство внезапно нахлынули грустные воспоминания. Он сошел с тропинки и присел на трухлявый пень, сиротливо торчавший на краю поляны. Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, епископ вытащил из ножен на поясе золотой кинжал и принялся в очередной раз его разглядывать. Сей ценный предмет являлся одушевленным магическим артефактом и однажды сам выбрал ссыльного монаха своим хранителем. Подняв кинжал на уровень глаз, Иоганнес посмотрел сквозь круглое отверстие в его рукоятке. «Так я и не понял, зачем нужна эта прорезь, — принялся размышлять епископ. — Шнурок в нее протянуть — затея неудачная. Повесишь потом кинжал на шею, а ножны, глядишь, и соскочат. Непонятно». Поддавшись вернувшемуся игривому настрою, Иоганнес поднес рукоятку артефакта к губам. Дуя в дырочку, он попытался насвистеть мелодию известной фривольной песенки.

Внезапно кинжал в руках его преосвященства затрясся мелкой дрожью. Из отверстия в рукоятке вылетел рой крохотных сияющих золотом жучков с острыми, как иглы, жалами. Рассерженно гудя, опасные создания закружились перед лицом опешившего скитника.

— Ой! — тихо произнес тот.

Ему показалось, что при звуках голоса жало у ближайшего к нему светящегося жука немного уменьшилось.

— Ой-ой-ой! — чуть громче произнес епископ.

Насекомые замерли на месте, быстро махая крылышками, и как будто прислушиваясь. Их острые жала сделались меньше. И тогда решившись, Иоганнес запел дрожащим голосом:

Я стану, стану великим магом,

И всех я превзойду.

А Розу, коварно меня предавшую,

Найду, удивлю, обниму?!

Достигну славы огромной я,

И все склонятся пред мной.

Второго такого в мире нет,

Ведь я — живой святой…

Постепенно, под звуки голоса епископа, игловидные жала у золотых жуков уменьшились в размерах, а потом и вовсе исчезли. Их сверкающие тельца стали миниатюрнее, а крылышки, наоборот, выросли. Опасные создания прямо на глазах превратились в симпатичных золотистых мотыльков. Сияющие бабочки грациозно закружились над головой застывшего на пне скитника, а затем соединились в порхающую гирлянду. «Живой святой» заворожено следил за их чудесным превращением.

Епископ затянул свою коротенькую песенку во второй раз. Мотыльки вытянулись в длинную сияющую цепочку. То отлетая, то снова возвращаясь к лицу певца, они как будто манили его за собой. Иоганнес поднялся с пня, и, не сводя глаз с парившей в воздухе вереницы золотых бабочек, двинулся в неизвестность. Многократно ныряя вслед за мотыльками в, казалось, непроходимые заросли кустарников, скитник потерял счет времени. Пару раз он пробовал было остановиться. Но золотые светлячки тут же возвращались. Их становившийся угрожающим полет, а также появление острых жал подавляли краткие всплески строптивости у пленника. Помолившись святому Аполлинарию и положившись на судьбу, Иоганнес продолжал путь.

Окружающий лес мало-помалу менялся. Чем дальше углублялся в него епископ, тем выше и толще в обхвате становились деревья. Солнечные лучи уже с трудом пробивались сквозь их раскидистые кроны. После очередного ныряния в непролазные кущи, Иоганнес вышел на небольшую, поросшую травой поляну. Ветви деревьев здесь раздвинулись в стороны, и вся лесная прогалина была залита ярким солнечным светом. В центре лужайки стояла в задумчивости маленькая девочка с изумрудными волосами. Ее длинные кудри охватывал венок из пушистых желтых одуванчиков. На крохотном личике выделялись огромные васильковые глаза, курносый носик и ярко-красные губы. Малышка была одета в нарядный сарафан светло-зеленого цвета, переливающийся серебристыми бликами в лучах солнца. Из-под длинного подола выглядывали тонкие босые ножки. «Как эта кроха оказалась одна в дремучем лесу?» — успел подумать Иоганнес.

Девочка подбросила в руке мячик из скомканной травы и звонким голосом запела песенку-считалку:

Раз-два — покатилась голова,

Три-четыре — следом руки отскочили,

Пять-шесть — протянул он ноги здесь,

Семь-восемь — пустое туловище отбросим,

Девять-десять — внутренности сушить развесим,

Получилось неплохо — человечек был пройдоха!

Остатки волос на голове епископа встали дыбом, когда он вдумался в смысл детской песенки. Как зачарованный смотрел Иоганнес на странного резвящегося ребенка.

Мотыльки плавно опустились на рукава рясы и плечи скитника, словно покрыв их золотой шалью. Крохотные бабочки отдыхали, изредка взмахивая сияющими крылышками.

Девчушка подняла свой взор и посмотрела прямо в глаза его преосвященству. Иоганнес вдруг почувствовал, как все вокруг него застыло в немом оцепенении. Пришло понимание, что тело перестало его слушаться. Околдованный скитник не мог теперь даже шевельнуться.

Малышка, забавно прыгая на одной ножке, приблизилась к епископу. Она остановилась в шаге от него и с детским любопытством посмотрела снизу вверх. На ладошке девчушка продолжала подбрасывать мячик из скомканной травы.

Внезапно золотой кинжал на поясе у Иоганнеса задрожал, издавая тонкий мелодичный звон.

— Мое творение-шсс привело ко мне человечка-тсс, — произнесла маленькая девочка.

Ее тихий голос вполне можно было принять за шелест листвы в кронах деревьев.

— Шуенна не причинит-шсс вреда избраннику-шсс моего творения-тсс, — продолжила малышка. — Но пусть человечек-шсс удивит Шуенну-тсс. Что ты-шсс можешь, чужанин-тсс?

— Кто вы дитя? — неуверенным голосом ответил вопросом на вопрос Иоганнес. — И каких чудес ждете от меня?

— Чужанин-шсс не знает Шуенну-тсс? — разгневанно повысила голос девчушка.

Деревья, окружавшие лесную поляну, угрожающе зашелестели листвой. Со всех сторон послышался громкий треск сучьев. Алые губки девочки широко раздвинулись. В сразу ставшем большим рту показались острые треугольные зубки. «Да человек ли это?» — забилась паническая мысль в голове оцепеневшего скитника.

— Ну да, ведь он чужой-шсс в наших краях-тсс, — внезапно успокаиваясь, продолжило опасное существо в обличии девочки. — Внемли, чужестранец-шсс! Пред тобой дриада Шуенна — Повелительница-тсс лесных духов Северного края-шсс Обитаемых Земель! Удиви Шуенну-тсс, чужанин! Покажи-шсс свое умение! Спой-тсс, спляши-шсс или сыграй! Шуенна обожает-шсс мелодичные звуки-тсс. В нашем лесу-шсс так тихо-тсс… Если Шуенне-шсс понравится твое искусство-тсс, она щедро наградит-тсс тебя. Если же нет-шсс,…я не причиню зла хранителю-тсс моего творения-шсс, но ты навеки забудешь-шсс о нашей встрече-тсс.

Дриада звучно щелкнула пальцами, и Иоганнес почувствовал, что может снова двигаться. Епископ опустил глаза к земле в тревожном раздумье. Золотые мотыльки вспорхнули с его рясы и подлетели к лицу. Порхая в воздухе, крохотные бабочки все как одна стали кивать булавочными головками. Иоганнес обреченно вздохнул.

— Надеюсь, Шуенне понравится моя песня, — хрипло произнес он и, откашлявшись, начал петь.

Прерывающимся голосом Иоганнес спел два куплета своей песенки. Шуенна сосредоточенно слушала, слегка прикрыв глаза и притопывая в такт мелодии маленькой ножкой. Пропев последний куплет, Иоганнес хотел исполнить песню еще раз, но тут в голову ему пришла шальная мысль. Кашлянув, он запел чуть громче:

Гуляя в лесу, вдруг встретил я

Красивейшее из чудес.

Это была Шуенна моя,

Королева здешних мест…

«Моя — это, пожалуй, слишком, — растерянно подумал про себя скитник. — Но слово — не воробей…»

Малышка широко открыла васильковые глаза. Глядя на епископа, она звонко запела на мотив его песенки:

Она смотрела, стараясь решить,

Быть может съесть его?

Сок всех существ успела испить,

Не хватает живого святого!

Иоганнес резко побледнел и едва не лишился чувств.

Дриада с силой сжала в детской ручке пучок травы, внутри его что-то хрустнуло. Кровавый цветок губ девочки растянулся в пугающей усмешке.

— Шуенне-шсс пришлась-тсс по нраву-шсс твоя песенка-тсс, — довольно прошелестело маленькое существо. — Она наслышана-шсс о твоих магических опытах-тсс, живой святой-шсс. Но древняя магия-тсс — это не жалкие-шсс фокусы на потеху-тсс суеверных людишек-шсс. Хочешь научиться-тсс настоящему магическому искусству-шсс?

— Ну, я даже…, — неуверенно промямлил Иоганнес.

— Все в мире-тсс породила мать-природа-шсс, — перебив епископа, продолжила Шуенна. — Чтобы понять древнюю магию-тсс, нужно почувствовать-шсс тонкие связи между всеми живыми существами-тсс. Моя награда-шсс тебе в этом поможет, человечек-тсс!

Раздался сухой треск ломающихся веток. Скитник испуганно вздрогнул. Эти громкие звуки шли от Шуенны. Видимо, так смеялось сие странное создание.

Подбросив вверх мячик из травы, малышка внезапно стукнула по нему открытой ладошкой. Зеленый комок, шурша на лету, устремился к епископу. Золотой кинжал на поясе скитника задрожал мелкой дрожью. Иоганнес вскинул вверх руки, защищаясь. Но травяной мячик легко облетел их и ударил в середину лба начинающего мага и барда. Все вокруг закружилось в пестром калейдоскопе. Иоганнес почувствовал, что стремительно падает навзничь. Он еще слышал пение маленькой дриады:

Будь благодарен ты судьбе,

Заботе златых мотыльков.

Силы природы послужат волшбе,

Урок дриады таков:

Мой дар защиту даст тебе

От козней заклятых врагов.

Троих спася, поможешь себе

Избавиться от оков.

Белый свет померк в глазах епископа.

Глава 3. Грязное нападение

Рассветные грезы прервали внезапно,

Враги хотели спящих сразить.

Спасительный возглас и сила смекалки

Коварный налет помогли отразить.

— Кр-рр-радусь, кр-рр-радусь! Бойс-сс-ся, бойс-сс-ся!

Норм проснулся от звука громкого картавого голоса. Открыв глаза, он увидел высоко над головой серое утреннее небо. «Светает, — сонно подумал ратник. — Голова просто раскалывается. Не стоило вчера настойку Согларуса пить… Кто это так истошно кричит?»

Чья-то тень надвинулась на Карваля. Здоровенный детина с неподвижным взглядом медленно, волоча ноги, приближался к проснувшемуся рыболову. В правой руке он сжимал огромный лесорубный топор. Ратник приподнялся на локте с расстеленного одеяла и в недоумении огляделся по сторонам.

Сверху послышалось хлопанье птичьих крыльев. С ветки ближайшей сосны взлетела пестрая птица и закружила над местом ночевки рыбаков.

— Кр-рр-радусь, кр-рр-радусь! Бойс-сс-ся, бойс-сс-ся! — всполошено кричала она.

На крохотной прибрежной лужайке, где вчера вечером расположились на ночлег ратник и маг, было тесно от множества людей. Примерно две дюжины мужчин разного возраста обступили место ночевки с трех сторон. С четвертой стороны тихо плескались воды Чудного озера. Большая часть незваных гостей топталась возле кострища, а остальные двигались к спавшим рыболовам. Внешним обликом ранние посетители походили на обычных селян, вот только их намерения не выглядели миролюбивыми. Мужчины сжимали в руках различные предметы вполне способные нанести вред мягкому человеческому телу: топоры, ножи и палки. Представшая перед глазами разбуженного Норма картина вполне походила на прерванное разбойничье нападение. В настоящий момент все незнакомцы на поляне словно играли в детскую игру «Замри!». Застыв на месте и задрав вверх головы, они оторопело смотрели на хлопавшую крыльями и повторявшую одни и те слова птицу.

Наконец один из мужчин очнулся. Размашистым движением он бросил в пернатого крикуна палку, которую держал в руке. Подбитая птица, теряя перья, разноцветным комом рухнула на землю возле потухшего костра. Еще раз хрипло крикнув «Бойс-сс-ся!», она затихла.

— Согларус, чай стынет! — воскликнул Норм, стремительно вскакивая на ноги.

Серый мастер тут же пробудился и, откинув одеяло, сел на постели с еще закрытыми спросонья глазами.

— Налей мне в мою любимую пиалу! — произнес маг и открыл сонные очи.

Дальше события понеслись вскачь. При звуках голосов гости мгновенно ожили, обнаружив свои истинные устремления. Размахивая оружием, четверо бандитов бросились к Норму, а оставшиеся окружили Согларуса.

Ратник быстро отступил к ближнему дереву и зашарил рукой по его стволу, ища оставленный здесь вчера вечером топорик. Тот нашелся, но уже в руке сутулого бандита с круглым, как луна, лицом. Круглолицый злодей вышел из-за дерева, ощерив лягушачий рот в недоброй усмешке. Норм не растерялся. Он выхватил кинжал из ножен на поясе и приготовился к защите. Бандит взмахнул топориком и ударил, стараясь попасть в живот ратнику. Опытный воин шагнул назад, а, пропустив мимо себя лезвие топора, устремился вперед. Он легонько кольнул острием кинжала в плечо нападавшего. Круглолицый громко ойкнул и, обиженно скривившись, выронил топор. Норм на лету подхватил выпавшее оружие за топорище и прыжком развернулся к подступавшим сзади бандитам. Нападавшие топтались на месте, толкаясь и мешая друг другу. Воин бросил взгляд в сторону товарища. Он увидел, что Согларус завладел дубинкой и держит ее перед собой в вытянутой руке. Другой рукой он схватил на излом мизинец лежавшего на животе рослого детины. Перед магом застыли трое бандитов. Вот они подались вперед, собираясь напасть на старца. Согларус тут же крутанул мизинец здоровяка. Тот громко закричал и забился на земле от острой боли. Нападавшие разбойники растерянно замерли на месте.

Норм заметил, как один из бандитов стал карабкаться на дерево, собираясь прыгнуть на спину старцу. Ратник не медля метнул в него свой топорик. Обух железного орудия попал злоумышленнику точно между глаз. Мужчина обмяк и, даже не вскрикнув, кулем рухнул на землю.

Утреннее нападение проходило в полнейшей тишине, не считая звуков самой схватки. С начала драки бандиты не обменялись между собой ни единым словом. Только сейчас Норм обратил внимание на странный вид нападавших. Все они были с головы до ног перепачканы в коричневой грязи. Следы ее виднелись даже на лицах. Ратника смутило одинаковое выражение тупой сосредоточенности на физиономиях бандитов.

Во всем происходящем присутствовала какая-то неправильность. Убивать нападавших ратнику категорически не хотелось, но рыболовов могли просто задавить числом, а точнее завалить телами. «Надо отходить, пока нас не окружили», — решил воин. Путь к отступлению был только один. Обращаясь к другу, Норм крикнул:

— Согларус, отступаем в озеро! Там они нас не возьмут!

Отмахнувшись от неуверенного удара вилами, ратник сделал кувырок и стремглав вбежал в прибрежную воду. Почти сразу рядом с ним оказался маг.

— Какие молчаливые бандиты! — возбужденно поделился Согларус. — И вояки весьма неумелые! А из оружия ни одного, даже плохонького, меча. Как будто они пошли на разбой прямо с сенокоса.

В воды озера вбежали преследовавшие друзей бандиты. И вновь завертелась карусель схватки. Защищаясь, ратник сильно толкнул одного из нападавших в грудь. Мужчина не удержался на ногах, и рухнул в воду, подняв фонтан брызг. Оставшись сидеть по горло в воде, он принялся удивленно оглядываться по сторонам. Бандит словно не мог понять, как здесь очутился.

— Мужики! — сдавленно произнес он. — А из-за чего драка-то?

Смутная догадка шальной молнией пронеслась в голове у Норма.

— Мочи их! — крикнул он Согларусу и принялся пригоршнями брызгать водой на бандитов.

Облитые водой мужчины тотчас застывали немыми столбами на месте, даже не пытаясь защититься от летящих в них брызг. Через несколько минут они приходили в себя, но теперь лишь растерянно озирались вокруг, совершенно забыв о цели нападения.

— Согларус, не убивай их! — воскликнул Норм. — Они под действием морока! Смывай с них грязь!

Вскоре каждый из бандитов был обильно полит озерной водой. Желание нападать на рыбаков у них полностью пропало. Мокрые мужчины некоторое время обескуражено обменивались взглядами, а затем стали один за другим выходить на берег. Там они собрались тесной кучкой и принялись что-то возбужденно обсуждать.

Ратник и маг оставались в воде, внимательно следя за происходящим. На мгновенье Норму показалось, что кто-то наблюдает за ними из прибрежных кустов. Затем это ощущение исчезло.

От общей группы отделился невысокий мужичок с бегающими глазами и заискивающей улыбкой на лице. Подойдя к кромке воды, он низко поклонился и просительным голосом забубнил:

— Вы, извиняйте, господа незнакомые! Бес попутал! Сами не поймем, как тут оказались. Я — Иосиф Голопуп, староста деревни Малый Лог. Наш деревенский луг, почитай, в пяти слошах к югу отсель. Вчерась после сенокоса мы заночевали там на травке, а сегодня на зорьке уже здесь на Чудном озере очутились. И ничего, понимаешь, вспомнить не можем! Может брага на ужине была прокисшая? Никакого злого умысла супротив вас у нас отродясь не было. Извиняйте еще раз, господа! Мы в деревне соберем щедрое подношение за случившийся казус. Так, что не гневайтесь!

Позади старосты послышались одобрительные возгласы.

Норм почувствовал какое-то шевеление под водой у своих ног. Глянув вниз, он увидел, что его сапог опутала гибкая коричневая змейка. Ратник, не мешкая, наступил на гадину другой ногой и с силой вдавил упругое тельце в грунт. Со дна поднялась коричневая муть. Змейка исчезла, словно растворившись в озерной воде.

— Ты оказался прав, кто-то наслал морок на селян, — обращаясь к другу, произнес Согларус. — Следует отыскать сего злокозненного чародея! А сейчас давай вернемся к костру, нужно обсушиться, а заодно посмотрим, что там с пернатым крикуном. Все решено! Больше без посоха за порог ни ногой!

Сердито бормоча под нос, старый маг направился к берегу. Норм ненадолго задержался у воды, чтобы пообщаться с расколдованными «бандитами». Но ничего нового он от них не узнал и, распрощавшись с бесконечно кланявшимися и извинявшимися селянами, вернулся в лагерь. Его товарищ с хмурым видом ходил вокруг остатков костра, собирая разбросанные по земле пожитки. Предупредившая друзей о нападении, птица бесследно исчезла. Лишь неподалеку от кострища валялись несколько втоптанных в землю и перепачканных глиной разноцветных перьев.

Глава 4. Любовная история

В грезах рождаются страсть и надежда,

Время не властно над силой любви.

Вот только обида жжет пламенем сердце,

Питаясь желаньем за все отомстить.

За три года до описанных выше событий…

Нижний край пышной белоснежной юбки взметнулся кверху и, не успев опасть, тут же снова взлетел. Стройная загорелая ножка раз за разом подбрасывала кружевной подол к небу. Грациозная девушка упоенно кружилась в стремительном танце, полностью отдаваясь каждому движению в такт только ей одной слышимой музыке. Время от времени она высоко подпрыгивала, освещенная ярким солнечным светом. И тогда легкое платье плотно облегало точеную фигурку танцовщицы молочной пеленой. Ее лицо никак не удавалось рассмотреть, лишь гибкие смуглые руки порхали вокруг гордо посаженной головы. Черные как смоль волосы были собраны в тугой пучок на затылке и удерживались сверкающей на солнце заколкой. Тонкую талию танцовщицы охватывал широкий алый пояс.

Истово исполняемый девушкой танец был посвящен цветущей весне и радости обновления. Своими корнями он уходил в далекое прошлое Обитаемых Земель. В те времена люди еще не поклонялись религиозным идолам и жили в согласии с природой. Об этом говорило каждое движение танцовщицы. Вот она, подобно травинке, колышется на ветру, а здесь звонким ручейком бежит в лесной чаще. Девушка порхала, едва касаясь земли, и казалась невесомой белой пушинкой. Ее тело, словно не имеющее костей, упруго изгибалось то в одну, то в другую сторону. Изящные ножки беспрестанно взмывали вверх и неудержимо несли в вихре танца. Внезапно танцовщица замерла, к чему-то прислушиваясь. И вдруг, разом лишившись сил, упала на землю и замерла без движения.

Морщинистое веко медленно поднялось, открывая мутное в красных прожилках око. Ссохшаяся рука, густо покрытая пигментными пятнами, с усилием провела по потемневшей от времени поверхности стеклянного шара.

— Кхе-кхе! — разнесся по пустым залам замка лающий старческий кашель.

Гулкое эхо пробежало по полутемным комнатам, заставленным обветшалой, покрытой толстым слоем пыли мебелью. Затем покатилось вниз по лестнице, летя мрачными галереями с потрескавшимися ступенями. Добежав до крохотной каморки в конце дальнего коридора, оно всколыхнуло, заставив трепетать, пламя свечи на постаменте перед картиной. С потрескавшегося полотна невинным взором смотрела вдаль юная девушка с высокой прической и большим желтым самоцветом на груди. Где-то глубоко в подземелье раздался заунывный звук, похожий на жалобный стон.

Восседавшая за обеденным столом, дряхлая старуха с трудом успокоила надсадный кашель в груди. Скрюченными пальцами с загнутыми желтыми ногтями она ласково погладила большую сороконожку, прижавшуюся к поверхности стола. Создание размером с кулачок ребенка благодарно окрасилось в розовый цвет.

— Моя лапочка! — проскрипела старая женщина.

На столе перед старухой стоял магический шар на бронзовой подставке. В глубине хрустальной сферы медленно таяла фигурка танцовщицы в белом платье.

Сороконожка торопливо засеменила по столешнице. Преследуя только ей одной известную цель, она упорно пробиралась между стопами ветхих фолиантов и грудами скрученных в трубочку свитков. Наконец дивное насекомое отыскало нужную ей вещь. Подцепив коготками, существо вытащило из-под обрывка пергамента инкрустированный перламутром гребень и принялось толкать его в сторону хозяйки.

— Многоцветка, оставь гребешок в покое! — остановила сороконожку старуха. — Беги лучше на кухню! Передай мое распоряжение: в восемь часов накрыть ужин в Синей столовой.

Сколопендра Многоцветка ловко спрыгнула со стола на каменный пол и поспешила к дверям. Но на полдороге она замедлила движение и остановилась в нерешительности. Подняв вверх передние ножки, существо забавно замахало ими в воздухе. Все тельце многоножки окрасилось в красный цвет.

Хозяйка за столом тяжко вздохнула.

— Да знаю, знаю я, что на кухне уже давно никого нет, — тоскливо проскрипела она. — Но все еще вернется, милая моя, и будет, как в прежние славные времена! И ждать нам осталось совсем недолго!

Старуха выдвинула верхний ящик стола и достала оттуда металлический поднос. Поставив его на стол, она окинула равнодушным взором свой ужин. На блюде лежало засохшее яблоко, кусок черствого хлеба и ломоть заплесневелого сыра. Женщина посмотрела в огромное витражное окно. Вдалеке багровое солнце медленно опускалось за горизонт. Одинокая старушка взяла в руки нож и вилку. Не отводя задумчивого взгляда от угасающего заката, она приступила к обыденной вечерней трапезе.

Сороконожка проворно вскарабкалась вверх по ножке стола и вылезла на столешницу. Подбежав поближе к хозяйке, она немного понаблюдала за ее медленными механическими движениями. Затем свернулась в клубок рядом с подносом и задремала в ожидании крошек от скромного ужина.

***

Почти скрывшееся за горизонтом солнце посылало земле последние лучи, готовясь уступить надвигающейся темноте. На вечернем небе клочковатыми темно-синими полосами застыли закатные облака.

Двое припозднившихся всадников, скакавших по проселочной дороге, придержали разгоряченных лошадей. Наездники, один из которых был еще совсем молодой юноша, а другой — умудренный сединами воин, поняли, что достичь ближайшей деревни до наступления ночи они уже не успеют. Ехать дальше в стремительно сгущавшейся темноте становилось опасно, и путники решили заночевать в лесу. Они развели костер на вершине возвышавшегося рядом с дорожным трактом холма. Неподалеку, всего в паре слошей от дороги, дремучий лес прорезала глубокая пропасть. На другом краю бездны молчаливой громадой проступали контуры высоких башен.

— Кто-нибудь живет в том заброшенном замке? — поинтересовался младший из путников.

И указал прутиком на высившуюся над расселиной мощную крепость.

Бывалый воин, охранявший юношу в путешествии,

молча, поправил веткой хворост в костре. Кинув короткий взгляд на темнеющие вдали очертания башен, седой ветеран достал из-за пазухи курительные принадлежности. Глядя в огонь и размышляя о чем-то, он принялся набивать табаком трубку. Юноша уже хорошо изучил своего сопровождающего. По некоторым признакам молодой человек догадался, что его вопрос не останется без ответа. Старый солдат долгие годы прослужил под началом отца юноши и немало повидал в жизни. Теперь же он готовился поведать сыну сюзерена какую-то интересную историю.

— Замок, что молодой господин изволит видеть вдалеке, раньше принадлежал старинному дворянскому роду, — негромким голосом начал рассказ седовласый телохранитель. — Пятьдесят лет назад последний отпрыск знатной фамилии барон Дидье де Пасленак вернулся сюда из очередного завоевательного похода. К вящему удивлению соседей, он привез из чужедальних краев юную полонянку — ослепительно красивую черноволосую девушку. Как сказывали, вся ее семья погибла во время нападения вассалов барона на одно из южных поселений. Сраженный прелестями чужестранки, стареющий воитель увез чудом оставшуюся в живых сироту в родовой замок. Зрелый годами муж потерял голову от любви к юной пленнице и сгорал в огне всепоглощающей страсти. Стремясь любой ценой покорить сердце красавицы Велесы, барон бросил к ее ногам все свои богатства. Но девушка лишь безмолвно взирала на тюремщика огромными глазами.

И вот однажды вечером обезумевший от неистового влечения барон ворвался в комнату Велесы, держа в руках перламутровую шкатулку. В ней хранилась бесценная семейная реликвия — Желтый кристалл. Сжимая в руке цепочку с огромным самоцветом, барон поклялся на нем в вечной любви и верности Велесе. Не сводя завороженных глаз с сияющего камня, пленница согласилась выйти замуж за Дидье де Пасленака. Счастливый барон тут же преподнес Желтый кристалл в дар своей возлюбленной.

Через месяц состоялась пышная свадьба. Сотни гостей съехались в имение барона со всей округи. Знатные вельможи, простые селяне и вообще всяк желающий были свободно допущены в родовой замок. Прибывших гостей поили и кормили до упаду.

Невеста, во время брачной церемонии прятавшая лицо под белой вуалью, не подняла ее и, когда гости расселись за праздничные столы. Она ничего не ела, молча сидя рядом с женихом.

В самый разгар свадебного пира старший сын владетеля соседних земель Клайд Лукаш вышел перед столом новобрачных. В сильном подпитии, с трудом стоя на ногах, он принялся громогласно требовать, чтобы Велеса показала свое лицо. «А то вдруг слухи о неземной красоте невесты пустые враки! — пьяно горланил он во всеуслышание, поднимая вверх огромный пенящийся брагой кубок. — Если она хотя бы на сотую долю красива, так, как о ней говорят, я выпью эту чашу до дна!». Разогретые вином гости принялись громко кричать, поддерживая полупьяного аристократа.

Барон скривил рот в недовольной улыбке и вопросительно взглянул на избранницу. Невеста едва заметно кивнула жениху. Девушка поднялась из-за стола и плавным движением откинула плотную вуаль. Тишина незримой волной пробежала по рядам пирующих. Гости за столами замерли, забыв обо всем на свете.

Лицо Велесы словно светилось изнутри удивительным, мягким светом, поражая неземной красотой. Тонкие черные брови, огромные сверкающие, как звезды, глаза, ярко-алые губы, волосы цвета вороньего крыла — все было восхитительно. На белоснежной груди девушки висел большой желтый самоцвет. Велеса накинула на лицо вуаль, и в зале будто приглушили свет.

Гости стали тихо перешептываться между собой, постепенно приходя в себя. Клайд Лукаш мгновенно протрезвел. Не отводя горящих глаз от невесты барона, он подрагивающими пальцами погладил шрам на правой щеке, полученный в пьяной драке, а затем залпом опустошил кубок с брагой. Больше не произнеся ни слова, присмиревший дебошир отошел от стола новобрачных. Весь оставшийся вечер он просидел в дальнем углу зала, не сводя глаз с красавицы-невесты.

Старый воин прервал свое повествование. Он глубоко затянулся из трубки и тонкой струйкой выпустил дым в темное небо. Над головами путешественников одна за другой загорались звезды. Лес безмолвствовал, словно заслушавшись давней историей.

— После свадьбы минул год, — продолжил рассказ ветеран. — Супружеская чета редко покидала родовое поместье. Гостей у них было мало. Судя по всему, молодоженов вполне устраивало общество друг друга. Сына соседа-землевладельца Клайда Лукаша с компанией приятелей стали часто видеть поблизости от замка барона де Пасленака. Отец Клайда через месяц после той свадьбы скоропостижно скончался. Как поговаривали, от непомерного чревоугодия. После смерти родителя Клайд Лукаш унаследовал отцовские владения вместе с титулом баронета.

И вот однажды барон де Пасленак по традиции устроил для своих вассалов охоту на оленя. Старинная забава закончилась поздним пиром в замке барона. Вассалы вместе с гостями пили за здоровье сюзерена, славя его военные подвиги, верный глаз и твердую руку. По правую сторону от хозяина замка восседал его новый друг — баронет Клайд Лукаш, который зорко следил, чтобы бокал де Пасленака не оставался пустым. Велеса покинула разнузданное веселье в самом его начале.

Далеко за полночь кто-то тихонько постучал в дверь спальни баронессы, расположенной в восточной башне замка. На вопрос «Кто там?» ответа не последовало. Взяв в руку маленький изящный кинжал, молодая женщина решительно отворила дверь. Внизу на винтовой лестнице мелькнула расплывчатая тень, и послышался чей-то короткий смешок.

— Кто здесь? — громко воскликнула Велеса.

Ответом ей был тихий шепот «Сюда! Сюда!» и шорохи удаляющихся шагов. Встревоженная женщина стала быстро спускаться вниз, желая догнать незнакомца. Таинственный поздний гость заинтриговал ее, и леди не спешила звать слуг. Она была твердо уверена, что сможет защитить себя в своем собственном замке. Неизвестный все время был впереди, не позволяя не только настигнуть его, но даже увидеть. Из-за поворота винтовой лестницы Велеса могла видеть только пляшущую в свете факелов тень. «Сюда! Сюда!» — снова и снова слышалось ей.

Лестница достигла нижнего этажа. Здесь располагались гостевые покои. Впереди по коридору раздался скрип закрываемой двери. Не раздумывая, баронесса ворвалась внутрь комнаты и обомлела. На пышном ложе под шелковым балдахином лежал ее муж — барон де Пасленак, держа в объятьях незнакомую девушку.

Страшный крик потряс стены замка. Ярко вспыхнул Желтый кристалл на груди у Велесы. Что в точности случилось дальше, никто не знает.

Путники разом вздрогнули от треснувшей в огне костра ветки. Сноп огненных искр взлетел вверх и без остатка растаял в ночном воздухе.

— Той ночью разразилась страшная гроза, — выпустив кольцо дыма, продолжил старый воин. — Проливной дождь лил весь день. А к вечеру в ближайшей от поместья барона деревне появились двое младших слуг из замковой прислуги. Это были девушка-служанка и маленький мальчик, сын садовника. Беглецы были с головы до ног перепачканы грязью и едва держались на ногах от усталости. Мальчик все время бредил, в горячке повторяя: «Грязь! Живая грязь…» Он умер на следующее утро. Молоденькая служанка сбивчиво поведала трагичную историю об измене барона. С ее слов выходило, что все случившееся той ночью в замке было подстроено Клайдом Лукашем. Он опоил барона и отвел его к продажной девке, а потом заманил в их спальню Велесу. Никто из слышавших рассказ служанки не мог понять, зачем Лукаш это сделал. Возможно, причиной была зависть к чужому счастью. По словам девушки, все обитатели поместья барона погибли страшной смертью. Спасшаяся служанка после той памятной ночи не могла больше уснуть и лишь беспокойно металась в постели. А по прошествии двух дней начала заговариваться. Целый день она без конца терла свои руки и лицо, повторяя «Грязно! Грязно…» На третий день бедную девушку нашли утонувшей в пруду. На поверхности воды оставалось лишь ее лицо, удивленно смотревшее в небо.

Трое местных смельчаков отправились в замок, чтобы выяснить, что там случилось, но ни один из них назад не вернулся. На четвертый день к замку барона выехал конный отряд стражников, посланный градоначальником соседнего городка. Проехав несколько часов по размытой дождем дороге, воины приблизились к владениям барона де Пасленака. Деревня, расположенная у стен молчаливого замка, была пуста. На каменном мосту перед крепостью и у самых ее ворот были разбросаны трупы обитателей баронского поместья. Все они лежали навзничь, раскинув руки и уставившись широко открытыми глазами на проплывавшие в небе облака. Никаких ран на телах людей видно не было. Они просто перестали дышать. Судя по всему, жителей поместья поразила какая-то странная болезнь. Трупы умерших лежали нетронутыми после смерти. Обычного в таких случаях воронья и других любителей падали не наблюдалось, словно все живое опасалось приблизиться к проклятому месту. Присланные стражники, боясь подхватить неизвестную заразу, не решились заходить внутрь баронского замка. Они крепко-накрепко заколотили входные ворота крепости снаружи. С тех самых пор никто больше не приближался к заколдованному поместью. Со временем прежнее название замка забылось, и теперь окрестные жители называют его Проклятый.

Старый воин закончил рассказ и постучал погасшей трубкой о торчавший из земли камень, выбивая пепел.

— Значит, уже многие годы в замке никто не живет, — задумчиво произнес юный слушатель. — Но кто же тогда зажег огонь в центральной башне?

Ветеран недоуменно вскинул голову и посмотрел на чернеющую на фоне ночного неба крепость. В одном из окон заброшенного замка мерцали кроваво-красные отблески пламени.

***

Утреннее солнце осветило верхушки лесных деревьев. Всю ночь просидевшие у костра, не сомкнув глаз, путники оседлали лошадей. Поспешно собрав нехитрые пожитки, они тронулись в путь. Молодой господин бросил прощальный взгляд в сторону башен крепости, но не увидел там никаких признаков жизни. «Может быть, ночью мне все привиделось», — озадаченно подумал он. Еще не раз юноша оглянулся назад, пока всадники не скрылись за поворотом дороги.

Солнечные лучи проникли сквозь толстые прутья решетки в подземелье Проклятого замка. В углу тюремной камеры зашевелилась куча прелой соломы. Оттуда на четвереньках выполз исхудавший узник в едва прикрывавших голое тело лохмотьях. Почувствовав на лице слабое тепло, он повернул голову к окну. Падавший сверху свет осветил провалы пустых глазниц на лице заключенного. Звякнув кандалами, узник с трудом поднял руку. Проведя кончиками пальцев по заросшему бородой подбородку, он коснулся старого шрама на правой щеке.

Глава 5. Живое дерево

Дриада вручила монаху подарок,

Как это даром назвать?

Другим стать по сути и содержанию,

Попробуй такое принять!

Ослепительно-яркий шар света сиял высоко вверху. Тонкие золотистые нити тянулись от него к Иоганнесу. Епископ почувствовал нарастающее возбуждение во всем теле. Вскоре его руки, ноги и туловище уже сотрясала крупная дрожь. Казалось, что окружающий мир разваливается на части. Скитник вдруг увидел свое тело изнутри. Все внутренности были объяты золотым светом. Дрожь стала постепенно стихать, пока полностью не прекратилась. Лучистое сияние собралось в центре живота в маленькую точку. Мало-помалу исчезла и она.

Иоганнес попытался открыть глаза и не смог. Он попробовал еще и еще раз. Ничего не получалось. Скитник слегка запаниковал. И внезапно понял, что не может шевельнуться. Он вроде бы чувствовал свое тело, но не мог заставить его сделать даже малейшее движение. «Спокойно, спокойно! — мысленно приказал сам себе „живой святой“. — Итак, вспоминаем по порядку. Я гулял по лесу, потом встреча с этой помешанной девочкой-дриадой. Она ударила меня пучком травы по голове. Что дальше? Ничего не помню! Скорее всего, я по-прежнему лежу на лужайке. Тогда попытаемся сначала открыть глаза. Полная концентрация, как при выполнении магического приема. И…»

Его преосвященство собрал все силы и еще раз попытался открыть глаза. Он представил, что его веки поднялись, и он стал видеть. Слабый свет забрезжил впереди. «Так-так, еще усилие! — мысленно напрягся монах. — У меня обязательно получится!» Свет стал разгораться, и перед Иоганнесом возник окружающий мир.

Прямо перед ним раскинулась обширная лужайка, поросшая ярко-изумрудной травой. По ее краю росли кряжистые деревья. Стоял погожий солнечный день. Отовсюду слышался веселый щебет птиц. «Ну вот, — облегченно подумал Иоганнес. — А теперь пора домой. Амвросий, наверное, уже волнуется». И сделал шаг вперед. То есть, он подумал, что сделал, а на самом деле остался стоять на месте. Картина природы перед ним не шелохнулась. Тело скитника полностью онемело, и упорно отказывалось повиноваться своему хозяину. Даже посмотреть вниз на себя епископ почему-то не мог. «Рука! — решил не сдаваться Иоганнес. — Начнем с малого. Нужно поднести руку к лицу». Еще раз, с неимоверным трудом повторив прием с концентрацией мысли, скитник почувствовал какое-то движение. К его глазам со стонущим скрипом приблизилась толстая ветка дерева. «Что со мной случилось? — растерянно заметались мысли в голове у епископа. — Чего бы это ни стоило, я должен себя увидеть!». Изо всех сил вращая глазами и опуская их к земле, Иоганнес попытался наклониться вперед. Наконец мало-помалу ему это удалось. И он увидел, что от его глаз вниз на три румпа уходит морщинистый ствол дерева. Скитник тут же лишился чувств.

Когда Иоганнес вновь очнулся, то долго не мог вспомнить, где находится. Постепенно воспоминания к нему вернулись, включая самое последнее. «Надо взять себя в руки! — принялся лихорадочно размышлять епископ. — Надо же, эта полоумная Шуенна одарила меня превращением в дерево. Теперь я дуб. Нет, я знаю, что иногда туплю, но не настолько же… Хороший подарочек! Знать бы еще надолго это или… НАВСЕГДА!». Скитник чуть снова не потерял сознание. «Бороться, я буду бороться!» — как заклинание стал твердить он себе. Усилием воли епископ вновь открыл глаза.

Уже наступил вечер. Лес готовился к ночному отдыху. Внезапно Иоганнес почувствовал, что с огромным трудом, но может пошевелиться. Он медленно поднес к глазам сначала одну, а потом другую руку-ветвь. И даже смог ими слегка помахать в воздухе. «Вот так уже лучше! — воспрянул духом скитник. — Может это из-за наступления темноты мне стало легче двигаться? Или я уже понемногу привыкаю к новому телу?»

Тут в ему голову пришла смелая мысль. Слегка наклонившись вперед, епископ посмотрел вниз на «свои» корни. Героическим усилием воли «живой святой» попытался вытащить их из земли. Сначала ничего не происходило. Затем почва под стволом заходила волнами, и тот опасно закачался. «Осторожнее! — предостерег сам себя Иоганнес. — Если я упаду, то вряд ли потом смогу подняться. Так и засохну, лежа на земле». Представив такую картину, скитник мысленно хихикнул. «Живой святой станет деревянным памятником самому себе», — с горькой усмешкой подумал он.

Иоганнес вновь взглянул вниз и сделал еще одно мысленное усилие. Из-под земли гибкими змеями выползли узловатые корни. Епископ представил, как они ползут вперед, подминая под себя почву. Влажно блестевшие в звездном свете подземные стебли послушно взбороздили травяной покров. Скитника откинуло назад. «Нужно удерживать равновесие, чтобы не упасть навзничь!» — понял заключенный в дереве пленник. Постепенно он освоился. Довольно уверенно, хотя и весьма медленно монах-дуб стал двигаться к краю поляны. Иоганнес так увлекся, что не сразу понял одну простую вещь. «А куда мне идти? — вдруг задумался узник дерева. — Где я вообще сейчас нахожусь?» Сквозь «свою» крону Иоганнес поднял глаза к ночному небу. Россыпи ярких мигающих звезд усеяли черный небосвод. Нужно было срочно найти среди них знакомые. Вскоре скитник узнал созвездие Медведицы, указывающее стрелкой из звездочек на север. «Где бы я сейчас ни был, нужно идти на юг, — решил про себя епископ. — Интересно питаться теперь я буду тоже как дерево? Солнечным светом и подземными соками?»

Проковыляв примерно слош, монах-дуб оказался на обочине проселочной дороги. Тут он почувствовал, что сильно ослаб. Сознание туманилось, все время тянуло в сон. «Вот здесь и отдохнем», — устало подумал скитник. Мысленно он приказал корням вкопаться в землю. Вскоре наступило чувство комфорта и удовлетворения. Епископ тут же провалился в омут сна.

***

— И пускай тебя леший в Черный лес заберет! — услышал Иоганнес сквозь дрему.

Епископ с трудом открыл глаза. Увы, все случившееся с ним вчера не было сном. Он по-прежнему находился внутри дерева на обочине дорожного тракта. Время, судя по висевшему высоко в небе солнцу, близилось к полудню. Окружающие растения усиленно поглощали солнечные лучи. Иоганнес почувствовал, как зеленые листья его дуба также жадно впитывают свет дневного светила. Внутри ствола и по ветвям, приятно щекоча, струились живительные соки. Где-то совсем рядом о чем-то горячо спорили два человека.

Неожиданно острая боль пронзила правую лопатку Иоганнеса. Он стремительно повернулся. То есть его глаза сами собой переместились в глубине дерева, и вот он уже смотрел в нужную сторону. Но удивляться было некогда, боль не утихала. В стволе его дуба на уровне груди торчал кривой нож. Из длинного пореза на коре выступил сок и медленно потек вниз. Один из споривших людей, продолжая что-то запальчиво выкрикивать, принялся углублять сочившуюся рану лезвием ножа. Иоганнес почувствовал нешуточную боль в груди. Не раздумывая, он рукой-веткой сильно стукнул «озорника» по голове.

— Ай-яй-яй! — завизжал тот. — Больно! Кто это бьется?

Иоганнес тем временем другой рукой-ветвью подцепил нож и, выдернув его из ствола, отбросил далеко в сторону. Нависнув густой кроной над опешившим человеком, монах-дуб угрожающе заскрипел сучьями и опустил руки-ветви на плечи вредителя. Владелец ножа тонко заверещал, как подстреленный заяц, и кулем осел на землю. Его спутник быстро пришел в себя от изумления и пустился наутек. Не оглядываясь, он во все лопатки побежал по дороге и вскоре скрылся за поворотом. Пойманный пакостник смотрел на ожившее дерево округлившимися глазами и открывал-закрывал рот, словно выброшенная на берег рыба. Лежавшие на плечах ветви не давали ему двинуться с места.

Его преосвященство вдруг осознал, что не может говорить. Но надо было попытаться как-то начать разговор. «Как же мне с ним пообщаться? — в замешательстве подумал монах-дуб. — А что если…» Со скрипом, заставившим сидевшего под деревом мужчину вжать голову в плечи, Иоганнес наклонил вперед массивный ствол. Удерживая одной рукой-ветвью на месте своего пленника, скитник принялся другой ветвью царапать на земле буквы.

— Привет, — прочитал вслух, едва шевеля побелевшими от страха губами, вредитель. — Меня зовут Иоганнес. А ты кто такой?

Вскинув изумленные глаза на дерево, мужчина пролепетал:

— Я — Агафон Разноцвет. Торговец из Рустена.

Иоганнес смел листьями все ранее написанное и стал выводить на земле новую фразу:

— В какой стороне монастырь Святого Аполлинария?

Клочок свободной от травы почвы был невелик, и много слов на нем не вмещалось.

— По этой дороге на юго-запад, — заикаясь, ответил Йозеф и усиленно замахал рукой в нужном направлении. — Нужно пройти с десяток слошей…

— Запомни сам и передай своему приятелю, — принялся черкать кончиком ветки Иоганнес. — Никогда больше не обижайте деревья в лесу! Иначе я вас найду и так отлуплю по мягкому месту, что неделю сидеть не сможете. А теперь беги отсюда!

Надпись получилась длинной. Писать ее пришлось в три приема, стирая в промежутках ранее нацарапанные слова листьями ветки. Но нужный результат был достигнут. Йозеф согласно закивал головой. После этого монах-дуб освободил своего пленника. Тот вскочил на ноги. Пятясь назад, мужчина отступил на дорогу, затем развернулся и бросился наутек.

У подножья монаха-дуба осталась лежать позабытая торговцем котомка. Иоганнес заскрипел сучьями и замахал рукой-ветвью, но куда там! Испуганный Йозеф, услышав за спиной скрип, только втянул голову в плечи и ускорил бег. Он стремительно удалялся. Еще несколько мгновений, и убегавший мужчина исчез из виду.

Монах-дерево потянулся руками-ветвями к дорожной суме. Кончиком ветки он смог подцепить узелок. Завязки неожиданно легко распустились, и из торбы выкатилось нечто маленькое, пушистое, светло-коричневого цвета. Этим комком шерсти оказалось чрезвычайно подвижное существо по внешнему виду похожее на щенка собаки. Густой волосяной покров полностью скрывал туловище и короткие лапы создания. На круглой голове шевелились крохотные ушки и поблескивали глазки-пуговки, а из дружелюбно улыбавшейся пасти выглядывал алый язычок. Малыш звонко гавкнул и, часто виляя куцым хвостиком, подбежал к Иоганнесу. Задрав заднюю лапу, он приготовился пометить дерево, но тут же был мягко отброшен в сторону рукой-ветвью.

— А вот не надо на меня справлять нужду! — усмехаясь, подумал заколдованный монах.

— Извините, я больше не буду! — вдруг раздалось у него в голове.

— Кто это говорит? — мысленно воскликнул епископ. — Святой Аполлинарий, неужели у меня уже начались галлюцинации?!!

— Это я — друггар Пушввалионерикамурр, Повелитель! — сам собой возник ответ в голове у скитника.

Иоганнес растерянно взглянул на пушистое создание. Щенок громко тявкнул и завилял хвостиком.

— Сегодня у меня главный день в жизни — День Выбора! — не смолкал в голове у епископа жизнерадостный голосок. — Первое разумное существо, увиденное мной сегодня, становится моим Повелителем. Я очень рад с тобой познакомиться, Повелитель! Обязуюсь служить тебе верой и правдой!

Епископ вдруг вспомнил, что раньше уже слышал об подобных существах. Было это пять лет назад на религиозном диспуте, посвященном разоблачению древней магии. Собрание проходило в монастыре святого Иннокентия — резиденции главы Епископального совета Единой Церкви кардинала-епископа Охрадеуса Малистони. Выступавший с кафедры старенький инквизитор в своем путаном докладе пытался перечислить всех известных Единой Церкви магических существ. Он запнулся как раз на названии этого вида.

— Друггар — неизвестное науке волшебное существо, живущее в сокрытых древней магией местах, — проглатывая окончания слов, вещал дряхлый искоренитель ереси. — Вскоре после рождения в определенный день третьей фазы Луны, друггар выбирает себе хозяина — Повелителя, которому служит до конца жизни. По непроверенным слухам, означенное существо владеет телепатией и зачатками магии. О внешнем виде создания и степени его опасности для Единой Церкви достоверных сведений нет.

В помещении раздался недовольный гул участников ученого диспута. Послышались возмущенные выкрики: «И как нам его узнать?». Председательствующий на собрании кардинал-епископ Малистони прервал тогда докладчика словами:

— Брат Тоникаус, давайте пока на этом остановимся! Доработайте описание магических существ в тексте и через неделю представьте доклад мне для ознакомления.

«Так вот оказывается, что такое друггар! — ошеломленно подумал монах-дуб. — Чудное создание, зови меня, пожалуйста, не Повелитель, а Иоганнес. Сначала нам нужно добраться до скита, а там посмотрим, что с тобой делать. А я буду звать тебя Пушок. Пошли, Пушок!»

— Хорошо, Повелитель Иоганнес! — прозвучал бойкий ответ в голове у епископа.

Странная парочка — покачивающийся на корнях дуб и прыгающий вокруг него детеныш магического существа — медленно двинулась по дороге в сторону монашеского скита.

Глава 6. Диккотова охота

Могучий коготь и верный глаз

Всегда добычу найдет.

Охота дарует азарт и экстаз,

Кто же забаву прервет?

Дикий котенок тихо крался по густо заросшей листвой ветке дерева. Опора пружинила и слегка покачивалась под когтистыми лапами. Лесной голубь-вяхирь с подозрением покосился на приближавшегося зверька бледно-желтым глазом. Охотник тут же замер на месте, затаив дыхание. Не сводя пристального взгляда с птицы, он всем телом прижался к ветке. Задние лапы маленького хищника стали собираться под животом, готовясь к прыжку. Вяхирь вытянул шею и обеспокоенно закрутил головой по сторонам. Котенок резко прыгнул вперед, но за мгновенье до этого голубь, громко хлопая крыльями, взлетел с ветки. Промахнувшийся птицелов не удержался на подпрыгнувшей опоре и свалился вниз, однако в последний момент успел зацепиться за ветку передними лапами. Повиснув высоко над землей, зверек стал беспомощно раскачиваться из стороны в сторону. Неокрепшие когти бессильно скользили по толстой коре. Казалось, еще немного, и он сорвется.

— Р-р-р-р! — донеслось снизу грозное раскатистое рычание.

Диккотенок скосил глаза и увидел под деревом огромного черного волка. Тот задрал кверху голову с открытой пастью, полной острых зубов. Глаза зверя жадно блестели, следя за лакомой добычей. Шерсть матерого волчищи была чернее темной ночи, а на мощном загривке она встала дыбом. Массивные лапы бугрились сильными мышцами. Волк снова зарычал, готовясь поймать падающего зверька. Диккотенок сделал отчаянное усилие и из последних сил вскарабкался на ветку дерева. Замерев на ней, он вцепился всеми четырьмя лапами в ненадежную опору.

— Спасибо, Короткохвост, было весьма убедительно, мурр! — протяжно промяукал диккот Бедах, лежа в тени соседнего дерева.

— Всегда, ррад помочь старрому дрругу! — щелкнул зубастой пастью черный волк.

Бедах лизнул свою лапу и продолжил доверительным тоном:

— Иногда, мурр8, старые, проверенные временем методы бывают просто незаменимы для правильного воспитания детеныша, мяу9. Обучая терпению и выдержке, мой славный папа, мурр, сажал меня на муравейник, мяуфрр10. А его папа, мой дедушка, чтобы научить своих отпрысков плаванию, фрр11, бросал их в пруд. Только благодаря подобным методам у диккотят формируется сильный и независимый характер, мурр! Ахник, быстрее слазь с дерева, мяу, и познакомься с давним приятелем твоего отца, мурр! Короткохвост, вы, как никто другой, знаете, мяу, как трудно сейчас заставить молодежь добывать себе пропитание обычной охотой, мяуфрр. Дичи становится все меньше, мяу. А эти плуты — бродячие торговцы, фрр, так и норовят всучить всякие сети и хитроумные ловушки, фрршш12. Где уж тут развить у детенышей силу и ловкость, мяу!

Короткохвост громко щелкнул пастью, соглашаясь со сказанным. При ближайшем рассмотрении стало видно, что этот грозного вида хищник уже далеко немолод и многое повидал на своем веку. На правом плече волка виднелся старый, плохо заросший шрам, а в великолепной черной шерсти внизу живота и на спине проглядывали седые пряди. Широко зевнув, матерый зверь прорычал:

— Я надеюсь, рррыы, старрый дрруг отблагодаррит меня за помощь в воспитании молодого охотника племени дикотэрра13?

— Не беспокойся, приятель, мурр, — ответил Бедах, облизывая морду языком. — Я уверен, что моя жена, мурр, скоро пришлет кого-нибудь из котят с сообщением о готовности вкусного обеда, мяу. Малышки Моледа и Бедамол уже, мурр, научились помогать Скрилле со стряпней. А вот бездельник Абедрил, наверное, фрр, опять спит. Ничего не могу с ним поделать, фрр! Говорит, что копит силы для великих подвигов, мяу!

— Как ты знаешь, я вчерра веррнулся из долгого стрранствия, — прорычал Короткохвост. — В обитаемом мирре ходят весьма трревожные слухи. Так, что силы скорро всем нам понадобятся.

Неудачливый птицелов спустился с дерева. Немного помявшись, он, потупив голову, приблизился к собеседникам. Вежливо мяукнув в сторону волка, диккотенок подошел к отцу и ткнулся мордочкой тому в грудь.

— Прошу извинить моего детеныша, Короткохвост, мяу, — нежно мяукнул Бедах, вылизывая спину и бока отпрыска. — Он у меня молчаливый, мяу. Ловкий, быстрый, мяу, но говорить на всеобщем языке еще не научился. Никак не пойму в чем дело, мяу! Его брат и сестры уже вовсю болтают, мурр!

Откуда-то сверху донесся звучный клекот. Звери подняли головы и посмотрели ввысь. Там, над самыми верхушками деревьев, издавая прерывистые пронзительные крики, парил огромный орел.

— Посланник, мяу? — недоуменно промяукал Бедах.

По кронам волшебных деревьев волной прокатился тихий шелест.

— Большой, Большой Совет! — шептала со всех сторон листва.

— Как же я прроголодался! — раздраженно прорычал Короткохвост. — А теперрь прридется еще неизвестно сколько террпеть. Точно съем кого-нибудь по дорроге!

Черный волк недовольно рыкнул и щелкнул пастью. Ахник испуганно отпрыгнул подальше от приятеля отца.

— Ну что же, делать нечего, надо идти, мяу, — тяжело поднялся на лапы Бедах. — Жаль, что с обедом придется подождать, мяу. Зато узнаем последние новости, мурр!

— Чем меньше знаешь, тем лучше аппетит, рры, — хмуро заметил Короткохвост. — Хотя у тебя, дрружище, судя по вырросшему животу, с пищеваррением все в поррядке.

Бедах что-то смущенно мяукнул в ответ, покосившись в сторону своего отпрыска.

Получив неожиданное приглашение, старые приятели потрусили бок о бок по едва заметной тропинке вглубь леса. Ахник почесал лапой за ухом, почти неслышно чихнул и вприпрыжку припустил вслед за старшими.

***

Несколько часов разумным зверям пришлось петлять по лесным тропам. Наконец деревья расступились, открывая вид на просторную, залитую солнечным светом поляну. В центре открытого пространства возвышалось величественное дерево в пять обхватов толщиной и не менее ста румпов в высоту.

— А Царь-дерево по-прежнему цветет и зеленеет, мурр! — протяжно промяукал Бедах.

Короткохвост покосился на приятеля и, насупившись, прорычал:

— Надеюсь, ты помнишь, рры, что оно рродоначальник всего Шепчущего леса? И ежели оно засохнет, не выррастив себе смену, волшебные дерревья не смогут больше говоррить?

— Если я не ошибаюсь, преемник уже растет, мурр, — Бедах указал когтистой лапой на тонкое деревце, растущее в тени зеленого исполина.

Вокруг Царь-дерева собрались разнообразные обитатели Шепчущего леса. Всем здесь распоряжались эльфы. Представители этой древней расы на протяжении многих столетий правили лесным королевством. Высокие стройные существа в полупрозрачных одеждах группками расселись на траве с восточной стороны громадного древа.

Западную и центральную часть поляны занимали разумные звери. Забыв на время врожденные инстинкты и старые обиды, олени, волки, медведи и другие лесные жители мирно ждали начала Большого Совета. Часть взрослых особей и большинство детенышей отсутствовали, но по давней традиции здесь собрались предста-

вители всех звериных семейств, обитавших в волшебном лесу.

Пришли на совет и лесные духи. Неподалеку от зверей о чем-то шептались дриады в зеленых воздушных нарядах. Чуть дальше замер похожий на трухлявый пень леший в одеяниях, густо поросших мхом. На краю поляны в тени деревьев беззаботно порхали крохотные феи в серебристых платьях. Они мелодично смеялись, звеня хрустальными колокольчиками. А в высокой траве у подножья Царь-дерева играли в салочки младшие духи — есавки, ауки, листины, шишиги и духи растений. Их одежды были сотканы из травы и листьев.

На ветвях деревьев, окружавших поляну, устроились стаи самых разных птиц, от серых воробьев до орлов и ястребов. Ахник заметил даже пару белых журавлей, прятавшихся в свежей весенней листве.

Поближе к прохладе ручья, огибавшего южную оконечность поляны, расположились водные духи. Во главе их выступал весь опутанный прядями болотной тины водяной. Он шумно пыхтел, тряся зеленой бородой. За спиной предводителя, нехотя подчиняясь его строгим окрикам, толпились кикиморы, водяницы, берегини, русалки и мавки. Они находились в непрерывном беспорядочном движении, издавая негромкие звуки и толкаясь между собой. Мучаясь от жажды, духи воды с тоской поглядывали на журчавший неподалеку ручей и стрекоз, зависших над прозрачной водной гладью.

Бедах заметил на поляне своих сородичей из племени дикотэрра и приветственно помахал им лапой.

Сидевший на ветке Царь-дерева, огромный орел Посланник громко заклекотал. Собравшиеся на поляне лесные обитатели притихли. Большой совет начался.

— Бррюхо подвело, — негромко пожаловался Короткохвост. — С утрра маковой рросинки в пасти не было, рры.

На утоптанную площадку перед деревом вышли трое. Двое молодых эльфов поддерживали под руки невысокое, сгорбленное годами существо в отливавшем темным серебром одеянии. Своим обликом создание больше походило на человека, чем на эльфа. Его покрытое глубокими морщинами лицо пряталось в густых волосах цвета перца с солью. Хорошо виден был только выступавший далеко вперед широкий подбородок. Молодые эльфы, почтительно склонив головы, отступили назад. Престарелое существо всем весом оперлось на вырезанный из черного дерева посох.

— Уверен, мяуу, что он вполне может обходиться без этой палки, фрр, — решил пошутить Бедах.

Короткохвост недовольно рыкнул и бросил косой взгляд на приятеля:

— Не шути над Верховным вождем эльфов, Бедах! Вот сейчас он укажет этим посохом на тебя, и быстрро отпрравишься в изгнание. Вернешься, как я, черрез парру лет и будешь один, рр, без семьи. Вон моя бывшая подруга, рры, Белянка уже давно ррастит чужих волчат. А мой прроступок был лишь в том, что я на вторрой день после закррытия охоты загррыз олененка!

Бедах смущенно прижал к голове мохнатые уши и принялся сосредоточенно вылизывать переднюю лапу.

Верховный вождь эльфов Зуффран обладал в пределах Шепчущего леса почти неограниченной властью. Он был ребенком от смешанного брака последнего короля эльфов и женщины — ведуньи из племени людей. Зуффран не имел права носить королевский титул, но это не помешало ему занять трон и успешно править эльфийским народом. У вождя подрастали двое сыновей от эльфийки, которые вскоре на законных основаниях смогут претендовать на престол короля эльфов.

Зуффран поднял посох вверх и начал говорить. Голос у него оказался неожиданно сильный и звучный.

— Братья и сестры! — начал свою речь Верховный вождь. — И вы, обитатели Шепчущего леса! Грядет великая беда! В видениях Зеленого сияния мне открылось, что над всем миром нависла ужасная угроза! Скоро начнется мор, вызванный стихиями Земли и Огня! Выживут после него лишь немногие. Источник смертельной опасности находится в королевстве Вендария. Нужно срочно принять меры для защиты! С сегодняшнего дня мы, эльфы, расставим тайные дозоры на подступах к нашим владениям. Всех чужаков будут захватывать и приводить ко мне для опроса. Будьте настороже! Необходимо предупредить о грядущей напасти другие народы Обитаемых Земель и в первую очередь самый многочисленный из них — расу людей. Мы пошлем послания правителям всех известных королевств и племен. А к королю Вендарии отправим гонца прямо сейчас!

Один из сидевших на траве эльфов легко встал на ноги. Это был рослый светловолосый воин в походном снаряжении. Он подошел к Верховному вождю и, склонив голову в поклоне, опустился на колено. Правитель эльфийского народа церемониальным жестом вручил воину запечатанный свиток.

— Гвадриил! — обратился к гонцу Зуффран. — Будь настойчив и осторожен в выполнении возложенного на тебя поручения! С помощью Зеленого сияния я перенесу тебя в окрестности столицы королевства Вендарии — Манистауна. Сам город защищен от эльфийской магии, поэтому часть пути тебе придется пройти пешком. Когда прибудешь на место, не медля отправляйся в замок Серентир и вручи мое послание лично в руки королю Дамиану Второму. Теперь приготовься!

Верховный вождь раздвинул на груди складки серебристого одеяния и извлек наружу огромный изумруд. Волшебный камень, носивший имя «Зеленое сияние», мягко заискрился в лучах полуденного солнца. Зуффран взял кристалл в руку и приступил к обряду перемещения. Над лесом поплыли певучие звуки магического заклинания. Воздух на поляне тревожно зазвенел, и, казалось, сгустился. Вокруг гонца возникла прозрачная сияющая сфера. Фигура Гвадриила в ней начала искажаться, меняя свои очертания, а затем медленно таять.

Неожиданно внутрь магической иллюзии прыгнул маленький пушистый комок.

— Ахник, мяу! — всполошено завопил Бедах.

Призрачная сфера ярко вспыхнула зеленым светом и исчезла. Там, где еще мгновенье назад сиял волшебный шар, осталась лишь смятая трава да слабый запах лесных цветов.

Глава 7. Угасшие надежды

Пепел и смерть его встретили дома.

Простая случайность иль вражий удар?

В груди пустота, будто вырвали сердце,

Что же погасит печали пожар?

Запах гари друзья почувствовали за пару слошей до поместья. Норм и Согларус, не сговариваясь, ускорили шаг. Выйдя на опушку леса, они увидели в лучах закатного солнца приземистые домики деревни Верхний Исток. За ними на склоне горы дымились развалины родовой усадьбы Натали. Ратник бросил на землю улов и сломя голову помчался к пожарищу.

— Норм, не спеши! — попытался остановить его старец. — Там может быть опасно!

Не слушая товарища, Норм быстро удалялся и вскоре скрылся за углом ближнего к лесу дома. Страж Равновесия, подхватив брошенную другом рыбу, заторопился следом.

Охваченный смятением и тревогой воин бежал по деревенской улице. В голове неотступно билась мысль: «Что с Натали и ребенком?» Местных жителей нигде не было видно. Вот и последний дом. Обогнув угол постройки, Норм увидел перед собой дымящиеся руины усадьбы. У обгоревшего забора стояла толпа людей, молчаливо взиравшая на пепелище. Расталкивая зевак, ратник бросился к воротам.

— Когда? Когда это случилось? — выкрикивал он на бегу.

— Прошлой ночью, ближе к полуночи, — глухо ответил ему кто-то из селян.

Норм влетел во двор усадьбы. Огонь здесь похозяйничал вволю, не пощадив ни одного строения. От главного особняка почти ничего не осталось. Его стены сгорели дотла и местами обвалились внутрь. Конюшня, амбар, кладовые и хозяйственные постройки превратились в черные остовы из обгоревших бревен. Слабо тлеющие остатки построек окружали темные пятна сгоревшей травы.

Когда Согларус ступил на землю усадьбы, он застал Норма бесцельно бродившим по пожарищу. Ратник был весь перепачкан в саже. Лишь от уголков глаз вниз по щекам сбегали чистые бороздки от слез. У ворот валялась небрежно брошенная удочка. Согларус подобрал ее и аккуратно положил вместе с рыбой у обвалившейся стены дома. После чего подошел к другу, остановив его бесцельное кружение.

Вскоре к ним приблизился бледный и осунувшийся староста деревни.

— Как это могло случиться? — снова и снова спрашивал Норм.

— Пожар начался в конюшне, — виноватым голосом произнес староста. — Может масляный фонарь был неисправный или лучину кто обронил? Полыхнуло сильно. Когда мы прибежали из деревни, уже ничего нельзя было спасти. Чтобы затушить огонь, пришлось почти досуха вычерпать колодец.

— Натали, ребенок? — хриплым, придушенным голосом выдавил из себя Норм. — Что с ними?

Староста отвел глаза в сторону и еле слышно произнес:

— Вы знаете наши обычаи14. Мы похоронили их на погосте. Графиню и вашего маленького сына. Очень сильно обгорели.

Норм глухо застонал и скрипнул зубами, в бессилии сжимая и разжимая кулаки. Староста испуганно попятился, хлопая глазами. Затем опустил голову и медленно пошел к воротам. На ходу он обернулся и скороговоркой пробормотал:

— Пойдемте со мной, господин! Я покажу вам их могилки.

Словно во сне, ратник двинулся вслед за старостой. Согларус внимательно посмотрел на друга и произнес:

— Ступайте, я вас догоню!

Проводив взглядом уходящих, старый маг вернулся к пепелищу особняка. Быстро сориентировавшись, он отыскал место, где раньше была гостевая комната. Покопавшись в обгорелых обломках у стены, старец извлек на свет свой посох. Заговоренный магией Хаоса металл нисколько не пострадал от огня. Тщательно вытерев поверхность волшебного жезла от пепла, Согларус поспешил вдогонку за Нормом и старостой.

***

На краю деревенского кладбища, на невысоком пригорке виднелись два свежих могильных холмика. Здесь под сенью ветвистого бука царила густая тень. Со стороны казалось, что дерево заботливо укрывает пышной кроной навеки упокоившуюся мать и ее дитя.

Охваченный горем Норм опустился на колени перед могилами. В изголовье земляных холмиков лежали плоские камни с криво вырезанными на них именами Натали и годовалого Измира.

— Фамильная усыпальница предков Натали вместе с родовым замком теперь собственность короны, — ни к кому не обращаясь, проронил ратник. — Я не могу поверить, что ее и моего сына больше нет!

Староста часто заморгал и отвернулся в сторону, пряча повлажневшие глаза.

— Нужно принять это страшное горе и, что потребует еще большего мужества, научиться с ним жить, — раздался рядом тихий сочувственный голос.

Согларус и Норм разом обернулись. В нескольких шагах от них стояла маленькая старушка в черных монашеских одеяниях и накинутом на голову куколе15. Наружу выглядывали лишь бескровные губы и узкий морщинистый подбородок. Тонкая трясущаяся рука сжимала потемневшую от времени деревянную клюку.

— Кто вы, почтенная странница? — вежливо спросил незнакомку Согларус.

— Меня мало кто знал в молодости, а сейчас мое имя и подавно никому не интересно, — сдержанно ответила старушка. — Я путешествую вслед за ветром, сплю на ложе из трав. Моя пища — лесные ягоды и вода из ручья. Мужчина, потерявший жену и сына, спрячь печаль в своем сердце. Не дай ей поглотить тебя! А время… Оно лечит любые раны!

— Спасибо, вам за слова утешения, добрая женщина, — кивнул головой Норм. — Для меня они навсегда останутся живыми. Никодим, благодарю вас за то, что позаботились о Натали и Измире.

Ратник тяжело поднялся с колен. Он вынул из кожаного мешочка несколько золотых монет, и, подойдя к старосте, вложил их тому в руку. Селянин опустил голову и, пряча деньги за пазуху, сочувственно закивал. Он словно собирался что-то сказать, но лишь плотнее сжал губы. Норм решительным шагом сошел с пригорка. Согларус поспешил за товарищем. Расчувствовавшийся староста, глядя им вслед, тяжко вздохнул. Престарелая странница некоторое время смотрела на уходивших друзей, а затем перевела пышущий злобой взгляд на Никодима. Тот сразу сник, и, казалось, сделался меньше ростом.

— Как ты завилял хвостом перед Нормом! — прошипела старуха гневным голосом. — Еще немного, и все бы ему рассказал! Но теперь эта опасная парочка непременно попадет в мою ловушку!

Из опущенного вниз широкого рукава одеяния женщины выглянул острый кончик стрелы, а затем показался миниатюрный арбалет.

Испуганный селянин начал пятиться назад, вытягивая перед собой руки с растопыренными пальцами. Его глаза, казалось, сейчас выпрыгнут из глазниц.

— Не надо! — жалобно запричитал он. — Я же все сделал, как вы приказали!

Едва слышно тренькнула тетива арбалета. Толстый арбалетный болт ударил мужчину прямо в середину груди. Староста коротко взмахнул руками и упал в заросли кустарника у подножья дерева.

Фальшивая старица16 с удивительным для ее возраста проворством подскочила к дереву. Она оперлась рукой на ствол, и принялась с жадным любопытством наблюдать за слабеющими движениями умиравшего предателя. Вскоре тот затих, недоуменно глядя на нависшую над ним густую листву. Убийца оглянулась и посмотрела на удалявшиеся крохотные фигурки Норма и Согларуса. Рот женщины скривился в презрительной усмешке, а сухие пальцы с силой впились в кору бука. Твердая древесина под ними подалась и стала крошиться в мелкую труху. В тщедушном теле оказалась спрятана огромная сила. Паучья рука старухи двинулась вниз по дереву, оставляя на стволе глубокие борозды от ногтей.

***

Друзья все дальше и дальше удалялись от деревенского кладбища. За это время они не обменялись ни единым словом.

— Куда ты теперь? — прервал затянувшееся молчание Согларус.

— Хочу еще раз осмотреть пожарище, — ровным голосом ответил Норм. — Может быть, найду что-нибудь уцелевшее.

— Я пойду с тобой, — уверенно заявил Страж Равновесия.

Ратник безразлично пожал плечами. Вскоре друзья вновь подошли к обгорелым руинам усадьбы. Жителей деревни нигде не было видно. Наверное, они разошлись по домам, чтобы прийти в себя после событий бессонной ночи.

Когда Норм и Согларус прошли через ворота, их внимание привлек резкий скрип. Трое бродяг пытались сдвинуть с места полуобгоревшую телегу. Увидев приближавшихся мужчин, незадачливые мародеры бросились наутек. В оставленной ими повозке Норм обнаружил перепачканную сажей кухонную утварь, уцелевшие вещи и одежду. «Интересно, куда подевались слуги? — отрешенно подумал ратник. — Неужели все погибли в пламени пожара?»

Взяв из телеги почерневшую от огня лопату, Норм решительно направился в дальний угол развалин особняка. Верхняя кровля дома здесь почти полностью прогорела и осыпалась вниз. Балки, поддерживавшие раньше крышу, местами рухнули внутрь, а кое-где угрожающе провисли. Но крепкие стены здания устояли. Все вокруг было покрыто сажей и пропитано влагой. Сильно пахло гарью. Ратник принялся расчищать лопатой место под одной из стен. Согларус с опаской покосился наверх, а затем, вооружившись куском доски, стал помогать другу. Вскоре из-под слоя пепла и обгоревшего мусора показалась, обитая металлическими пластинами, крышка подпола. Вставив черенок лопаты в округлую ручку, друзья, поднатужившись, подняли тяжелый люк.

Норм тут же, не мешкая, сбежал вниз по уцелевшей лестнице.

— Ох, не люблю я эти подземелья! — произнес Согларус и поставил ногу на верхнюю ступеньку.

Дерево недовольно скрипнуло. Осторожно ступая, Серый мастер спустился в подвал.

Стены и пол небольшого помещения были выложены тесаным камнем. Огонь сюда не добрался. Сквозь плотную крышку смог проникнуть лишь слабый запах гари. По углам подвала стояли два окованных железом сундука. На стенах были развешаны самострелы, мечи и кинжалы.

Норм стоял в глубине подвала у открытого сундука и торопливо доставал из него одежду. Он сноровисто переоделся в походный серо-зеленый костюм, а затем прицепил к поясу меч и кинжал. Согларус задумчиво наблюдал за действиями товарища, стоя у стены подвала и оглаживая белую окладистую бороду.

Внезапно наверху раздались звуки шагов и чьи-то голоса. Массивная крышка люка с грохотом захлопнулась. Наступила кромешная темнота. Снаружи загрохотало. Видимо, там перекатывали что-то тяжелое. Судя по всему, неизвестные хотели заживо замуровать друзей в подвале. Согларус принялся рыться в карманах балахона в поисках огнива.

— Пора уходить, — прозвучал во тьме спокойный голос Норма.

Ярко вспыхнуло пламя факела.

— Подержи, пожалуйста, — попросил ратник.

Он передал магу горевший светильник, затем отодвинул от стены громоздкий сундук и нажал на выступ камня. Раздался негромкий щелчок. Фальшивая панель плавно отошла в сторону, открывая потайной лаз. Норм забрал факел у изумленного старца, затем стал на четвереньки и пополз в узкий проход. Вскоре оттуда донесся его приглушенный голос:

— Согларус, поторопись! Пока там наверху, не придумали еще какую-нибудь пакость!

— Ты не перестаешь меня удивлять, мой юный друг! — ответил маг и кряхтя опустился на колени.

Друзья вылезли из подземного хода в зарослях кустарника. Чтобы оглядеться, они взобрались на ближайший пригорок. Неподалеку виднелась сгоревшая усадьба. В ближней к друзьям части пепелища собралась большая толпа селян. Они стаскивали в одно место бревна и крупные камни. Работавших жителей деревни плотным кольцом окружали два десятка существ в черных одеждах и накинутых на голову капюшонах. «Заваливают выход из подвала», — догадался Норм. Всем распоряжалась давешняя старица. Проворно перемещаясь, она совсем не походила на ту дряхлую женщину, которая предстала перед друзьями на кладбище. Селяне, напротив, двигались как сонные мухи, постоянно сталкиваясь друг с другом. «Что мы им такого сделали?» — недоуменно подумал Норм.

— Местные жители либо запуганы бандитами, либо находятся под действием морока, — сделал предположение Согларус. — Норм, а не хватит ли нам бегать? Пора, наконец, выяснить, что здесь происходит, и заодно преподать хороший урок этим негодяям! Если эта старуха та, кто я думаю, мне придется основательно потрудиться.

Страж Равновесия выпрямился во весь рост и поправил на голове серую шляпу. Сунув руку за пазуху, он извлек наружу медальон из красного золота. Сняв магический амулет с шеи, старец взял его в левую руку. Правой рукой маг удобнее перехватил посох, направив нижний конец жезла в сторону врагов. Сам Согларус неуловимо изменился. Он расправил плечи, став как будто выше ростом. Его одежда приобрела пепельный оттенок, а вокруг вытянутого вперед посоха возникло облачко серого тумана.

Предводительница одетых в черное существ, что-то почувствовав, оглянулась и увидела стоявших на пригорке друзей. Указав на них клюкой, старуха выкрикнула несколько отрывистых фраз. Ее подчиненные опустились на четвереньки и скачками понеслись в сторону Норма и Согларуса. Старица побежала следом за своими слугами, заряжая на ходу миниатюрный арбалет. Предоставленные сами себе селяне стали разбегаться.

Когда до черных существ оставались не более ста румпов, с кончика посоха Согларуса сорвалось облачко серого тумана. Оно быстро полетело навстречу нападавшим. Поравнявшись с первыми тварями, облако неожиданно лопнуло. Брызги пепельной влаги разлетелись в стороны, орошая мелким дождем тела бегущих созданий. Раздался пронзительный визг. «Черные лисы!» — наконец узнал Норм личных охранников магистра ордена Сети. В телах нападавших, там, куда попали капли серого тумана, появились сквозные отверстия. Эти дыры стремительно разрастались, пожирая плоть визжащих созданий. Мгновенье, и ближний к друзьям без следа лис растворился в воздухе. От посоха тем временем отделилось новое серое облачко. Хлопок, и еще несколько черных лисов исчезли с затихающим вдали визгом. Снова и снова из магического посоха вылетали скопления смертоносного тумана. Слышались негромкие хлопки. Вскоре в воздухе растаяли последние из атакующих.

Конец ознакомительного фрагмента.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Отшельник. Вокруг одни поэты предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

1

Жилка — нить (шнур), предназначенная для ловли рыбы.

2

Удица (уда) — рыболовная удочка.

3

Слош — вендарийская путевая мера для измерения расстояния. Равен 2000 румпов или 1060 метров.

4

Румп — вендарийская единица измерения длины. Равен 10 флоков или 0,53 метра.

5

Флок — вендарийская единица измерения длины. Равен 1/10 румпа или 5,3 сантиметра. Полфлока равно 1/2 флока или 2,65 сантиметра.

6

Неофит — новый приверженец (новообращенный) какой-то религии, учения, организации, новичок в каком-либо деле.

7

Новициатка — девушка, проходящая период послушничества (новициат) до принесения монашеских обетов при вступлении в Единую Церковь. Она носит монашескую одежду, выполняет устав церкви и подчиняется ее начальству. Постоянно занимается специальной духовной работой над собой в монастыре под руководством специального «наставника».

8

Мур (дикотэрр.) — выражение одобрения. Произношение может отличаться у разных представителей племени дикотэрра.

9

Мяу (дикотэрр.) — выражение жалобы.

10

Мяуфр (дикотэрр.) — выражение жалобы с отвращением.

11

Фр (дикотэрр.) — выражение отвращения.

12

Фрш (дикотэрр.) — выражение отвращения с ненавистью.

13

Дикотэрра (диккоты или Дикие коты) — название племени разумных магических животных семейства кошачьих, обитающего в Шепчущем лесу эльфов. Имеют свой язык общения.

14

В некоторых областях Вендарии тело усопшего предают земле до заката солнца.

15

Куколь — удобный капюшон, покрывающий голову и плечи.

16

Старица — пожилая монахиня, отшельница.

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я